Мы не ангелы

Лань Хуань не спал всю ночь, обдумывая свои чувства и мысли, разрешая заполнить всего себя впервые за 16 лет. Не сопротивлялся, ни отгонял, просто пропускал через себя воспоминания, призрачные надежды и желания, которых лишил себя ради ордена, ради брата. Но ради брата ли? Если да, то почему так ничего ему и не рассказал, не поговорил, хотя видел как ему тяжело, видел боль самого близкого и родного человека в этом мире? Боялся услышать правду? Увидеть подтверждение своим мыслям, догадкам? Был ли Лань Чжань на самом деле влюблен в темного заклинателя? Или это, то чего сильно хотел сам Сичэнь, чтобы оправдать себя. Свои поступки и слова, сказанные тогда, оттолкнувшие прекрасного молодого человека. Причинившие боль им обоим. Он всей душой ненавидит маски, но сам постоянно надевает их, пряча за добродушной улыбкой все свои чувства, закрывается ото всех вокруг, но может стоило хоть раз открыться брату и все стало бы гораздо легче. Он бы понял, кого стоит винить в том, что они оба несчастны. Нет, втроем. Он сделал несчастными двоих дорогих ему людей. Винить стоит только его. Ведь даже сейчас, когда А-Ин был так открыт перед ним, даже тогда, когда он еще не выучился скрывать все и ото всех, не доверяя никому, Сичэнь не мог поверить, что тот не влюблен в Ванцзи. Однажды эта мысль посетила его голову и никак не покидала, а он так не хотел быть заменой, так не хотел причинять боль брату, что боялся даже не уместными вопросами докучать А-Чжаню. Поэтому без угрызений совести оттолкнул того, кого хотелось прижать к себе и никогда не отпускать. Только вот в тот момент что-то в груди так сильно сжалось, не выдержав напряжения, разлетелось, и обманывать себя стало легче. Стало легче не обращать внимания на ноющее чувство, заталкивая его как можно глубже, что в какой-то момент оно просто исчезло, и Сичэнь был так рад этому, что не заметил, что вместе с тем чувством, пропали и другие, что ожесточился настолько, что Ванцзи поглядывал на него обеспокоенно. Но началась война, и от этого было даже легче. Легче переносить боль потери, когда чувствуешь ее приглушенно, легче подпитывать злость и ярость, ведь ничего не отвлекало, ничто не подпитывало светлые чувства. В войну это было важно, было удобно. Но война закончилась, и пришло опустошение. С запозданием он понял, что с любимыми людьми творилось что-то не то. Что Ванцзи ходил слишком поникший, Вэй Ин, не тот, каким он помнил парня. Совершенно изменился. Сначала списывал это на ужасные потери, что понес клан Цзян. Потом на использование темной энергии. Но с каждым днем в нем появлялось все больше холода. И тогда, лишь тогда он обратил внимание на то, что говорят вокруг. Как заклинатели относятся к человеку, который буквально спас их всех, который пусть и темным путем, но изменил ход войны в сторону их победы. Его боялись. Его не понимали. Его избегали. Хотели заполучить в свой орден. Его сила пугала и восхищала, все хотели её себе. И это действительно испугало Сичэня. Он вспомнил, каким был его А-Ин, теплое, согревающее всех солнце. А теперь перед ним предстал призрак того человека, поблекшая копия, которая не могла уже скрывать свои эмоции и просто избегала когда-то любимых пиров, желая оставаться наедине с собой. Сичэнь видел, как глава клана Цзян ничего не мог поделать с этим, как он пытался, но на него также многое свалилось слишком внезапно. Слишком сложно практически с нуля возрождать клан, особенно в таком юном возрасте, он ведь даже младше него самого! А у Сичэня были дядя и старейшины, которые помогали ему советами. Главе Цзян просто не хватало времени на все, чтобы еще и пытаться разобраться в жизни брата, который кажется слишком многое оставил на войне. Сам еще остался на войне. Сичэнь видел, как тот злится на себя, на брата, на весь мир, что так не справедлив к нему и его брату и сестре. Но не решался почему-то подойти и предложить свою помощь. Возможно отчасти из-за горделивого характера главы кланы Цзян. Не принял бы, отказался бы, подумал бы, что его не воспринимают всерьез. А последнее чего хотел Сичэнь — это задеть его гордость и пошатнуть уверенность в себе. Поэтому он просто наблюдал. Наблюдал, как рушиться жизнь его любимого человека. Любимого… Он впервые за все эти годы все-так признал свои чувства к А-Ину. До этой ночи он даже мысленно боялся так его назвать, думая, что этим предаст кого-то, заталкивая даже намеки на такие мысли глубоко в себя. А все эти годы он на самом деле предавал себя, каждый день, каждую минуту, что отрицал свои чувства. Чувства, что так невинно начались, и так горько пришлось их оборвать. Сейчас все эти причины кажутся Сичэню глупыми, надуманными, но не тогда… *** 16 лет назад. Гусу Лань. Была звездная ночь, лишь легкий туман витал местами, скрывая пики гор, придавая таинственности этому месту. Таинственность, скрытность, тихая интрига, свет, праведность, верность… Именно такие слова приходили на ум Вэй Ину, когда, сидя на крыше и маленькими глотками выпивая вино, вспоминал Первого Нефрита Ордена Лань. Усянь слишком часто стал замечать за собой, что в его мыслях часто появляется этот заклинатель, будто поселился в них. После той встречи на крыше неделю назад, он его ни разу не видел. Сначала он этого не заметил, но через пару дней начал волноваться, куда мог вдруг исчезнуть Лань Сичэнь. Вэй Ин понимал, что у того может быть какое-нибудь дело вне ордена, он все-таки будущий глава клана. Но раньше он каждый день мог наблюдать за ним издалека, не приближаясь, ведь рядом с ним он становится слишком тихим, слишком сильно нервничает и не знает как вести себя. Поэтому решил держаться вдалеке. Любоваться красотой. Но вот уже неделю Усянь не видел его и начинал волноваться и твердо решил, что если завтра не увидит Лань Сичэня, то спросит у Ванцзи о нем. Как бы ни было неловко. Он конечно сомневался, что Лань Чжань ему ответит, но хотя бы по реакции можно будет понять, стоит волноваться или нет. — Вэй Усянь, доброй ночи, — раздался знакомый голос и Вэй Ин подпрыгнув на месте, чуть не выронил кувшин вина и уже хотел возмутиться, что кто-то побеспокоил его, но увидев над собой Лань Сичэня, засмущался и опустил взгляд. — И вновь мы с вами видимся на этой крыше, и вы вновь принесли с собой пустой кувшин из-под улыбки императора? — присаживаясь рядом с замершем парнем, спросил Лань Сичэнь, наблюдая как краснеют его щеки.  — Он не пустой, — тихо сказал Вэй Ин, а потом понял кому именно сказал и поднял испуганный взгляд на Сичэня. Заметив перемену на лице Вэй Усяня, Лань Сичэнь засмеялся и покачал головой. — Вы возможно боитесь, что я вас накажу. Не беспокойтесь. Вы возможно не заметили, но мы с Ванцзи немного разные, он слишком серьезный и исполнительный, не нарушает правила и не терпит, когда кто-то нарушает их, — поделился Сичэнь, переведя взгляд на небо. — А вы? — спросил Усянь, наблюдая за заклинателем, которой расслабленно сидел вместе с ним на крыше, ночью, ни слова не говоря про вино и вроде как не собираясь его наказывать. — А я, Вэй Усянь, понимаю, что наши правила кому-то могут показаться слишком суровыми и непонятными, что не каждый может их соблюдать в силу своего характера и привычек, воспитания. Поэтому даю некоторые послабления приглашенным ученикам, — улыбнулся Сичэнь и кивнул на кувшин вина. — Как вам наше вино? — Это самое вкусное вино, которое я пробовал в своей жизни! — воскликнул Вэй Ин, удивленный ответом и вопросом, что даже забыл о своей неловкости. — А вы когда-нибудь пробовали вино? — заговорщески произнес он и лукаво улыбнулся. — А что? Хотите угостить? — легкая улыбка не сходила с лица Лань Сичэня, в глазах появились неизвестные искорки. — Только если вы хотите нарушить на территории Облачных Глубин одно из самых строгих правил! — наигранно серьезно сказал Вэй Ин, стараясь не рассмеяться. — Только если вы никому не расскажете! — подмигнул Лань Хуань и взял кувшин в руки, испытывающе смотря на Усяня. — Никому! — пообещал Вэй Ин и поднял три пальца вверх. На лице Лань Сичэня появилась легкая ухмылка, и он, не отрывая взгляда от Вэй Усяня, медленно поднес кувшин к губам и сделал маленький глоток. Вэй Ин затаил дыхание, наблюдая за этой картиной. Сейчас ему казалось, что это самое красивое, что он видел в своей жизни. — На самом деле, это лишь второй раз, когда я пробую алкоголь, — улыбнулся Сичэнь. — Это вкусно, — добавил он и вернул кувшин Усяню. — Правда? А с кем был первый раз? — спросил Вэй Ин и, смутившись своего двусмысленного вопроса, сделал большой глоток вина, чуть не подавившись. — С моим хорошим другом, почти братом, Чифэн Цзунем. Я почти ничего не помню о том вечере, но он мне сказал, что пить мне нельзя ни в коем случае, — рассмеялся Лань Сичэнь. — Тогда почему вы сейчас выпили? — удивился Вэй Ин. — Вы предложили меня угостить, а у меня была чертовски сложная неделя, — все так же улыбаясь, ответил Сичэнь, но что-то появилось в его глазах, что немного насторожило Вэй Ина. — И теперь на вас ответственность, Вэй Усянь. Если кто-то увидит меня в таком состоянии, будет очень плохо. Так что помогите мне добраться до моего дома, — попросил он. — Что? — шокировано спросил Вэй Ин, но увидев, насколько сильно опьянел от одного маленького глотка Лань Сичэнь, подхватил его на руки призвал меч и быстро проговорил, — скажите, где ваш дом, Лань Сичэнь! — Мой дом недалеко, самый последний и самый отдаленный по этой стороне улицы, я как раз направлялся туда, когда увидел вас, — спокойно ответил Сичэнь и обмяк в руках Вэй Ина. — Хорошо, Лань Сичэнь. Сейчас вы будете дома, — ответил Усянь и направился в указанную сторону, бросив взгляд на парня в своих руках, что расслабленно смотрел на небо и улыбался. Быстро преодолев расстояние до дома Лань Сичэня, Вэй Ин приземлился и огляделся, в надежде что их никто не заметил. Вокруг была тишина. Не было слышно приближающихся шагов. Только отдышавшись, Усянь понял, что так и не отпустил Лань Сичэня на землю, а продолжал держать в своих объятиях, удивляясь, почему тот не вырывается, а просто смотрит на него, списав все на опьянение, он быстро опустил его на землю и, неловко кашлянув, опустил взгляд. Лань Сичэнь продолжал улыбаться и Вэй Ин не знал, что делать. — Вэй Усянь, я не так пьян, чтобы нести меня на руках до дома, я просил лишь сопроводить меня, чтобы в случае чего предупредить, однако мне понравилось. Благодарю вас за помощь, — наконец сказал спустя какое-то время Сичэнь, наблюдая за тем, как краснеет Вэй Ин, и наслаждаясь этой картиной. — Вс… Всегда рад помочь, — растрепав волосы рукой, смущенно ответил Вэй Ин. — Ну, я, наверное, пойду? — спросил он, не зная, что еще ему тут делать, не в гости же напрашиваться. — Если хотите, мы можем пойти ко мне и продолжить наше общение, тем более у вас еще осталось вино, — сделав приглашающий жест в сторону дома, сказал Лань Хуань. — Я думал, вы хотите отдохнуть. У вас же была сложная неделя. Я вас вообще не видел в течение нее, видимо так вы были заняты, — неловко ответил Вэй Усянь, не понимая, будет ли это хорошей идеей все-таки принять приглашение пьяного Лань Сичэня, а тот был пьян, хотя по нему было почти не заметно, или нет. — А вы скучали? Искали встречи со мной? — улыбаясь еще шире, чем раньше, спросил Лань Сичэнь. Он понимает, что говорит слишком странно, что завтра, если вспомнит, ему, возможно, будет стыдно, но сейчас так не хочется куда-то отпускать этого невозможного заклинателя, что так прекрасно смущается и теряется в его присутствии. — Я… — Вэй Ин не знал, что ответить, эти вопросы застали его врасплох. Скучал ли он? Кажется да. Искал ли встреч? Возможно. Но признаться в этом? Да никогда! — Я… Спокойной ночи, Лань Сичэнь! — скороговоркой произнес он и, поклонившись, убежал в сторону своей комнаты. — Спокойной ночи, Вэй Усянь, — грустно вздохнув, ответил Лань Сичэнь и вошел в свой дом.