***
В годовщину прихода страшного известия старшие миссис Хоуп попытались нарядиться в траур. Попытались потому, что ничего у них не вышло: Джоанна запретила им брать черные ткани из ателье, а когда они решили закупиться в другом месте, просто-напросто пригрозила увольнением. Рози с готовностью встала на сторону подруги, доказывая старшим членам семьи Хоупов, что в трауре пока нет нужды, что еще ничего не известно точно, что Энтони, возможно, просто далеко и не может подать весть. Хелен и Белинда искренне желали поверить словам девушек, но они не могли – прошло уже больше года со дня катастрофы, и женщины потеряли надежду. Поэтому, будучи лишенными возможности надеть траур, они попытались взять свое за обеденным столом, по очереди рассказывая грустные истории о детстве Энтони. В ответ на это Джоанна глубоко вздохнула и вмешалась в разговор с собственным рассказом. В конце концов, она все равно собиралась однажды рассказать им. – Мы с Энтони никогда не рассказывали вам, как познакомились на самом деле, – тихо, но твердо произнесла женщина, оглядывая сидевших за столом Хелен, Белинду, Элизабет и Розмари. – Ханни, милая, может, не стоит… – начала миссис Баркер. – Стоит, ба, – упрямо тряхнула головой женщина. – О чем конкретно мы не знаем, Джоанна? – осторожно поинтересовалась Хелен, – Вы рассказывали нам о том, что твой отец был против вашего брака, Энтони после упомянул и историю с тем маньяком, Суини Тоддом… Миссис Баркер невольно вздрогнула и поморщилась. – Вот именно – упомянул, – кивнула Джоанна, – а упоминания для этой истории явно будет мало, – и она взглянула на бабушку, приглашая ее начать рассказ. Бетти судорожно вздохнула, но послушалась. – Мой сын, Бенджамин Баркер, был единственным ребенком. Я и мой покойный муж берегли его, как зеницу ока, он рос прилежным и талантливым мальчиком. Мой муж был цирюльником, и сын пошел по его стопам. Он был настоящим мастером, и мы во всем старались поддерживать его, до тех пор, пока он не влюбился в деревенскую девчонку, приехавшую к нам в Солсбери только затем, чтобы найти себе жениха поприличнее. Джоанна чуть поморщилась при этом описании, но перебивать не стала. – Я запрещала этот брак, как неравный, но Бен был очень упрям, а потому он воспротивился нашей воле и сбежал со своей возлюбленной в Лондон. Несколько лет мы не получали от него никаких вестей. Потом мой муж умер, и я поехала к сыну в Лондон, так как у меня не было никого, кроме него, – она сделала глубокий вдох, готовясь к самой тяжелой части своего рассказа, – Когда я приехала, я узнала, что моего мальчика отправили на каторгу по сфабрикованному обвинению, и сделал это судья Терпин, потому что ему понравилась эта дурочка Люси, и он захотел овладеть ею. Что он и сделал, после чего Люси попыталась покончить с собой и оказалась в бедламе. От соседки Бена я узнала, что у них была дочка, и что ее забрал тот самый судья. Желая быть рядом с ней, я по поддельным документам устроилась няней в дом судьи и растила ее. Джоанна ободряюще улыбнулась бабушке, а затем качнула головой, показывая, что ей стоит остановиться на этом. Дальше она взяла слово сама: – Я узнала о том, что мой отец мне не родной, еще ребенком, и, не сочтите меня больной на всю голову, узнала я это от призраков, обитавших в нашем доме. Конкретно, от моих приемных матери и сестры. Историю своих настоящих родителей я услышала от своей няни, о которой я тогда еще не знала, что она бабушка, много лет спустя. Как раз в это время я впервые увидела Энтони, и мой отец, узнав об этом, прогнал его прочь, но он приходил снова и снова. Отец… пришел ко мне после очередного визита Энтони и заявил, что желает сам жениться на мне, вероятно, от того, насколько похожа я была на своих матерей, но тогда я этого не понимала. Я была готова на все, чтобы избежать ужасной участи, и сбежать с юношей, с которым я тогда даже знакома не была, показалось мне не худшим вариантом. Джоанна тепло улыбнулась, вспоминая их первую встречу с Энтони, и продолжила: – С первой же нашей реальной встречи вариант из не худшего превратился в самый лучший, потому что я, как и сам Энтони, влюбилась с первого взгляда. Наша первая попытка побега сорвалась, и отец заточил меня в бедлам, но я уже тогда не сомневалась в том, что Энтони найдет и спасет меня. Так и случилось, и он, переодев меня в мужскую одежду, привел меня к своему другу, Суини Тодду. Его не оказалось на месте, и Энтони оставил меня ждать его, а сам убежал нам за экипажем. Вскоре после того, как он ушел, я услышала голос, зовущий бидла Бэмфорда, друга моего отца, и спряталась в сундук, стоявший в углу цирюльни. Оттуда я, будучи незамеченной, наблюдала за всем, что происходило дальше, а происходило нечто ужасное и очень быстрое. В цирюльню вошла нищенка, в которой я позже узнала свою мать, и вернувшийся в цирюльню Суини Тодд убил ее. Затем туда ворвался мой отец, которого мистер Тодд заманил к себе, рассказав о нашем с Энтони плане… Джоанна на мгновение осеклась, но затем, собравшись с духом, продолжила: – Он убил и отца тоже, перед этим сказав такое, что у меня волосы на голове зашевелились. Он и был моим настоящим отцом, вернувшимся с каторги и жаждавшим мщения. От шока я выдала себя шумом – он вытащил меня из сундука и занес надо мною залитую кровью бритву… Меня спас крик, донесшийся из подвала здания… Позже я узнала, как Тодд убил жену, не узнав ее, а следом заживо сжег свою подельницу, ту самую соседку. Его самого убил ее приемный сын… На этом Джоанна окончательно замолчала, и взгляд ее совершенно остекленел. Ну, что ж, знала, на что шла. – Несчастный мальчик, вынужденный пойти на убийство, на руках у Ханни и Энтони скончался от лихорадки несколько дней спустя, – закончила за нее Элизабет, с беспокойством поглядывая на внучку. Все три слушательницы страшного рассказа не проронили ни звука на всем его протяжении, настолько ужасно и неожиданно для них было это откровение. Джоанна же продолжала молчать – Энтони рядом не было, и она снова погрузилась в холодную, неподвижную тьму. Там она и находилась, не реагируя на оклики сидевших рядом женщин, и в чувство ее привел только тоненький зов: – Мама? Джоанна встрепенулась, приходя в себя. Бен, маленький Бен стоял перед ней, держа ее за рукав. Женщина улыбнулась, взяла сына на руки и крепко обняла. Затем она поднялась и унесла мальчика в детскую. Когда она вернулась, женщины, как ни в чем не бывало, пили чай, обсуждая свои надежды на то, что Энтони жив. Молодая женщина с легким упреком взглянула на бабушку, очевидно, строго наказавшую больше не касаться этой темы, но промолчала. В конце концов, своей шоковой терапией она своего добилась: после ее рассказа продолжать говорить о грустном пожилые дамы просто не смогли.***
Время текло, дети росли, Энтони не возвращался. Люси и Бен нередко расспрашивали о папе, получая в ответ лишь заверения в том, что он вернется, обязательно вернется. Маленькая Хелен, не знавшая отца вовсе, вопросов пока не задавала. Хотя, возможно это обуславливалось еще и тем, что ей было только два года, и она еще не до конца научилась говорить. Зато бегать научилась превосходно, как и лезть всюду, доставляя родным немало беспокойств. Особое удовольствие девочке доставляли прогулки у моря, которое она явно искренне любила, а также визиты к крестной, большой дом которой давал тысячи лишних возможностей для игр. Рози с радостью забирала Хелен к себе, иногда даже отдельно от других детей, и играла и гуляла с ней. Крестница до боли напоминала ей ее друга детства, что было немудрено: она действительно была его маленькой копией. Однако шаловливый характер малютки доставлял Рози и немало беспокойств: девочка регулярно ввязывалась в игры с беспризорными детьми, а порою и просто убегала куда-то далеко от крестной, не со зла, просто заигравшись. Обычно Рози ловила ее довольно быстро, но в этот раз, заглядевшись на витрину магазина, на которой было выставлено великолепное синее платье, она даже не заметила, в какую сторону направилась неугомонная двухлетняя барышня. Замерев, как статуя, не зная, куда идти дальше, Рози думала только о том, что она скажет Джоанне. Сегодня та была полна решимости провести целый день с детьми, но ее бабушка, весело хихикая, отвела ее в сторону и сообщила о каком-то сюрпризе. Едва заслышав о нем, Джоанна разрешила подруге забрать младшую дочь и отправилась помогать бабушке что-то готовить. Рози тогда очень обрадовалась этому, как радовалась всегда, когда у нее появлялась возможность понянчить любимых крестников. Отсутствие своих детей все-таки сказывалось на ней, и нерастраченную материнскую любовь она изливала на детей Джоанны и Энтони. И, рано или поздно это должно было сыграть с ней злую шутку. Сегодня и сыграло. Тряхнув головой и приходя в себя, миссис Дьюи откинула панику и принялась искать девочку. Почти полчаса она металась по городу, расспрашивая прохожих, и иногда даже получая от них какие-то полезные сведения. Между тем крошка Хелен даже не заметила, что оторвалась от крестной матери, погнавшись за большой пестрой бабочкой. Резво перебирая коротенькими ножками, она поспешила за ней, но бабочка не желала ловиться и каждый раз ускользала от маленьких ручек. Увы, бабочка не знала, что за ней охотилась дочь Энтони Хоупа, унаследовавшая от него все его упрямство и умение добиваться своей цели. Хелен продолжала следовать за неуловимым насекомым еще долго, до тех пор, пока едва не ткнулась носом в красивую коляску, запряженную парой огромных, статных вороных коней. Бабочка улетела, но она была уже забыта: девочка с искренним восхищением осматривала коляску. Слегка приоткрыв ротик, она закружила вокруг экипажа, с любопытством касаясь больших колес. Извозчик, спавший на козлах, даже не заметил девочку: он дремал. Осматривая удивительную большую штуку, Хелен и не заметила возникшую перед ней хозяйку экипажа – просто, но элегантно одетую пожилую даму. Та, с немалым для ее возраста проворством остановила малышку прежде, чем та ткнулась лбом ей в колени. – Ну, и кто это тут у нас? – лукаво улыбаясь, осведомилась дама, осторожно отодвигая девочку от себя и поддерживая ее, чтобы та не упала. Хелен остановилась, и, приоткрыв ротик, с любопытством уставилась на очередное неожиданное препятствие. Препятствие оказалось аккуратненькой старушкой, немного похожей на обеих ее бабушек. – Ты откуда, деточка? – ласково поинтересовалась старушка, наклоняясь к незнакомой девочке. Та лишь хихикнула и протянула ручку к лицу незнакомки. Старушка улыбнулась и потрепала девочку по русой головке. – Где твоя мама? – продолжала спрашивать она, – или няня? Или еще кто-то, с кем ты гуляешь? То, что кто-то сопровождать ребенка должен был, пожилая дама поняла сразу: девочка совсем не походила на беспризорницу, была чистенькой и приличной на вид. Однако ответа на вопрос не поступило, девочка молчала. Хелен принадлежала к той породе детей, которые помнят лишь некоторые указания родителей, напрочь забывая об остальных. Так было и сейчас – она прекрасно помнила буквально вдолбленную в нее мысль о том, что с незнакомыми людьми разговаривать нельзя. Зато о том, что убегать от взрослых тоже нельзя, она как-то позабыла. Это, казалось бы, неудивительно, ведь Хелен было всего два года, но нет, к своим двум годам она была прекрасно развита и довольно умна – это было очевидно уже теперь. – Хелен! – раздался издалека крик, и старушка и девочка, обернувшись, увидели спешащую к ним испуганную молодую даму. Дама была бледна, как мел, темно-каштановые волосы ее слегка растрепались, щеки раскраснелись от бега, а сама она тяжело дышала. Едва заметив малышку, молодая женщина опрометью бросилась к ней. – Хелен! Несносная девчонка! – зашипела она, наклоняясь и проверяя, все ли с крестницей в порядке. Затем она подняла голову и столкнулась взглядом с взволнованной, но улыбающейся старушкой. – Извините, мэм, она у меня совсем крошка, не понимает еще… – Рози выпрямилась, почтительно отступая назад, и тут же врезалась в кого-то спиной. – Осторожно! – вскрикнул чей-то голос, и Розмари на мгновение повисла в воздухе, удерживаемая от падения крепкими руками. – Простите, мэм! – искренне воскликнул юноша, в которого она врезалась, – Мне следовало быть аккуратнее. Вы в порядке? Он с беспокойством взглянул на нее, но она не ответила, просто молча глядя в сверкающие, как драгоценные камни, ярко-голубые глаза.