Метаморф

****И мы добудем Огонь**** Едва Нао, сын Леопарда, скрылся за деревьями, Агу, сын Гнилозуба, самый волосатый среди Лухамров, выступил вперед. — Агу тоже хочет завоевать Огонь, — сказал он низким хриплым голосом. — Вместе с братьями он пойдет добывать огонь по ту сторону болота. Он либо погибнет под ударами топоров и палиц, либо вернет Лухамрам Огонь, без которого они слабее сайги и беззащитнее Тау. Все лицо Агу, казалось состояло из одного рта, окаймленного кровавой полосой пухлых губ. Глаза горели зеленым огнем. Руки казались непомерно длинными на коротком коренастом туловище, а плечи - непомерно широкими. Весь облик Агу говорил о его чудовищной силе: звериной, свирепой не знающей поражения и пощады. Никто не знал, как велика его сила. Он никогда не мерился ею на состязаниях ни с Фатумом, ни с Му, ни с Нао. Но все знали, что тот, кто становился на пути Агу, непременно терпел поражение. И счастлив был воин, отделавшийся одним увечьем; многие расставались с жизнью, и Агу присоединял их скальпы к своим прежним трофеям. Жил Агу в стороне от становища Лухамров, вместе со своими двумя братьями. Такими же волосатыми и свирепыми, как и он сам. И с несколькими женщинами, забитыми и несчастными созданиями, обреченными на ужасающее существование. Даже среди суровых друг к другу и беспощадных ко всем остальным представителям племени Лухамров, сыновья Гнилозуба выделялись своей жестокостью и кровожадностью. Фатум ненавидел Агу не меньше сына Леопарда, а боялся еще больше. Союз трех косматых братьев казался ему непобедимым. В глубине души он был таким же недоверчивым и жестоким как Агу и его братья, но он обладал всеми качествами хорошего вождя: заботился о племени, был снисходительным к своим приверженцам, верен данному слову и по-своему справедлив. Фатум ответил с легким оттенком предупредительности в голосе. — Если сын Гнилозуба вернет Огонь Лухамрам, он получит Гаммлу без выкупа и станет вторым вождем племени, которому во время моего отсутствия. Агу слушал Фатума с безразличием, не отрывая жадного взгляда от лица Гаммлы. Его маленькие глаза вдруг сверкнули угрозой. — Дочь Болота будет принадлежать сыну Гнилозуба! — крикнул хрипло.— Смерть тому, кто посмеет посягнуть на нее. — Гаммла достанется тому кто принесет Огонь! — крикнул Фатум. — Сын Гнилозуба принесет его! — Дочь Болота будет женой того, кто принесет племени Огонь — это решение племени! — Да будет так! — воскликнули все воины. И женщины, которых было меньше, чем мужчин, подтвердили в один голос: — Гаммла будет принадлежать похитителю Огня! Агу презрительно пожал волосатыми плечами. Решив доказать свое превосходство, он решил сразиться с Нао и уничтожить его. Сделав знак братьям он повернулся и собрался удалиться. — Агу должен сказать, в какую сторону пойдет, — Возразил старый Гоун, и одобрительный гомон племени поддержал его. — Агу пойдет в сторону заходящего солнца! Сделав знак братьям он решительно зашагал по направлению к болотам. *** Весь день Нао шел по саванне. Трава в ней была ещё бурой, нетронутой изменениями, что приходят за порой изобилия, и колыхалась ровными волнами, которые перекатывались, словно морские валы. Травы гнулись под ветром, солнце их палило, исторгая из растений бесчисленные ароматы, которыми был под завязку напоен горячий сухой воздух. Однообразная на первый взгляд саванна таила в себе огромное разнообразие растений и животных. Плодородие ее было неистощимо. Среди невообразимого моря злаков ютились островки дрока, вереска, попадались кустики подорожника и желтые пятна лютика. Местами попадались участки каменистой бесплодной почвы, и источали нестерпимый жар от раскаленного на солнце камня. Иногда монотонность равнины нарушали пологий холм и ложбинка, лужа или даже небольшой пруд, кишащие насекомыми и пресмыкающимися. Одинокая скала высилась среди моря трав, словно мастодонт на пастбище. Стада Вилорогов и тонконогих Тау в отдалении, в траве прыгали Длинноухи. Над саванной кружили стаи хищных Тахо и Кривоклювов. По бескрайнему простору саванны скакали стада Большегонов и Дремоносов. На окраине синеющего на горизонте чернильного леса, огрызались друг на друга, задравшие Вилорога Волкены. А однажды на пути отважного Лухамра попался мохнатый серый Косолап, более свирепый, чем Леопард и не уступающий в силе самому пещерному Льву. На ночлег Нао остановился у подножья одинокого холма. Он не прошел за день и десятой доли пути. Всюду, куда хватал взор расстилалось море степных трав, колеблемое ветром. В сумрачном свете угасающего дня саванна выглядела унылой и однообразной. Последние лучи угасающего солнца зажгли в облаках багровые костры. Глядя на это багровое пожарище, Нао думал о крошечном язычке Огня, который ему предстояло добыть. Казалось, стоило подняться на вершину холма и протянуть к небу смолистую палку, как она тут же вспыхнет. Облака над головой Нао потемнели, но пурпурные отсветы еще долго полыхали над головой. Сверкающие точки звезд зажигались одна за другой в высоком небе. Прохладный ветер ночи, словно река, струился над засыпающей саванной. Нао забрался на одинокое дерево, стоящее тут же неподалеку, чтобы уберечься от дождя и дикого зверя привязал себя к смолистому стволу. Утром шкуру Волкена, что защищала его в холода, а в жару служила мягкой подстилкой для сна будет не отодрать от ствола, но это меньше всего волновало Нао. Он чувствовал себя в темноте маленьким и беспомощным. Каждое мгновение из тьмы мог появиться Волкен или Косолап, хотя крупные хищники редко охотятся на открытом месте. Стадо Большеногов могло пробегая растоптать его в темноте. И Нао напряженно ждал появление в тишине ночи смертельной опасности. Большинство мелких хищников, учуяв появление двуногого противника пробегало мимо холма, где расположился Нао. Прошли вдоль стоянки Лухамра Гиены, челюсти которых не уступали по силе челюстям Горного Льва. Но он находясь на грани сна и яви не слышал или же не обратил внимания, расслабленно обнимая торчащую сбоку ветку. Воин закрыл глаза и, вытянув натруженные за день ходьбы ноги, провалился в сон. **** Преследование **** Агу не собирался сам завоевывать Огонь. Он был жаден, завистлив и хитер, жесток и кровожаден. Агу завидовал Нао с детства. Тот был быстрее, ловчее и умнее Агу и его братьев. Нао был великолепным образчиком человеческой природы, тончайшим инструментом, который улавливал все, что происходило вокруг него. Он был благороден и никогда не нападал со спины. Казалось воин живет по какому-то неписанному кодексу, своду правил, которые он постановил для себя раз и навсегда. Агу так не мог. Его хитрая мелочная натура заставляла делать гадости ровесникам еще в детстве. За что он и поплатился от руки того же Нао, лишившись глаза. Старый Гоун и Му вылечили глаз, но зрение было не вернуть. И Агу никому не сказал об этом. Перестал участвовать в состязаниях, затаил злобу и ненависть к Нао и стал еще более злым жестоким и кровожадным бойцом, чем раньше. Он и сейчас взял с собой братьев, потому что боялся не справиться с ловким и быстрым сыном Леопарда. Братья хорошо умели загонять зверя. Агу, Нам и Гав обошли болото по краю, сделав вид, что отправились к Жителям Топи, и повернули в саванну. Агу принюхался, воздух был наполнен терпким ароматом трав, пьянящим запахом цветов, стойким амбре стада Вилорогов, пасущихся неподалеку и еще чем-то что сын Гнилозуба определить не смог. Он сделал знак братьям и двинулся в том направлении. Пролившийся с неба дождь они пережидали под раскидистыми ветвями мечелиста. Хотя он нисколько не прикрывал и не спасал от дождя. Собравшись в плотную кучу Агу и братья накрылись широкой шкурой Гнилозуба, что позволило не вымокнуть до нитки. Наступал сезон дождей, за н м последует сезон холодов и мокрая одежда совсем не принесет удовольствия, лишь окатит волнами раздражения и ярости. Дальше путь лежал через открытую равнину и приходилось быть вдвойне осторожными, чтобы не выдать себя. На следы Нао они набрели на закате. Агу с удовольствием втянул терпкий запах врага и скривился от волны ненависти ударившей в голову. Стоило успокоиться. Еще рано было мстить за то что не ответил когда-то на чувства Агу, что ударом по голове лишил глаза. Нао должен был добыть Огонь. Вот тогда он отомстит, вот тогда он с братьями будет гнать его как дикого зверя. Вот тогда и желанная для Нао Гаммла достанется ему, Агу. На ночлег братья расположились неподалеку, под корнями огромного раскидистого граба, нагрудив на себя палой листвы и сломанных ветром веток. Мир окружавший их был полон угроз и тревоги. Ночью подкралась стая юных Волкенов, почти щенков и остановилась в нерешительности. Волкены знали, что их сила в количестве, и смутно сознавали, что действуя совместно, они почти так же сильны как трое Лухамров. Но поскольку голод не слишком терзал их, напасть не решились, сочтя благоразумным двинуться дальше, по свежему следу Большенога. Вскоре после их ухода к убежищу троих воинов подбежала стая диких собак. Еще совсем недавно одна такая стая ходила вслед за племенем. Они питались отбросами пищи, сторожили становище и принимали участие в охоте. И сейчас они злобно рычали, но ни одна из собак не решилась напасть, зная силу и хитрость двуногих. А услышав раскатистый храп, приняв его за ответное рычание, разбежались. **** А мы наладим быт **** Эр Джей Едва Дэн скрылся у подножия холма, я отложил в сторону свое рукоделие и задумался. А подумать было над чем. От навязчивых мыслей голова шла кругом и стоило бы привести их к единому знаменателю. Вот уже пара дней, как Дэн будто бы отстранился. Касался меня вынужденно, словно одолжение делал . От осознания боль пронзила внутренности. Дрожь волной прошла по телу, пришлось сделать несколько вздохов, чтобы успокоиться. Я очень остро реагирую. Хотя прекрасно понимаю причину. Связь между нами свежа. Лишь только недавно закончился процесс перестройки моего организма. И тактильный контакт очень важен, я не говорю уже о сексе. Физическая сторона формирования прочной связи не менее важна, — рука неосознанно тянется к животу и накрывает небольшой холмик. — Да, я в положении. Дэн не знает об этом и не думаю, что в сложившейся ситуации будет правильным сказать ему. Он словно ждет чего-то... вот только чего? Или может быть кого? Мне известно, что у Дэна есть брат близнец. Но они почему-то оказались в разных подразделениях. Хотя близнецов всегда определяют в одно. Но здесь возможно сказался род деятельности. Дэн, насколько мне известно, занимается наукой, и его пригласили в экспедицию, когда он работал на Терре в центре репродукции редких и исчезающих видов животных. А вот Кан, его брат, военный. Странное сочетание. И выходит Дэн ждет Кана. Но зачем? Я как-то давно слышал, что близнецам для активации зиготы необходимо совместное оплодотворение. Если он надеется, что я подпущу к себе какого-то тупого вояку, то обломится. Никакой брат-близнец не коснется меня. Да и смысла нет. Наша раса настолько малочисленна, что природа наградила нас способностью зачатия при первом же контакте. Да ещё и отсутствие информации о данебцах играет на руку. Мы наверное, ближе всех по своему развитию подходим к животным. Если бы Дэн знал, что процесс трансформации — это, по сути своей, течка у животного, то он бы точно знал, что она заканчивается, как и у любого представителя животного мира оплодотворением яйцеклетки. Организм данебца вырабатывает одну такую раз в пять лет. Поэтому шанс забеременеть при первом же контакте увеличивается в десятки, а то и в сотни раз. А пока надуманные им причины игнорировать меня безосновательны и причиняют боль. Я помню его утренние объятия так, словно он и сейчас касается моей кожи, — руки неосознанно вновь подхватывают полотно из гибких бурых полос, которое я плел до этого. — Ощущения ознобом проходят по телу и концентрируются где-то в районе копчика. Мне очень не хватает его прикосновений. Если же его игнорирование меня не ожидание брата, а именно нежелание иметь со мной что-то общее. Вроде как выполнил долг перед своей мифической парой и этого достаточно. Ведь мы не были изначально знакомы и судьба по сути навязала ему эти отношения. От этой мысли мне стало еще больнее. Руки задрожали, судорожно сжимая гибкие полосы травы. Что ж, если это действительно так, то я не стану навязываться ему. Как только нас отсюда вызволят исчезну с его горизонта. Я не слезливая девица, справлюсь. — на руку упала капля и щекотно побежала по коже. Но чтобы понять это и принять решение, мне надо вызвать Дэна на откровенный разговор. Зло вытер влажную от слез щеку и с удвоенным усердием принялся за работу. До возвращения моей пары я успел сплести циновку. Теперь мы будем спать не на холодном каменном полу, а на циновке. Полы я предельно выровнял, натаскав песка из дальней части пещеры с теплым озером. Это лучшее место, которое смогли найти в создавшихся условиях. А в принципе подобные сюрпризы вполне ожидаемы, если брать во внимание наличие кислотного озерца в месте нашей посадки. Поверх песка уложил пух и старую листву, устилавшую дно пещеры. Его было немного, но и этого хватило, чтобы тонким слоем выстелить площадку предполагаемой постели. И за это наверное стоит сказать спасибо бывшим хозяевам пещеры. Лишь бы только они не почтили нас своим визитом, пока мы гостим на Клио. Тут же представил как бы это выглядело и хмыкнул. Побегать бы пришлось знатно, главное, бежать-то некуда, кроме пещеры с озерцом. Да... А уже поверх пуха и листвы циновку и накрыл все "парусом". Вообще бы неплохо было разделить его, "парус", на две части и сделать нечто вроде одеяла. Ночи становятся холоднее. Но это мы еще обмозгуем с Дэном. А пока я вытянул часть "паруса" из-под спальников уложенных стык в стык и свернул у стены валиком. Этого нам пока хватит чтобы накрыться. Да и Дэн, как я заметил, чаще в покрывалах не нуждается. Температура его тела выше, чем у данебца, и я чувствую себя рядом с ним, словно у печи. Вздохнул, представляя как Дэн будет пытаться отодвинуться от меня. Нет! Не стоит об этом думать. Пока мы вместе, ни за что не откажусь даже от мимолетных ласк. Для установления связи и закрепления плода мне нужен контакт с ним. Там же в пещере с озерцом я нашел маслянистую почву, по составу и консистенции очень похожую на глэм — рыжую глину, из которой у нас на Данебе делают посуду. Она эластична, прочна, не растрескивается и не нуждается в обжиге, хотя если ее обжигать, блестит, будто глазурованная. Подзарядившись вдохновением разложил на нескольких листьях мечелиста упругие желтые комки глины и слепил пару низких плоских тарелок и столько же глубоких чаш под питье. Они получились неровными с плывущим краем, не то что на настоящем гончарном круге, как учил когда-то в детстве родитель. Но это меня не расстроило — первый блин комом, да и не первый тоже. Я мягко почти нежно надавливал на сердцевинку, пропуская между пальцами рыжую массу. Она поддавалась легко, словно ластилась к рукам. И я осторожно вращал лист, поворачивая свое изделие. Я самодовольно улыбнулся. Теперь у нас почти настоящий дом и посуда. Да, ее немного, да и не для кого делать лишнее. Гостей мы не ждали, разве что незваные забредут. А так, почти цивилизация. Жаль нельзя принести пару кресел с челнока. Очень бы пригодились для удобного времяпровождения. Хотя заниматься тут особо нечем. Смотреть то на рассвет, то на закат. Скучно... Картина не меняется. А если и меняется то не в лучшую сторону. Не представляю еще как переживем следующую бурю. Здесь дождь сопровождается ураганным ветром. Мы за свою бытность на Клио, а это всего лишь почти декада, пережили два дождя. Либо они идут постоянно и нет смены времен года, либо приближается сезон дождей. Затем, натаскав белых гладких камней-голышей со дна озерца, я выложил очаг недалеко от входа, чтобы была возможность выхода дыма наружу. Спустившись вниз, выломал из ближайшего кустарника, напоминавшего лангру — вид орехов с чуть кисловатым ядром, перетертый в порошок которое применяют у нас на Данебе в кулинарии. Да и по вкусу тоже, — пару рогатин для очага и толстую перекладину. Вот только вешать на нее у нас было нечего. Ну да ладно... Там же отыскались небольшие кустики, усыпанные синеватыми, чуть вытянутыми ягодами. Я сделал необходимые замеры на своем портативном коммуникаторе. Нет, сделать сложный химический анализ в походных условиях не получится, а вот проверить на токсичность и отсутствие вредных составляющих — вполне. Видел, как это делал Дэн, поэтому проверка не составила труда. Затем набрал полные карманы этих кисло сладких ягод, поднялся наверх, в пещеру и занялся оформлением очага. После между двух нешироких выступов в скале недалеко от очага положил несколько ровных стрелообразных стеблей тростника и выстелил поверх парой слоев листьев того же лангру, и на получившуюся полочку поставил новую посуду. Едва моя работа была закончена и я наконец поднялся и разогнул спину, вернулся Дэн. Я занятый делом и утонувший в собственных сомнениях испуганно вздрогнул и резко обернулся, становясь в стойку, готовясь к нападению. И обмяк, сообразив кто передо мной. — Чем это ты занят? — Дэн улыбнулся моей реакции, но рефлекторно сделал шаг назад. — Воу-воу, это я Эр Джей. Всего лишь я... — Прости, не услышал, как ты появился, задумался, — мне не хотелось чтобы Альтури акцентировался на моих слабостях. Но он видимо не понял... — Задумался? — уцепился за главное. — О чём? Естественно я не собирался говорить о настоящих причинах своей растерянности, а того что можно сказать я бы набрал с добрый десяток пунктов. — О нашем быте, о том как долго нам предстоит быть здесь, о том как нас заберут, и где место сбора. Да и о том, что стоило бы сделать что-то с входом в наше жилье. Здесь ветер гуляет, да и звери могут забрести. — Да, кстати, мне удалось связаться со Сканией. Сейчас они ликвидируют поломку шаттла. Сказали буря в атмосфере пошла на убыль так что возможно через две-три декады нас отсюда заберут. Я вздохнул. Это была хорошая новость. — А как экипаж, в порядке? Все здоровы? Настроение? — Здоровы, скучают и передают тебе привет, — Дэн улыбнулся, насаживая кусочки мяса на тонкие прутья. — Об этом я спросил в первую очередь. Да, кстати, у меня хорошие новости, — он бросил на меня испытующий взгляд, и загадочно улыбнулся. Синие глаза сверкнули молнией, а я заинтересованно затаил дыхание. Дэн ударом двух камней высек искры и разжег костер, обновляя наш очаг. — Ты это здорово придумал. А камни где взял? — нахмурился он. — В пещере с озерцом, — тут же ответил, понимая, что он вновь стал загоняться с моим правом на передвижение. Так какие новости? — мне нравилось его игривое настроение, так он забывал сторониться меня и я ощущал его близость как никогда. — Ты не поверишь, — Дэн, восторженно размахивая руками, подтянул к себе рюкзак. — Я нашел там внизу на равнине...тадам!... — закопался в мешке обеими руками и вытащил несколько фиолетовых в рыжую крапину корнеплодов, — картофель! — И что это? — я удивленно приподнял брови, улыбаясь в ответ. Игривое настроение передалось и мне. — Как? Ты не знаешь? — его брови удивленно "взлетели" вверх, а коса игриво оплела плечо. — О это целая история... — улыбался он, насаживая эм... картопел, так кажется, на прутик. — Я расскажу... И пока мы жарили мясо и этот самый эм... картопел, Дэн развлекал меня рассказами из своего детства. От смеха у меня начало подводить живот, а громкое голодное урчание стало апофеозом. Мой амая-хсуу вручил мне импровизированный шампур с мясом и двумя половинками корнеплода. — Пробуй! — голос так и сквозил торжеством, а мой кормилец гордый собой едва слышно удовлетворенно вздыхал. А я достал нашу новую посуду и самодовольно снял зажаренные, сочащиеся жиром и соком кусочки с прокопченных прутьев, красиво уложил на плоских, еще сыроватых тарелках и, украсив блюдо несколькими синеватыми ароматными ягодами, преподнес Дэну. В воздухе стоял терпкий аромат жареного над углями мяса и тихое убаюкивающее урчание моей пары. Постепенно беседа сошла на нет, я не заметил, как задремал, привалившись спиной к стене.