Little Universe

Тэхён терпеть не может, когда кто-то плачет. Слёзы — это слабость, отчаяние, боль и то, что никто не должен видеть. Киму тошно от тех, кто находит успокоение в самобичевании и жалости к самому себе. Такие люди, словно энергетические вампиры, подпитываются чужими силами, чужой любовью, которую не научились производить сами, и выглядит это поистине жалко. Однако так приятно наблюдать, как человек, искренне доверившийся, думающий, что нашёл того, кому может изливать душу, разбивается о бетонную реальность, где Тэхён за горло припечатывает к стене и высказывает всё, что по-настоящему думает о никчёмности существа перед ним и о его жалкой душонке, которую так бережно доверили бесчувственному упырю. Эти слёзы — слёзы разочарования, осознания собственной наивности, когда вверили в холодные руки сердце и чувства, с которыми вампир поигрался и безжалостно растоптал, — эти слёзы самые настоящие, и лишь от них можно получить истинно садистское удовольствие. Раздавить сердце, растоптать душу, развеять мираж. Чонгук казался очередной игрушкой. Тем, кого вампир приютит у себя, даст фальшивую надежду и разобьёт её о жестокую правду, насладившись болью, отчаянием и свежей кровью. Но всё пошло по несколько иному сценарию. Думал ли Ким, что способен любить? Никогда. И, укрывая под своим крылом несчастное, разбитое создание с большими, чёрными, как глубокая ночь, глазами, Тэхён был железно уверен, что последним, что он получит от этого мальчишки, будет его деликатесная девственная кровь, а не тёплые объятия в холодный зимний вечер перед ноутбуком с включённой сопливой дорамой. С точно такой же страстностью, с какой Тэхёну хочется укрыть своё золотце Чонгука от всех несчастий жестокого мира, вампир желает до скончания своих веков чувствовать страх в этих невероятных глазах, словно созданных лишь для того, чтобы Ким видел крошащуюся в них надежду и сверкающие капельки сладких (лишь у Чонгука они такие) слёз, которые выльются влажными дорожками по очаровательным щекам и позволят Тэхёну почувствовать себя настоящим маньяком-садистом. Чонгук плачет часто. Ударившись, получив плохую отметку в школе (Тэхён не был удивлён, когда узнал, что это дитя ещё даже не в выпускном классе) и, особенно, застав любимого в объятиях умирающей девушки или парня, приходящейся Чону как минимум знакомым или знакомой. Тэхён — вечно голодный зверь, не желающий избавляться от маленькой овечки, любящий её, но с удовольствием наблюдающий, как маленькая овечка оплакивает своих друзей, а иногда и родственников, убитых зверем. Стоит только вампиру сделать шаг к человеку, нашедшему дома знакомый труп, глаза Чонгука тут же наполняются кристальными капельками слёз и чистейшим страхом, поглощать который для Кима — слаще любой крови. Этот взгляд — потерянный, молящий, разбитый и безгранично испуганный — лучший наркотик, лучшее лекарство и награда. Иногда Тэхён насилует Чонгука, когда игривое настроение бессмертного оказывается не разделено Чоном. В такие моменты Ким видит тот же животрепещущий взгляд, за который сам душу дьяволу отдать готов. Было бы, что отдавать. Чонгук Тэхёна боится. Боится, что однажды слова вампира о том, что жертва кровопийцы никогда не уйдёт от него живой, сбудутся, и Чон всего лишь пополнит позорный список «бывших» своего любимого. Все они точно так же любили, и точно так же были по воле или против убиты своей последней любовью. Только Тэхён знает: Чонгука он не убьёт. Будет убивать близких, наслаждаться страданиями, хрустальными слезами и глазами, в которых космос, перед которыми вся Вселенная меркнет и зверь Тэхёна склоняется, ласково потираясь кровавой мордой о тёплую, нежную ладонь, но никогда не убьёт. И Чонгук в глубине своего сознания тоже это знает, тоже чувствует. Пусть его человек изливает душу столько, сколько сердцу будет угодно. Пусть плачет, пусть не скрывает слабости и ищет тепла у холодного бока. Тэхён слижет дорожки слёз с прелестного лица и пригреет там, где места для любви отродясь не было. Чонгук всегда подарит своё тепло.