you, my antagonist

Фэн Синь хватает Му Цина за талию, пытаясь поднять с земли. Слишком много крови. Она пятнает доспехи и одеяния Фэн Синя в местах соприкосновения их тел. У них не было времени беспокоиться о ранах во время бегства. — Я могу сам стоять. — Резкость в голосе Му Цина сглаживается потерей крови, и он морщится от слабости, звучащей в нём. Му Цин не может понять, что больнее: сломанные ребра, тяжёлые кровоточащие раны или взгляд Фэн Синя. — Не веди себя как идиот, — тихо говорит Фэн Синь, но для Му Цина эти слова — песок. Песок, втираемый в его открытую рану, проникающий в вены. Фэн Синь создаёт сокращающий расстояние массив. Его круг вышел не таким ровным, как у Му Цина, но достаточно неплох: — Мы переместимся в один из твоих храмов. Он близко. Му Цин не спорит, считая, что на этот раз Фэн Синь принимает правильное решение. Даже прохождение через массив оборачивается для Му Цина испытанием в таком состоянии. Его омывает поток духовных сил, исходящих от Фэн Синя, и он шатается. Его колени подгибаются, когда они добираются до каменных ступеней его храма. Едва он снова начинает падать, как рука Фэн Синя усиливает хватку, отчего он задыхается от боли. — Блять. Извини! — В голосе Фэн Синя — несдержанность, давно не слышанная Му Цином. С самого момента падения Сяньлэ. Этот голос звучит отчаянно, гневно и так хрупко. Фэн Синь был непривычно тихим с их едва удавшегося побега из логова призрака, и слышать в его обычно дерзком и грубом голосе такой мягкий тон для Му Цина было странно. Особенно когда эти слова обращены к нему. Задание достаточно простое. Они должны были ворваться в логово, сразить призрака и разойтись. Му Цин даже задавался вопросом, зачем Фэн Синь попросил его о помощи. Он не был готов к тому, что пасть проклятого существа пробьёт его броню. Он не был готов к последовавшему за этим крику — его или Фэн Синя, он до сих пор не знает. Фэн Синь поднимает руку, надавливая на грудь Му Цина, чтобы удержать его на ногах, и слегка сдвигается. Кровь тянется между ними вязкой нитью, что обрывается в ту же секунду, как Фэн Синь начинает поднимать Му Цина по каменным ступеням. Храм старый, но хорошо убранный. На алтаре ещё лежат небольшие подношения из фруктов. Воздух наполнен мускусным ароматом ладана, как будто несколько минут назад здесь кто-то был. Как только они входят внутрь, Му Цин чувствует себя лучше, хотя рана не начинает заживать как следует. Он пытается направить на неё свою духовную энергию, но безуспешно. Заметив усилия Му Цина, Фэн Синь предостерегает его: — Не трать свою энергию, Бай Хуэй проклял тебя. Ране нужен другой уход, твоих духовных сил тут не хватит. — Тогда скажи, какой, раз уж ты стал лекарем-экспертом, — усмехается Му Цин. Фэн Синь фыркает в ответ и осторожно кладёт Му Цина на алтарь. Он ничего не говорит и начинает снимать его нагрудный доспех. Его пальцы смыкаются вокруг одного ремня, и Му Цин дёргает плечом. — Что ты делаешь? — Му Цин хмурит брови и уворачивается от Фэн Синя. Вопрос звучит как рык, угроза, предупреждение. — Ты привёл меня сюда, и этого достаточно. Фэн Синь игнорирует его и грубо возвращает на место, чтобы снять доспехи. Когда у Му Цина снова перехватывает дыхание от боли, второго извинения он не получает. — Если бы ты просто, блять, позволил мне помочь тебе, было бы не так больно. Если в его голосе и проскальзывает нежность, Му Цин отказывается её слышать. Фэн Синь быстро справляется с доспехами Му Цина, его пальцы действуют по мышечной памяти восьмисотлетней давности. Му Цин задумывается, не это ли видел Се Лянь, когда они помогали ему снимать доспехи: Фэн Синь со слегка нахмуренным лбом, взгляд мечется от ремня к пряжке, от пластины к ремню, пальцы ловкие и хорошо натренированные. В какой-то момент он высовывает кончик языка, чтобы облизать сухие губы, и не убирает его, пока расправляется с ремешком, который не может расстегнуть. Он не смотрит Му Цину в глаза, пока освобождает его грудь и руки от доспехов и аккуратно раскладывает каждую пластину на алтаре. Му Цин не может припомнить, когда в этой жизни позволял кому-то снимать с себя доспехи. Он предпочитал делать это самостоятельно. За все прожитые годы ему и в голову не приходило, насколько интимным может быть этот процесс, и как близость может вселить страх в его сердце. Фэн Синь стоит между его бёдер и смотрит прямо в глаза. — Ты что, так и будешь стоять? — бросает Му Цин. Ему не нравится испытующий взгляд другого бога. — Тебе обязательно всегда вести себя так? — Фэн Синь делает шаг назад и покидает пространство Му Цина, слегка повышая голос. — А тебе обязательно всегда решать, как мне реагировать? — отвечает Му Цин, стараясь сделать голос громче. Сам того не замечая, он набрасывается в ответ, наклонившись вперёд в попытке встать. Когда он спотыкается от боли, Фэн Синь снова входит в его пространство и ловит его, осторожно поддерживая. Му Цин, перебарывая боль, отталкивает его и делает шаг назад к алтарю, опираясь на него одной рукой. Когда он поднимает глаза, то видит своё подобие, тщательно выточенное из камня с красивыми венками и талисманами, развешанными вокруг. Высокий победоносный бог с одной рукой, что крепко держит саблю, и другой, вытянутой вперёд. У его ног — лужа крови Му Цина. Он переводит взгляд в сторону, куда оттолкнул Фэн Синя, и видит нескрываемую боль на лице мужчины. Руки Фэн Синя опускаются по бокам, кулаки сжимаются и разжимаются, словно он пытается ухватиться за что-то. За что-то ускользающее от него. Фэн Синь снова вторгается в пространство Му Цина и берёт его за подбородок: — Ты можешь хоть раз вести себя нормально? — На этот раз слова произнесены шёпотом, но действуют на Му Цина как пощёчина. — Ты говоришь мне, как вести себя, в моём же храме? — шипит Му Цин сквозь зубы, но не вырывается из хватки Фэн Синя. В глазах другого бога — дикий взгляд, неистовый лесной пожар после засухи. Фэн Синь ведёт Му Цина обратно к алтарю и не убирает руки с челюсти Му Цина, пока тот не приближается к прежнему месту. Как только Му Цин садится, Фэн Синь перемещает руку на его шею и прижимает большой палец к месту, где бьётся пульс. Му Цин стискивает зубы и смиряется с происходящим. Его шея обнажена, а рана кровоточит. Он винит духовную природу травмы в своей податливости. Он винит кровопотерю за то, как горит его кожа под пальцами Фэн Синя. Он винит сломанные кости за то, как обрывается его дыхание, когда другая рука Фэн Синя тянется к его одеянию, убирая слои хлопка с кожи и осторожно вытаскивая осколки доспехов, застрявших в его ране. Ему не в чем обвинить свой желудок, который сжимается, когда Фэн Синь убирает с его шеи несколько выбившихся прядей и заправляет их за ухо. — Хватит возиться, — цедит Му Цин сквозь стиснутые зубы. — Покончи уже с этим. Ему невыносимо смотреть, как огонь в глазах Фэн Синя превращается в нечто иное: в нечто, уже виденное им ранее, которому он активно противостоял. Нечто, которое он ещё не готов узнать. Его тело уже обнажено под взглядом другого бога. Обнажать свою душу он не видит причин. Взгляд исчез так же быстро, как и появился. Фэн Синь опускает голову, уголки его губ дёргаются вниз. — Если бы ты перестал вести себя как ребёнок, мы бы закончили раньше, — усмехается он в ответ. — Смешно слышать это от тебя. — Просто заткнись. На этот раз Му Цин скалится, готовясь к язвительному ответу, но Фэн Синь резко опускается на колени между его ног. Его руки по-прежнему лежат на ране Му Цина. Опустив взгляд, Му Цин видит концентрацию, направленную на зияющую рану в его боку. Её почерневшие края уже слезают. Это отвратительно. Но оба мужчины — воины, привыкшие к ужасам сражений. Фэн Синь вливает часть своей духовной энергии в рану, одновременно нанося лекарственные травы. Это успокаивает, и дыхание Му Цина выравнивается. Му Цин только начинает расслабляться, как Фэн Синь снова удивляет его. Коленопреклонённый бог мысленно читает ему молитву. Это сразу улучшает состояние Му Цина, и он чувствует, как его проклятая плоть начинает зарастать. Никто не произносит ни слова, пока Фэн Синь молится, распростёршись у ног Му Цина. «Я хочу, чтобы эта рана зажила. Я хочу, чтобы генерал Сюаньчжэнь снова встал на ноги». Молитвы подступают к Му Цину, как волны прилива к берегу, стремительно и мощно. Точно так же, как прилив, они подхватывают и затапливают сердце Му Цина, постепенно искажая естественный рельеф. От этого кровь в венах Му Цина пульсирует, и напряжение в его мышцах рассеивается. Накатывающие волны преобразовываются в нежно журчащий горячий источник. Му Цин тонет. «Я хочу, чтобы он снова стал сильным. Сильным и прекрасным, как раньше». Прекрасным? Му Цин пока не может собраться с силами, чтобы ответить. Наблюдая за тем, как губы Фэн Синя шевелятся в безмолвной молитве, Му Цин чувствует разливающийся внутри жар. Его ноги разъезжаются. Непреднамеренное движение вызывает волну отвращения, прокатывающуюся по его телу, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, как молитвы омывают его, словно вино. Он не пьёт, но знает, что существует несколько способов опьянения. От этих молитв у него кружится голова. Фэн Синь поднимается, когда рана Му Цина более или менее заживает. Он завершает свои молитвы и пытается поймать взгляд Му Цина. — Сработало? — неуверенно спрашивает он. И снова этот надломленный голос. Вырвавшись из задумчивости, Му Цин кривит губы. — Что? — Му Цин не станет первым конкретизировать. — ...Молитвы. — В итоге именно Фэн Синь вынужден опустить глаза и прервать их зрительный контакт. Сейчас Му Цин может смотреть на него, не опасаясь подвергнуться изучающему взгляду в ответ. От шеи до кончиков ушей Фэн Синя разливается лёгкий румянец. Его глаза, прикованные к полу, мечутся от плитки к плитке. Му Цин позволяет себе мгновение понаблюдать, как краснеет шея Фэн Синя, как углубляется морщинка между его бровями. От того, как его красивые открытые черты лица искажаются от напряжения, внутри Му Цина что-то ломается. — Неужели возносить молитвы такому богу, как я, настолько тяжело, что ты разучился говорить? — Му Цин морщится от звука собственного голоса. — Мне не нужны твои молитвы из жалости. Он заслуживает того, что следует дальше. — Знаешь что? Иди на хер! — Фэн Синь кричит и отворачивается от него, затем отступает на несколько футов. Он закрывает лицо руками и издаёт неразборчивый звук. Полное отчаяние. Когда он оборачивается, в его глазах вспыхивает другой огонь, но Му Цин ещё никогда не видел их такими холодными. Он идёт прямо к алтарю и бросает Му Цину в лицо: — Я тебе этого не позволю. Я, блять, не позволю тебе выбесить меня после того, как я, сука, спас твою задницу, — говорит он почти шёпотом, и Му Цину приходится бороться с дрожью, которая пробегает по его спине. — Я не позволю тебе делать вид, будто тебе это не понравилось. Му Цин не замечает, как при приближении Фэн Синя он поворачивает голову так, что обнажается горло. Его дыхание прерывистое, и ему остаётся только наблюдать, как глаза Фэн Синя скользят вниз к его вздымающейся груди. Пристальный взгляд задерживается на несколько вдохов, и жар внутри Му Цина перемещается в низ живота. — Почему тебе так сложно поверить, что мне не нравится смотреть на твои страдания? — говорит Фэн Синь, и его глаза, горящие ледяным пламенем, поднимаются к Му Цину. Му Цин не знает, что нужно отвечать в подобных ситуациях, поэтому просто отворачивается. —Теперь тебе нечего сказать? — Фэн Синь щурит глаза и сжимает челюсти. Он отворачивается и тяжело выдыхает через нос. — Одеться сможешь сам. Когда будешь готов, я начерчу ещё один массив, чтобы вернуть нас домой. С этими словами он выходит из храма, оставляя Му Цина, который смотрит ему в спину широко раскрытыми глазами. Му Цин встаёт с алтаря, чувствуя себя немного опьяневшим, и ругает себя. - Когда они возвращаются в Небесный двор, им платят как добродетелями, так и настоящими горами бумаг. Каким-то образом Му Цину выдают стопку бумаг выше, чем у Фэн Синя, на что Линвэнь просто пожимает плечами. Ему требуется неделя, чтобы справиться с этой пачкой, и при этом он продолжает выполнять обязанности при дворе и на своей территории. На этой неделе на боку Му Цина появляется шрам от проклятия призрака. Он несколько столетий не получал шрамы. Рубец уродливый и грубый, причиняющий боль гордости Му Цина. По крайней мере, ему не нужно беспокоиться, что кто-то увидит шрам. Фэн Синя он видит только мимоходом. На этой неделе они не дерутся и не разговаривают. Фэн Синь даже не смотрит ему в глаза, хотя Му Цин чувствует искрящую вокруг него энергию, когда они находятся недалеко друг от друга. Они бывают в одном помещении только раз в неделю и по долгу службы. Было созвано ещё одно собрание для обсуждения будущего Небесного двора, и Му Цин почти не слушал. Высшие чиновники уже строили планы своего вознесения на теперь пустой пост Цзюнь У, и их разговор был за гранью его понимания. Он не увидел, как Фэн Синь вошёл в зал, и не заметил его со своего места. На подобных собраниях он обычно сидел рядом с Му Цином из-за близости их территорий, но, видимо, попросил разрешения пересесть. Ни для кого не секрет, что у них накалённые отношения, поэтому наверняка просьбу с готовностью приняли. Му Цин не знает бога, сидящего сейчас рядом с ним, но незнакомое присутствие оседает в его голове, как тупая боль. В конце встречи, когда все начинают расходиться, его глаза встречаются с глазами Фэн Синя. Му Цин раз или два уже видел этот взгляд, что обычно колеблется под его собственным. На этот раз он неумолим. Фэн Синь бросает пылающий взгляд, который пригвождает Му Цина к месту, и последнему ничего не остаётся, кроме как смотреть в ответ. Они стоят так ещё некоторое время, и когда становится ясно, что ни один из них не двинется первым, лицо Фэн Синя кривится, и он испускает вздох. Даже не находясь рядом с ним, Му Цин слышит этот звук. Он помнит его лучше, чем смех своей матери. Пока Му Цин не успевает ответить, Фэн Синь срывается с места и со всей силы толкает дверь, оставляя Му Цина в одиночестве в большом военном зале. Му Цин задерживается там на мгновение, затем вздыхает и выбегает следом. Он видит, что Фэн Синь направляется прямо к своему дворцу, и гонится за ним, оббегая слоняющихся по Небесному двору богов. — Куда ты собрался? — кричит Му Цин на всю улицу. Никто не обращает на него внимания, поскольку два бога орут друг на друга, независимо от времени суток. Никакого эффекта. Фэн Синь даже не оборачивается. Возмущённый Му Цин подбегает к нему сзади и хватает за руку. Он знает, что его хватка болезненная, судя по тому, как Фэн Синь шипит, прежде чем оттолкнуть его. — В чём твоя проблема? — Фэн Синь поворачивается и потирает запястье, которое схватил Му Цин. Его лицо побагровело, взгляд впивается в Му Цина. — В чём моя проблема? — каждое слово Му Цина пропитано неверием. — Это у тебя проблема! — О, у меня проблема? — усмешка Фэн Синя обдаёт его ушатом ледяной воды. — Это не я набрасываюсь на других средь бела дня! — «Набрасываюсь»? — Му Цин не находит слов и удивлённо качает головой, таращась на Фэн Синя. — Я не... где ты был всё это время? Губы Фэн Синя сжимаются в тонкую линию, а глаза медленно опускаются вниз. Му Цин наблюдает, как плечи мужчины опускаются, и ему приходится сопротивляться желанию огрызнуться на него за уход от ответа. Он обнаруживает, что ему это без надобности, когда огонь и молнии, к которым он привык, возвращаются в одно мгновение. — Ты мне не смотритель. — Слова звучат резко, и Му Цин чувствует, как они больно бьют его в грудь. Фэн Синь продолжает более мягким тоном: — Я занимался делами на своей территории. Тебя это не должно беспокоить. — Ты меня беспокоишь! — выпаливает Му Цин и тут же жалеет об этом. Он делает шаг назад, избегая глаз Фэн Синя. Неужели все эти столетия его взгляд был таким глубоким? — Не знал, что ты способен испытывать такие чувства к кому-то, кроме себя, — говорит Фэн Синь, и Му Цину не нужно смотреть на него, чтобы увидеть выражение отвращения на его лице. С таким же взглядом он покинул их тогда, восемьсот лет назад. Му Цин знает, что он заслужил это. Заслужил это отвращение и резкий тон. Но это не смягчает удара. — Извини. — Фэн Синь, кажется, считает иначе. — Я... я не это имел в виду. Му Цин молчит. — Я уйду на некоторое время. — Голос Фэн Синя стал тише. — Бай Хуэй до сих пор изводит моих верующих. — Так я мог бы пойти с тобой, — заявляет Му Цин. — В прошлый раз у нас ничего не вышло, тебе понадобится помощь... — Я пойду один. — Голос Фэн Синя решительный, как звук грозы. — Ты не увидишь меня несколько недель. Фэн Синь поворачивается и уходит, не сказав больше ни слова. Несмотря на весенний ветер, покачивающий ветви цветущей сливы над его головой, Му Цин не помнит, чтобы раньше чувствовал такой холод. - Фэн Синь исчез, как и говорил. Одна неделя перетекла в две, три. Му Цин перестал считать. Без Фэн Синя его будни были тихими и спокойными. Скучными и однообразными. Он сидит в своём кабинете, просматривает бумаги и уже шесть раз перечитывает одно и то же предложение. Нечестно. Он уже несколько раз проходил через это. Он упорно сражался за место, которое занимает сегодня, и многим ради него пожертвовал. Кто-то иногда жалуется и стремится унизить его, но это пустой звук в сторону роли, которую он играет. Му Цин… нет, генерал Сюаньчжэнь заботится о своих верующих и рьяно защищает свой статус, не боясь выпустить зубы и когти. Он кусается и царапается. Он никогда не пожалеет о выбранном им пути. Но сколько бы ты ни игнорировал пересуды людей, их шёпот настигнет тебя даже через закрытые двери. Предатель. Эгоист. Вечно плетёт интриги. За восемьсот лет он научился держать голову высоко. Он понял, что война — не единственное место, где он может оказаться в бою. Что одного желания иногда недостаточно. Му Цин усмехается над своим мысленным потоком сантиментов и отходит от стола, быстро убрав бумаги. Оглядывая свой кабинет, он не чувствует ни гордости, ни удовлетворения. Аккуратно обставленная комната завалена сокровищами и книгами, полными древних тайн, — без показной роскоши, но с долей утончённости. Мать всегда говорила ему, что когда-нибудь у него будет собственный уголок. Уголок, который он заслужил. Заслужил. Он кривит губы и выходит из кабинета. На него обрушивается ненависть на солнечный свет, который заливает комнату и отбрасывает длинные тени на её убранство. Обычно тишина дворца притягивает его в свои холодные и успокаивающие объятия, но сейчас она кажется застылой, пустой. В ушах глухо отдаётся эхо его одиноких шагов. Му Цин покидает свой дворец и останавливается перед дворцом Линвэнь, где уже вовсю кипела деятельность. Туда-сюда снуют чиновники с высокими кипами свитков и бумаг, одновременно ведя бюрократические разговоры, которые Му Цин слышит краем уха. Он заходит внутрь и погружается в тихий гомон суетливых служащих. На миг он оглядывается и находит глазами богиню литературы, сидящую за своим столом. Когда он подходит, она не делает торопливого, благородного приветственного жеста, лишь бросает взгляд и кивает головой. Секунду он стоит перед столом, ожидая, когда она закончит писать. — Генерал Сюаньчжэнь. — Наконец она встаёт и отдает ему низкий поклон. — Чем я могу Вам помочь? Му Цин отвечает на приветствие: — Линвэнь Чжэньцзюнь, я хотел бы поинтересоваться о текущих заданиях на соседних территориях. Лицо Линвэнь, как всегда, невозмутимо. — Что бы Вы хотели узнать, генерал? — Эмм... — А что он хотел узнать? "Где Фэн Синь? В безопасности ли он? Почему я не могу пойти с ним на это задание ещё раз?" — Есть ли... есть ли срочные дела, которые некому поручить? Богиня литературы снова садится за стол и просматривает громоздкую стопку свитков. Как она успевает всё просматривать, остаётся загадкой. Ей требуется минута или две, чтобы пролистать бумаги. — Все происшествия, возникшие на соседних территориях, уже разрешены. Или Вы хотели узнать о молитвах? — Усталые глаза Линвэнь снова устремляются на Му Цина. Этот вопрос немного раздражает Му Цина. Он может расслышать снисходительность в голосе, даже когда она кроется в предложении всеми почитаемой Линвэнь. — Нет, не хотел, — отрывисто отвечает он. — Значит, небесные чиновники не работают в тех областях? — Именно. — Линвэнь бросает ещё один взгляд на стопку бумаг, расположенную перед ней. — Генерал хотел узнать что-то ещё? По какому-то конкретному вопросу? Му Цин щурится. Её вопрос прозвучал как раз кстати, но у него просто нет эмоциональных сил отвечать на него. — Нет. Извините, что отнял время. — Му Цин поворачивается, чтобы уйти, когда Линвэнь снова заговаривает. — Генерал, если Вам интересно, — голос Линвэнь стал на тон выше, но Му Цин решает, что ему уже всё равно, — все небесные чиновники, ответственные за Ваши соседние территории, в настоящее время находятся в Небесном дворе. Если Вы ищете кого-то конкретного, скорее всего этот кто-то не хочет, чтобы его нашли. Му Цин думает, что с него хватит. Прежде чем сказать то, о чём потом пожалеет, он поворачивает голову, чтобы поблагодарить её, и уносится прочь, чуть ли не сбивая слуг Линвэнь, мешающихся на пути. — Слышал, да? — долетает шёпот до Му Цина. — Генерал Наньян уже несколько недель в уединении! Он отказывается являться даже к своим последователям. Двое гражданских чиновников низкого ранга шепчутся достаточно громко, чтобы их услышал Му Цин, стоящий у дверей. Он даже убеждён, что они делают это нарочно. — В уединении? А как же его территории? Он наверняка потеряет лицо и даст Сюаньчжэню преимущество! — Ну конечно! — В голосе чиновника слышится нескрываемое ликование. — Наньян профукает свою территорию из-за этого! Ставлю на то, что именно этого и ждал Сюаньчжэнь. Улучить момент слабости противника, чтобы дотянуться до вершины! Плечи Му Цина напрягаются, его живот пронзает острая боль. Он поворачивается, чтобы посмотреть им в глаза. — Не суйте нос не в своё дело! — рычит он на них, и от едкого тона чиновники разбегаются в разные стороны. Однако их страх не приносит ему никакого удовлетворения. Выйдя на солнечный свет, Му Цин на мгновение задерживает дыхание. Это труднее, чем кажется. Он идёт к тренировочной площадке и разглядывает участок, где они с Фэн Синем обычно упражняются в бою. Конечно, там никого. Из глубины его сознания, угрожая выплеснуться наружу, показывается воспоминание об их недавней тренировке. Он сжимает кулаки. — Отходишь от прошлой недели? — крикнул Му Цин через поле. Фэн Синь вытер капли крови у рассечённой губы. — Это я тебя хочу спросить! — громко ответил Фэн Синь, на что Му Цин закатил глаза. — Блять, ты! Ты не закатывай мне тут глаза. Это я победил на прошлой неделе! — Мне и двум твоим слугам пришлось помогать тебе доковылять до выхода с поля, это разве считается за победу? — Му Цин начал сокращать расстояние между ними, внимательно наблюдая за другим богом. — Считается, особенно после того, как ты вырубился, протащив меня и свою тушу через ворота поля! — рассмеялся Фэн Синь, на что в ответ получил рычание Му Цина, который бросился через поле, держа кулаки наготове. Фэн Синь быстро уклонился и собирался нанести размашистый удар снизу, но Му Цин легко перепрыгнул. Это малость напоминало танец. Они уже столько раз репетировали, и каждый ждал, пока кто-то из них сделает новый шаг. Новый шаг. Именно после этого боя Фэн Синь предложил ему пойти с ним на задание. — Я услышал молитву с места, граничащего с твоей территорией. — Фэн Синь сидел на земле напротив Му Цина, переводя дыхание. — Тебе, наверное, тоже приходила. Зверский призрак* на грани того, чтобы перевоплотиться в Свирепого. Его называют Бай Хуэем. Он проклял уйму людей, и большинство из них погибло. Му Цин кивнул, не в силах ответить из-за тяжелого дыхания. — Будет... будет лучше, если мы пойдём вдвоём. — Произнеся последнее слово, Фэн Синь отвёл взгляд от Му Цина. — Мы должны подойти к этому всерьёз. — ...Хорошо, — сумел сказать Му Цин между вздохами. Прим. переводчицы: 厉 (lì) – призрак ранга «зверский/жестокий», способный уничтожить целую семью; 凶 (xiōng) – призрак ранга «свирепый», способный истребить город Это стало для них чем-то новым. В течение восьмисот лет Фэн Синя и Му Цина толкала друг к другу судьба, или даже сила свыше небес. На этот раз руку протянул Фэн Синь. Раньше Му Цин не мог принять эту или чью-либо руку, снова и снова отталкивая её. Если бы он взял её, если бы он признал, что хочет подняться с её помощью, что бы значило его прошлое? Лучше уж быть злым и вспыльчивым, чем напуганным. И чувствовать себя так же. Он достиг всего собственными усилиями. Ему никто не нужен. Он не мог позволить себе нуждаться в ком-то или хотеть кого-то. Внезапно Му Цину становится не по себе от этой мысли, и внутри вскипает гнев. Почему он ждал Фэн Синя? И почему ждёт до сих пор? Он второй раз за день одёргивает себя за это и срывается с места. Путь до дворца Фэн Синя быстр и лёгок, в отличие от всего, что касается их отношений. Всё время, пока Му Цин идёт туда, его голова пугающе пуста. Как он ни старается, на ум не приходит, что сказать. Он даже не останавливается ни на секунду, добравшись до ступенек, и отталкивает окликающего его слугу. — Г-генерал Сюаньчжэнь! — Голос за его спиной звучит настойчиво, но Му Цина никогда не волновало, что скажут люди Фэн Синя. — Генерал Наньян не принимает посетителей! Генерал Сюаньчжэнь! Му Цин не останавливается и врывается в главные двери дворца. — Фэн Синь! — рычит он. — Наньян, где ты? Он вламывается в разные комнаты, распахивая двери и опрокидывая стулья и столы. Он чувствует головокружение и слабость, и в то же время исступление, словно его кости угрожают разорвать плоть, пробиваясь наружу. Он буянит, хлопая дверью за дверью. Слуги Фэн Синя размещены повсюду, не как у него во дворце, и большинство из них исчезают, как только видят разгневанного бога войны. Наконец, остались единственные двери, которые ведут в личные покои Фэн Синя. Му Цин останавливается на полсекунды, затем врывается и в эти двери. В комнате никого. С минуту он стоит в проёме, тяжело дыша через нос, и трёт переносицу. Он ведёт обратный отсчёт от тысячи, когда слышит позади себя голос. — Ты уже закончил громить мой дом? Му Цин резко оборачивается и видит Фэн Синя, опирающегося на слугу. У него измождённое лицо и тёмные круги под глазами. Он выглядит... ужасно. — Что с тобой стряслось? — Му Цин пробегает глазами по телу Фэн Синя. Похоже, он похудел. Очень сильно. — И тебе привет, придурок. — Фэн Синь пытается выпрямиться и морщится, падая обратно на слугу. Му Цин делает полшага вперёд, но его останавливает недовольный взгляд Фэн Синя. — Что с тобой? Почему ты не можешь стоять? — Вопросы Му Цина звучат неестественно и громко. Упрёки вместо расспросов. — Я скоро приду в норму. — Фэн Синь смотрит вниз, и его плечи поникают ещё больше. — Не нужно беспокоиться. — Скоро придёшь в норму? — шипит Му Цин. — И кто это сказал? Как давно ты в таком состоянии? Дыхание Фэн Синя затруднено, усталость от нахождения в вертикальном положении, казалось, отразилась на нём сильнее, чем ожидалось: — Не долго... Просто уйди, Му Цин. От тебя ничего не нужно. Фэн Синь шепчет что-то своему слуге, и они обходят Му Цина, направляясь в спальню. — Меня не будет на тренировках некоторое время. Не жди меня. — Голос Фэн Синя твёрдый, уверенный. Му Цин наблюдает, как слуга помогает Фэн Синю лечь на кровать, бережно прикасаясь к нему. Он задерживается в дверях ещё на мгновение, прежде чем войти. — Я и не собирался ждать тебя, как какой-то влюбленный юнец, — выплёвывает Му Цин, подходя к краю кровати. Слуга встревоженно смотрит на него, но не останавливает. — О, отлично. — Голос Фэн Синя становится тише, и его веки опускаются. — Ну, тогда можешь заканчивать страдать своей хернёй... — его голос затихает. — Я не... — Му Цин обрывает себя. — Ответь мне, почему ты пренебрегаешь своим статусом! Почему на недели запустил свои территории? — Хммм... — Фэн Синь засыпает, его голова безвольно лежит на подушке. — Генерал Сюаньчжэнь... — наконец заговорил слуга. — Генералу Наньяну требуется отдых. Пожалуйста, если Вы позволите. Му Цин переводит на него взгляд. Перед ним невысокий мужчина, кроткий и обходительный, отвешивает низкий поклон. Му Цин искренне впечатлён тем, как он смог выдержать тяжесть веса Фэн Синя. — Я останусь, пока он не будет готов ответить мне, — заявляет Му Цин. Слуга выпрямляется и искоса смотрит на Фэн Синя, затем прямо в глаза Му Цина: — Я не могу позволить Вам остаться после того, как генерал попросил Вас уйти, но я могу сообщить Вам, когда он будет готов принять посетителей. — Ладно, — рычит Му Цин. Если это единственный вариант, Му Цин примет его. Он в раздражении покидает дворец, не удосужившись извиниться за испорченную мебель и испуганных слуг. Дорога в собственный дворец подобна движению против течения реки. Его тянет обратно к постели Фэн Синя, но он знает, что не стоит задерживаться, когда тебя не хотят видеть. Фэн Синь давал ему это понять не раз на протяжении веков. - Спустя два дня Му Цин получает известие из дворца Фэн Синя. Генерал Наньян готов принимать визиты. Приходите. Изящный почерк на визитке явно не принадлежит Фэн Синю, но здесь стоит его печать. Му Цин подрывается с места, отчего чувствует стыд, и вскоре мчится вперёд, проталкиваясь мимо слуг у главных ворот. Фэн Синь, облачённый в нижнюю одежду, сидит на диване у огромного окна, читая свиток. Мимо него проносится Му Цин, которому требуется мгновение, чтобы осознать и вернуться к дивану. Фэн Синь не отрывает взгляда от свитка в руках. — С каких это пор ты читаешь? — спрашивает Му Цин с искренним удивлением. Фэн Синь бросает на него испепеляющий взгляд краем глаза, но не отворачивается от свитка: — Чего тебе надо на этот раз? — Чего мне надо? — От этого вопроса брови Му Цина взлетают чуть ли не до линии волос. — Это разве не ты посылал за мной? — Нет. Му Цин бормочет: — Как бы то ни было, я не горю желанием скандалить. Почему ты не одет? И почему читаешь? У тебя нет обязанностей? Вздыхая, Фэн Синь кладёт свиток рядом с собой и трёт переносицу маленькими кругами. — Мне всё ещё нездоровится. Поэтому, если у тебя ничего срочного, уходи. Му Цин видит, что это правда. Фэн Синь выглядит не лучше, чем два дня назад, его кожа приобрела бледный оттенок. Он выглядит ещё ужаснее. — Нездоровится? — Глаза Му Цина сузились. — Что могло вывести бога войны из равновесия на столь долгое время? К задней стороне шеи Фэн Синя возвращается цвет, и он с упреком цедит сквозь зубы: — Му Цин, может хватит? Я же сказал тебе, что это не твоя проблема. — Не надо решать за меня! — Голос Му Цина становится громче. — Что за секретность? Ты что, умираешь? Фэн Синь плотно сжимает губы и опускает глаза в пол. — ... Нет... — Му Цин отступает на шаг, и внезапно ему кажется, что земля уходит из-под ног. — Это невозможно! Фэн Синь не отвечает. — Ты ведь бог! — Громкий голос Му Цина разносится по комнате. — Боги не болеют и не умирают! Ты пытаешься меня провести! Му Цин знает, что Фэн Синь не лжёт. — Я уже говорил об этом… с лекарем, — коротко говорит Фэн Синь, сдерживая что-то. Это что-то Му Цин хочет вырвать из него и выпустить на свободу. — Это проклятие призрака, с которым я бился. Нет никакого доступного лекарства. Я... я не знаю, сколько мне ещё осталось. — С каким лекарем? — В этот момент голос Му Цина срывается на рёв, и картины на стенах немного дрожат под его напором. — Цзянь Лань знает об этом? От упоминания её имени Фэн Синь морщится: — Да. — Она ничего не предпринимает по этому поводу? — В голосе Му Цина сквозит истерика. — И что насчёт твоего сына? Ты уже сказал Се Ляню? Это последняя капля. — Хватит! — кричит в ответ Фэн Синь, вставая с места, и это простое действие отнимает столько энергии, что его дыхание становится хриплым. — Они знают и уже сделали всё, что могли. Отныне они не являются частью моей жизни, и я не хочу обременять их! Му Цин сжимает кулаки. Он говорит почти шёпотом: — Ты не собирался говорить мне, да? И снова тишина. — Ты не собирался говорить мне. — Теперь это утверждение. — Му Цин... — Эти слова явно дались Фэн Синю с трудом. Он настолько похудел, что ханьфу висело на нём, словно с чужого плеча. — Это не твоя проблема… — Перестань решать за меня, какая проблема моя, а какая нет! — кричит Му Цин и с болью улавливает, как Фэн Синь вздрагивает. Фэн Синь никогда не вздрагивал при Му Цине. — С каким лекарем ты говорил? Кто сказал тебе, что ты умираешь? — Му Цин, это не имеет значения… — Заткнись! Просто скажи! — у Му Цина срывается голос. — ...Лао Вэнь. — Фэн Синь кашляет. — Её зовут Лао Вэнь. Му Цин слышал это имя. Могущественная старуха, живущая отшельницей в горах, к югу от их владений. Не призрак и не богиня, но всё равно бессмертная. — Может быть, мне удастся вразумить её, — говорит Му Цин. — У тебя это всегда плохо получалось. Он уходит, не дожидаясь ответа Фэн Синя, и игнорирует крики и кашель за своей спиной. - Лао Вэнь живёт в красивой сочной роще на склоне горы. На сливовых деревьях поют под аккомпанемент журчащего ручья не виданные ранее Му Цином птицы. Её дом — маленький, лишённый роскоши, и скудно украшен одним-двумя фонарями. Сплошная идиллия. Голос Му Цина ей не соответствует. — Генерал Сюаньчжэнь просит аудиенции у легендарной и прославленной Лао Вэнь, — выкрикивает он перед её дверью, сложив руки в приветствии. Проходит секунда. Му Цин слышит, как падает слива. — Прошу Вашего совета по важному делу, — продолжает он, не убирая рук. — Я буду очень признателен, если Вы окажете мне любезность. Ещё мгновение. Му Цин стоит на месте, не меняя позы. — По важному делу? — разносится над долиной смеющийся голос. — Важному для кого? — На кону жизнь бога, — это всё, что смог сказать Му Цин. — Ну и? Му Цин слышит шаги уже в доме. — Его верующие пропадут без него, — отвечает Му Цин. — Почему для тебя так важно, что станет с его верующими? — Из двери выходит старушка — маленькая и сморщенная, но с гордой выправкой. — ...Важно, поскольку небесный чиновник столкнулся с той же судьбой, что и смертный. — Му Цин поднимает голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она улыбается ему. — Да, вот как? — Она начинает спускаться по ступеньке за раз, держа в одной руке трость, а вторую заведя за спину. — Ты бы пришёл сюда за другим из своего общества? — Да, — ложь выходит из уст Му Цина и мёртвым грузом опадает на траву, как перезрелый плод. — У тебя появился новый шрам, да? — Лао Вэнь, закончив свой путь вниз по лестнице, подходит прямо к нему. Её улыбка не исчезла, и она, возможно, даже потешается над ним. — Да... — Он поднимает бровь. — Какое это имеет значение? Она отходит к одному из своих сливовых деревьев и медленно и уверенно тянет ветку, поднося её к лицу. С глубоким вдохом она закрывает глаза и наслаждается запахом. — Я вижу, какое проклятие тебя затронуло. И вижу, что исцелило тебя. — Я здесь не ради себя. — Разве? Му Цин делает паузу: — Я здесь для... для друга. — Это слово говорит о многом. — Что твоему… другу… нужно? — Лао Вэнь срывает с ветки сливу и, продолжая говорить, ест её. По морщинам на лице течёт сок, но Лао Вэнь, кажется, не придаёт этому значения. — Он должен жить! — говорит Му Цин громче, чем намеревался. Его слова гремят по всей долине, и несколько птиц, напуганных этих звуком, срываются со своих насестов, чтобы улететь подальше. — Хм... хм... — говорит Лао Вэнь в сливу. — Нам всем нужно жить. Поэтому мы и здесь, верно? Мысли Му Цина вихрятся в голове, как пыльная буря — слишком быстро, чтобы поймать их, слишком удушающе. Он не совсем понимает, куда ведёт их разговор, но чувствует. Его голова начинает пульсировать. — Понятно, — кивает Лао Вэнь. Без лишних слов доев сливу, она бросает её в яму в кустах. — Есть ли какая-то особая причина, по которой он должен остаться? Му Цин не может ей ответить. — Проклятие, которое на тебя наложили, было очень сильным, знаешь ведь. — Она подходит ближе, внимательно глядя на него. — Не многие выживают после него. И снова Му Цин не знает, что сказать. Он смотрит на сорняк у своих ног. — От укуса Бай Хуэя есть только одно лекарство. — Му Цин вскидывает голову, услышав имя призрака. Лао Вэнь стоит прямо перед ним — такая маленькая и старенькая. — Месяц или, может, около того назад ко мне пришёл один бог в поисках контрзаклятья. Он сказал, что готовится к заданию с дорогим для него человеком и не может рисковать спутником. Му Цин задаётся вопросом, как она выглядела в юности, и чувствует, что она уже давно не молода. Наверное, даже старше него. — Он сказал мне, что должен быть готов ко всему, что может произойти с его напарником, — продолжает она, — что его напарник должен жить. Звучит немного знакомо, тебе не кажется? — И что ты ему сказала? — Терпение Му Цина подходит к концу. Загадки, головоломки, притчи. Не в них нуждался Фэн Синь. — Я сказала ему молиться. — Улыбка Лао Вэнь становится шире. — Я сказала ему молиться за того, кто ему дорог. Для того, кого он любит. — А любовь тут при чём? — выплёвывает Му Цин. — Ха! Как это при чём? — Смех Лао Вэнь похож на лай и бьёт по ушам Му Цина. — Это любовь спасла тебя, ведь так? — О чём Вы говорите? — Голос Му Цина снова перекрывает шум ручья. — Твоё проклятие! — В голосе Лао Вэнь слышится раздражение. — А ты не знал? Твой шрам — доказательство любви! Му Цин положил руку на бок. — Попрошу тебя говорить прямо, ведьма! — О, с любезностями покончено? — Одна из кустистых бровей Лао Вэнь приподнимается к залысине на лбу, но тон остаётся прежним. Её улыбка такая же непринуждённая и нежная, как и в начале. — Знаешь, что случилось с Бай Хуэем? Му Цин закатывает глаза. Эта игра слишком затянулась. — Нет. — О, это грустная история. — Лао Вэнь качает головой и хмурится. — У Бай Хуэя всегда была горькая душа. Он был человеком низкого происхождения, но высоких устремлений. Всю свою жизнь он гнался за своими целями, но не достиг лишь одной. Лао Вэнь замолкает и выжидающе смотрит на Му Цина. Он испускает раздражённый вздох и потирает виски, а затем, скрипя зубами, спрашивает: — Чего он не достиг? — Он не мог никому рассказать о своих чувствах! — Лао Вэнь чуть-чуть посмеивается. — Смешно, тебе не кажется? Он спас своё царство от полного уничтожения, но так и не нашёл смелости просить руки своей возлюбленной. Так вот, когда она умерла, Бай Хуэй был так подавлен, что отныне решил проклинать всех, кто потерпел неудачу в достижении самой простой цели. — Он проклинал людей за то, что они не заботятся о своих возлюбленных? — Нет, нет! — Лао Вэнь отмахивается. — Проклятье вредит тем, кто скрывает свои чувства. Оно бы не повлияло на тебя, если бы близкий тебе человек сдерживал свои чувства. И ты бы не исцелился, если бы тебе не открыли свои искренние и тёплые чувства в молитве. — Этого... не может быть. — Му Цин подавляет боль в груди. — Ко мне никто не испытывает такие чувства. — Хватит с меня торжества страдальцев! — Лао Вэнь машет рукой и направляется к маленькому садику рядом с домом. Она без церемоний плюхается на садовый стул, расписанный бабочками и пионами. — Я узнаю любовь по первому взгляду, и она исходит от тебя, мальчик. — Я пришёл сюда в надежде, что ты дашь мне совет относительно проклятия! — кричит Му Цин, не заботясь о том, как это звучит. Навряд ли их здесь кто-то увидит. — Так я тебе и рассказываю сейчас о нём! — На этот раз Лао Вэнь вправду смеётся, хрипло и глубоко. Она несколько раз хлопает ладонью по своему колену и смахивает слезу с лица. — Ты ещё глупее, чем он! Да помогут вам предки! Му Цин щурит глаза. — Если ты не поможешь, я найду того, кто сможет. Может быть, компетентного лекаря. — Ну конечно! — Смех Лао Вэнь становится громче, но в отличие от рявканий Му Цина, вызвавшего разлом в долине, её оживлённое поведение возвращает птиц на свои ветки. — Найдёшь хорошего лекаря и вернёшься к своей прежней жизни, да? Для Му Цина это было последней каплей. Он резко разворачивается, чтобы покинуть долину, но тут же слышит крик Лао Вэнь: — Проклятье то же самое! Му Цин останавливается на полпути. — Он опять сражался с Бай Хуэем, да? — Лао Вэнь хихикает. — И без тебя. Му Цин оборачивается и смотрит на неё. Лао Вэнь разглядывает грязь под своими ногтями, по-видимому, уделяя больше внимания им, чем Му Цину. — Ему нужно услышать молитвы того, кто любит его. Иначе проклятие не снимешь. — ...И Вы хотите сказать, что это они исцелили меня? — Слова даются с трудом, и Му Цин даже не хочет их произносить, но он должен. — Да. — Она поднимает глаза от своей руки. — Это то самое проклятие. Всё встаёт на свои места. Му Цин боялся этого всё время. Он так зол. — Благодарю. — Му Цин отдаёт Лао Вэнь прощальный жест и уходит. Она машет вслед тростью, и, когда он проходит через массив, в его голове звенит её смех. - Массив переносит Му Цина прямо во дворец Фэн Синя. Ночь окутала Небесный двор чёрной шёлковой простынёй. Тишина, если не считать топота Му Цина по коридорам дворца. Слуга пытается привлечь его внимание, но тщётно. Му Цин не понимает, почему они пристают к нему именно в этот момент. — Фэн Синь! — Возможно, уже слишком поздно, чтобы так орать, но и Му Цину всё равно. Его голос эхом отражается от стен, возвращаясь к нему пустым звуком. Он вбегает в спальню Фэн Синя и видит, что один из слуг склонился над ним, вытирая лоб влажным полотенцем. В тусклом свете свечи его тело скрючено под простыней. — Генерал Сюаньчжэнь! — Слуга выпрямляется, чуть не роняя полотенце. — Меня не предупредили о Вашем визите! — И не должны были, — огрызается Му Цин. — Уходи. Глаза слуги мечутся между бессознательной фигурой Фэн Синя и грозным выражением лица Му Цина. — Я не могу оставить генерала без присмотра… — Я буду здесь, с ним. — Му Цин подходит к слуге и пристально смотрит ему в глаза. — Можешь идти. Этого, кажется, достаточно, чтобы убедить подчинённого, и он выбегает из комнаты, хлопнув за собой дверьми. Оказавшись в одиночестве, Му Цин переводит взгляд на Фэн Синя. У него была почти тысяча лет, чтобы запомнить жёсткую линию челюсти и изгиб губ, но по нынешним ощущениям он как будто видит это впервые. Он поднимает руку над телом Фэн Синя и кончиками пальцев проводит по его рукам. Они сложены на груди, как будто Фэн Синь уже мёртв, и оказываются холодными на ощупь. Му Цин осматривает комнату, роется в ящиках и шкафчиках, достаёт набор благовоний и маленькую горелку. С помощью духовных сил он зажигает благовония и помещает их в подставку на полу, позволяя дыму проплывать в воздухе. Му Цин делает последний глубокий вдох и опускается на колени у кровати, распростёршись на полу. «Генерал Наньян, я хочу, чтобы ты жил. — Му Цин начинает свою молитву как признание. — Я хочу снова сражаться с тобой. Я хочу снова услышать твои крики». Он чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. «Я хочу снова чувствовать твои прикосновения, пусть даже только на тренировочном поле». Он слышит, как шуршат простыни. — Му... Цин? — Голос Фэн Синя дрожит над головой Му Цина. Му Цин поднимает глаза и видит, что лицо Фэн Синя, сидящего на кровати, уже приобретает здоровый цвет. Фэн Синь смотрит на него широко раскрытыми глазами и нахмуренным лбом, покрытым лёгкой испариной, и тяжело дышит через приоткрытый рот. К его смуглой коже возвращается прежний цвет, и Му Цин, у которого перехватывает дыхание, снова склоняет голову. «Скажи мне, почему ты молился за меня. Живи». Дыхание Фэн Синя становится всё тяжелее и тяжелее, и он издаёт стон. «Я хочу снова услышать твой вздох. Я хочу...». — Му Цин, хватит! — Голос Фэн Синя срывается. Му Цин смотрит на Фэн Синя, у которого пылает лицо. Глаза мужчины — остекленевшие и широко раскрытые. Голова слегка наклонена, но он не сводит глаз с Му Цина. — Что... что ты делаешь? — От хриплого голоса Фэн Синя, в сочетании с заливающим лицо румянцем, что-то шевелится в груди Му Цина. — Пытаюсь спасти тебя, идиот, — ворчит Му Цин и на секунду стискивает зубы. — Дай мне закончить свои мысли и хоть раз в жизни не мешай мне. Он снова склоняет голову. — Ты... нет нужды продолжать! — Фэн Синь кладёт ладонь поверх сцепленных рук Му Цина. — Я уже исцеляюсь. Му Цин резко отдёргивает руки: — Ты можешь просто... просто дать мне сделать это и не сопротивляться?! Выражение на лице Му Цина объясняет достаточно, и Фэн Синь убирает руку. Му Цин склоняет голову и чувствует взгляд Фэн Синя. «Живи так долго, чтобы я мог сказать тебе всё это вслух. Наньян, я не хочу лицезреть вечность без тебя». Фэн Синь опять начинает задыхаться, и Му Цину слышен очередной сдавленный стон. Его ноги начинают двигаться под простынёй, медленно и напряженно. — Т-ты чувствовал то же самое? — Голос Фэн Синя переходит в скулёж, заставляя Му Цина снова поднять глаза. Фэн Синь лежит на спине, сжимая простыни, ноги согнуты в коленях и широко расставлены. В промежутках между этими вдохами Му Цин замечает, что тело Фэн Синя стало немного больше, и кости уже не выпирают. — Что? — Му Цин понимает, о чём его спрашивают. — Когда я... молился тебе. — Фэн Синь поворачивает голову на подушке, глядя на Му Цина. Теперь пот покрывает не только его лоб — тонким слоем он блестит на шее Фэн Синя, подчёркивая угловатые линии челюсти, и спускается к его груди. — Тебе было так же хорошо? От этих слов лицо Му Цина вспыхивает. — Мне было... — Рот словно забил пепел — так сухо, а горло превратилось в клетку, что удерживает слова, застрявшие в груди. Он опускает голову и сжимает кулаки. «Я ещё никогда раньше не получал таких молитв. Они были... особенными. Не думаю, что когда-нибудь получу их снова». На этот раз Фэн Синь стонет, его спина выгибается дугой. — Му Цин... Му Цин, пожалуйста… Му Цин прерывает молитвы, но держит голову низко наклонённой. Его руки опущены на колени. Он сосредотачивается на том, как кровь стучит в ушах. Он не может поднять глаз. Кровать скрипит, и босые ноги Фэн Синя свешиваются с её края, становясь на пол. — Му Цин. — Его голос мягок. — Му Цин, посмотри на меня. Му Цин не двигается. — Даже сейчас тебе обязательно быть таким сложным. — Его рука опускается, чтобы взять Му Цина за подбородок и приподнять. Му Цин отворачивает лицо и рычит: — Я спас тебя. Это всё, что тебе от меня требовалось. — Да, ты спас меня! — восклицает Фэн Синь. — Вот именно! Ты спас меня. Му Цин, значит, ты... это значит, что ты лю... — Хватит! — Поднявшись на ноги, Му Цин отступает на несколько шагов и отворачивается. — Ты не сказал мне, когда я был ранен. Ты не сказал мне, что происходит. — ...Я не мог. — Стыдно стало? — Му Цин усмехается и прикусывает губу, чтобы она не дрожала. Он расправляет плечи и смотрит в окно на дальней стене — слишком темно, чтобы разглядеть что-то помимо лунного света на листьях. — Что? Нет! — Му Цин слышит, как Фэн Синь направляется к нему. Когда плечо Му Цина сжимает рука, он отдёргивается от прикосновения. — Му Цин! Может хоть раз просто перестанешь быть… — Самим собой? — кричит Му Цин и поворачивается, чтобы посмотреть ему в глаза. Фэн Синь выглядит полностью здоровым. Старуха-таки была права. — Если ты не заткнёшься и не дослушаешь… — То что? — Му Цин вторгается в пространство Фэн Синя и оскаливает зубы. — Опять наорёшь на меня и исчезнешь? Фэн Синь издаёт гортанный звук и надавливает рукой на ключицу Му Цина, прижимая его к стене. — Успокойся! — Отвали от меня! — Му Цин обычно без проблем отбивается от Фэн Синя, но на этот раз почему-то не удаётся оторваться от стены. Тело Фэн Синя кажется более крепким, чем обычно, а плечи стали шире. — Нет, пока ты, блять, меня не выслушаешь! — рычит Фэн Синь и прижимает вторую руку к бедру Му Цина, чтобы удержать его на месте. Му Цин, таращась, недовольно выдыхает и сжимает губы. Ноздри Фэн Синя раздуваются, кожа пылает, но он не делает ни малейшего движения, чтобы освободить Му Цина. После нескольких вдохов становится ясно, что Му Цин больше не сопротивляется. Фэн Синь приоткрывает рот и смотрит ему в глаза, сдвинув брови к переносице. — Ну и? — Му Цин больше не может этого выносить. — Скажи что-нибудь! — С тобой никогда не бывает легко, да? — бормочет Фэн Синь. — Дай мне ещё секунду. Секунда превращается в несколько. Му Цин хочет снова накричать на него, когда Фэн Синь выпаливает: — Сначала я думал, что тебе всё равно. Дыхание Му Цина замирает, и он хмурится. — Я пошёл к Лао Вэнь перед тем, как мы отправились сражаться с Бай Хуэем, потому что хотел убедиться, что мы будем готовы ко всему. Я слышал, что она разбирается в проклятиях, даже в таких сильных, что способны убить бога. — Фэн Синь облизывает губы. — Она сказала мне, что пока... пока я люблю того, кого пытаюсь защитить, всё будет хорошо. Му Цин не знает, что ответить на это. — Когда я молился тебе, я видел, как твое лицо, оно... — Фэн Синь замолкает, и его глаза начинают что-то вытворять с Му Цином. Что-то пугающее и новое. — Ты был таким красивым, Му Цин. Му Цин отворачивается и вздыхает. Он чувствует, как к щекам приливает жар. — У тебя бывает такой взгляд, когда ты злишься на меня. Обычно он мне нравится, но потом... он напугал меня. — Шёпот сопровождает нежное прикосновение руки к лицу Му Цина, которая поворачивает его обратно. Глаза Фэн Синя наполняются слезами. — В моей жизни столько людей, которые решили, что мне будет лучше без них. Я ведь не хотел, чтобы ты меня отталкивал. — Значит, ты первый пытался оттолкнуть меня. — Я больше не мог выносить этого! — Фэн Синь крепче сжимает бедро Му Цина — наверняка будет синяк. — Пожалуйста, попытайся понять. — Понять? — Му Цин едва может дышать, его голос повышается. — С чего это я должен пытаться понять твою трусость, когда ты сам никогда не давал мне такой привилегии? Ты всерьёз думал, что я буду просто стоять и смотреть, как ты чахнешь и умираешь? — Прости меня, — шепчет Фэн Синь. Его глаза краснеют. — Нет! — кричит Му Цин и начинает выкручиваться из хватки Фэн Синя. На этот раз Фэн Синь отпускает его, отступая на шаг назад. — Скажи мне, что именно ты подразумевал под этими молитвами. Я заслуживаю правды, Фэн Синь! Он делает шаг к Фэн Синю, снова сокращая расстояние между ними: — Ты не можешь просто сказать мне правду? Фэн Синь не отвечает. Он не в силах больше сдерживать поток слёз. Му Цин наклоняется ближе, протягивая руки к поясу нижнего ханьфу Фэн Синя. Он приближает своё лицо к лицу Фэн Синя, слегка касаясь его носа. Их дыхание смешивается. — Фэн Синь. «Наньян, скажи мне». Спустя секунду Фэн Синь припечатывает Му Цина к стене и крепко обвивает его талию. Их лбы прижаты друг к другу, секунда — и их губы мягко соприкасаются. — Я и не думал молиться о том, чтобы ты ответил мне взаимностью. — Голос Фэн Синя хриплый и низкий. — Я даже не осмеливался мечтать об этом. «Наньян, я хочу услышать это». Фэн Синь стонет и просовывает ногу между ног Му Цина, раздвигая их. Он наклоняет голову вперёд, упираясь в лоб Му Цина, их грудные клетки прижимаются друг к другу, заходясь тяжёлым дыханием. В местах соприкосновения жжёт. Фэн Синь подаётся бёдрами к Му Цину, проезжаясь напряжённым членом по его бедру. У Му Цина перехватывает дыхание, и он шипит: — Фэн Синь! — Извини... твои молитвы. — Ответ Фэн Синя прерывается вдохами. — Мне кажется, что я тону. Он наклоняет голову, чтобы зарыться лицом в шею Му Цина, и глубоко вдыхает. Его лицо по-прежнему мокрое от слез. В тусклом свете свечей Му Цин не заметил щетины на подбородке Фэн Синя, но сейчас он чувствует её покалывание. — Так хорошо. Му Цин кусает губы, чтобы подавить звук, рвущийся из горла. — Ты до сих пор не ответил мне, Наньян. От произнесённого вслух титула бёдра Фэн Синя дёрнулись вперёд, теснее прижимая пах к Му Цину. Стон, который он издаёт, — глубокий и гортанный, горячо и влажно опаляющий шею Му Цина. От этого ощущения у Му Цина чуть ли не подкашиваются колени. — Блять, — шепчет Фэн Синь. — Му Цин, молитвы сработали, потому что я люблю тебя. Вот оно. Фэн Синь отрывается от шеи Му Цина, чтобы посмотреть ему в глаза. Глаза Фэн Синя потемнели, веки — полуопущены. Он больше не плачет. Му Цин чувствует себя пойманным в сети. Что, по его мнению, должно произойти после сказанного? Неужели всё волшебным образом встанет на свои места? Нет, это так не работает. Только не с ними. — Му Цин? — В голосе Фэн Синя слышится намёк на панику. — Тебе следовало сказать мне тогда, — хриплым голосом говорит Му Цин и кладёт руки на плечи Фэн Синя, позволяя себе это мягкое прикосновение. Что-то хрупкое и неокрепшее грозит вырваться из его груди, искушаемое взглядом и звуком голоса Фэн Синя. Му Цин не знает, сможет ли сдержаться. — Я знаю, извини. Пожалуйста. Прости меня. — У меня ещё ни разу не просили прощения, — говорит Му Цин. — Никто никогда не признавался, что обидел тебя. Это уже слишком. Му Цин отталкивает Фэн Синя и отходит от стены, делая несколько шагов между ними. — Ты уже исцелился. — Му Цин прочищает горло и поправляет одежду. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Он по привычке опускает глаза в пол. Нижняя одежда Фэн Синя слегка перекосилась, и его кожа покраснела. Он осуждающе смотрит на Му Цина. — Прийти в себя? — требовательно спрашивает Фэн Синь. — Му Цин, ты спас меня. Ты сам сказал, что я исцелен. — Теперь, когда моей помощи не требуется, я пойду. — Му Цин знает, что его слова звучат грубо, но это самое привычное, что он мог сказать. Пока он идёт к двери, Фэн Синь преодолевает расстояние между ними. — Поверить не могу! — восклицает Фэн Синь и хватает Му Цина за руку. — Ты оставишь всё вот так? — Оставлю что? — Му Цин мрачно хмурится. — Отпусти меня! — Нет! — Похоже, побочные эффекты молитв проходят, и глаза Фэн Синя горят решительным блеском. — Ты не услышал меня? Я сказал, что люблю тебя! Опять. — И что в этом хорошего? — Му Цин отдёргивает руку от Фэн Синя. — Ты что, хочешь переспать с коварным богом-слугой? Внести выскочку-простолюдина в свой растущий список нежелательных любовниц? — Может, хватит? Кому вообще есть дело до этого? — Всем! — кричит Му Цин. — Всё, что они делают, это обсуждают! — С каких пор это должно меня волновать? — орёт Фэн Синь в ответ. — Я стою прямо перед тобой, говорю, что люблю тебя, а ты беспокоишься о сплетнях? — Конечно, для тебя это просто сплетни! Тебе, вроде, не приходилось становиться их объектом. Он намеревается выйти из комнаты и делает один шаг, когда Фэн Синь снова хватает его за руку, крепко сжимая ее. — Ты не можешь игнорировать их? — спрашивает Фэн Синь. — Не можешь просто быть со мной, а не с мыслями о том, что о тебе думают другие? Глядя на лицо Фэн Синя, Му Цин почти теряет всё самообладание. Фэн Синь выглядит вывернутым наизнанку и растерзанным, его губы плотно сжаты, в уголках глаз появились морщинки. — Му Цин, всего один раз, лишь один. — Фэн Синь прерывисто вздохнул и продолжил. — Сможешь мне поверить, если я скажу, что не лгу и что я столетиями ждал, когда ты начнёшь мне доверять? Му Цин ломается. Он поворачивается лицом к Фэн Синю и нерешительно поднимает руку, чтобы коснуться его руки. — Я думаю, что ты хочешь. — Голос Фэн Синя нежный, и Му Цин не испытывает к нему ненависти. Фэн Синь мягко тянет его за руку, и Му Цин чувствует, как плывёт навстречу. Как только они приближаются друг к другу, всё прежнее напряжение и яд испаряются. Фэн Синь обхватывает талию Му Цина и легонько проводит губами по щеке Му Цина, словно проверяя воды с многовековыми глубинными течениями. Так нежно и тепло. Му Цин, не в силах сдерживаться, наклоняется навстречу, позволяя губам Фэн Синя приникнуть к своей коже. Ободрённый ответом Му Цина, Фэн Синь одной рукой крепче обнимает его талию, а другой скользит вверх, проводя по груди, прямо над новым шрамом. Он целует его в место между челюстью и ухом. — Я покажу тебе свой шрам, если ты покажешь свой. Тепло приливает к лицу и одновременно к животу Му Цина — мгновенно и требовательно. Он отвечает со сбивчивым дыханием: — Он... уродливый. Фэн Синь выдыхает ему в ухо, и по спине Му Цина пробегает волна дрожи. — Ни одна живая или мёртвая душа не будет права, сказав, что у тебя есть что-то уродливое, — фыркает Фэн Синь. — Если это, конечно, скажешь не ты. Его рука пробирается ниже талии Му Цина. — Это у тебя такой привычный метод соблазнения? — Му Цин не останавливает его руку, даже когда она обхватывает его зад. — Убогий. За этим словом нет никакой обиды, вся её энергия рассеялась благодаря искренним заявлениям Фэн Синя. — Нет. — В голосе Фэн Синя Му Цин слышит улыбку, чувствует её прикосновение к своей коже. Фэн Синь прокладывает дорожку поцелуев вдоль изгиба шеи, останавливаясь с каждой дрожью, пробивающей Му Цина. — Только ты мог побудить меня на такую тактику. У Му Цина вздрагивает сердце. Он проводит линию вдоль мышц руки Фэн Синя и останавливается в месте соединения шеи и плеча. Отстраняя голову, он смотрит Фэн Синю в глаза и видит расширенные зрачки. Его сердце снова вздрагивает. Этот взгляд обескураживает его, поэтому он закрывает глаза. Может быть, в отдалённом будущем он с легкостью будет принимать подобную нежность и близость, но сегодня он уже достаточно открылся. Он ждёт Фэн Синя. Ожидание длится недолго, и губы Фэн Синя, влажные и жаждущие, ловят в плен его собственные. Му Цин на мгновение теряется, не зная, что делать, но его тело реагирует на Фэн Синя само. Его губы двигаются в такт поцелую, который с каждым движением становится жёстче. Рука, лежащая на его спине, резко сжимается, и рот Му Цина широко раскрывается в ответ, позволяя языку Фэн Синя проникнуть внутрь. Это происходит незаметно, и Фэн Синь пытается отпрянуть, чтобы спросить о разрешении, но Му Цин быстро сокращает расстояние между ними и, перемещая руку вверх к шее Фэн Синя, сжимает волосы на его затылке. Сначала они сталкиваются зубами, но Фэн Синь спокойно принимает это, кусая нижнюю губу Му Цина в ответ. Му Цин испускает ещё один выдох, и Фэн Синь проталкивает свой язык внутрь. Му Цин думает, что позволил бы языку Фэн Синя хозяйничать у себя во рту хоть несколько часов, и наслаждался ощущением скольжения по нёбу. Фэн Синь пускает в ход руку на его ягодице, чтобы притянуть бёдра Му Цина к своим, и шипит в поцелуй. Му Цин чувствует, как его собственный член твердеет от этого действия. — Может, тебе будет легче, если ты сначала увидишь мой? — говорит Фэн Синь в рот Му Цина. Му Цин со взглядом, подёрнутым дымкой возбуждения, спрашивает: — Что? Уголки губ Фэн Синя слегка приподнимаются, но он не перестаёт целовать открытый рот Му Цина. – Мой шрам. Му Цин думает в течение двух, трёх выдохов и кивает, но расстраивается, когда на его ответ Фэн Синь отстраняется, убирая руки с его талии и зада. Му Цин опускает взгляд и старается спрятать надутое лицо, наблюдая за тем, как Фэн Синь развязывает пояс своей внутренней одежды. Му Цин в панике сжимает руки Фэн Синя, и пояс полностью ослабляется. — Сквозь одежду кожу не увидеть, знаешь ли, — сухо говорит Фэн Синь. — Если ты, конечно, не передумал. — Заткнись, — резко отвечает Му Цин. — Я... я правда хочу. Просто… — Что? — Можешь дать мне минуту? — снова рыкает Му Цин. Он убирает свои руки от Фэн Синя и опускает их, стараясь не нервничать. — Ладно. Продолжай. Фэн Синь бросает на него испытующий долгий взгляд, затем полностью распахивает халат. Его грудь безупречно чиста, на скульптурных мускулах не видно ни единой раны. Му Цин хочет запротестовать, когда Фэн Синь слегка сдвигает штаны, показывая начало белого грубого шрама, тянущегося порезом по левому бедру и дальше вниз, но он не спускает штаны дальше. — Ты хочешь увидеть всё целиком? — Звучит как приглашение — провокационное, но неуверенное. — ...Да, — хрипит Му Цин. Не похоже, что в этот момент его щёки станут горячее, так зачем останавливаться сейчас? Фэн Синь полностью избавляется от штанов, бросая их на пол рядом с собой. Он обнажён, если не считать нижнего ханьфу, свисающего с его рук и открывающего взору эрекцию и шрам. Му Цин облизывает губы и пробегает глазами по всему телу Фэн Синя, не зная, где их остановить. Шрам длинный и неровный, пересекающий большую часть бедра Фэн Синя. Он криво изгибается на внутреннюю сторону, направляя взгляд Му Цина на тяжелый полувставший член. Глядя на него, Му Цин задаётся вопросом, достаточно ли длинны его пальцы, чтобы полностью обхватить его. — Му Цин? Му Цин отрывает взгляд от промежности Фэн Синя и смотрит ему в глаза. Впервые за эту ночь Фэн Синь выглядит застенчивым с округлившимися от неуверенности глазами. — Хочешь, я прикроюсь? Это, наверное, слишком для тебя. — Нет! – тут же вылетает изо рта Му Цина, который не успел обдумать вопрос. — Выглядит… неплохо. — ...Неплохо? — Хорошо, — поправляет Му Цин, пытаясь справиться с липким возбуждением. — Очень хорошо. Проклятье. Несмотря на то, что он одет, ему кажется, будто из них двоих обнажён именно он. — Очень хорошо? — Неуверенность тут же исчезает из глаз Фэн Синя, и он делает шаг в пространство Му Цина, поддерживая зрительный контакт. У Му Цина горят глаза. — Не будь таким самонадеянным. Я имел в виду, нормально, — огрызается Му Цин, пытаясь оправдаться, но от восстановленной близости и обнажённого тела Фэн Синя его голос, как и мысли, слишком слаб, чтобы казаться правдоподобными. — Ну, раз нормально, то покажешь мне свой? — Голос Фэн Синя становится резким. Возможно, граничит с попрошайничеством. Му Цин находит утешение в том, что он не единственный с увечьем. Он сглатывает и кивает. Когда его руки поднимаются, чтобы снять доспехи, его запястье перехватывается Фэн Синем. — Позволишь мне снять одежду? Как тогда. От мысли о том, что Фэн Синь опять будет снимать с него броню, Му Цин боится сгореть, но хрипло выдавливает из себя: — Да. Фэн Синь, не мешкая, ведёт Му Цина к кровати и быстро разбирается с его броней. Он уже не так терпелив, как несколько недель назад в храме Му Цина, но тратит время на то, чтобы аккуратно положить каждую пластину брони на сундук в ногах кровати. Когда Му Цин остаётся в нижней одежде, рука Фэн Синя на секунду зависает над поясом и начинает развязывать его. Ханьфу медленно распахивается, обнажая твёрдый живот Му Цина. Его шрам пересекает косые мышцы, огибая бок и заканчиваясь на пояснице. Он глубокий и узловатый, и рука Фэн Синя останавливается над ним. — Можно? — спрашивает Фэн Синь. В его глазах, устремлённых на Му Цина, мелькает яркая и дикая искра — Му Цину нестерпимо хочется раздуть её. — Прекрати спрашивать и продолжай, — скалится Му Цин. — Я не фарфоровый. Когда пальцы Фэн Синя проводят по шраму, Му Цин шипит. Кожа кажется необработанной и чувствительной, несмотря на то, что зажила. Когда он дотрагивался до этого места сам, ничего подобного он не чувствовал. Теперь это ощущение... приятно. — Больно? — Фэн Синь быстро убирает руку. — Нет... — Му Цин сжимает зубы. — Я просто не был готов. — Приятно? — Фэн Синь приподнимает бровь. — Можно я снова прикоснусь к нему? — Я же сказал, хватит задавать вопросы, остолоп, — раздражается Му Цин. — Просто прикоснись! — Ладно. — На этот раз голос Фэн Синя звучит тихо, и неожиданно для Му Цина он с силой прижимает ладонь к шраму и толкает его на край кровати. Он нависает над Му Цином, удерживая руку на месте, и шепчет на ухо: — Этого ты хочешь? Му Цин подавляет стон. Рука на его шраме прожигает кожу, и его член дёргается в ответ. Он никогда раньше не был таким твёрдым и обычно обращался к медитации, чтобы не позволить возбуждению унести его прочь. Фэн Синь просовывает колено между его бёдер и мягко надавливает на его член. Му Цин прикусывает губу, чтобы снова не застонать. — Му Цин, я прикасаюсь к тебе, как ты хочешь? — горячо выдыхает Фэн Синь ему в его рот. Он начинает массировать шрам Му Цина, и тот не сдерживается и трётся о колено Фэн Синя, двигая бёдрами в такт его руки на боку. — Ммх… — Му Цин не смеет открыть рот, и от этих усилий его зубы впиваются в губу, выпуская кровь. — Не могу поверить, ты до сих пор пытаешься сопротивляться, — со смесью возбуждения и раздражения говорит Фэн Синь. Он перемещает руку на плечо Му Цина и надавливает, заставляя лечь на спину. Ноги Му Цина свисают с края кровати, когда Фэн Синь перелезает через него. Он вставляет своё колено между ног Му Цина и прижимает руки к его груди. — Может, отпустишь себя? Хотя бы сейчас. — А тебе... ах... понравится? — Му Цин задыхается на середине фразы, но знает, что задел нужную струну, когда слышит ответный стон Фэн Синя. Руки на его груди, словно бы в поощрение, начинают щипать его соски, его рот открывается в беззвучном стоне. Сквозь марево возбуждения Му Цин зарывается рукой в волосы Фэн Синя и сильно тянет. От звуков, которые издаёт Фэн Синь, его член болезненно пульсирует, и он с силой прижимается к колену Фэн Синя. Одной рукой Фэн Синь продолжает дразнить сосок, а другой скользит по шраму. Му Цин думает, что уже на пределе, когда Фэн Синь накрывает губами оставленный без внимания сосок. Звук, срывающийся с его губ, тут же заглушается, и Му Цин начинает тереться о ногу Фэн Синя. Фэн Синь отстраняется и тянется к открытому рту Му Цина, запуская свой язык внутрь и постанывая, когда рука в его волосах сжимается сильнее. От стона Му Цина член болезненно напряжён, отчего Фэн Синь едва может ровно дышать. — Фэн Синь. — Му Цин прерывает поцелуй, выдыхая имя другого мужчины. — Прикоснись ко мне. — Теперь ты раздаёшь приказы? — спрашивает Фэн Синь со сбитым дыханием, и Му Цин находит в этом некоторое утешение. — Я и так прикасаюсь к тебе. — Фэн Синь подчёркивает свои слова, щипля Му Цина за шрам. Тот слегка приподнимается, наклоняется и впивается ногтями в шрам Фэн Синя, снова дёргая его за волосы. — Я хочу, чтобы ты прикоснулся к моему члену, идиот. — Блять... — Бёдра Фэн Синя дрожат, и Му Цин вжимает большой палец в его шрам, откуда начинает сочиться кровь. Фэн Синь утыкается лицом в плечо Му Цина и со стоном кусает его. Му Цина никогда так не кусали, но он уже знает, что останется след. Он ещё не совсем поборол стыд, но уже не может терпеть жажду прикосновений. Его налившийся член ноет, натягивая ткань штанов. Му Цин на секунду замирает, чтобы посмотреть вниз, и видит мокрое пятно на ткани и член Фэн Синя рядом. Он кажется больше, чем тогда, — Му Цин точно знает, что он не сможет полностью обхватить его рукой, и от этой мысли не сдерживает резкий всхлип. Фэн Синь посасывает след от укуса на его плече. Перед тем, как отстраниться, Фэн Синь сжимает шрам Му Цина. — Не могу поверить, что ты думал, что я найду какую-то часть твоего тела уродливой, — говорит он, протягивая руку к поясу брюк Му Цина. — Подними бёдра. Му Цин повинуется, и Фэн Синь стягивает с него штаны, обнажая возбуждение Му Цина. Он втягивает в себя воздух, чувствуя дуновение ночного ветра из окна. — А теперь сдвигайся подальше и ложись. Му Цин снова повинуется, с каждой секундой становясь всё нетерпеливее. Фэн Синь наконец-то сбрасывает своё нижнее ханьфу и забирается на кровать, придвигаясь ближе и приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на Му Цина сверху вниз. Его зрачки расширены. Он проводит свободной рукой по телу Му Цина, задерживаясь на шраме, когда слышит вдох. Его рука движется вниз, и Му Цин учащённо дышит, издавая удивлённый стон, когда она проходит мимо его члена и сжимает мошонку. — Тебе вообще можно это делать? — Фэн Синь перебирает яйца Му Цина в своей большой руке и делает акцент на своих словах, слегка сжимая их. Му Цин резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Фэн Синя: — Что? — Я про твоё самосовершенствование. — Фэн Синь облизывает губы, и его глаза устремляются к паху Му Цина. — Я более чем готов продолжать, но ты подумал об этом? Му Цин довольно долго об этом думал, но Фэн Синю об этом знать не обязательно. — Если Его Высочеству можно, то мне тоже. — Он поворачивает голову на подушке, пытаясь скрыть своё лицо от Фэн Синя. — Я разве не сказал тебе перестать спрашивать? Он знает, что, отвернувшись, не скроет румянца на щеках. Фэн Синь массирует мошонку Му Цина и наклоняет свою голову, оставляя цепочку влажных поцелуев на его шее и груди. Он пробирается к шраму и проводит по нему языком, пробуя на вкус и вызывая дрожь Му Цина. Му Цин извивается, хватаясь за простыни, и с его губ срываются тихие звуки. Рот Фэн Синя возвращается к уже раздразнённому соску. Внезапно Фэн Синь убирает руку с промежности Му Цина и тянется к хвосту, распуская его. По подушке рассыпаются серебристые волосы. — Надо было сделать это раньше, — выдыхает Фэн Синь, на что Му Цин издаёт возмущённый звук. — Ты мог бы просто попросить меня снять ленту! — Я думал, что больше не должен задавать вопросов, — сухо отвечает Фэн Синь, проводя пальцами по волосам Му Цина. Он подносит прядь к лицу и глубоко вдыхает, блаженно прикрывая веки. — Заткнись, — ворчит Му Цин. — Хватит играть с моими волосами и прикоснись уже ко мне. — Всегда портишь настрой. — Рука Фэн Синя, наконец, обхватывает ствол Му Цина и резко проводит по всей длине, вызывая вздох. Он проводит большим пальцем по головке, собирая выступающий из неё предэякулят и размазывая по члену. От влажного ощущения Му Цин вскидывает бёдра навстречу руке и, не раздумывая, разводит ноги, давая Фэн Синю больше доступа. Он теряется в ощущении руки Фэн Синя, когда чувствует, как его яйца напрягаются, и выгибает спину, издавая тонкий звук. Фэн Синь наклоняется ко рту Му Цина, заглушая всхлип. Он целует Му Цина, которого начинает накрывать оргазм, и посасывает его нижнюю губу, двигая бёдрами. Му Цина прошивает волна удовольствия, в голове становится блаженно пусто, и ему неизвестно, сколько это длится. Всё, что осталось, — губы Фэн Синя на его лице и рука, которая скользит по его плоти. Лицо Фэн Синя — раскрасневшееся, взгляд — глубокий и открытый, с таким же благоговейным выражением, что и прежде, но на этот раз зрачки расширены от тёмного желания. Му Цин вздрагивает и изливается себе на живот, чувствуя, как семя стекает по его опавшему члену. Немного погодя, он приоткрывает губы в вопросе, когда рот Фэн Синя внезапно возвращается к нему, погружая язык глубже, чем раньше. Му Цин отвечает на поцелуй, как только может, но чувствует себя полностью атакованным, его сознание едва восстановилось после оргазма. Фэн Синь целует его с намерением, которое уже понятно Му Цину. Фэн Синь сам говорил об этом. Му Цин ещё не сказал этого вслух, но он надеется, что то, как двигаются его губы, как он отдёргивает руку Фэн Синя между их телами, смыкая свою руку на его члене, говорит достаточно. Он двигает рукой вверх-вниз, стараясь проводить по всей длине. — Му Цин... — хрипло зовёт Фэн Синь и, протягивая руку к ягодице Му Цина, толкается в ладонь на его члене. Му Цин обхватывает шею Фэн Синя другой рукой и слегка сжимает, наклоняясь для ещё одного поцелуя. Фэн Синь издаёт сдавленный стон в губы, и его пальцы сильнее впиваются в зад Му Цина, причиняя боль. Когда Фэн Синь с шипением разрывает поцелуй, Му Цин плюёт в свою руку, прежде чем возобновить движение, и хватка вокруг шеи Фэн Синя становится сильнее. От приятной влажности Фэн Синь издаёт низкий стон, льющийся в уши Му Цина. Это подобно морю, распростёртому перед глазами познавшего лишь пустыни. Неистовому и бездонному морю. Они оба погружаются в его глубины. Фэн Синь рычит и делает резкое движение, подминая Му Цина под себя. Он кладет одну руку рядом с головой Му Цина, а другой зарывается в серебристые волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке. Наклоняясь, он втягивает воздух и делает лёгкий толчок. Рука Му Цина, вскрикнувшего от его внезапного действия, продолжает водить по его члену, и тогда Фэн Синь начинает втрахиваться в ладонь, проезжаясь эрекцией по животу Му Цина. Убрав руку от шеи мужчины, Му Цин впивается ею в его шрам. Дыхание Фэн Синя тяжелеет, и он резко подаётся вперёд, сильно кусая шею Му Цина. Вскоре толчки становятся рваными, и Фэн Синь изливается в руку и на живот Му Цина. Он кончает беззвучно, дыша в ухо Му Цина, и наваливается сверху. Несколько мгновений Му Цин терпит тяжёлый вес и отталкивает Фэн Синя. Тот не сопротивляется и переворачивается, как тряпичная кукла. — Фу. — Му Цин кривит губы, опуская взгляд на высыхающий пот и сперму. — Подвинься, я хочу всё это вытереть. Фэн Синь вздыхает в ответ, но не делает попытки пошевелиться. — Отодвинься в сторону, — бормочет Му Цин, и, перелезая через Фэн Синя, встаёт с кровати. — Обожаю постельные разговоры, — беззлобно говорит Фэн Синь. Му Цин обыскивает комнату во второй раз за эту ночь, достаёт полотенце и кувшин с водой. Он тщательно вытирается и передаёт ткань Фэн Синю, который лениво принимает ее. Он уже начинает одеваться, когда замечает, как Фэн Синь пялится на него с кровати. Мужчина наблюдает, как он рассеянно натягивает влажную одежду на своё тело. Его лицо непроницаемо для Му Цина. — Ты что-то хотел? — недовольно спрашивает Му Цин. Фэн Синь закатывает глаза и приподнимается на локте: — Уже уходишь? — ...Да, — уверенно говорит Му Цин. — Ты не позволишь себе быть счастливым, да? — вздыхает Фэн Синь и проводит рукой по лицу. Му Цин не знает, что ответить на это. Он надевает штаны и небрежно набрасывает на себя нижнее ханьфу. Его волосы распущены, и он в раздражении убирает их с лица. — Куда ты кинул мою ленту для волос? — Она здесь, в постели, — отвечает Фэн Синь и держит её в руке, подзывая Му Цина. Му Цин подходит и протягивает руку, чтобы взять ленту, но Фэн Синь уводит свою руку в сторону: — Дай я. — Ты хочешь... собрать мне волосы? — Да. Можно? Му Цин сжимает губы. Они припухли и покраснели от настойчивых поцелуев Фэн Синя. Он смотрит на ленту в руке Фэн Синя и встречается с ним взглядом. Сейчас они спокойны — ни огня, ни молний, ни приливных волн. Му Цин фыркает и садится на пол рядом с кроватью, поворачиваясь спиной к Фэн Синю. — Только быстро. Когда его головы касается рука, Му Цин уже чувствует, что Фэн Синь не собирается торопиться. Мозолистые пальцы осторожно пропускают пряди, стараясь не запутать волосы. Фэн Синь касается ушей, затылка, подушечками пальцев нежно проводит по волосам, откидывая назад выбившиеся пряди. Му Цин закрывает глаза и погружается в ощущение. Его дыхание замедляется вместе с сердцебиением. Фэн Синь напевает песню, которую Му Цин не может вспомнить. У Фэн Синя грубые руки, но Му Цин ни разу не почувствовал, как его дёргают за волосы. Не похоже, что Фэн Синь собирает простой хвост, проявляя излишнюю осторожность, а, кажется, заплетает несколько кос. Задаваясь вопросом, что задумал Фэн Синь, он чувствует на щеке касание ленты. Ещё через секунду возни он чувствует, как его волосы скрепляют шпилькой. — Ты закончил? — ворчливо спрашивает Му Цин. По незаплетённым зонам пробегают пальцы, и Фэн Синь вздыхает: — Да. Му Цин быстро встает и поднимает руку, чтобы коснуться своих волос. Две, три... шесть косичек, заплетённых на висках, стянуты в высокий хвост. — Ты выглядишь потрясающе. Му Цин резко оборачивается и с пылающим лицом смотрит на Фэн Синя: — Я не спрашивал твоего мнения. — Ты никогда его не спрашивал. — Фэн Синь поднимает бровь. — Всё ещё хочешь уйти? Му Цин фыркает и надевает остальную одежду, собирая доспехи в руки. Он зачем-то пожимает плечами и направляется к выходу. Затем останавливается в дверях. — Увидимся завтра на тренировочном поле? Пауза. — И это всё? — ответ звучит слишком резко. — Да или нет, Фэн Синь. Ещё один вздох: — Да. Му Цин уходит, не сказав больше ни слова. - Когда утром Му Цин приходит на тренировочную площадку, Фэн Синь улыбается, видя его причёску с вплетёнными в хвост косами.