Повелитель мертвых

      — Гэгэ хочет посмотреть?       Хуа Чэн закрывает собой вид на ликующую толпу, которая не вызывает ничего, кроме смеха и раздражения. Эти люди такие глупые. Принц кидает любопытный взгляд на всё ещё дымящуюся гору, хмурясь и грустно опуская взгляд вниз. Се Лянь переплетает свои пальцы с пальцами Сань Лана, вздыхая.       — Гэгэ?       Хуа Чэн недовольно хмурится, смотря на поникшего небожителя перед собой и думает о том, что этих заклинателей стоило бы заткнуть. Ему не нравится, что кто-то заставил грустить его Се Ляня. За своей радостью они приняли желаемое за действительное, и это смешно. Эти люди так радуются падению Старейшины Илин, что совершенно упускают из виду его вознесение. Хуа Чэну смешно.       Его Высочество поднимает голову, встает на носочки и легко целует Сань Лана в щеку, а затем прячется в его объятьях. Ему страшно думать о том, что это было за небесное испытание, которое только что прошел этот Вэй Усянь, когда против него ополчилось столько заклинателей сразу. А ещё он действительно хочет пойти посмотреть, но это означает оставить Собирателя цветов на какое-то время. Он, безусловно, найдёт, чем себя занять, но Се Лянь, как глупый мальчишка, уже начинает скучать.       Сань Лан молчит, поглаживая своего принца, что так доверчиво устроился в его объятьях, по волосам и спине. Спустя какое-то время Се Лянь, явно неохотно, отстраняется и сам Хуа Чэн тоже не слишком доволен этим обстоятельством.       — Гэгэ уже уходит? — капризно спрашивает Князь Демонов, совершенно не удерживая никого силой.       — Сань Лан, — выдыхает Се Лянь, смотря ему прямо в глаза, — я обещаю, что скоро вернусь.       — Я буду ждать, гэгэ.       Конечно, будет. Он восемьсот лет ждал своего принца, что ему будут двадцать четыре часа новых ожиданий? Иногда Се Лянь чувствовал себя безмерно виноватым за те восемьсот лет. Принц получает поцелуй в лоб, прежде чем исчезает из вида Князя Демонов.              На главной площади колокол только-только затих, когда Се Лянь вернулся и увидел толпу небожителей, глазевших на… на неизвестного человека. Он сидел, сгорбившись и низко опустив голову, его лицо скрывали перепачканные в крови чёрные волосы, одежда была в плачевном состоянии. Сердце принца сжалось, никто не решался подходить к молодому человеку, все только перешептывались.       В какой-то момент показалось, что даже Цзюнь У не осмелится приблизиться к нему.       Сянь Лэ выдохнул, опустившись на колени рядом со Старейшиной. Он силился разглядеть его лицо, но волосы закрывали абсолютно весь обзор. Мужчина осторожно коснулся плеча новоиспечённого небожителя; человек рядом ощутимо вздрогнул от чужого прикосновения. Его голова медленно поднялась, он убрал волосы за спину и посмотрел на улыбающегося человека. Вэй Ин с тоской подумал, что и сам был когда-то таким.       — Почему я всё ещё жив?       Голос был хриплым и в нем проскальзывали нотки неудовольствия. Он правда хотел умереть? Се Лянь закусил нижнюю губу, потянувшись к Жое на своём запястье. Наследный принц к своему удивлению обнаружил, что глаза напротив были алыми, словно два сияющих рубина.       — А почему Вы решили, что живы?       Это была правда. Условия вознесения этого молодого господина были весьма… кровавыми и болезненными. Увы, не всем небожителям везёт, не каждый становится богом при жизни. Взять к примеру хоть того же Хуа Чэна (хоть он после и отказался от этого вознесения). Вэй Ин, сидящий напротив Се Ляня, определенно мёртв, он холодный и у него совершенно не бьётся сердце.       Старейшина Илин смотрит на наследного принца, как на последнего дурака. Со всеми грехами и путем, что он избрал, Вэй Усянь просто не мог оказаться в столь светлом и приветливом месте. А ещё тёмный заклинатель был уверен в том, что таким светлым людям, как мужчина напротив, просто не место в Аду. Сам-то он давно перестал напоминать светлого человека, он даже почти не улыбался.       — Это Ад? — задает вопрос Вэй Ин. Се Лянь отрицательно качает головой. — Тогда почему я всё ещё жив?       Сердце сжимается от осознания того, что Вэй Усянь считает себя достойным только огня Преисподней. Над этим нужно будет поработать как следует. Се Лянь уступает место Лин Вэнь, которая занялась своими прямыми обязанностями по вводу Вэй Ина в курс нынешнего положения дел. Стандартное приветствие, стандартные ответы и давно заученные фразы.       Давно раздробленный разум Вэй Ина какое-то время вообще отказывался воспринимать происходящее, как нечто реальное. Как не галлюцинацию и бредни сумасшедшего. А потом Старейшина просто рассмеялся. Беззлобно, звонко, так, как не смеялся действительно долгое время. До слёз в уголках своих глаз. Лин Вэнь нахмурилась и решила, что при жизни он, должно быть, действительно сошёл с ума.       Вэй Ина с площади всё-таки увели. Во дворец Се Ляня. Потому что тот был достаточно смелым (с достаточно притупленным инстинктом самосохранения, как сказал Му Цин), чтобы впустить кого-то вроде него в свой дом. Там же наследный принц чуть ли не приказал ему вымыться, потому как Старейшина просто замер, осматривая интерьер дворца. Он правда в небесной столице? Он правда вознёсся?       Все его страдания были для этого?       Усянь вздохнул, вытирая мокрые волосы. У него не было золотого ядра, он даже не мог высушить волосы своей духовной силой. Так как же так вышло, что он в самом деле стал Богом?       Принц ходил на удивление бесшумно, настолько тихо и незаметно, что Вэй Ин упустил его появление в комнате. Может, тому виной было также полное отсутствие какой-либо ци в его теле. Раньше он использовал тьму, чтобы наблюдать за происходящим вокруг него. Теперь он был пуст. Это удручало. Было неприятно. Непривычно. Старейшина чувствовал себя беспомощным, загнанным в угол зверем.       Этот факт давал только больше вопросов. И больше уверенности в том, что это просто предсмертная галлюцинация. Скоро всё рассыплется в пыль и он снова погрузится в холод одиночества. Но разве он когда-нибудь видел что-то подобное, чтобы мозг воспроизводил это? Разве он когда-то видел это лицо напротив?       — Господин Вэй, как Вы себя чувствуете?       Этот мягкий голос вводил в ступор. С ним так давно никто не разговаривал, кроме остатков клана Вэнь. Он даже добавил «господин» к его фамилии? Поистине невозможные вещи.       — Странно.       Слегка подумав, дал ответ Вэй Ин. И это тоже странно. Такой неразговорчивый. Куда делось всё твоё красноречие, Вэй Усянь? Оставил на горе Луаньцзан?       — Устал.       Добавил он, искоса наблюдая за принцем. Тот, похоже, никак не был задет сухостью ответов и холодом своего собеседника. Будто совершенно этого не заметил. Он улыбнулся и передал ему стопку чистой одежды. Конечно, Вэй Ин не сидел перед ним голым, Се Лянь дал один из своих халатов, прежде чем удалиться, видимо, за новым комплектом.       Но не может Старейшина Илин постоянно ходить в одежде принца, верно?       А ещё Хуа Чэн бы обиделся. И разозлился. И все это было бы направлено на Вэй Ина. Се Лянь просто не мог подвергнуть нового небожителя такой опасности в первый же день его вознесения.       Как успел заметить Вэй Ин, вся одежда Се Ляня была белой, комплект в его руках — чёрный. Неужели нашёл где-то специально для него? Новое? Чистое? Старейшина чуть не зарыдал от осознания того, что спустя годы кто-то вот так просто заботится о нём. Он понимал, как это будет выглядеть со стороны и подавил этот порыв.       Вместо этого Вэй Ин растянул губы в улыбке, которая не нашла отражения в его глазах. Се Лянь заметил это, но не стал спрашивать, просто вышел из комнаты, давая гостю переодеться.       — Се Лянь?       Когда Вэй Ин выходит в чистой, явно дорогой, чёрной одежде, то замечает, как небожитель прислонился к стене и перекатывал в ладонях игральные кости. Усянь бы никогда не подумал, что этот человек увлекается азартными играми. Сянь Лэ поднимает на него глаза и довольно улыбается, прячет кости где-то в своём ханьфу. Старейшина не следил.       — Тебе идёт.       Старейшина даже выглядел как-то величественно с прямой спиной, в чёрном ханьфу, расшитом красными нитями. Только белая лента, не слишком сильно стягивающая шёлковые волосы, выбивалась из общей картины. Се Ляню показалось, что Вэй Ину даже нравится, но на краю сознания заблестела мысль о том, что стоит подыскать другой цвет.       — Это слишком дорого.       — Забудь. Пойдем, тебя хочет видеть начальство.       Цзюнь У действительно хотел видеть его. О подробностях Се Лянь не расспрашивал, считая, что во-первых это не его дело, а во-вторых его попросили передать, потому что Вэй Ин находился в его дворце.       — Чтобы выгнать?       Наследный принц потерял дар речи. Он резко остановился, шокировано хлопая длинными ресницами. Старейшина не сразу заметил, как ещё один любитель белых одежд изображает из себя статую. Вот только это лицо было не только ниже, но ещё и наполнено эмоциями.       Вот бы Лань Чжань мог так же… Вэй Усянь отогнал от себя эту мысль.       — С чего ты решил, что Владыка собирается тебя выгнать?       Оправившись от своего первоначального шока, спросил Се Лянь, сокращая образовавшееся между ними расстояние. Вэй Ин был на удивление спокоен, будто не верил, что кто-то может его принять. От этого стало грустно. Вэй Ин, почему-то улыбающийся, завёл одну руку за спину, а другую поднял и… просто уставился на неё, нахмурившись.       Обычно он играл со своей флейтой, чтобы отвлечься от каких-то мыслей или эмоций. Теперь же флейты не было.       — Я не слишком хороший человек. Зачем вам такой, как я?       Се Лянь подумал о том, что хочет залепить ему пощечину, чтобы он не говорил такие вещи с таким спокойным выражением лица. Подумать только, он еще смел улыбаться в это время!       — Ты бы не прошёл небесное испытание, если бы был не слишком хорошим человеком.       Вэй Ин хмыкает с плохо скрываемым недоверием. Небесная столица такая яркая, что он с непривычки щурится, вокруг все сияет золотом и это навевает неприятные воспоминания о Ланьлине. Клан Цзинь до неприличного любил всю эту роскошь, блеск, богатство. А ещё у Ланьлина были Цзинь Цзысюань и его шицзе. Нет, он не имеет права больше так звать ее. Цзян Яньли… она была такой…       Вэй Усянь сглатывает ком в горле, когда картина мира расплывается, а женский голос зовёт его где-то вдалеке: «А-Сянь».       Беспокойный взгляд человека в белом так странно радует. Как давно кто-то смотрел на него также, кроме Яньли? Вэй Ин не может этого вспомнить. Может, эти воспоминания сожрала тьма, а может он просто глупый. Вэй Усянь действительно глупый. Но он предпочитает об этом не думать. Как Старейшина Илин может быть глупым? Нонсенс.       Господин Вэй впервые оказывается в роли слушателя. Се Лянь рассказывает ему про столицу, про проходящих мимо небожителей; он говорит много или так кажется только потому, что вторая сторона молчит. Вэй Ин не может просто так взять и сразу поверить в то, что он не безжалостный демон, у которого нет сердца. Ему просто банально страшно. Страшно, что иллюзия рассыплется именно в тот момент, когда он впустит надежду в своё сердце.       — А, это же господин Вэй!       Добродушный голос небесного Императора ещё несколько секунд не вяжется с представлением Вэй Ина о нём. Лишь отмерев, он приветствует его с должным уважением, по всем правилам. Цзян Чэн был бы шокирован, он точно хотел бы себе именно такого послушного брата.       Се Лянь исчезает из поля зрения подозрительно быстро. Усянь хочет знать уровень его самосовершенствования. Или так могут все боги? Тогда Вэй Ин тоже так хочет.       — Выпьешь со мной чаю?       — Разве я могу отказать Владыке?       Действительно, странный вопрос. Кто в здравом уме откажет первому Богу Войны? Он же главный среди этой шайки небожителей, бегающей по столице, как муравьи.       Либо Цзюнь У оценил шутку, либо представил, как пинками будет выгонять его из небесной столицы.       — Ваше вознесение было весьма, — на секунду Император задумался, подбирая слово, — эффектным. Вы навели здесь много шума. Последний раз такое было, кажется, при третьем вознесении Сянь Лэ.       Разве что колокол не катался по столице, придавливая небожителей. Вот это действительно было эффектно.       Вэй Ин невольно вспомнил ветер, гром и молнию, которые сопровождали его до последнего вздоха. Он ведь правда решил, что ему наконец-то позволят отдохнуть, а его, оказывается, закинули аж на Небеса. Старейшина невольно поежился от фантомной боли в теле, будто мертвец его вновь укусил не слишком-то заботливо.       — Я не понимаю.       Честно признался Вэй Ин, который даже не надеялся на то, что когда-то просто бессмертия достигнет. Что уж говорить о вознесении? Он нарушил столько правил, пошёл по темному пути, управлял мертвыми, лишился золотого ядра. Таким он скорее напоминал демона, нежели небожителя.       — У меня… у меня же…       Вэй Ин мысленно проклял сам себя, сжимая руки в кулаки. Он определённо не мог сказать такое простое предложение. Он не говорил об этом даже спящему А-Юаню, который и во время бодрствования не понял бы ничего из того, что скажет Усянь. Он никому не говорил. Как может он просто так взять и сказать об этом кому-то, кто поймёт?       Вэй Усянь стискивает зубы, чуть не превращая их в пыль.       — Господин Вэй, это можно исправить.       Вэй Ина будто молнией ударило. Несколько раз. Он вздрогнул, оторвал глаза от кулаков и уставился на Цзюнь У так, словно он был спасательным кругом для утопающего. Сотни эмоций заключили в свой плен Старейшину Илин. Когда кто-то последний раз давал ему надежду? Нет, он не может ухватиться за это, чтобы ему не сделали ещё больнее.       С другой стороны, это же Небесный Император!       Что, сейчас ты готов поверить в реальность происходящего, Вэй Ин?       Галлюцинации не могут же быть такими детальными и долгими?       — Ч-что?       — Можем восстановить Ваше золотое ядро, если Вы ещё не решили отказаться от вознесения.       Цзюнь У был настолько спокоен, что Вэй Усянь решил, что на самом деле они сейчас говорили не про восстановление золотого ядра.       — Разве такое возможно?       Тихо спросил Старейшина, всё ещё не отводя взгляда от Императора. Цзюнь У пожимает плечами и делает глоток чая, прежде чем ответить.       — В вашем случае придется немного повозиться, поскольку ядро было вырезано, но я бы не стал говорить об этом, если бы это было невозможно.       Вэй Ин сглотнул вставший в горле ком и взял свою чашку чая. Он сделал несколько глотков, чтобы смочить горло и с удовольствием заметил, что этот чай был весьма вкусным. После горы Луаньцзан ему всё будет казаться вкусным.       — Однако, я позвал Вас не за этим.       Цзюнь У вновь нарушил тишину, рассматривая реакцию Вэй Ина. Мужчина не выказал особых эмоций, лишь на дне алых глаз плескалось нетерпение.       — Есть один Бог… точнее не так, был когда-то такой Бог, что отвечал за мертвых. Он появился ещё до того, как начали сформировываться сильные кланы заклинателей. Знаете, господин Вэй, он отвечал за упокой невинных душ, помогал восставшим мертвецам отпускать свою ненависть, помогал в исполнении последнего желания. Позже, правда, при наличии большого количества работы, он обучил своему мастерству и заклинателей. Несколько сотен лет назад последний Бог Мертвых вступил в конфликт с Непревзойдённым демоном, который для небожителя закончился весьма плачевно. То были времена нового небесного бедствия, и демон выбрал тот момент для нанесения удара. С тех пор, увы, это место пустует. Для людей это было не очень заметно, поскольку были заклинатели, которые выполняли его работу, но как могут люди сравниться с мощью Бога? Условия Вашей жизни, господин Вэй, и смерти, навели меня на одну мысль.       На протяжении всего рассказа Цзюнь У наблюдал за странными метаморфозами лица напротив. Оно то бледнело, то зеленело, к концу оно приобрело какой-то странный цвет и блеск в алых глазах. Какой умный мальчик. Сам Вэй Ин боялся издать хоть звук, он не был уверен, что был способен произнести что-то связное прямо сейчас. Поэтому он просто допил свой чай.       Вэй Ину, мягко говоря, не нравилось то, к чему это ведёт. Он уже догадался, что, скорее всего, это место отдадут ему. Вряд ли кто-то из здешних возвышенных небожителей хотел возиться с мертвыми. А Вэй Усянь на этом себе имя среди заклинателей и сделал.       Кто, если не он, верно?       — Вы хотите, чтобы я занял его место? Действительно умный мальчик, отметил про себя Цзюнь У, слегка приподнимая уголки губ в улыбке.       — У Вас уже есть определённые навыки в этой сфере. Я сомневаюсь, что найду более достойного кандидата на эту должность.       Вэй Усянь поджал губы. Кажется, ещё час назад он думал о том, что эта иллюзия скоро развалится на части, а теперь он действительно принимает эту возможность. Может, люди были правы и он просто сошёл с ума? Для опровержения этой теории, он пожимает руку Императора, с удовольствием замечая, что она настоящая.       А значит, он правда вознёсся.       Кому скажешь — не поверят. А заклинатели внизу действительно не поверят, назовут того, кто принесет им эту весть, сумасшедшим. Под стать Старейшине Илин.       Вэй Ин еще немного послушал про обязанности Бога Мертвых, а затем был отправлен на аудиенцию к Лин Вэнь. По всем правилам и со всем почтением, Вэй Усянь попрощался с Императором, идя в указанном направлении. Столица была огромной, а Се Лянь куда-то скрылся и мужчине пришлось искать дорогу самому.       Благо, на всех этих Дворцах были таблички с названием и именами их владельцев.       Пока шёл, он видел несколько огромных трещин у площади, некоторые небожители недовольно о чем-то переговаривались. И откуда в небесной столице взялись разрушения? Разве она не должна быть идеальной?       Во Дворце Лин Вэнь повсюду были свитки и книги, туда-сюда бегали помощники с таким количеством бумаги в руках, что лиц не было видно. Вэй Ин подумал, что в его пещере было чище. Наверное у Лин Вэнь просто нет Вэнь Цин, раздающей подзатыльники за беспорядок.       Лин Вэнь сидела погребённая за свитками, Вэй Ин даже не сразу заметил ее. В отличие от Цзюнь У она была настроена менее дружелюбно, её вежливость сочилась нетерпением. Старейшина понял, что у нее много работы и отвлекаться на него слишком долго женщина просто не могла себе позволить. Как послушный мальчик, он стоял перед ней с прямой спиной и слушал, изредка кивая в знак того, что он слушает.       За такое поведение ему, кажется, были благодарны, потому что к концу разговора она смягчилась.       Вышло так, что вознесение Вэй Ина немного побило небесную столицу и встряхнуло парочку Дворцов. Удар в основном пришёлся на Дворец Ши Уду, что позабавило мужчину. Как он мог не знать Водяного Самодура, если этому Богу молятся в Юньмэне? Пристань Лотоса окружена озерами и различными прудами. А он своим вознесением нанёс ущерб Богу, которому он молился до переселения на гору Луаньцзан.       — В целом Вам понадобится двести одна тысяча и триста шестьдесят четыре добродетели, чтобы возместить ущерб. Это не будет слишком сложно на Вашей должности. И ещё, кажется, это Ваше.       В заключении их недолгой односторонней беседы Лин Вэнь передала ему два до боли знакомых предмета. Чэньцин и Суйбянь удобно устроились в руках Вэй Усяня, приятно грея сердце и ладони мужчины. Он расплылся в улыбке и поблагодарил женщину прежде, чем скрыться из виду.              Дом Блаженства горел мягким светом тысячи свечей, иногда можно заметить, как лениво взмахивали крыльями серебряные бабочки, озаряя пространство вокруг себя. Князь Демонов удобно расположился на мягком красном диванчике, наблюдая за счастливым принцем, рядом с которым кружили призрачные бабочки. Они доверчиво опускались на его руки, путались в волосах, будто искали ласки Его Высочества, а сам мужчина так радостно улыбался, что Хуа Чэну казалось, что мертвое сердце оживает.       Это было так красиво, что Собиратель цветов под кровавым дождём на долгое время залюбовался этим зрелищем. А потом начал завидовать собственным бабочкам.       Сань Лан недовольно поджал губы и, с секунду подумав, удобно устроился на коленях принца, смотря на его удивлённое лицо снизу вверх. Се Лянь берёт себя в руки довольно быстро, мягко улыбается и удобнее укладывает голову демона на своих коленях, начиная перебирать его волосы своими руками. Бабочки всё так же порхают вокруг, но уже обделённые вниманием небожителя.       — Гэгэ он понравился?       — Кто?       Се Лянь искренне удивляется такому резкому вопросу.       — Тот новенький. Гэгэ мне о нем не рассказал. Он тебе понравился?       — Сань Лан ревнует?       Наследный принц улыбается, щелкая Хуа Чэна по носу и вновь возвращаясь к его волосам. Князь Демонов честно старается сдержать недовольное лицо, но нежность в глазах его принца чуть не убивает его ещё раз. Он может лишь приподнимать уголки губ в ответной улыбке.       — Кажется, он многое пережил.       — Например?       — Даже не знаю, Сань Лан, но… Видимо, что-то плохое. Ты скоро с ним познакомишься.       — Почему гэгэ так уверен?       — Цзюнь У хочет отдать ему пост Бога Мертвых.       Хуа Чэн способен только на удивленное «О!», когда слышит такое. Он уже даже не надеялся, что кто-то займёт это место.