Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой.

– Так, хм… – командир сто тридцать седьмого артиллерийского дивизиона своего фронта, подошёл к новым машинам, которые выгружали. Было на что посмотреть! Несмотря на неприятную погоду, в дивизион приехала новая техника, и на этот раз было чему удивиться – привезли новые артиллерийские тягачи. Тягачи были весьма необычные, это были колёсные тягачи. Не гусеничные, к которым привыкла армия. Но сами тягачи… Это было что-то с чем-то. Командир ещё не знал, что это на самом деле колёсный трактор. Высокомощный колёсный трактор, выглядел он очень необычно. Во-первых – внешность он унаследовал от трактора Т-150К, и был унифицирован с гусеничной машиной Т-150. Колёса трактора отличались от обычных, сельскохозяйственных – они были широкими. В сельском хозяйстве сходу эти трактора не прижились по той простой причине, что имели огромное давление на грунт – в районе килограмма на квадратный сантиметр, или даже больше. Вдвое больше, чем требовалось – ситуацию помогали решить только дополнительные колёса. Убийцы идеи пневмокатков и арочных шин – двойные широкопрофильные колёса. Такой трактор, колёса которого далеко выходят в обе стороны, уже вполне соответствует требованиям. Более того, заменив его родненький дизель, мощностью всего полтораста лошадей, на более мощный, мощностью четыреста двадцать лошадиных сил, удалось получить крайне мощную машину. Крайне. Мощную. Однако, тракторы с одинарными шинами всё ещё оставались, их произвели, не без помощи товарища Киврина, в количестве свыше ста тысяч единиц. И весь этот парк оказался не у дел, и всего лишь из-за маленькой детали – давления на грунт, превышавшего допустимое. Конечно, после внесения изменений в проект, трактор существенно улучшил свои агротехнические качества, и такие машины разослали в разные участки страны. Колёса – не гусеницы, и таких проблем с обслуживанием не имеют, поэтому и расходы должны были снизиться, и шиномонтаж подтянуться до уровня, но… Тысячи уже созданных и собранных машин, с мощными четырёхсотсильными двигателями, нужно было куда-то пристроить. Не пускать же их на слом? Да и топлива они жрут немало. Часть из них решили пристроить в хозяйства колхозов в качестве тягачей. Для буксировки прицепов и других тракторов. Три тысячи машин ушли в хозяйство. Осталось самое маленькое – больше девяноста тысяч машин. Думали-думали, и придумали. Придумали отправить их в армию, в качестве арттягачей. Тракторы такой мощности имели тяговое усилие в пять тонн, что позволяло буксировать даже самые тяжёлые гаубицы, вроде МЛ-20. И к ним изготовили серию навесного-прицепного оборудования для армии. Последнее было скорее вынужденной мерой, поскольку гидравлическое и пневматическое оборудование трактора нужно было как-то задействовать. К счастью для красной армии, время шло, месяц за месяцом, трудились сотни конструкторских бюро, и прислушивались к мнению самих военных. Больше, чем когда-либо – в тридцатых годах обратной связи из армии особенно не было. Что породило создание в недрах надмозгов учёных совершенно бредовых проектов сверхтяжёлых танков, динамореактивной артиллерии, и прочих вундервафель, которые оказались совершенно не у дел. * * * * * – Добрый Вечер, – поприветствовал вождя народов ведущий. Происходящее было беспрецедентным в принципе – такого не было никогда. Иосиф Виссарионович Сталин выступал по телевидению. К слову о телевизорах – они получили достаточно широкое распространение в стране. Телевизоры были всего двух популярных моделей, но их было в общем счёте около миллиона, что превосходило показатели других стран в разы. Телевизорами оборудровались «красные уголки» в различных учреждениях, приёмные, больничные палаты первого класса и общие помещения в больницах поменьше. Как правило, телевизор поставлялся в комплекте с ЗИПом, в который входили сменные лампы и многое другое, что необходимо для его бесперебойной работы. Качество было выше всяких похвал. Новшество пробило себе путь мощным ударом – в общей сложности в стране было десять миллионов телезрителей. Сталина трудно упрекнуть в том, что он не занимался собственным имиджем. Ещё на ранних периодах своей политической карьеры, он снялся в виде камео в одном из фильмов, сыграв сам себя. Для политика это был мощный ход – учитывая, что кино в те годы было самым передовым медиапродуктом – это примерно то же самое, что в будущем прямые линии с президентом, или соцсети. Тем не менее, товарищ Киврин не проявил особых талантов в автомеханике – хотя разбирался хорошо. В технике, в инженерном деле, даже тракторист из него был посредственный, но один талант у него был – не отнять, талант пропагандиста. Журналист из него получился просто восхитительный – он умел долго говорить, умел грамотно болтать долгое время, на любые темы, благодаря своей эрудированности. Запись была сделана заранее, и трансляция её состоялась в новый год – тридцатого декабря сорок второго года. За день до начала сорок третьего. Сталина изрядно загримировали – что ему сильно не нравилось. И Киврин лично запретил курить. – Товарыщ Киврин, вы нэ много сэбе позволяете? – разозлился вождь народов. – Сделаем перекуры, если понадобится, – тут же ответил ответственный за съёмку Киврин, – а курить на публике нельзя. Плохой пример, курение крайне вредно. Это пусть черчиль дымит на публику, а у нас стандарты. Сталин вздохнул: – Ладно, потэрплю. – Лучше не терпеть, через полчаса-час сделаем перекур, – отмахнулся Киврин, – а то нервно будет. – Как пожэлаете. Гримёр, весь зелёный от страха, продолжил работать. Телегрим был довольно массивный. После гримирования товарищ Сталин стал выглядеть почти как на портрете, образцово. Прибыли на телетрансляцию больше двухсот человек гостей – целый большой зал. Сцена, софиты, свет, всё как полагается, диваны, стол, всё в лучших традициях телешоу. Зал был красиво и умело декорирован – декорации из яркого пластика, в общем – это мало уступало декорациям прямых линий с президентами будущего. В зале сидели гости – для этих целей собрали двести человек, из которых четверть была журналистами, три четверти – различные выдающиеся личности. Герои войны, труда, известные люди – Киврин впервые увидел многих людей, которых раньше не мог видеть – известных авиаконструкторов, известных инженеров, известных лётчиков, и многих других. Снимали это всё четыре цифровые кинокамеры, две из которых находились на импровизированных операторских кранах. Технологии съёмки были применены самые продвинутые. Зазвучала музыка – но не помпезная оркестровая, а более обыденная, фортепиано. Вскоре она смолкла, и телешоу началось – загорелись надписи, невидимые для камер. В зал вошёл товарищ Сталин. Камеры тут же выхватили его. Поздоровавшись с некоторыми людьми, из числа героев труда лично, Сталин похлопал по плечу известного пилота-аса, и зайдя на помост, грузно сел на диван, начались съёмки. Вели передачу двое – очень красивая девушка, которую Киврин нашёл, обучал и тренировал лично, и радиоведущий товарищ Левитан, который впервые был не только голосом, но и лицом. Девушка звонко поприветствовала гостя студии, после недолгого вступления – буквально на десяток секунд, началось интервью. Вопросы были давно составлены, как основные, так и дополнительные. Ответы на эти вопросы обеспечивали сразу три громадных экрана-телесуфлёра. Хотя выглядело так, словно товарищ Сталин говорил без бумажки и с чувством. Отбор нужных вопросов из числа огромного числа присланных и составление правильной речи в ответ – лежали целиком на товарище Киврине, и были отредактированы Сталиным. И началась телеконференция с вопроса, заданного товарищем героем войны, и касался этот вопрос, как ни странно, реактивной авиации – почему тормозится дело? Где полчища советских реактивных самолётов? Германия уже ввела в строй свои мессершмиты, и в небе над Кубанью встретились в масштабном бою поршневые и реактивные самолёты обеих сторон. На этот вопрос ответ был проще всего, и к тому же технический. Товарищ Сталин подумал немного, после чего ответил так, как было записано. Что вопрос этот самый животрепещущий, работа ведётся сотнями конструкторских бюро, реактивные двигатели были спроектированы, созданы, но им ещё далеко до совершенства. К тому же разработка смежной темы занимает некоторую часть ресурсов. Двигатель реактивный – сложнее и дороже, чем пять обычных поршневых самолётов, на обычном авиастроительном предприятии такой не создать, нужны уникальные сплавы, уникальные металлы, уникальные станки, и всё это разрабатывается и создаётся прямо сейчас, но даже когда они будут разработаны – один реактивный самолёт стоит считать за десять поршневых. То есть сотня – за тысячу, а тысяча – за десяток тысяч. Именно таково соотношение цен, и создание полчищ реактивных самолётов может истощить экономику. К тому же учитывая особенности двигателя – как то – стремительное развитие и крайнюю сложность, следует больше внимания уделять постоянному совершенствованию конструкции, созданию стабильных и ходовых, крупносерийных моделей, которые будут сменять друг друга на стапелях, поколение за поколением. Превосходить врага качественно, вот в чём суть реактивной авиации… Сталин так разошёлся, что даже упомянул про создание сверхзвуковых самолётов, которые пока что ещё даже не в проекте, но он пообещал к пятидесятому году создать серийный сверхзвуковой истребитель. Обещание было очень крутым, можно сказать – революционным. Следующий вопрос касался уже продовольственной программы, и в частности – проблемы тракторостроительной отрасли – в СССР, силами небезызвестной компании появились тракторы, комбайны и сельхозоборудование, в огромных количествах, и небывалого ранее качества, которое до сих пор поражало воображение многих. Хотя за комбайны можно сказать, что они были не настолько уж хороши, но ведь явно лучше комбайна СК-4. Тут тоже было чего ответить – работа в этом направлении велась довольно жёсткая, силами советских инженеров был скопирован, пусть и кроме двигателя, комбайн «Нива» и трактор «ДТ-54», а благодаря длительной работе – и тяжёлый колёсный трактор Т-160К, который освоили процентов на девяносто в советском исполнении. Оставшиеся десять процентов – коробка передач и двигатель. Прямо во время записи были показаны, с помощью огромного телеэкрана, кадры. Их телекамера захватила без мерцания и прочего – специально так подобрали, и на большом, вмонтированном в стену экране, продемонстрировали фотографии и видеозаписи скопированной техники. Кадры были действительно красивые, не подвели режиссёры и техника, сняли очень внушительно. Снимали, кстати, на Кивринской ферме. Поле было переполнено пшеницей, комбайн проходил, оставляя за собой только лысую землю и тюки соломы, которые созданы прицепным тюковщиком. Лепота. Сталин внезапно съехал на другую тему и заметил, что за всем этим стоит не только работа инженеров, но и героический труд нефтяников. Они сумели в военное время, в тяжелейшей обстановке, не только освоить новые, гигантские месторождения Сибирской Нефти, но и производство бензина марки А-72. Бензина, который позволил создать тракторы мощностью больше трёхсот лошадиных сил, грузовики с двигателями по четыреста лошадей, и мощные моторы для военной техники. А дальнейшее – при наличии хорошего топлива можно сделать мощный мотор, а при наличии мощного мотора – технику, не экономящую энергию. Результат был восхитительный – похвастались так похвастались. Сталин упомянул множество техники, которой раньше вообще не производилось, и которая стала серийной за последние два военных года. Новейшие грузовики, превосходящие даже американские аналоги и успешно продающиеся в соединённых штатах, новые тракторы, и так далее. На вопрос был дан исчерпывающий ответ, перешли к неудобным вопросам. И первый же из них – это текущее военное положение дел. Сталин дал более чем исчерпывающий ответ. О, этот ответ достоин записи на отдельную кассету и хранения на самом достойном месте. Он попенял за то, что кто-то хочет драться, и упомянул, что эффективность войны заключается в том, чтобы потерять меньше, чем противник. И солдаты – самое ценное, что есть в стране – пусть мы расходуем море железа, средств, море ресурсов на то, чтобы укрепляться, окапываться, стабилизировать фронт и предотвращать прорывы немцев – при этом ведро пота экономит каплю крови. И если в начале войны немцы застали нас не то чтобы врасплох, но к большой войне мы были неготовы, то сейчас всё изменилось. Немцы с трудом пробиваются от города к городу, при этом теряют втрое больше людей, чем советская сторона. И сейчас ситуация уже складывается в нашу сторону. Поскольку в войне на истощение мы умудряемся не только выигрывать, но и демонстрировать экономический рост! Тогда как с каждым днём положение Германии всё хуже и хуже. Впрочем, ожидать внезапной капитуляции не стоит – только когда будет взят Берлин и предан суду Гитлер, только тогда они окончательно сложат оружие. И то не все. Поэтому мы не убиваем врага, но ситуация военная очень сильно меняется тем, что у нас совершенствуется логистика, совершенствуется вооружение, укрепляются позиции. Это изменяет баланс сил в нашу сторону, и наступать следует только тогда, когда достигнут и численный, и качественный перевес над противником. Менять победу на миллионы жизней – государство не намерено. Какая это тогда будет победа, если за неё заплачено не деньгами и разрушенными городами, а людьми? В общем, пристыдил и воодушевил товарищ Сталин. И мысли его, надо так понимать, были понятны многим. В войну действительно был совершён сильный шаг вперёд в плане строительства новых предприятий. Их количество и промышленная мощность на двадцать процентов превышала довоенный уровень! Хотя полстраны было в оккупации. Самым же неудобным вопросом был Ленинград. Блокада его продолжалась, голод в Ленинграде продолжался. Хотя зимой в Ленинград доставляли продовольствие, всё равно, ситуация была немногим лучше. Тут уже пришлось и обвинить немцев в зверствах, и посочувствовать, и воодушевить на освобождение города – Ленинград должен быть освобождён в первую очередь! И всё в таком духе… По возможности конечно же ответы были крайне краткими, ёмкими и в общем-то, не были популизмом. Не пришлось врать, когда речь зашла о развитии послевоенном, о ходе боевых действий, о судьбе инвалидов войны, о существенных послаблениях в плане коммерции – тут курс партии прошёлся диагонально по всему прошлому, перечеркнув его толстой красной линией. Даже придумывать оправдания не пришлось особо – государство встало на ноги более-менее, как раз к войне, и начало работать, тут же обрисовали и весь проект экономики на ближайшее будущее – советский союз, согласно этому проекту, должен ориентировать свою экономику на экспортные, мировые стандарты, а не довольствоваться малым. Это не страна-колхоз и не страна-завод, советскому союзу нужно стать богатой страной. Страна же – это народ, следовательно, должен быть богатым народ, именно от богатства всех и каждого проистекает всеобщее благополучие. И вообще, граждане должны выдавливать из себя раба, а не воспитывать в себе раба, который уверен, что если он будет работать – о нём всегда, во всём будут заботиться и всё за него будут решать. Как жить, как работать и так далее…