Little Universe

Новый разряд — новый крик. Юнги стиснул челюсти, наблюдая за испытуемым, и дрожащей рукой делал пометки в блокноте. Живой, при пятистах Герц. Немногим людям такое под силу. Наконец, напряжение стихает и Тэхён переводит дыхание, слегка подрагивая. Мин смотрит на него из панорамного окна для наблюдений, как в операционной, и ждёт. Ким встречается с ним взглядом и умудряется улыбнуться, подняв вверх большой палец. Безнадёжный оптимист. Безнадёжный, но чертовски сильный. Юнги ставит галочку напротив пометки «Ясность сознания» и облегчённо вздыхает. Перерыв. Он спускается и без страха заходит в помещение, пропахшее спиртом и кровью. Тэхён провожает его тёплым взглядом, не поднимаясь с операционного стола. — Как ты? — мягко интересуется Мин, чуть улыбаясь. Смотреть на измученного Тэхёна, на самом деле уставшего от всех жестоких испытаний, трудно, но Ким ещё находит в себе силы не унывать. Вероятно, греет себя мыслью, что когда-нибудь это закончится и он выйдет на свободу, уже никогда больше не беспокоясь о том, когда же рак наконец-то его сожрёт. Теперь не будет ни рака, ни переломов, ни даже самого обыкновенного гриппа. Как после такого не быть оптимистом? — Как огурчик, — ответил, улыбаясь квадратной улыбкой, Ким. — Надеюсь, скоро бабушку с дедушкой увижу. Они будут рады, что теперь я здоров. — Верно, — кивнул Юнги. — Перевернись на живот, пожалуйста, покажи шрам. Не без труда Тэхён перевернулся и Мин слегка одёрнул простынь. Со свежим шрамом вдоль поясницы ничего не произошло. Удивительно. В тело Тэхёна был вживлён искусственно выращенный в лаборатории орган, который, по мнению учёных, должен был повышать регенерацию, бороться с болезнями, излечимыми и нет, помогать инвалидам встать на ноги. Предполагалось также, что это может помочь людям, потерявшим конечность, отрастить новую. Ким Тэхён — первый испытуемый человек, угасавший от рака кишечника и готовившийся к смерти. Рак целиком и полностью растворился сам в себе уже на следующий день после операции, когда стало очевидно, что новый орган прижился в человеческом теле. Не осталось ни следа от старых шрамов и, вероятно, шрам от последней операции тоже вскоре исчезнет. Ким обладал сверхпрочной кожей, совершенно не поддающейся холодному и огнестрельному оружию, такими же прочными костями, раздробить ни одну из которых пока не вышло. Да, испытания, которых Тэхёна подвергали, выходили за рамки этических норм, но все исследования проводились на исключительно добровольной основе, потому что такого фаната науки, как он, нужно было поискать. Юнги искренне сочувствовал другу-экстремалу, отговаривал, но всё бестолку. Тэхён мечтал внести свой вклад в спасение жизней сотен тысяч и миллионов людей, что нельзя было не оценить. Перерыв закончился и Юнги вернулся на прежнее место, наблюдая за процессом и записывая реакцию пациента. — Семьсот герц, — оповестила девушка в медицинской маске, увеличивая напряжение. Тэхён вновь вскрикнул так остро, что у Юнги сжалось сердце. Испытуемый же сжимал и рвал под собой ткань, но всё ещё оставался не только в живых, но и в сознании. — Семьсот пятьдесят герц, — вновь прозвучал холодный женский голос, но рука одёрнулась от переключателя как от горячего чайника, когда внезапно Тэхён замолк. Человек неподвижно откинул в сторону голову и не подавал признаков жизни. Всё остановилось: и подача тока, и дыхание каждого из наблюдающих. Главный врач приник к микрофону: — Ассистент Чон, проверьте состояние пациента, — прозвучал на всё помещение строгий голос, и молодой человек с большими и беспокойными глазами прошёл в пустое круглое высокое помещение, в центре которого располагался операционный стол. Кардиограф пищал мерно, как и до испытаний, но что-то явно было не так. В кармане халата Чонгук нащупал зеркальце, чтобы проверить дыхание Кима старым, но рабочим методом. Чон наклонился над неподвижным пациентом, приложив к его губам зеркало, но вещь выпала из его рук и помещение наполнил душераздирающий вопль. Чужие руки сомкнулись на затылке Чонгука, на горле сомкнулись крепкие зубы и оторвали кусок плоти. Все врачи и ассистенты подскочили со своих мест, не понимая, что происходит. Всё стало очевидным только тогда, когда Тэхёна окатило фонтаном крови, а в зубах его показалось окровавленное мясо. Юнги подорвался к микрофону: — Кто-нибудь, вытащите Чона, быстро!!! — закричал он и несколько врачей, находившихся на первом этаже, кинулись к взбеленившемуся пациенту, однако не смогли — обе двери были закрыты, и ни одна ключ-карта не могла их открыть. Очевидно, это было вмешательство извне. — Что стоите?! — заорал не своим голосом главный врач. — Его сейчас убьют!!! — Мы не можем, — холодно объяснил врач с нижнего этажа наблюдения, — Обе двери заперты, наши карты не подходят. Это взлом системы. Тем временем истекающий кровью ассистент пытался уползти, тщетно закрывая ладонью рану. Тэхён с наслаждением проглотил кусок чужой плоти и встал с операционного стола, подходя к человеку. Глаза Кима были чернее ночи, а всю грудь покрывали брызги чоновой крови. Упав на колени перед жертвой, Тэхён навис над ней и вновь вцепился в шею, безжалостно разрывая на части живого человека. Врачи и ассистенты были невольными и беспомощными свидетелями того, как обезумевший пациент не просто жесточайшим образом мучительно убивал человека — он его ел, как оголодавшее животное, не опуская ни кусочка. Чонгук скончался через несколько минут от потери крови, и далее Тэхён ел только свежее мясо. У Юнги начался тремор. Он не мог отвести взгляда от ужасающей картины и видел всё: от момента, когда Тэхён вцепился в шею Чона до того, как Ким вспорол чужой живот и принялся за внутренние органы. Крик Чонгука — не крик, предсмертный вой человека под пытками — десятки раз отзывался в голове эхом, заставляя губы дрожать. Мин желал потерять сознание и забыть всё, что произошло в последние пару минут, но не мог и продолжал смотреть, будто его заставляли делать это. Вскоре шокированные люди поняли, что запертые двери — благословение, ведь неизвестно, что бы произошло, если бы сошедший с ума пациент оказался вне ограниченного пространства. Когда под действием постороннего влияния двери открылись и карточки вновь начали действовать, двери оставили запертыми ещё на неопределённое время. Мыслительная способность вернулась к Юнги только через несколько минут, и только тогда он понял, что они натворили. В голове воскресли моменты, на которые ранее никто не обратил внимания: агрессивное поведение подопытных мышей друг к другу, списанное на побочное действие; крыса, сожравшая другую, что тоже списали на общую «неэтичность» поведения этих грызунов и долгое отсутствие пищи; собака, которой впоследствии приписали «бешенство» без видимых проявлений болезни. Юнги был свидетелем всего этого, но какого чёрта он не заметил проклятой закономерности?! — Нужно немедленно закрывать все исследования, — произнёс Мин осознанно, будто для самого себя. — Это ебаное самоубийство. Мы просто чудовища. Главный врач ничего не ответил, развернувшись и спустившись на первый этаж наблюдений. Двери так и не открывались, наблюдения за пациентом не прекращались. К вечеру Чон не был похож даже на человеческий труп — просто кусок мяса, по коже и костям которого можно было догадаться, что раньше это был человек. Большая часть врачей и ассистентов разошлась, как собаки, ушедшие зализывать раны. Остались немногие, но и те едва держались на ногах от стресса и усталости. Юнги, как бы сильно этого не хотел, не мог позволить себе покинуть пределы центра. Он чувствовал ответственность и вину, огромную и ужасную, будто бы один он был виновником того, что случилось с Чонгуком и кем стал Тэхён. Эта вина как на привязи держала его в пределах досягаемости Кима. Усевшись на стул в углу помещения, он не заметил, как уснул, а когда проснулся, свет вокруг был приглушён и многие врачи спали на своих местах. Те, кто не спали, мало походили на людей. Да и Мин, собственно, тоже. Он спустился на первый этаж и взглянул на Тэхёна сквозь высокие окна. Ким расслабленно лежал животом вниз на операционном столе и хищно, с полуулыбкой на окровавленном лице следил за Юнги. Мина посетила ещё одна мысль: всё, что Тэхён делал с Чонгуком, он делал намеренно, прекрасно осознавая. И сейчас, глядя на наблюдателя, Ким тоже был в полной трезвости рассудка. «Выпусти меня» — прошептал пациент одними губами, едва слышно, но Юнги показалось, что голос прозвучал в его голове, отовсюду сразу. — «Выпусти.» Мин не хотел, но не мог не сделать. Он шёл, дрожа всем телом и нащупывая в карманах карточку. Он не причастен к этому, нет. Он сбежит, он уедет, его никто не найдёт. Тэхён — то, чем он стал — должен быть уничтожен. Те, кто сделали его таким, должны быть уничтожены. Ничтожное пищание двери. Смертоносный зелёный свет. Юнги срывается с места и несётся прочь, будто преследуемый, скидывая с плеч медицинскую одежду. Он запрыгивает в свою машину и давит на газ, уезжая прочь, не важно куда. Всё кончено. Монстр должен умереть.