Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой.

* * * Двадцать первое Июня. * * * Берия нагрянул нежданно-негаданно, без предупреждения, вечером двадцать первого. – Где они? – Лаврентий Павлович после короткого приветствия, тут же спросил, – Где машины РТР? Сделали? – Сделать то сделали, но ещё не доработали. – Если не доработали… – он не закончил фразу. – Прозвучало как угроза, – напомнил я ему, – Лаврентий Павлович, всё что я вам делаю – от чистого сердца. Он вздохнул: – Ну если так – прошу прощения. Забываю, что вы, скажем так, не местный. – Это ничего, бывает. Пойдёмте посмотрим. А вы что, уже нуждаетесь? – Нуждаемся мы всегда, – поправил меня Лаврентий Павлович, – всегда. – Сделать машины и технику мне труда не составит. Труд в том, чтобы найти людей, работа с сверхсекретным оборудованием – это не хрен собачий. Радисты нужны не столько опытные, сколько сметливые, техника сложная. Пойдёмте покажу. Мы вышли во двор. На нём стояли грузовики, в ряд, с кунгами и без. Лаврентий Павлович поджал губы. – Вы же говорили, что на гусеничном плавающем шасси будете делать? – В процессе проектирования всё переиграли. Гусеничное плавающее – замечательно, но марш-бросок к удалённому району оно выдержит с большим трудом. А нагрузка тут правда небольшая, так что взяли стандартные военные грузовики, камазы. Проходимость у них меньше, но явно больше, чем у машин нынешних. Берия быстрым шагом приблизился и осмотрел машину, запрыгнул в кабину с удивительной для его возраста ловкостью, даже провернул ключ и завёл тем самым мотор. Двигатель камаза мгновенно отреагировал и зарычал. Лаврентий Павлович тут же заглушил мотор и спустился, уже не так резво, как поднимался, было видно, что человек уже не юный. – Ух, ладно. Когда они могут приступить к работе? – Сейчас уже работают, – я указал на высокий штырь антенны, – мониторят частоты, я оставил оборудование включённым, на проверку. – Это хорошо. Это просто замечательно. Мы подошли к машине с радиоприёмником, это был простой кунг, и забрались вверх по откидной металлической лестнице. Лаврентий Павлович разместился с удобством. А внутри и правда было удобно – место радиста обставлено как надо. Кресло на колёсиках, стол, по аналогии с компьютерным – с вырезом, над столом на кронштейне было размещено, наклонённое вниз, к радисту, оборудование в специальных салазках. Три ресивера цифровых. Берия оглядел место работы, заглянул в ящики стола – мы это предусмотрели, осмотрел всё, что только мог, и выдал заключение: – Не служба а малина. – Не то слово, – я внутрь не заходил, стоял на подножке, – это пост прослушки, здесь мы установили три трансивера цифровых и один ламповый. Последний – скорее на всякий пожарный случай. – Хорошо, дальше что? Машин больше. – Всего в комплексе четыре машины. Тут два комплекса. Одна машина грузовая – с частями комплекса, антеннами, личным имуществом, один топливозаправщик – пять тонн топлива на борту. Единственное узкое место – это необходимость постоянно снабжать комплекс провизией и топливом. Хотя бы раз в месяц подвозить. – Это уже проблема наша. Подвезём. – Топливо специальное, я его создам. Обычную соляру ни в генератор, ни в машины не залить – топливные фильтры засорятся в считанные часы работы. – Подвезём, – уверенно сказал Берия. – Хорошо. Тогда вопрос можно считать решённым. Остальное вещимущество я уже включил. Тут маскировочная сетка, зимняя и летняя, имеется электрическая плита, для приготовления пищи в условиях светомаскировки, шанцевый инструмент, электрический и бензиновый инструмент – бензопила, набор инструментов для авторемонта… Штатный и расширенный, имеется сварочный аппарат, электродный, куча электродов для него – для инженерных работ с металлоконструкциями. Комплект маскировочной полевой формы, сумка медицинская войсковая, она же СМВ, водяной насос – две штуки, для мойки автомобиля и личного состава, и ещё целая куча вещей по мелочи. Вплоть до тёплых кальсон. – Запас карман не тянет, да? Мне больше приглянулись машины, честно говоря. Четыре оси, и что, все ведущие? – Все. Многоосная техника в СССР вообще была весьма неплохо развита. Вплоть до появления и развития вертолётов, она бурно развивалась. А потом надобность в сверхпроходимости почти отпала. Куда не доедет никакая машина – прилетит вертолёт, – улыбнулся я, – но в армии они задержались надолго. Как носители баллистических ракет, ракетных комплексов ПВО и прочих тяжёлых вещей. – А мне нравится. Восемь тонн, проходимость должно быть высокая… лошадей сколько? – Триста шестьдесят. – Ого. Серьёзно. И много таких агрегатов у вас там? – Основной грузовик армии. Правда основной – это трёхосный, а не четырёхосник, и есть ещё несколько претендующих на это звание, но это несущественно. – Да, ты прав. Машина хороша. Скажи прямо, что мешает нам наладить выпуск таких же прямо сейчас? – развернулся ко мне Берия. – Отсутствие технологий. Вы ведь можете спроектировать не хуже, даже сейчас, инженеры могут. Но спроектировать – это одно, а произвести – совсем другое. Сейчас ни одна страна в мире не смогла бы построить такой серийный грузовик, как этот камаз. Что ж, придёт время и его технологии будут считаться устаревшими и мы – отстающими. – Годы идут, ничего не меняется, – буркнул Лаврентий Павлович, – да, но работать в этом направлении надо. – Надо, это все знают. Но работа в этом направлении и без моего участия, и даже без вашего, ведётся, всеми силами. В войну смысла нет – главное не снизить темпы выпуска, люди и так на пределе, как и оборудование, работать будут. А после войны голод и разруха, тут не до автошика и внедрения сверхновых технологий. – Может быть ты не знаешь, или упустил где-то у себя, но недавно ЗИС представил нам ЗИС-15, я так понял, после войны это будет ЗИС-150. Аналог американского студебеккера, который US6, – Берия заложил руки за спину, – хорошая машина, хорошая, но её ещё нужно технически вылизать. Ты не мог бы помочь им с этим? – Помочь с чем? – Ну, с производственным оборудованием, – пояснил Лаврентий Павлович. – Для автопроизводства нужны не только токарники гаражного образца, и не прецезионное оборудование, а ещё всякое спецоборудование, которое я создавать не умею. Даже если очень хочу – не умею. К сожалению. Проблема та же, что с радиолампами, а это мы с вами уже обсуждали. Вряд ли американцы продадут нам что-то подобное, да и пора самим уже разрабатывать. – Но размножить ты сможешь? – Я могу постараться, но не обещать. Особенно касаемо больших производственных установок. – Но это уже хоть что-то, – довольно сказал Лаврентий Павлович, – уже хоть что-то… – Гораздо эффективнее будет не заниматься производством ЗИС-15 в военное время. Если и появятся производственные мощности – первая потребность это танки и самолёты, потом – боеприпасы, и уже в последнюю очередь – новые автомобили. Я же… моя помощь может котироваться как артиллерия РВГК. Самая тяжёлая, самая мощная, но самая малочисленная. Для особо важных участков, так сказать. Я не могу создавать всего и сразу, и всё перекрывать. – Да, я знаю, что занаглел с этой просьбой. Надеюсь ты меня поймёшь. – Понимаю. Время не такое, чтобы стесняться просить большего. – Правильно. Что ж, то, что есть – уже очень прилично. Разведка с помощью твоих машин уже сильно изменит порядок боевых действий. А скажи ка, относительно всего остального – ну, передачи информации в Москву и обратно, если понадобится, про постановку помех, ты продумал? Лаврентий Павлович пошёл в здание, я за ним. – Этим сейчас занимаются. А передача в Москву уже продумана изначально. Тут мне помог ваш человек – мы с ними пообщались… лучше будет, если вы сами его выслушаете. – Пойдём. * * * * Долго нам идти не пришлось – сотрудников в НИИ не было, никто нас не видел, так что в секретный отдел вошли без приключений. Лаврентий Павлович заглянул к нашим соколикам-математикам, они всё так же трудились. Туда недавно провели телетайп, и он отстукивал им сообщения из разных научных и технических учреждений. Работали ребята на совесть. Работу радистов разместил в единственном оставшимся свободном кабинете. Места много – как я уже говорил, здание делилось на большие залы, поэтому кабинет радистов был обставлен и заставлен по самое не балуй – столы, верстаки, паяльники, всё прочее, прочее, прочее, где они из имеющихся ламп – а имелась практически вся мыслимая номенклатура, что-то пытались сделать. Или раскурочить аппаратуру из станции постановки радиопомех. Шесть на девять тут старался изо всех сил, когда мы вошли, он даже не повернулся к нам лицом, так был занят. – Не помешали? – напомнил о себе Берия. – Добрый день, Лаврентий Павлович, – тут же подскочил Шесть на Девять, – мы как раз работаем. – Работаете – это хорошо. Вы, товарищ Любин, уже ознакомились с техникой? В полной мере? – Конечно, в полной мере, как только можно в полной. Правда в этих микрочипах я ничерта не понимаю, но с ламповыми и полупроводниковыми разобрался. А что? – Товарищ Киврин, – кивок на меня, – говорил мне про радиосвязь, которую вы задумали. Расскажите подробней. Я решил отойти в сторонку и посидеть пока, поковырять приёмник и не мешать. Послушать. – О, это очень хорошо, что вы спросили. Очень нужно ваше авторитетное мнение – тут такое дело, поскольку способности товарища Киврина позволяют игнорировать стоимость и сложность техники при её производстве, то естественно, мне на ум пришла идея соорудить очень хорошую радиостанцию. Когда мы проговаривали и монтировали оборудование в РТР, то пришлось сделать большой уклон в прослушивание канала и запись эфира, а не в передачу информации. А передавать то надо, очень надо. Поэтому пришла на ум идея, естественно, сделать радиостанцию. И поскольку мы в процессе отказались от многих идей и решений, использовать их уже в этой форме. – Каких идей? – Мы отказались от самовыдвигающейся антенной штанги высотой в сорок метров, – с грустью сказал Шесть На Девять. Для КВ-станции такая штанга – идеальная высота и длинна антенны. Мачту можно соорудить мобильную и эффективную. В итоге я накидал карандашом, что мы можем сделать, и получилось ну очень достойно для станции стратегической связи. Такой, чтобы все нужды обслуживала. – Покажи. В каракулях Исаака Осиповича Берия не понял ничего и Шесть На Девять пояснил: – По большому счёту – ничего необычного и не планировалось, так, просто с помощью талантов нашего многоуважаемого шефа создать несколько станций связи, оснащённых по первому классу. – Это хорошая идея, – согласился Лаврентий Павлович, – по первому классу – это как? – Это всем, с избытком. Десять радиостанций, работающих на разных частотах, механизированные мачты, пять телетайпов с аппаратурой шифрования и дешифровки, механизированная мачта для антенн, мощный ретранслятор. Я только поддержал его: – И в комплект к ним – РЛС. Кажется, у вас глухо с этим, верно? – Радиолокация, – причмокнул Берия, – да, с этим глухо. Но что поделать – слишком современные системы к сожалению недоступны, а разработка своих… – Именно что разработка своих, – поддержал я его, – у меня есть информация, вплоть до схем и чертежей РЛС, но я не могу создать сам объект. Есть у меня радиолампы – вся номенклатура гражданских и военных. Шесть На Девять говорит, что при наличии готовой схемы и готовой элементной базы – остаётся лишь вопрос техники в сборке готового продукта. – Ну… – Шесть на Девять скромно потупился, – конечно есть ещё вопросы к технологиям, сборке, это тоже не пустой звук, но в целом верно. Берия прищурился: – То есть теоретически… – Можно дать небольшой импульс в нужную сторону, – кивнул я, – радиолампы, пока не привезли оборудование, я смогу создать сам. – Сейчас у нас производятся станции РУС-2, – вдруг сказал Берия, – но опыта их применения нет и технически они пока несовершенны. Насколько я знаю – там есть два типа дефицитных ламп, но в целом – они работают неплохо. Дальность обнаружения у них при высоте тысяча метров – около двадцати километров. Это немного, двадцать километров самолёт противника отмахивает быстро. В этом плане быстрее сработает служба ВНОС, которая просто заметит или услышит вражеский самолёт и оповестит об этом войска. Но радиоулавливатели, или РЛС, как вы их называете, вполне себе эффективно действуют, особенно когда установка наблюдения проблематична. Что тут можно сделать? Я имею в виду, прямо сейчас? – Работать над улучшением и совершенствованием конструкции. Лаврентий Павлович, я готов обеспечить людей всем, что им может быть нужно. Они даже могут сюда переехать, вместо моих гавриков-автомобилистов. – А их куда деть? – развёл руками Берия, – они же уже прилично узнали секретов. – Да без разницы. Польза от их работы есть, номинальная – ребята занимаются разборкой ГАЗ-Тигра и его анализом. Уже целую тонну кричащих докладов сделали о том, как распиздато всё в газике сделано. Особенно гидроусилок руля их порадовал. – Понятно… Тогда их придётся в другое НИИ сформировать, или в состав НАМИ включать. Пусть там работают над анализом. А идею ты хорошую подал, – кивнул Лаврентий Павлович, – при полном обеспечении и снабжении, зелёной улице, как у нас говорят, может быть они что-то реально хорошее сделают. А ты размножишь для войск. – Можно. Шесть На Девять сам справится с созданием продвинутого радиоцентра, а меня заинтересовала пока что не борьба с авиацией противника, а собственная. Надеюсь, вы простите мне такое дилетантское любопытство. – Бога ради, что вам будет угодно. – Да, я не сказать, чтобы большой романтик, но более-менее знаю, чем истребитель от бомбардировщика отличается. У меня возникло желание слегка обучиться пилотированию самолётов и вертолётов, всё-таки очень удобный транспорт, и в деле можно применить кое-какие навыки. – Ладно… Это требование? – Ну… да. Пожалуй, да, мне это нужно. Берия вздохнул: – Хорошо, тогда я пришлю к тебе людей, будешь изучать пилотирование. Тебе самолёт нужен наш, или на своём будешь? – Я могу и на своём, – покачал я головой, – безопаснее будет. – Ладно, обучим, если ты так хочешь. И что все в авиацию идут? – пожал он плечами, – как мёдом намазано. – Технологии совершеннее, и девки охотней дают, – рассмеялся я, – на самом деле у меня особо желания своей жизнью рисковать нет, но раз уж у меня есть такая возможность – я бы не хотел её терять. Понимаю, с вертолётами и вы не управитесь, а вот самолёт штука достаточно безопасная, особенно если в тылу иногда летать. – Ладно, – Берия махнул рукой, – договорились, завтра же приедут люди. Что ж, на этом закончим, уже третий час, – он посмотрел на часы, – пора мне ехать, служба. * * * * Проснулся я поздно – в половине одиннадцатого. Долго ночью, до двух-трёх часов, не мог совместить несовместимое и разобраться со схемой, которую отпечатал… Какое значение РЛС играли в войне? Да никакой существенной – дальность обнаружения самолётов была невелика. Юнкерс со скоростью в триста километров в час, пролетал шесть километров в минуту. И смотрим – дальность обнаружения двадцать? Значит за пять минут до подлёта, примерно. На таком расстоянии его и войска ВНОС, которые просто следили за небом, могли бы обнаружить! Разбудил меня шум, шум стоял знатный, в соседнем кабинете, который от меня за стенкой. То есть там располагались компьютерщики, я продрал глаза и был вынужден выйти из своей берлоги, одевшись по домашнему – то есть в спортивку, ткнул кофе-машину, установленную на тумбочке и пока она молола и готовила мне кофе, окончательно проснулся. Выполз и поплёлся в соседний кабинет. С чашкой кофе в руках и заспанным видом. А там обнаружилась целая вереница людей. В несекретной, то есть отгороженной от пека, части помещения, и работа велась жуткая. Все люди относительно солидные, в костюмчиках, один я такой, по домашнему. – Здрасьте, товарищ… – обратился ко мне ближайший удивлённый человек, увидевший мою рожу. – Киврин. И вам не хворать, по какому случаю такое столпотворение? – Так война же. – А? Ах, да, сегодня должны были напасть, – я посмотрел на часы – было половина одиннадцатого, – уже часов шесть как должны были шуметь немцы. А вы… Я не стал настаивать – люди не сильно спешили. Посмотрел краем глаза за их бумагами, которые они расстелили на столе – всего тут человек пятнадцать было. Двое в форме НКВД, остальные в гражданском платье. – Товарищ, а вам что нужно, – вдруг спросил как-то слишком строго один из них, который чекист. – Наблюдаю, что за ерунда тут творится, – ответил я ему с улыбкой, – вас Берия прислал? – Да, а вас? – А я тут руковожу и ВЦ, и НИИ, – ответил я ему, пригубив кофе, – то есть считай местный директор. Потапов сегодня что, выходной? – Кто? – Понятно. Не обращая на них внимания, я пошёл посмотреть, что там делают в секретном участке товарищи программисты. Чекист из наших, то есть от Потапова, отошёл в сторону от двери. За которой кипела бурная деятельность. – Товарищи, а вы втроём справляетесь? – я подвинул себе кресло и сел. Все трое работали в поте лица, переписывая какие-то формулы с документов бумажных в компьютер. Ответил мне младший: – Пока справляемся. Сегодня вот только приступили. – Это хорошо. И всё-таки, нужна хотя бы дюжина программистов, которые могли бы постоянно работать в нужных нам направлениях, а не три с маткадом и матлабом. – Товарищ Киврин, мы немного заняты, – отшивал он же, меня. – А вот это плохо, – я пригубил чаю, – товарищи матлабовцы, я надеюсь, что ваша задача будет в создании крупных программных решений для задач, а не в том, чтобы по первому запросу решать самые разнообразные задачи. Да, я не спорю, что с такими инструментами вы можете решить задачу гораздо быстрее, чем без них… Но фича программы в повторяемости процесса. Он бросил бумагу и повернулся ко мне: – Так, что вы хотите нам сказать? – То, друг мой, что если в задаче девяносто девять процентов времени будет потрачено на ввод инструкций в компьютер, и один процент – на решение задачи компьютером и выдачу ответа – то эффективность такой работы существенно снизится. Давай я приведу пример – задача рассчитать, скажем, аэродинамическую формулу крыла, или мощность двигателя самолёта. Ты заносишь огромный объём формулы в компьютер, он решает, ты доволен – результат есть. Меняешь операторы, записываешь результаты в столбик, отдаёшь заказчику. – И что не так? – спросил меня Горка, вроде так его фамилия. – А то, что вместо этого действовать нужно другим образом, – я сложил пальцы в замочек перед собой, – Ты берёшь задачу – рассчитать аэродинамику, идёшь ко мне, если у тебя уже нет готовой программы, я ищу cad, у меня есть даже огромный программный комплекс для полного физического моделирования воздушных потоков при любых условиях. Дальше я передаю тебе готовую программу, которая может быть значительно эффективнее тех уравнений, которые тебе прислали из КБ. Я навскидку могу тебе назвать несколько методик – это линейная теория, которая применяется сейчас, нелинейная теория полного потенциала, уравнения Эйлера и наконец – Уравнения Навье-Стокса, наиболее полно позволяющие рассчитать аэродинамику. Более того, у меня уже есть целая программа, специально предназначенная для расчёта аэродинамики крыльев, с очень тщательной настройкой. И таких вот инженерных программ – есть по десяток на каждую сферу деятельности. От расчёта прироста куриц на ферме до вычисления космических орбит и баллистических траекторий межконтинентальных ракет, сопромата и прочего. Горка только вздохнул: – А раньше нельзя было сказать? – Я и раньше говорил, что программирование – основа всего, – наставительно поднял я палец, – математический комбайн, коим являются программы, которые вы освоили, эффективен в решении уникальных и массивных уравнений и их систем, но чем больше времени тратите вы на ввод, тем меньше его эффективность. – И что тогда? – В идеале – следует в корне изменить подход к решению прикладных задач. Прежде всего – следует понимать, что программа это программа, и скорее всего, любую задачу, которую вам принесут – уже кто-то когда-то решал посредством составления программы. А значит – можно найти необходимую программу и нужно будет только указать переменные. Наконец – некоторые решения, имеющиеся в нашем арсенале, более эффективные, чем те, которые есть у товарищей. Так что ВЦ это не математический центр, куда приходят люди с формулами и уходят с ответами. Вы например знаете, какую задачу сейчас решаете? Горка только плечами пожал: – Нет, а что? – А то, что нужно поменять подход, иначе вас троих завалят работой на двадцать лет вперёд и всё просто заклинит. Просителей сто штук в час новых прибывает, а вы не успеете. И из хорошего начинания ничего толком не выйдет. Нужно объясниться с товарищами, которые это всё приносят и вместо потока формул – нужно структурировать поступающие данные по сферам, областям, конкретным задачам, и уже потом – вести разговор за составление набора программ для решения конкретных задач в той или иной области. Если у меня не найдётся нужных программ – придётся самим составлять, но главное – получить пакет файлов, которые позволят нам быстро решить задачу из любой области. – А так мы успеем что ли? – спросил другой программист-математик, – каким образом? – В идеальном варианте вам вообще не придётся поднимать свою пятую точку с дивана. Программист, друзья мои, может всё. А теперь пойдём разберёмся, что это за формулы и кто к нам принёс, и нет ли у нас более эффективных аналогов… * * * 20 минут спустя. * * * Эффективные аналоги нашлись для всех, подчёркиваю, ВСЕХ расчётов, которые принесли нам на решение. Какое хорошее изобретение – интернет. А ещё лучше – специализированный сайт, на который загружают все программы для матлаба и техрасчётов, или даже составляют программы. Юзабельность, правда, очень различная, но оно работало. Хоть я в математике не силён, как люди Берии, всё же я понимаю принцип работы компьютера. В итоге я взял за пуговицу людей – всех по очереди, и узнал, кто они и откуда. Выяснилось следующее – два человека занимались конструкторскими работами по оружию – один по артиллерии, второй – по танковому вооружению, пятеро из различных авиационных предприятий, в том числе один из ЛИИ, наконец, остальные – из более мелких военных конструкторских бюро. Один даже понтонно-мостовые переправы делал. В конце концов, все их задачи решались соответствующим софтом – к счастью, сверхсложных там не было. Самое интересное в плане математики было у авиаторов, но и на это существовали специализированные маленькие утилиты или громоздкие профессиональные комплексы. Я остался с ними и руководил непосредственными работами, притащил софт, установил, и наконец – выполнил всё, что требовалось, с бОльшей эффективностью. В конце концов, компьютер это не просто очень крутой калькулятор, компьютер может считать беспрерывно. Написание на языке матлаб нужных программ – это конечно здорово, ребята даже научились это ловко делать, тут им честь и хвала – проще будет перейти на другие языки, но всё же, это немного не то. Язык матлаба не умеет делать автоматизированный ввод данных, только ручной – в то время как данные в самопальную программу можно было бы ввести автоматично. Это первый минус – ведь к компьютерам допущены только избранные, так сказать. Ещё одним несомненным плюсом в работе были электронные таблицы. Не смейтесь, но в серьёзных инженерных задачах они, на удивление, тоже немного применимы. И вполне себе отлично подходят для того, чтобы перелопатить огромные массивы информации, собрав всё воедино и просчитав целый огромный комплекс задач. Даже то, что эксель считает на бейсике, ничего не меняет – электронная таблица превосходно обрабатывает массивы статистических данных. На всякий случай я поиграл немного с переменными и выдал товарищам расчёты не только по нужному им результату, но и по всем запрошенным и незапрошенным переменным. Чтобы они могли, так сказать, сами выбрать какое им интересней. Тем более, что много времени это не заняло. Программисты после всего этого как-то резко изменили мнение обо мне – оно и понятно. Любой, даже самый совершенный, сто, тысячу раз удобный и эффективный предмет для ручной работы, проиграет автоматизированной линии. В нашем случае всё вышло именно так. Родной пакет прикладных программ я расширил, хотя это и было сложно гуглить. По большому счёту, всё же считалось, что инженер сам должен проводить расчёты, а не полагаться слепо на программы из интернета. Крупные задачи объединяли программы в соответствующие комплексы, но интернет не пестрел различными предложениями. Но оставались ещё кое-какие проблемы… И тут уже у меня возникали некоторые сложности… Решение единичных задач – можно было легко решить эту задачу при помощи самых обыкновенных… программируемых калькуляторов. Да что там – можно было сделать советский настольный громадину-калькулятор – и он уже значительно бы улучшил скорость работы среднестатистического математика. Но инженерные тут вне конкуренции. Хороший инженерный калькулятор, а у меня такой был, имеет сотни встроенных функций, более того, он имеет собственную среду программирования – то есть в него можно внести программы – обычно на каком-нибудь фирменном диалекте или бейсике или аналогичном языке, и выполнять их уже на калькуляторе. Проблема становилась несколько объёмнее, чем я думал. Самый эффективный способ её быстро решить – это использовать научно-инженерные калькуляторы для промежуточных расчётов, а на компьютеры… а на компьютеры свалить монотонные однотипные вычисления. К примеру – вычисления аэродинамики самолётов и гидродинамики судов в x-flow, или им подобные. Но производимые уже по чертежам. А там нужно будет учиться тридэ-проектированию… Ой, что будет… Ладно, тогда вопрос нужно поднять у Лаврентия Павловича, это будет правильнее всего. Распространённые сейчас арифмометры… едва ли могли приниматься в серьёзный расчёт. К тому же программируемый калькулятор – это не компьютер, обучение его использованию не предполагает узнавания каких-то компьютерных тайн. Не нужно знать языки программирования и понимать что-то из того, как работает система – знай себе вводи цифры, функции, и выбирай, как обрабатывать. Но… Нет. Просто нет – возникнут вопросы – а если секретоносителей будет достаточно – вопросы возникнут, информация утечёт, возникнет ещё больше непоняток, и после этого чёрт знает что может случиться. Поэтому как бы мне ни хотелось помочь советской науке и технике – они и без моего участия прекрасно справляются. Лучше правда – помочь тушёнкой и сгущёнкой, а не делать из себя мать терезу с калькулятором в одной руке и самоучителем паскаля в другой. И без моего участия отлично справлялись – раз, и без моего участия успешно решали – два. А постоянная работа через матлаб – и правда убьёт наших ребят-программистов, поэтому нужно их работу реорганизовать и сделать менее зависимой от их постоянных трудов. Нужно ребят подбодрить и перейти с ними к обучению паскалям. Моя конечная задача – сделать так, чтобы на них сбагривали не рядовые расчёты, а крупные, но монотонные. Когда по одной формуле с разными переменными надо просчитать раз пятьсот-тысячу, или по разным формулам. Как в том случае с Эниаком, когда нужно было выполнять огромное количество раз вычисление баллистических таблиц, по схожим формулам и с разными переменными. Надо бы написать это Берии. В виде бумаги, потому что текстом он лучше поймёт. А так же выступить с инициативой создания во всех стратегически-важных НИИ своих ВЦ, базирующихся на программируемых калькуляторах. А при необходимости произвести особо массивные расчёты – чтобы люди знали, куда обращаться. Ведь по сути, им не нужно знать, как работает калькулятор, откуда он, из каких годов, каким образом попал сюда, им ничего не нужно знать, кроме того, что эта аппаратура существует. Самой же популярной счётной машиной сейчас в мире является механический калькулятор-мерседес, настольная бандура с электродвигателем, вполне неплохо справляющаяся с четырьмя главными математическими операциями – умножением, делением, сложением и вычитанием. Техника очень продвинутая, и намного эффективнее «железного феликса» – будет неплохо, если я смогу её создать. Мерседесы мне видеть приходилось – единственный минус, мне не доводилось на нём работать. И тут я его ещё, в СССР, не видел. Но я тут немного облазил, так что неудивительно. Значит, составляем план. План следующий – ввиду резкого увеличения нагрузки на различные НИИ и КБ в годы войны, необходимо увеличить их комплектность, а так же для снятия нагрузки на наших программистов и по сути – неправильного использования пека, не реализующего даже стотысячной доли их реального потенциала – оснастить все крупные инженерные предприятия вычислительной техникой, которая позволит решать крупные, но одноразовые задачи. В то время как ПК наиболее подходит для решения массивных многоразовых задач – когда один и тот же расчёт, с разными переменными, нужно произвести десять, сто, тысячу и более раз. Как в том случае с баллистическими вычислениями для американских пушек. И в нагрузку дать им некоторое имущество, которое должно на время, хотя бы, предотвратить возникновение дефицита нужных для работы вещей. А именно – программируемый калькулятор – 1-2шт, математики, обученные их использованию – 1-2шт, арифмометр настольный марки «мерседес» – 30шт, рапидограф (чертёжная ручка) – 5000шт, тушь, чернила – 10000 банок, кульман – 100 шт, готовальня – 1000шт, карандаши – 25000шт(разной твёрдости), пишмашинка электрическая, канцелярская – 100 шт, пишмашинка механическая, компактная – 100 шт. Ленты для пишмашинок – 30000шт. А так же – паяльная станция аналоговая, с реостатом и термометром – 10шт, припой, канифоль и прочее – 30кг, бумага обыкновенная офисная, писчая – 3000 пачек по 400 листов; чертёжная – 100000 листов. И наконец, сейф мебельный, радиола ламповая (радио+проигрыватель пластинок), генератор дизельный (аварийно-вспомогательный) 25квт, запас топлива для генератора (цистерна 10 тонн), кабель электрический, медный – 5000м. Кондиционер комнатный 5шт, отопитель электрический(2квт) – 5шт. Аптечка промышленная – 100шт, огнетушители – 30шт, легковой автомобиль для нужд руководителя – 1шт(ГАЗ-Тигр), автобус для нужд предприятия – 1шт(ПАЗ), грузовой автомобиль 1шт (Газ-АА) продовольствие в консервантах и концентратах – чай 1 тонна, кофе – 3 тонны, молоко сухое – 10 тонн (хранение 8 мес), картофельные хлопья(пюре) сухие – 12 тонн, яичный порошок 12 тонн, ветчина консервированная 12 тонн (около 24000 банок), молоко сгущенное – 12 тонн, крупы и макароны – 12 тонн. Лекарства бытовые (против гриппа и простуды; обезболивающие; мази согревающие;) – 1 тонна. Папиросы (герцеговина) – 10000 пачек. Обоснование – дефицит необходимых вещей на складах в условиях военного времени. Резкий рост цен на продукты питания, дефицит лекарственных средств, а так же усиление питания для работников. Нам же будет проще, если сразу дать выдать весь базис необходимых для работы вещей, чтобы потом сотрудникам не пришлось тратить свои силы и время на решение мелких бытовых вопросов – вроде поиска лекарств, продовольствия, оборудования для работы. Я не сомневаюсь, что социалистическое отечество не оставит людей голодными и холодными, но всё же, лучше дать такой бонус. Многие КБ располагаются отнюдь не в таком роскошном НИИ, как у меня, поэтому у них и положить то запасы некуда – в годы войны, если мне не изменяет память, среди предприятий были почти рыночные отношения в плане дележа имущества – если кому-то что-то надо от другого предприятия, но административно это никак не обосновано – то тут остаётся только обещать что-то заплатить из собственного имущества. Логично – нагрузка на всех колоссальная, и даже по старой дружбе просто так брать на себя дополнительные обязательства никто бы не стал – поэтому всё вышеперечисленное, кроме калькуляторов, должно быть использовано, в том числе – в целях снабжения связанных с ними более мелких предприятий. Это они уже сами решат, кому и сколько нужно отдать. Не успел я дописать толком, как ко мне постучались… Ну, звучало это так грозно. – Войдите, – я выключил монитор и сложил ноутбук – приходилось работать за ним. Дверь распахнулась, на пороге оказался Потапов, при полном параде. – Товарищ Киврин, собирайтесь. – С вещами на выход? – Вам бы шутки шутить, – недовольно нахмурился Юра, – Там людей привезли, которые занимаются радиолокацией, – он вошёл, – руководство страны имеет очень большую заинтересованность в теме, так что людей практически со всей Москвы содрали с мест и свезли сюда. – А вот это плохо. Спешка нужна при ловле блох, – вздохнул я, – и где они? – Внизу, я пропуска товарищам выписал, велел повару их накормить. – Так у него ж ничего не готово? – Плохо вы о нём думаете. Всё у него готово, сейчас товарищей определил в кабинеты на втором этаже. Но это ещё не точно. – Что ж, это хорошо. Что-нибудь ещё слышно от Лаврентия Павловича? – Нет, у него своих дел полным-полно. Нарком внутренних дел человек занятой. Я слышал, – он понизил голос, – что сегодня он собрался товарищу Сталину о вас поведать. – А, понятно. А не рано? – Это в каком смысле? – В том, что товарищ Сталин полгода не мог осознать реального положения вещей, пока не стало совсем плохо. Ну, по моим сведениям. Не рано Лаврентий Павлович решил вскрывать карты? Потапов пожал плечами: – Я в такие дела не лезу и вам не советую. Мало ли, чем может обернуться – главное что вы должны быть готовы в любой момент поехать, если шеф прикажет. – Шеф ваш, а не мой, – поправил я его, – у нас с ним, как и с советским государством в целом, отношения союзнические, а не иерархические. – Да ладно вам, – вздохнул Потапов, – не будем о мелочах, прикажет, попросит… – Разница большая, – наставительно сказал я, – вам товарищ повар приказать не может, а попросить запросто. В этом и разница, – я поднялся, – зная Сталина… скорее всего, захочет лично увидеть и убедиться, сто процентов. К гадалке не ходи. И скорее всего – привезти прикажет, так что придётся ехать. Потапов только пожал плечами: – Сидеть здесь на телефоне? – Нет, у нас с Лаврентием Павловичем есть свои способы связи, – я как раз достал мобилу-звонилку из стола и положил в карман, – когда ему нужно будет – он мне куда угодно дозвонится, хоть на северный полюс. Так что имею мнение, что нам нужно сходить посмотреть наших инженеров, выдать им информацию, какую им положено иметь, и объяснить задачу. – Это уже давай сам, – Потапов усмехнулся, – моя работа другая. – Да, пожалуй, сам. Хотя я тоже далеко не специалист в области радиолокации. Я вышел из-за стола и вместе с Потаповым, в коридор и вниз, по лесенке. Шум можно было услышать издалека – на втором этаже НИИ было настоящее столпотворение. Мне путь преградили двое, которые тащили куда-то по коридору диван. Я пошёл за ними, Потапов хотел было уже их приструнить, но я его только по плечу хлопнул: – Брось. Пусть распоряжаются в НИИ как у себя дома. – Ты уверен? – Да. Сейчас убедишься. Ещё двое держали высокие двустворчатые стальные двери открытыми, когда диван заносили. В кабинете было полным-полно народу. Следом за диваном, зашли и мы. – Товарищи, – как только диван поставили, я повысил слегка голос, – Товарищи, все здесь? – Нет, а вы кто? – ответил мне мужичок, который имел интилигентный вид и в очках таких смешных. – А я руководитель этого балагана. Номинальный, – усмехнулся я, – где там остальные? Сходите за ними, приведите, начальник должен речь толкнуть. Кого-то из молодых послали и вскоре он пришёл вместе с остальными – всего человек получилось около пятидесяти. Много. Целый митинг. – Товарищи! – мне пришлось повысить голос, – все здесь? Тогда буду краток. Вы все имеете прямое отношение к вопросам разработки РЛС – вон, я вижу товарища Абрама Фёдоровича. Вас что, на самолёте привезли? – На самолётах, – поправил кто-то, – ну так что дальше то? – Ок. Пру дальше как паровоз – ввиду начавшейся войны, и ввиду того, что городам даже в глубоком тылу, угрожают немецкие бомбардировки, необходимо развивать семимильными шагами тему радиолокации, раннего обнаружения. Вам будут предоставлены все возможные разведданные по развитию РЛС у наших заклятых союзников и врагов – немцев, британцев, англичан. Так же к вашему распоряжению практически неограниченные ресурсы, которые вы можете тратить – сколько душеньке будет угодно – ответственности за расход каких-либо материалов вы не понесёте. Задача проста – работать в этом направлении дальше, догнать и перегнать врагов и союзников в деле радиолокации. Про неограниченные ресурсы я уже говорил? А, говорил… так вот – они действительно неограниченны. Нужна тонна технического золота для экспериментов – берите, нужно сто тысяч ламп – день-два и они у вас будут. Нужно что бы то ни было – будет. Нужны расчёты – пожалста, у нас есть собственный вычислительный центр, который с радостью решит любую, абсолютно любую поставленную математическую задачу. Пугать их сложностью – что ежа голой жоп…кхм, – я закашлялся, – в общем – радуйтесь и печальтесь – кому как будет угодно, но вам предоставлен полный карт-бланш на любые работы. Вот товарищ Потапов, – кивнул я на Потапова, – если у вас возникнет необходимость в каком-то лабораторном или научном оборудовании – сообщайте ему, а лучше сразу списком. А теперь я отвечу на вопросы… * * * * Вопросы, конечно же, были скромные, но касались они в основном оборудования, которое я могу предоставить им для работы, экспериментов, задач и так далее. Оборудование оказалось весьма скромное – я ожидал больших запросов, что к их удивлению им и сообщил. Руководил этим балаганом Иоффе, Абрам Фёдорович, степенный мужчина уже далеко немолодой. – Товарищ Киврин, в принципе, поставленная задача слишком расплывчата, чтобы мы могли обещать какого-то конкретного результата, – заключил он. – А перед вами не ставится задачи. По моему настоянию модель работы будет другой – вам предоставят все ресурсы, такие, и в таких количествах, что раньше и мечтать вы о таком не могли, а дальше работайте. Просто поверю в энтузиазм людей и желание чего-то добиться. – Что ж, – Иоффе вздохнул, – может и не зря вы в энтузиазм верите. И всё же, всё зависит не только от энтузиазма и материалов – ещё значение имеет цель, в каком направлении мы работать будем. – А вот это уже определено. Необходимо развивать теоретические и практические основы советской радиолокации. То есть цель – создание как можно более совершенной радиолокационной системы. Изучите работы конкурентов и может быть, придёте к какому-нибудь существенному выводу, а дальше можете сами назначать цели. Иоффе кивнул согласно: – Вот это правильно. А границы дозволенного насколько широко простираются? Я имею в виду фонды. – Снабжение у вас особенное. Не из министерств или ведомств, так что просите чего хотите, вообще что захотите. Правда, сильно различаются возможности это самое быстро достать, но достанем обязательно, это уже с гарантией. Насколько я понимаю, ключевое значение в вашей работе играют радиолампы и прочая элементная база? Иоффе согласно и еле заметно кивнул: – Верно. – В таком случае пойдёмте со мной, посмотрите на заначку нашего радиолюбителя. Подпольная кличка Шесть-На-Девять. В соседнем сверху кабинете Шесть-На-Девять устроил настоящий радиолюбительский рай. В прямом смысле слова – все сто двадцать квадратов этого помещения были заставлены стеллажами до самого потолка, а на стеллажах – пластиковые коробки с ячеистой структурой внутри – внутре у нея хранились неонки и другие радиолампы. В одну такую коробку вмещалось около ста радиоламп обыкновенных, и такими коробками были завалены все стеллажи. Сверху их прикрутили к потолку, чтобы не упали и даже не пошатнулись. Можно сказать, что три четверти объёма помещения, если не больше, занимали коробки с лампами. Я зашёл в заначку Шесть-На-Девять, которую он создал не без моего участия – стеллажи то пришлось делать мне, как и наполнять их коробками… Товарищ Иоффе пока что не высказал никакого удивления. Я сцапал с ближайшей полки коробку и открыл: – Здесь хранятся радиолампы. Рабочие, то бишь для конструкторских работ. Иоффе взял одну лампу в руки и почитал обозначение. – Я такую пока не встречал. Что это? – Так, маркировка… Понятно, двойной высокочастотный триод. Иоффе с подозрением посмотрел на меня и вернул лампу в раскрытую коробку. – Хорошо, а остальные? – И остальные тоже. Здесь есть абсолютно полный комплект радиоламп, причём наилучшего качества. И ещё некоторые, которые секретны у наших конкурентов и не производятся официально. Их тоже есть у меня. Можете брать отсюда что и сколько захотите, если это конечно нужно для дела. Главное чтобы не барыжили ваши сотрудники лампами. – Да за кого вы их принимаете? – возмутился Иоффе. – За людей в годы войны. А годы будут очень непростые, поверьте мне, – слегка улыбнулся я, – минимум три года война продлится, и будет очень трудно, помяните моё слово. Я конечно буду стараться, чтобы все, кто работает в этом здании, были всегда сыты и откормлены, но не могу гарантировать этого. Развернувшись, я пошёл на выход. Иоффе за мной. – Примерно в таком вот ключе. Можете пользоваться всем, что здесь найдёте и ещё больше просить. Всё будет, главное – двигаться в нужном направлении. А нам нужно сократить отставание, при этом избежать копирования чужих чертежей. Хотя кое-что конечно можно у врагов позаимствовать.