***
Стемнело. Серые тучи на небе уступили место блеклым, малочисленным звёздам, укромно расположившихся во тьме ночного неба. Свой пост солнце отдало Луне, и ее белый диск медленно взошёл на небосвод, тускло сверкая белизной в дымке тумана. Ветер совсем стих. Над саванной повисла мертвая тишина, будто все эти, казалось бы, бескрайние равнины в миг застыли, непонятно о чем скорбя. Хотя, возможно, они грустили вместе с потерявшим ценного воина, охотницу и сестру молодым королём… Кову сидел на окраине Скалы Предков, подняв опечаленные зелёные глаза к сверкавшим звёздам в небесах. Вздохнув, он выдавил, с болью, что накопилась за все это время: — О, Витани… как же мне будет тебя не хватать. — Пап? Всё хорошо? Ко Льву подошёл маленький золотистый львёнок. Когда малыш вышел из темной пещеры, его шубка в миг озарилась серебристым светом, а карминовые глаза сверкнули отражением сиявших на небе звёзд. Кову обернулся: его сын стоял рядом, глядя прямо на него, словно читая всю душу, словно его видели насквозь. Но он не мог молчать, ведь это был его сын, родной, любимый… та самая частичка его самого. Не похожий по внешнему виду, но такой близкий по темпераменту, настолько, что порой, принц и король даже мыслят одинаково. Тёмногривый лев безмолвно кивнул, чуть отсев в сторону, давая место своему сыну на самой окраине Скалы Предков. Рэмбо, кивнув, сел около отца, устремив взор на тысячи маленьких сверкающих точек в небе. — Неужели Витани сейчас где-то среди них… — прошептал львёнок, с грустью и одновременным удивлением смотря на звёзды. Кову вздохнул, обвив сына хвостом и прижавшись поближе к нему. Король почувствовал тёплое дыхание на своей шкуре, после чего произнёс, посмотрев на львёнка: — Да, Рэмбо. Сейчас Витани там, где нет боли и страданий, где живет лишь радость и счастье. Но, несмотря на то, что мы знаем, что ей хорошо, мы всё равно будем скучать. Рэмбо кинул короткий взгляд на отца, после чего, вздыхая, вновь посмотрел на звездное небо. Какого сейчас королю? Какого это, терять ту, что буквально была частичкой самого тебя? — Наверное, это очень больно, терять сестру… — произнёс принц, обернувшись на пещеру Скалы Предков, где сейчас спали его мама и родная сестра. Да, пускай они с Накалой не были похожи внешностью, разве что своими розовыми носами и одинаковыми чертами мордашки, они, несмотря ни на что, были половинками одного целого. Кову саркастично усмехнулся, погрустнев: — Да… это очень больно. — король вздохнул, посмотрев на сына, после чего он продолжил: — Я тебе кое-что расскажу, Рэмбо. Но ты должен пообещать, что всегда будешь прислушиваться к этим словам. Обещаешь? — Обещаю! — короткое кивнул принц, с любопытством глядя на короля и ожидая от него слов. Лев с грустью улыбнулся: — Люби свою сестру… люби, несмотря ни на что. Несмотря на разногласия, на ваши различия, несмотря на, возможно, сотни километров между вами… люби ее так, как любит настоящий брат. Но умей понять и принять ее желание. Кажется, что ты создан для того, чтобы ее защищать, а она… — А она сама рвётся в бой, невзирая на всё, что происходит вокруг, невзирая на твою помощь. — закончил за отца Рэмбо. Кову улыбнулся, теперь он был уверен, что малыш чувствовал по отношению к Накале тоже самое, что чувствовал он к Витани. Безграничное желание защищать несмотря ни на что. Кову, кивнув, продолжил: — Порой будет казаться, что без тебя она ничего не сможет, но это не так. Приглядись и вскоре ты поймёшь, что она сама, если надо, встанет за тебя горой. Ты должен видеть в сестре не кого-то, кого нужно постоянно защищать от опасностей этого жестокого мира, а равного тебе. Не забывай мои слова, Рэмбо, ведь однажды они тебе очень пригодятся… Кову, кинув последний взгляд на задумавшегося сына, медленно встал и поплёлся вниз со Скалы Предков. Золотистый малыш кинул свой последний прощальный взгляд на него, проводив карминовыми глазами за уходящий вдаль горизонт, после чего вновь посмотрел на искрящиеся в небе звёзды. — Люби свою сестру… — прошептал он, прежде чем вновь уйти в пещеру к прайду, где его уже ожидала заметившая отсутствие брата Накала, а также два злобных сверкавших во тьме карих глаза...***
За пределами Земель Прайда ночь была не такой уж и сказочной, как на покрытых зеленью бесконечных равнинах саванны. Поскольку здесь царствовали лишь пыльные, остроконечные камни, и давно заброшенные колониями муравьев термитники. Пустошь и песок под измученными, истощенными лапами… Тули лежала на небольшом камне, ворочаясь на месте, словно пытаясь уснуть. Но она не хотела смыкать глаз, просто не могла, зная, что где-то рядом с ней спит неспокойным сном настоящий, обезумевший от одиночества и многочисленных потерь, монстр… она не могла заснуть, понимая, осознавая, что каждую секунду, каждый миг они с ее оставшимися четырьмя львицами в смертельной опасности. В огромной, когтистой, одноглазой опасности, что зовётся просто: Нала. Никогда ты не знаешь, кто станет следующим… Тули подняла глаза к небу, увидев там звёзды, что слегка скрывала пеленой дымка тумана. Где-то там сейчас и ее дочери… погибшие дочери, любимые и единственные. В их смерти была виновата Нала. — Что же я наделала? Не сберегла дочерей, не сберегла единственного внука… — шептала Тули, глядя на мерцающие звёзды, стараясь разглядеть в них самые родные, самые любимые очертания. — Прости меня, Тиифу… я не смогла найти твоего сына. Я надеюсь, он в безопасности, ну, или уже рядом с тобой… Небольшой ветерок нежно прошёлся по бежевой шкуре львицы, всколыхнув ее, и чуть-чуть очистив от буквально слившейся в едино пыли. Тули улыбнулась: она знала, что это пришли ее дочери. В лике ветра, чтобы сообщить о том, что с ними все в порядке и они не сердятся на мать… хищница вздохнула с облегчением. — Спасибо, мои любимые, мои единственные… но что же мне теперь делать? Ветер взметнулся в небо, чуть разворошив густую дымку тумана с одного из участков, где на небе красовались звёзды. Отчетливо стали видны четыре звезды, которые вместе соединялись в фигуру, похожую на ромб, или же какой-то клин. Тули непонимающе вздернула носом. Она знала, куда ведут эти четыре звезды, и теперь у львицы даже не было по этому поводу сомнений. Она улыбнулась, прошептав духам на прощание: — Спасибо, мои милые… я все поняла. Ещё раз спасибо за помощь! Львица бежала со всех лап, стараясь не нарушить ночной тишины и не разбудить Налу, что посапывала рядом с ней. Она, чуть ли не паря, буквально летела над землей, чтобы не издать и звука. Вдали Тули нашла сбившихся в кучу спящих подруг. Проводясь носом по мордашке одной из них, она прошептала, не дожидаясь ответа: — Вставай, Забуни! Буди остальных, но только очень тихо! Разбуженная львица непонимающе захлопала голубыми глазами, широко зевнув. Она, еле волоча языком, прошептала: — В чём дело, Тули? К чему весь этот кипеш… — Нам нужно уходить! — резко воскликнула львица, но поняла, что, скорее всего, произнесла это слишком громко и могла разбудить своими воплями Налу. Она боязливо обернулась, но с облегчением заметила, что горе-королева крепко спит. Вздохнув, уже намного тише, она продолжила: — Забуни, если мы останемся с Налой, то, боюсь, совсем скоро умрем здесь, в голоде и холоде… я знаю место, где нас примут такими, какие мы есть! — Что же это за место? — сонно проворчала Забуни, но уже с чуть большей заинтересованностью. Видимо, бодрый настрой подруги очень ее воодушевил, хотя и не вселял должной уверенности. Сверкнув глазами, Тули на выдохе прошептала: — Древо Жизни… Всё поняв без слов, голубоглазая львица кивнула, немедля начав тормошить своих оставшихся троих подруг. Тули нервно глядела на Налу, не спуская с бывшей королевы глаз ни на секунду: она знала коварство одноглазой львицы, знала, что все они могут поплатиться за свою наглость, дерзость и попытку предать Прайд Гордости. Но Прайда Гордости уже давно не было. Когда умер Симба, когда умерла прежняя Нала, за ними умер и Прайд Гордости. Значит, пришла пора найти новую жизнь. Забуни, приободрённая скорым уходом от Налы, радостно кивнула, прошептав: — Львицы готовы к уходу. Они по-прежнему еле держаться на лапах из-за прерванного сна, но все беспрекословно готовы покинуть эти бесплодные пустоши… веди нас, Тули. Мать Тиифу и Зури кивнула, вильнув хвостом, тем самым она подозвала четверых подруг идти за собой. Их тени, падавшие на бесплодные песчаные земли, двигались вслед за ними. Лапы болели от усталости, но сердце горело желанием и верой, надеждой на светлое будущее. Они оставляли прошлое позади, оставили его умирать вместе с обезумевшей Налой… у них было своё будущее, и львицы надеялись, что оно окажется светлым. На утро по всем бесплодным Землям, пролегавшим около пустыни, раздался разъяренный рёв. Рёв, в котором была слышна вся боль, гнев и разочарование предательства…