Сестра

      С момента, как Узумаки съехали из приюта, прошла пара лет. Честно признаться, Джия и не заметила, как быстро пролетело время. Наруто рос не по дням, а по часам. Он был болтлив, стал увереннее в себе и меньше тушевался при незнакомцах. Конечно, он всё ещё опасался жителей деревни, которые не смирились с тем, что мальчик спокойно передвигается по Конохе. А какой скандал был, когда кто-то увидел, как Джия тренирует брата! Сколько раз «доброжелатели» бегали к Хокаге: монстр не должен играть вместе со всеми на детской площадке, ходить в Академию, магазин, и тем более тренироваться.       Надо отметить, что на Джию подобное отношение распространялось всё меньше. Слишком хорошо отзывались о её работе в больнице и на миссиях. Общение обоих Узумаки с кланом Нара не осталось незамеченным, а авторитет Шикаку был неоспорим, как среди шиноби, так и среди гражданских. Кроме этого, план Какаши полностью себя оправдал, и девушка нашла общий язык со многими шиноби из его выпуска.       Наруто же искренне не понимал причину подобного отношения к себе. Он старался быть дружелюбным со всеми, стремился помогать и быть полезным, но кроме агрессии не получал ничего. Из-за закона и персонального запрета Хокаге Джия была не вправе объяснить брату причину подобного и всё, что могла посоветовать, так это не обращать внимания и быть дружелюбным. Это не всегда получалось, особенно с продавцами. Наруто пару раз разыгрывал особых грубиянов, но доказать это было проблематично Самой девушке об этом рассказал Хатаке, намекнув, что Хирузен в курсе, но особого интереса к прецеденту не выявил. Шалость удалась - все делали вид, что не знают имя шутника, а брат и сестра Узумаки перестали заходить в ту лавку.       К счастью, у Наруто появились друзья. Другие дети, заметив дружбу Наруто и Шикамару, стали лучше относится к первому. За пару лет количество друзей мальчика увеличилось, но Шикамару был вне конкуренции.       Ёшино исполнила свою угрозу и периодически организовывала ей свидания. Какаши, с которым она общалась больше всех, смотря на деятельность женщины, пошутил, что однажды Ёшино организует Джие свадьбу, о чём сама девушка узнает в последнюю очередь. Джия же не разделяла веселья Какаши и старательно придумывала повод не пойти на очередное свидание. Ко всеобщему удивлению попыткам любимой сестрёнки избежать свидания конец положил Наруто. Однажды, когда она пришла домой со смены, он сел рядом с ней и очень серьёзно заговорил. Наруто сказал, что им хорошо вдвоём и у него лучшая сестра, которая делает всё, чтобы у него было хорошее детство. У Наруто есть друзья, с которыми он может проводить время, но сестрёнка тоже заслуживает хороших друзей и, однажды, мужа. Поэтому мальчик совершенно не против, чтобы дать ей свободное время и личное пространство. Кстати, если парень или муж обидит девушку, то тому придётся иметь дело с её братом.       Во время этого разговора Джию переполняли противоречивые эмоции. Смущение, радость, умиление и огромная грусть. В этот момент она как никогда хотела видеть родителей рядом. И нет, она совсем не плачет (разве что чуть-чуть).       Так они и дожили до первого дня Наруто в Академии.

***

      В первый вечер после Академии Наруто вёл себя тихо. Слишком тихо. Джия ожидала, что он завалит её потоком слов о первом реальном дне в Академии, но этого не случилось. Устав смотреть на то, как он ковыряется в тарелке, Джия решила с ним поговорить.       — Что-то случилось? — озабоченно спросила она.       — Нет, — тихо ответил мальчик, ковыряясь в тарелке.       — Ты молчишь весь вечер. Это ненормально для тебя, — мягко сказала Джия.       — Почему я не знаю имён родителей? — спросил Наруто, наконец, поднимая глаза.       Девушка вздрогнула. Тема родителей была табу. Первое время после их смерти она не могла о них говорить. Слишком больно. Наруто знал только, что они герои, погибшие во время нападения Девятихвостого. Он нечасто о них спрашивал, видя, что эта тема болезненна для сестрёнки, а потом и вовсе перестал задавать вопросы. Имена Джия не могла назвать из-за запрета Третьего. До восемнадцати лет Наруто не должен был знать, кем были их родители. Девушка была с этим категорически не согласна, но Хокаге не слушал её доводов и оставил запрет в силе. Единственное, чего она смогла добиться, это разрешение на рассказы о родителях.       — Почему ты заговорил про это?       — Сегодня в Академии все рассказывали о своей семье. Я рассказал о клане Узумаки, о тебе, о том, что родители — герои. И понял, что это единственное, что мне о них известно. И один мальчик сказал… Сказал, что они просто меня не любили.       — Этот мальчик знает о родителях меньше, чем ты. И нет. Ты был желанным, долгожданным ребёнком. — Джия потрепала брата по волосам — Родители… Родители нас очень любили, их любовь я ощущаю до сих пор. Если тебе интересно какими были родители, то их имена тебе ничего не расскажут. Я знаю парочку историй, которые тебе понравятся. Но прежде, чем я их расскажу, ты всё же поешь.

***

Джие три года.       Минато открыл дверь квартиры и застыл на пороге. Перепроверив номер на двери, вдруг произошла ошибка. Убедившись, что всё правильно, он зашёл внутрь.       — Я дома!       — Папа! — навстречу мужчине выбежала растрёпанная красноволосая девочка и врезалась в его ноги. — Мы играли в прятки, и Джирайя ни разу не смог меня найти.       — Она слишком хорошо прячется. Да и я уже не молод.       — Сенсей, не наговаривайте на себя. Вы достаточно молоды. По крайней мере для того, чтобы подглядывать за женщинами на горячих источниках. Что тут произошло? — Он взмахнул руками, указывая на бардак, который эти двое развели за время его отсутствия.       — Возможно, мы немного увлеклись.       — Немного?       — Джирайя! — раздался разгневанный голос Кушины из прихожей.       —Кажется, моя очередь прятаться, — сказал мужчина, исчезая в дымке. Даже саннин не рисковал встретиться с Кровавой Хабанеро в гневе.       Минато тяжело вздохнул и приступил к уборке. Оставлять дочь с учителем было не лучшей идеей. Всё же два ребенка без присмотра взрослого — перебор.

***

Джие пять лет.       В просторном кабинете всё разложено по полочкам. Здесь — отчёты за последнюю неделю, там — миссии, которые выдаёт лично Хокаге, вон в той коробке — неважные послания из других деревень, на которые всё равно надо ответить. На важные отвечают сразу.       В углу стоит диван, на котором сидит маленькая красноволосая девочка, одетая в зелёное платье. Девочка уже облазила весь кабинет и умирала от скуки. Да, Минато пришлось взять дочь на работу. Не всё же ей дом громить, а у Кушины сегодня много дел в деревне, и следить за ребёнком она просто не сможет.       И вот малышка Джия, как её называет Джирайя, изводится в нетерпении. Подбегает к столу и пытается разглядеть бумаги, которые сложены аккуратными стопками. Заметив что-то интересное, тянет руку к чернильнице. Минато, не отрываясь от бумаг, убирает чернильницу на другой край стола.       — Папа, когда мы пойдём домой? — в очередной раз спрашивает Джия, прилипая к окну.       — Почти всё.       Девочка забирается к отцу на колени и смотрит на документы, которые он заполняет. Очевидно, что ребёнку ничего не понятно, но это лучше, чем сидеть одной на диване. Девочка знает, что когда-нибудь они точно попадут домой. Там их встретит горячий ужин и тёплые мамины объятия.

***

Джие семь лет.       Стук в дверь.       — Войдите, — поднимает голову Минато.       В кабинет заходит Кушина, ведя за руку насупившуюся девочку.       — Опять? — устало спрашивает Четвёртый.       — Ага, подралась. Третий раз за месяц, даттеба-нэ! Минато, повлияй на неё как-нибудь, сил моих нет! Старые ссадины ещё не зажили, а она уже опять лезет в драку. И в кого она? — бушевала Кушина.       — Да-а, в кого бы это…— иронично тянет Минато.       — Папа, папа, но там был котёнок, и его хотели бросить в реку! Он же совсем маленький, папа!       — Тогда успокойся и расскажи всё по порядку. — Минато усаживает дочь к себе на колени.       — Ты её распустишь! Абсолютно непонятно, как с ней управляться! То спокойная и послушная девочка, а то лезет в драку со старшими детьми!       — Не кипятись, вспомни, какой сама была в детстве, — миролюбиво говорит Минато.       — Такой я не была!       — Да-да, а «Кровавая Хабанеро» тебя прозвали из-за любви к острому, — с улыбкой подкалывает её Минато.       — Мама, а какой ты была? — подаёт голос девочка       — Значит так. Сейчас ты обещаешь больше не лезть в драку без веской на то причины, идёшь с мамой домой, а вечером я стараюсь пораньше прийти, и мы всё тебе рассказываем. Идёт? — Джия уверенно кивает, в её глазах загораются воодушевление и любопытство. — Обещаешь хорошо себя вести?       —Да! — Начинает вертеться в отцовских объятиях непоседливая девочка.       —Вот и молодец. А говорила — нет управы, — обращается Минато уже к жене.

***

Джие девять лет       Девятый день рождения девочки начался с привычного ощущения, что в комнате кто-то есть. Она знала, что сегодня за день, но в кровати слишком хорошо и уютно, чтобы просыпаться.       — Просыпайся! Подъём! — сказал женский голос.       — Я съем весь торт! — вторил ей мужской голос.       Нехотя Джия открыла глаза и села в кровати, моргая и щурясь от проникающих в окно лучей солнца.       — С Днём Рождения! — прозвучало уже в два голоса, и на прикроватной тумбочке она увидела…       — Фотоаппарат! — громко воскликнула девочка и кинулась на шею родителям. — Спасибо-спасибо-спасибо!       — Мы рады, что тебе нравится, — мягко улыбнулась Кушина.       — Да, ты всего тысячу раз говорила о фотоаппарате, и мы подумали, что тебе понравится, — посмеиваясь, сказал Минато и тут же получил тычок от жены. — Ай!       — Вообще-то это ещё не все подарки. — Женщина протянула девочке свёрток.       — Фотоальбом?       — Да, ведь тебе нужно будет куда-то складывать фотографии. Кроме этого, там уже есть несколько фото. И… Нам нужно кое-что тебе сказать, — медленно начал Минато. — Тебе придется тщательно запоминать историю, которая стоит за каждой фотографией. Ведь ты будешь рассказывать их своему младшему брату или сестричке.       — У меня будет брат или сестрёнка? — воскликнула девочка, прыгая на кровати. — А когда? А как мы его назовем? А где он будет жить? А…       — Джия, — сказала Кушина, жестами показывая, что на кровати прыгать не надо. — Почему ты думаешь, что это «он»? Даже мы с папой…       — Потому что это честно! Двое мальчиков и две девочки!       — Она права, — с улыбкой сказал жене Минато и повернулся к девочке. — Мы ещё не придумали имя. И над остальным тоже подумаем, но ты же нам поможешь?       — Да! И я буду ходить с ним на площадку, тогда ему не придётся сидеть в папином офисе!       — Эй! Мой офис не так и плох!       — Ладно, спорщики, пойдёмте на кухню. У нас будет всё время мира, чтобы решить эти вопросы и научиться жить вчетвером.       А через семь месяцев остались только Джия и Наруто.

***

      Ночью Джия не могла уснуть. Ненужные мысли лезли в голову абсолютно против воли. Устав ворочаться в кровати, она отправилась гулять по деревне. Незаметно для себя девушка оказалась на горе Хокаге.       Она потерялась в своих мыслях и не знала, сколько там просидела, когда отчётливо ощутила присутствие чужой чакры.       — Бессонница?       — Не у меня одной, — произнесла она, поворачиваясь к Какаши и протягивая ему кулак.       Даже не видя его лица, Джия была более чем уверена, что он улыбается. Это была их игра. Откровенность за откровенность.

***

      Эту игру придумал Хатаке. Ему не нравилось, что до этого весёлая и общительная девочка постепенно становилась женской версией его самого. Смерть родителей сильно отразилась на ней. Поэтому Какаши проявил необычную общительность для себя: начал приглашать её на совместные тренировки или обеды. Первое время Джия молчала, но со временем ему удалось её разговорить.       В последние пару лет с подачи Какаши она стала больше общаться с другими шиноби деревни, но всё ещё не говорила о себе, своих переживаниях. Тогда Хатаке и придумал своеобразную игру.       Каждый рассказывает что-то о себе. Это были забавные истории (Джия долго смеялась, узнав, как началась история соперничества с Гаем), воспоминания, просто размышления. Иногда они рассказывали то, от чего каждому тяжело на душе. Только правду. Так, например, они узнали, что им обоим снятся кошмары. Какаши снились отец, Рин, Обито, Четвёртый. Джие снились светлые, яркие, запоминающиеся сны. Снилось детство, Джирайя, родители. После таких снов возвращаться в реальный мир — мучение.       Но вернёмся к игре. Конечно, кто-то всегда должен был начать разговор, но никто не решался поделиться чем-то сокровенным первым. Сначала они бросали монетку, сейчас играли в камень-ножницы-бумага.       Поэтому неудивительно, что увидев кулак, Какаши принял очередное приглашение поиграть и протянул сжатый кулак. Джия — бумага, Какаши — ножницы. Он присел на камень, терпеливо ожидая, пока девушка заговорит первой.       — Наруто сегодня спросил о родителях. Попросил назвать имена.       — Ты же не…       — Нет, конечно. Сказала ему, что имена не помогут понять, какими были родители, — сказала девушка, не отводя взгляд от горизонта. Чуть помолчав, она негромко добавила: — Ненавижу врать.       — Ты не врёшь.       — Ага, но имена родителей назвать не могу, объяснить, почему его не любят, не могу, и на всё приходится придумывать отговорки. — Джия ходила туда-сюда, эмоционально размахивая руками.       — Могу придумать пару отговорок за тебя.       — Жду с нетерпением.— Успокоившись, она вернулась на прежнее место, выжидая, пока Какаши заговорит.       — Я больше не в АНБУ.       — Что?! — Джия удивлённо посмотрела на него.       — Ты всё слышала.       — Может, это не так уж и плохо, — немного помолчав, сказала Джия и, не дождавшись ответа, продолжила: — Ты сам говорил, что не всегда понимаешь жителей деревни и плохо знаешь, чем деревня дышит. Может, в должности рядового джонина у тебя будет возможность это узнать.       — Может, и так.       Вслед за ответом она услышала шаги, и в следующую секунду на её плечи накинули стандартный джонинский жилет. Прежде чем Узумаки успела возмутиться, ей закрыли рот ладонью.       — Даже не начинай. Тебе явно холодно, и я знаю, что ты откажешься идти домой. Как джоунин Конохи, я не могу позволить своему товарищу мёрзнуть. — Дождавшись кивка, Какаши убрал руку и сел на камень, рядом с девушкой. В полной тишине они просидели до самого утра.