Уникальная снежинка

Портленд накрыло снежной метелью — неожиданно и плотно. Еще накануне прогнозы не предвещали катастрофы — так, погрозились похолоданием и ветрами, — а наутро насупившееся небо уже плевалось первыми снежными зарядами. Кое-кто пытался сделать вид, что все отлично, какой же Новый год без снега, а вот в северных странах, — но после полудня, когда движение на дорогах почти замерло из-за заносов, а связь то и дело прерывалась, даже заядлые оптимисты перешли от бодрых восклицаний к нецензурным междометиям. Ника погода не волновала. Дождавшись, пока участок опустеет — остались лишь уборщик, дежурный офицер в «аквариуме» на входе и он сам, — Ник сделал себе большую чашку кофе и принялся наводить порядок в электронных папках — занятие, способное бестрепетно поглотить и переварить не одну праздничную ночь. А ночь обещала быть долгой. Часов в десять, когда уборщик уже ушел, погасив свет в кабинетах, а Ник приступил к третьей чашке и к папкам с пометкой «ВС» («возможно, существа» — для своих, «весьма сомнительно» — для всех прочих), внизу хлопнула дверь. Ник отодвинул кофе. В такую ночь с заявлением мог прийти либо тихий сумасшедший из тех, кто лично видел убийство Кеннеди и похищался зелеными гуманоидами, либо человек, у которого были действительно плохие новости. В конце концов, это могла быть Джульетта, сменившая по случаю праздника гнев на милость. Единственный, кого Ник никак не ожидал увидеть на пороге, был капитан Шон Ренард. Именно он и застыл в дверях, увидев Ника на рабочем месте. Молчание длилось то недолго. Стряхивая на ходу снег с плеч и коротких волос, Ренард прошел к его столу. — Ты почему здесь? — Дежурю. — Ответить нейтрально не получилось. Узнав, кем является Шон Ренард на самом деле, Ник никак не мог определиться с тем, как к этому относиться. Поступки Ренарда, его поведение были слишком неоднозначными, чтобы решительно записать его на ту или другую сторону. Ник отлично понимал, что не сущность определяет человека, что характер задается не истинным обликом, но он хотел знать, с кем имеет дело. А Ренард не спешил помочь ему разобраться. Это раздражало. Это чертовски злило, если уж на то пошло. — В графике новогодняя ночь числится за Гриффином. — Мы поменялись. — Ник смотрел исподлобья, как будто речь шла о принципах его жизни, а не о графике дежурств. — Без моего ведома? — От капитана пахло холодом, снегом, улицей — разрушительный микс для специфического уюта ночного участка. — Вы были в отъезде в тот день. Мы написали заявления на имя Хопкинса, он подписал. — Хорошо. — Ренард на секунду оперся кончиками длинных пальцев на край стола Ника. «Хорошо» явно не соответствовало истине. Ник ощутил еще один, более сильный укол раздражения. Какого черта? — А вы помните наизусть весь график праздничных дежурств? — с вызовом спросил он. Ренард бросил на него непонятный взгляд. — Разумеется, — обронил он, направляясь к своему кабинету и снимая на ходу длинное, намокшее от снега пальто.

* * *

Через полчаса Ник решился задать очевидный вопрос. Он слегка поостыл, допил очередную порцию кофе и решил, что обострять отношения с начальством ни к чему. Да и разобраться все-таки стоило. «Холодная война» до добра не доводит. — А вы что здесь делаете за полтора часа до полуночи? — спросил он, опуская на стол Ренарда стаканчик с горячим кофе как оливковую ветвь. — Ищу один документ. — Ящик с грохотом опустился на стол. Ник поспешно сдвинул кофе в сторону. — Кажется, здесь вы уже смотрели, сэр. — Верно. — Ренард провел ладонью по лицу. Взгляд у него был уставший. — Куда я мог деть эту чертову бумажку? — Так важно? — Да. — От Ренарда больше не пахло снегом, он не казался чужаком, и Ник невольно включился в прежнюю общность, когда дела и проблемы каждого касались обоих. Конечно, помощь гораздо чаще требовалась Нику — свежий взгляд на зашедшее в тупик расследование, интерпретация улик, сравнение «почерка» преступников. С Ренардом решать задачи было намного легче и интересней. С ним вообще жизнь казалась проще. И надо же было всему пойти наперекосяк… — Важно для вас? Для Семьи? Для ведьминского клана или как вы там себя называете? — Промолчать было бы намного правильней, но Ник так не умел. — Для меня. — Ренард захлопнул ящик — и лицо тоже, мгновенно отдалился, снова потянуло холодом. — Я пойду. Хорошего дежурства. — Спасибо. — Очередная возможность наладить подобие мирного сосуществования рухнула с треском. В тишине удар снежной бури в стекло показался особенно громким. Ник подумал, что моргнул, и только через секунду до него дошло, в чем дело — вырубилось электричество. Из коридора донесся отдаленный писк — включился резервный генератор, работавший на «обезьянник», морг, лабораторию и кабинет дежурной службы. Остальные помещения погрузились в темноту — уличные фонари тоже отключились. — И куда вы пойдете, сэр? — Ник выглянул в окно. — Дороги не видно, одни переметы. Неслабо нас накрыло на этот Новый год. — Да. — Ренард встал рядом. В темноте он казался незнакомцем. Ник вспомнил его истинное лицо. Любопытно… — Доберусь до ближайшего отеля. — Что? — не понял Ник. — Почему? — Потому что я тебя раздражаю. — Ренард был фантастически спокоен. Это спокойствие хотелось чем-нибудь взорвать. — Но это же не повод ночевать в гостинице, — постарался выдержать тон Ник. — Может, просто поговорим? Без этих ваших королевских штучек. — Боюсь, «просто» не получится. — Ник мог поклясться, что капитан улыбается. — Включи мой ноут, заряда хватит часа на два, какой-никакой свет. И я знаю, где Ву прячет виски. — А есть что-то, чего вы не знаете? — Есть, — ответил Ренард уже откуда-то издалека. Он вернулся с бутылкой и двумя пластиковыми стаканчиками. — Ну что, детектив Беркхардт, готовы нарушить устав? — С вашего разрешения, сэр, — нахально ответил Ник, салютуя ему стаканом. — Так о чем вы не знаете, но хотите узнать? — Например, почему ты согласился подменить Хэнка сегодня? — У него свидание. Он пригласил девушку в один пафосный клуб. — А ты? — Что я? — Почему ты не пригласил свою девушку в какой-нибудь пафосный клуб? Или не смотришь с ней кино на диване под пледом? — Потому что у меня нет девушки, — зло сказал Ник. Кажется, они наконец-то добрались до сути. — По вашей королевской милости у меня вообще ничего нет. — Подожди. — Ренард протянул ему вновь наполненный стакан. — Давай разберемся, Ник. Что значит «ничего» и почему именно по моей милости? — Потому что. — Виски горячо прокатился по языку в горло. — Потому что всем жилось бы проще, если бы Гриммы не были вынуждены по всему миру прятать от Семей ключи. — Я в этом не виноват, — заметил Ренард. Его тон предостерегал, но Ника это уже не волновало. — У меня была работа, — сказал Ник. — Любимая. — То, что ты теперь Гримм, не означает, что ты перестал быть полицейским, — уверенно ответил Ренард. — Неважно, какими методами ты раскрываешь преступления. Пока ты не идешь на сделку со своей совестью, Ник, — а ты не идешь, я тебя знаю, — ты остаешься хорошим полицейским. Говорю это, как твой начальник. — У меня была семья. — Ник еще не закрыл счет. — У меня была тетя Мари и память о родителях. И где это теперь? Все обернулось одной большой ложью. — Зато ты знаешь, что твоя мать жива и любит тебя. И твоя тетя тебя тоже любила. Тебя многие любят, Ник. Да, все оказалось иначе. Но ведь в этом есть и плюсы, не так ли? — А то, что моя девушка не желает жить с Гриммом? — Ник усмехнулся. Руки чесались снова врезать Ренарду, сделать хоть что-нибудь, чтобы не мучиться вопросами в одиночку. — В этом вы тоже найдете плюсы, верно, сэр? Вы ведь во всем умеете находить плюсы. Ренард молчал так долго, что Ник уже ощутил на губах горькое чувство победы. Потом встал, подошел вплотную, вынул из руки стакан. — Думаю, я об этом очень пожалею, — задумчиво произнес он. — Но если не использую этот шанс, жалеть буду еще больше. Он легко дернул Ника из кресла на себя, перехватил и поцеловал горькими от виски губами. Потом выпустил и вернулся в темноту. Булькнула наливаемая в стакан жидкость, скрипнуло кресло под тяжестью мощного тела. — Ник, было бы неплохо, чтобы ты хоть что-нибудь сказал. — В обычно ровном голосе капитана сейчас слышалось неприкрытое волнение. И сомнение. И напряжение. Ник бы снова ухмыльнулся, если бы мог. Но он не мог. — Сейчас, — сказал он. — Секунду, я еще не до конца пришел в себя. Сейчас приду и скажу. Из темноты послышался смех. — Ты абсолютно непредсказуем, Ник. За это я тебя и… Ренард замолчал. Ник пообещал себе запомнить это «и», с которым тоже нужно было разобраться. Не сейчас. — Вы серьезно? — Очень. — Было очень непривычно слышать такого Ренарда — открытого, откровенного, выпустившего себя на свободу. Истинного Ренарда. — Вы предлагаете заменить Джульетту… вами? — Нет. — Ветер снова стукнул в стекло — метель не стихала. — Я предлагаю подумать о возможности других отношений. С тем, кому неважно, Гримм ты или кто-то еще. — А вам неважно? — Это был главный вопрос, понял сейчас Ник. Определяющий. Если Ренард ответит, что неважно, весь этот разговор можно будет выбросить на помойку. Вместе с поцелуем. Вместе с возможностью его повторения. — Я из королевской семьи, а ты Гримм, — тяжело проговорил Ренард. — Мне неважно, кто ты, но мы не сможем не обращать на это внимания. Мы те, кто мы есть, этого уже не изменишь. Мы можем изменить только отношения между нами. Ник перевел дыхание. Если уж говорить об ожиданиях, то он ждал чего-то подобного. Надеялся на это. Не на заверения, что все в порядке и все будет хорошо. Просто — на правду. — Тогда, — сказал он, садясь, — тогда мы можем поговорить. До утра еще далеко. — Да, буря разыгралась не на шутку, — согласился Ренард. Нику нравилось различать в его голосе неулегшееся волнение, интерес, желание — взрывоопасную, легковоспламеняемую смесь. Любопытно, раньше Ренард не терял контроля или Ник просто не прислушивался? Ренард разлил виски — похоже, в полутьме он видел как кошка, протянул стакан Нику. Пальцы у него были удивительно горячими. — Уже полночь. С Новым годом, Ник. — С Новым годом. — Ник едва успел проглотить внезапное «Шон». — А разве в новогоднюю полночь не положено целоваться? А вот это он проглотить не успел. — Непредсказуем, — повторил Ренард, и Нику понравилась легкая хрипотца в его голосе. Может, утром он и пожалеет обо всем, но до утра было еще далеко.