Дети чулана

      Постепенно летели дни — уже не такие радужные, как раньше. Гарри терпеливо ждал ответ на отправленное в магический мир письмо для таинственного «Макгонагалла» — судя по его подсчетам, то должно было прийти в конце рабочей недели, но она минула, и уже заканчивались выходные. А послание от Хагрида брат получил пятничной ночью — Фортуна вернулась уставшая, немного взъерошенная, дождалась момента, когда Гарри отвязал письмо и, легонько его клюнув, улетела — вероятно, на охоту. Весточка оказалась короткой — буквально на несколько фраз — и безбожно пропахла табачным дымом — даже сидящая на кровати Хезер смогла уловить этот аромат. Прочитав, брат на мгновение зарыл глаза, а потом, тяжело вздохнув, смял, произнеся при этом усталое:       — Аўдиатур эт альтэра парс.       Оторвавшись от книги, сестра уточнила:       — Которая «Макгонагалл»?       Усмехнувшись, Гарри кивнул, пробормотав:       — Наконец, сестренка, ты начинаешь работать мозгом.       Цыкнув в ответ, она кинула на брата злой взгляд — полностью им проигнорированный — прежде чем вернуться к чтению.       С каждым днем Гарри становился все угрюмее — ночные кошмары теперь мучили его постоянно и потому он не высыпался. Хезер до сих пор не знала их содержания и подневольно наблюдала происходящие благодаря им изменения: брат словно окунался во мрак — часто хмурился и смотрел в одну точку и, к ужасу сестры, молчал. Что бы его ни угнетало, он опять решил вынести это в одиночестве. Тяжело вздыхая, Хезер старалась почаще его обнимать и прикасаться — это отчасти помогало: лицо брата немного светлело и спина распрямлялась, будто что-то тяжелое исчезало с плеч. Этого хватало, чтобы он отвлекался от размышлений и возвратился к изучению магических дисциплин или тренировке чистописания пером.       В конце концов, наступил предел, когда безмолвно наблюдать за тем, как страдает самый дорогой человек, стало уже невозможно; откинув в сторону политику невмешательства, сестра спросила в лоб:       — Ари, что с тобой происходит?       В ответ брат сжал зубы и отвернулся, явственно показывая, куда ей нужно пойти со всеми своими порывами.       — У всего есть цена, Хеззи, — после долго молчания, глухо произнес Гарри.       Бесшумно выдохнув, она погладила брата по плечу, пытаясь тем самым приободрить.       — А в нашем случае спрос в двойном размере, — почти неразличимо добавил он.       Гарри был чертовски прав — о том, что все имело цену, Хезер поняла давно. Каждое благо нужно заслужить — заработать, иного пути не существовало: хочешь есть — выполняй поручения; желаешь спокойствия — будь невидимкой; намереваешься и дальше жить в этом доме — терпи! Все, абсолютно все имело стоимость. И если в жизнь Поттеров врывалось событие, положительное в основе, несущее улучшение, то… Это означало только то, что заплатить за него придется чуть позже. И, по правде говоря, Хезер с содроганием ожидала момента, когда их должна была настигнуть расплата за новый мир и пришедшие с ним изменения.       — Что я могу?..       В какой бы мрак не погружался брат, это вовсе не означало, что он должен делать это в одиночестве — Поттеров было двое, и сестра готова подставить плечо и разделить бремя. Молчать и нести все самому, что за глупость!       Закрыв глаза, Гарри через силу улыбнулся:       — Ты есть, этого достаточно.       Хезер только упрямо мотнула головой:       — Не глупи!       Но брат оказался непреклонен:       — Закрыли тему.       Вот и вся помощь и поддержка, которую она смогла оказать — Гарри не желал принимать больше. Упертый дурак!       А самостоятельная поездка в Лондон, совершенная детьми в среду, прошла относительно неудачно: первую часть плана они благополучно реализовали, но вот дальше…       После высадки из поезда и будоражащей прогулки по городу к «Дырявому котлу» замаскировавшиеся Поттеры — в кои-то веки выглядевшие прилично! — осели на наблюдательном посту в книжном магазине, расположившемся рядом с пабом. И, дождавшись семью с ребенком примерно их возраста, подсели им на хвост. Только это не помогло, у самого важного пункта — двери, ведущей в маленький дворик, детей заприметил внимательный бармен Том. Быстро выйдя из-за стойки, он вовремя подрезал им путь:       — Мистер Поттер! Снова вы!       Незаметно вздохнув, Гарри, приветливо улыбаясь, остановился. Хезер тоже замерла, молясь всем известным богам, чтобы эта часть плана прошла успешно.       — Добрый день, сэр! — с радостными интонациями поздоровался брат.       Как и в первую встречу, пожилой джентльмен тут же подхватил ладонь брата и активно ее затряс, приговаривая:       — Добрый, добрый. Идете на Косую аллею?       Находящееся впереди семейство в удивлении оглянулось на Поттеров, видимо, они упустили момент, когда незнакомые дети пристроились позади, а потом, переглянувшись, двинулись дальше. Поттерам только что и осталось проводить чужие спины тоскливыми взглядами — черт возьми! — их прикрытие ускользнуло.       — Все верно, сэр, — не теряя улыбки, отрапортовал Гарри.       — А где же ваш сопровождающий? — нахмурившись, уточнил пожилой джентльмен.       — Тетушка задерживается, сэр! — брат улыбнулся еще шире. — Мы договорились встретиться в «Флориш и Блоттс».       На это бармен Том покачал головой и непреклонно проговорил:       — Что ж, очень жаль, но я не могу пропустить вас на Косую аллею без сопровождения взрослого. Вы можете подождать тетушку здесь за одним из столиков.       В ответ брат согласно кивнул, будто предложение действительно вписывалось в планы Поттеров.       — Спасибо, сэр. Быть может, у вас найдется десерт к чаю, чтобы скоротать ожидание?       Задумчиво потерев подбородок, пожилой джентльмен ответил:       — Только йоркширский пудинг.       В ответ Гарри закивал и радостно сказал:       — Это будет замечательно! Будьте добры, сэр.       — За счет заведения, мистер Поттер! — тут же отозвался бармен Том, широко улыбаясь.       Стоило ему отойти, как Гарри быстро схватил сестру за руку и со всей возможной скоростью потащил к свободному столику в углу. По пути он успевал приветственно кивать и здороваться с посетителями, впрочем, игнорируя всяческие попытки пожать ему руку, как и приглашения присоединиться. Полностью поддерживая выбранную братом политику, Хезер смотрела на чужую активность исподлобья, только и успевая перебирать ногами, чтобы не споткнуться и не упасть. Когда дети, наконец, сели, посетители угомонились и оставили их в покое — какое счастье на самом деле! Чужое внимание нервировало и утомляло. Настороженно разглядывая других людей — а вдруг кто совсем обитый на голову? Эти маги форменные безумцы! — Хезер тихо спросила:       — Почему ты не стал настаивать?       Тяжело вздохнув, Гарри откинулся на спинку стула и обвел рассеянным взглядом зал, ни на ком его не останавливая, тихо при этом говоря:       — Его взгляд, Хеззи. Он нас не пропустит.       На самом деле очень странно, что брат так просто отступил и даже не попытался вступить в полемику — конечно, сестра полностью полагалась на его решения, но все же. Зная хитрую и двуличную натуру брата, то, что он даже не попробовал, удивляло. Нахмурившись, она требовательно посмотрела на него, понуждая раскрыть мысль.       — Такое чувство, будто нас здесь ждали… — отстраненно ответил Гарри.       Приподняв в удивлении брови и чуть поведя головой в сторону, Хезер уточнила:       — В чем дело?..       В этот момент к ним подошел бармен Том с подносом в руках. Выставив чайник с двумя чайными парами, две порции йоркширского пудинга и столовые приборы, он пожелал приятного аппетита и, обменявшись улыбками с Гарри, удалился. Тряхнув головой, брат мимолетно поморщился и зажал рукой переносицу, закрыв при этом глаза.       — Не могу сформулировать, — после непродолжительного молчания отозвался он.       Обведя подозрительным взглядом паб, Хезер едва слышно спросила:       — И что будем делать?       Снова тряхнув головой и открыв глаза, Гарри, мимолетно поджав губы, принялся разливать чай в чашки.       — Выпьем чаю, а потом свалим.       Расстроившись, Хезер принялась удрученно ковыряться в своем пудинге. С какого черта бармен отнес его к десертам, было не очень понятно, из сладкого у того присутствовало только название. Как бы она не поносила мир магии и как бы ни насмехалась, на самом деле, он произвел яркое впечатление, и ей хотелось бы еще раз прогуляться по Косой аллее и снова погрузиться в ее неповторимую атмосферу.       Спустя время, когда от пудинга и чая не осталось и следа, брат мотнул головой в сторону пожилого джентльмена, крутящегося за барной стойкой, безмолвно обозначая, что пора с ним попрощаться и отчалить. Искривив уголок рта, Хезер едва заметно кивнула, также невербально отвечая, мол, принято.       Стоило детям выбраться из-за столика, как другие посетители тут же, позабыв всякую вежливость, снова начали активно искать внимания Гарри. Он же, задав быстрый темп, только улыбался и кивал в ответ, держа курс на бармена.       — Спасибо, сэр. Тетушка что-то сильно задерживается, пожалуй, нам лучше вернуться домой.       Вероятно, начав что-то подозревать, пожилой джентльмен покачал головой, но не стал настаивать:       — Всего доброго, мистер и мисс Поттер!       Вот так доступ в мир магии оказался закрыт. Зато дети смогли заглянуть вначале в парикмахерскую, а потом и в магазин, торгующий детской одеждой и обувью, и основательно закупиться. Что в первом месте, что во втором обаяние Гарри, его уверенность и старая история про тренировку самостоятельности были отыграны по максимуму, и все прошло как по маслу. А проникшаяся продавец-консультант даже сделала детям небольшую скидку — чтобы их выдуманная мама впечатлилась и увидела, что сын действительно стал совсем как взрослый.       А вот на Паддингтонском вокзале возникли сложности — здесь дама за кассой была куда как настороженнее и не пожелала продавать Гарри билеты, аргументируя, что, мол, пусть ваша мама придет и тогда уже без проблем. Злой как сто чертей он выловил сестру, выходящую из туалета — все в рамках его инструкций — и сказал, что им нужно идти на другой вокзал. В ответ Хезер только пожала плечами и молча последовала за братом — он планировал снова прогуляться по Лондону и через «Гайд-парк» добраться до вокзала «Виктория» и уже там повторить попытку. Сестра была исключительно «за» — она даже готова остаться в любимейшем городе и в качестве бомжа, что уж говорить про пешее путешествие!       В «Виктории» все прошло благополучно и Гарри удалось купить билеты. Все-таки присутствие великана — даже такого ужасно одетого страхолюдины! — решало множество проблем автоматически. Британское общество, верное традициям и правилам было таким… типично британским.

* * *

      Незнакомая сова прилетела в дом ебанутой семейки где-то глубоко ночью наступившего вторника; устроилась на подоконнике и громко возмутилась, заклокотав. Проснувшись от шума, Хезер сонно толкнула брата, мол, птицы по твоей части — тебе и карты в руки.       Громко зевая, Гарри поднялся с постели и включил свет. Совсем не обрадованная этим поступком сестра накрылась с головой одеялом — спустя несколько секунд до ее слуха донеслось шуршание бумаги и новый клекот чужой совы, видимо, брат отвязывал письмо.       — Выключись! — недовольно пробормотал он.       Хезер выглянула наружу — в этот момент Гарри распаковывал пачку печенья Фортуны. Тихая и ласковая красавица отсутствовала — улетела на охоту; поэтому незваной сипухе повезло — если бы любимица находилась в комнате, то быстро поставила бы нахалку на место — кажется, птица брата переняла некоторые свойства его отнюдь не милого характера.       Швырнув несколько плиток под лапы совы, Гарри поговорил:       — Да подавись ты, хамло пернатое.       Больше неотягощенный шумной птицей он тут же распечатал конверт, вчитываясь в текст. Та, в очередной раз возмутившись, принялась за печенье. Наблюдавшая за братом Хезер, едва ворочая языком, спросила:       — Что пишут?       Оторвавшись от бумаги, он ответил:       — Прямая дорога мне в школу магии. Мое имя внесено в «Книгу доступа» и это автоматически аннулирует любые зачисления в средние школы простецов. Видимо, с Эпсом произошла какая-то ошибка, недосмотр…       Потерев лицо рукой, Хезер зевнула, начиная потихоньку просыпаться и соображать. Съев все плитки печенья, сипуха недовольно ухнула и попыталась клюнуть брата, но тот увернулся, ругнувшись при этом сквозь зубы. Возмущенно заклокотав, птица вылетела в окно — видимо, даже подношения от Гарри не смогли усмирить ее нрав и компенсировать путешествие.       — Значит, Хогвартс, — с тяжелым вздохом констатировала Хезер.       Положив письмо на стол, брат кивнул и, выключив свет, устроился обратно на кровать — досыпать. Все-таки дурная птица! В такую рань будить — что эти маги, что их животные — «аркадэс амбо»!       — Значит, в Хогвартс. Правда, заместитель директора упомянула, что можно перейти на домашнее обучение, если опекуны представят соответствующие документы.       Рассмеявшись, Хезер прижалась к плечу брата:       — Они будут счастливы.       Фыркнув, а после зевнув, он согласился:       — Бесспорно.       — Чем больше я узнаю о магическом мире, тем меньше он мне нравится, — уже почти засыпая, пробормотала сестра.       Почти полностью отключившись от реальности, Хезер почувствовала, как брат начал гладить ее по волосам, едва слышно говоря:       — Вэрба вэритатис.       На следующее утро Гарри выглядел уже лучше, как будто тревожные размышления отступили, и он снова возвратился на свой путь — тщательно продуманный, выверенный и из всех самый оптимальный. Он вернулся в задумчивости состояние, но в отличие от предыдущего явно деловое — привычное и не вызывающее никаких негативных эмоций у Хезер. Кажется, вся эта ситуация с выбором мира для самореализации окончательно отступила.       Во время завтрака она мягко подкалывала брата, стараясь убедиться в том, что он действительно настроен и дальше двигаться вперед и побеждать. Если судить по его ироничным ответам, то все снова стало в порядке — и это безумно радовало! Хезер было мучительно видеть переживания самого близкого человека и ощущать полное бессилие. После завтрака каждый их Поттеров занялся своим делом: старший тренироваться в чистописании пером — даже несмотря на все предыдущие упражнения, его не устраивал текущий результат, все казалось что криво, неровно и грязно — а младшая дочитывать «Историю магии», там осталась буквально полторы главы.       В какой-то момент Гарри задумчиво произнес:       — Зло побеждает, когда добро бездействует.       Встрепенувшись, Хезер оторвалась от книги и взглянула на брата. Тот, сидя за столом, отрешенно потирал подбородок и смотрел куда-то вперед расфокусированным взглядом. Хмыкнув, она насмешливо спросила:       — Это ты-то добро?       — Я планирую победить, — уверенно заявил Гарри, повернув голову в сторону сестры и фокусируя на ней взгляд. — И первый на очереди — братец Свин.       В это мгновение послышался громкий топот по лестнице — в домах Литтл Уингинга были чертовски тонкие стены. И Поттеры уже не раз и не два сталкивались с ночным ворчанием дядюшки Моржа по поводу шумящей совы. Впрочем, этим все обычно и ограничивалось — никто из ебанутой семейки не стремился вступать в разговоры с приемными детьми. Все возмущение, недовольство и неприязнь Дурсли вынуждены теперь держать при себе. Вот и славненько!       Развернувшись на стуле, брат посмотрел на дверь.       — А вот и возможность, — довольно заключил он, направившись к двери.       Положив книгу на постель, Хезер поспешила следом — Гарри уже успел выйти в коридор и встать посередине, целенаправленно заслоняя поднявшемуся Дадли путь к своей комнате. Достигнув загораживающего проход брата, кузен толкнул его плечом, заставляя тем самым чуть смеситься в сторону, и недовольно произнес:       — Чего встал, отброс.       Развернувшись и одновременно с этим выхватив волшебную палочку, Гарри направил ее в спину Дадли, и холодно спросил:       — Хочешь стать свиньей, братец?       Видимо, почувствовав опасность, младший Дурсль медленно повернулся и тут же застыл — кажется, даже перестав дышать. Выражение на его лице из высокомерно-довольного стало испуганным, а цвет кожи чуть бледнее — похоже, он впечатлился открывшейся картиной.       Гарри улыбался безжизненно — буквально светился желанием использовать волшебство и причинить как можно больше боли — настоящий психопат. Даже Хезер невольно передернуло — в таком виде брат пугал не по-детски. Стряхнув это ощущение, она вышла из комнаты и встала за его плечом. Определенно, момент для реализации своего плана брат подобрал удачно: дети были одни в коридоре, «Ко» еще не собрались, приемный отец умотал на работу, а тетушка Кляча отиралась где-то на кухне. Идеальное место и время для преступления или чтобы расставить все точки над «и» во взаимоотношениях с кузеном.       — Ты с ума сошел? — испуганно спросил Дадли.       Вместо ответа, Гарри чуть шевельнул рукой. А братец Свин сделал несколько шагов назад, явно опасаясь поворачиваться спиной к Поттерам. Неизвестно, что делал Хагрид, пока дети пытались убраться с острова, но на кузена это произвело неизгладимое впечатление. Однозначно, он проникся и начал опасаться магии и всего, что даже косвенно с ней связано.       — Ненормальный! — сипло крикнул Дадли.       Смотря на братца Свина исподлобья, Хезер тихо и недобро рассмеялась; и кто теперь охотник, а кто жертва? Вероятно, для кузена это было новое ощущение — и она в полной мере чувствовала удовлетворение. Кто бы мог подумать, что отброс — до этого безответный и безмолвный — станет загонщиком! Не переставая недоброжелательно улыбаться, Гарри сделал три шага в сторону кузена, проговаривая:       — Осторожнее, братец, каждое слово имеет цену.       Явственно дрожа, Дадли, будто находясь в синхронизации с братом, отступил назад. И даже когда Гарри остановился, кузен продолжил движение, пока не уперся в стену рядом с дверью.       — Ах да. Если ты, братец, или твои дружбаны еще хоть раз распустят кулаки, я превращу тебя в свиной фарш.       Несмотря на то, что брат был на пять дюймов ниже и значительно меньше по комплекции, чем кузен — сейчас Гарри ощущался опаснее и сильнее. И сказанные им слова действительно воспринимались не бравадой или угрозой, а констатацией факта. Хезер даже невольно порадовалась тому, что брат на ее стороне и эта фраза предназначена не ей — очень… устрашающее впечатление он производил.       — Ты… ты не посмеешь! Вам нельзя делать магию, вас накажут! — срывающимся голосом проговорил братец Свин.       Конечно, существовал запрет на использование волшебства в мире простецов, тем боле для детей, не окончивших обучение в школе магии — и откуда кузен узнал о нем? Но кто сказал, что брат не подготовился в этом вопросе? У него был серьезный настрой разобраться, наконец, с проблемой братца Свина и держать того на коротком поводке. Нащупав в кармане хлопушку, Хезер незаметно ее достала, ожидая нужных слов Гарри. Находясь в лесу, Поттеры отточили эту сценку до полного автоматизма, так чтобы, во-первых, младшая в нужное время, сделала движение, а, во-вторых, чтобы это происходило максимально незаметно.       Чуть приподняв подбородок, брат высокомерно рассмеялся:       — А кто узнает, братец?..       — Я все расскажу!       Сделав еще несколько шагов вперед, он почти уперся палочкой в грудь кузена. Последний изо всех сил пытался стать частью стены: вжаться в нее и отдалиться как можно дальше от незнакомой ему стороны Гарри-психопата. Точнее знакомой, но настолько давно, да и не проявляемой уже больше пятилетия, и потому, вероятно, позабытой. Недальновидно, однако, позабытой!       Один единственный раз братец Свин немного попутал и поднял руку на Хезер — в то же мгновение на него налетел Гарри, перешедший в режим берсеркера. И с невероятной для ребенка силой начал бить по всем частям тела, которым доставал — и это было поистине страшно! — брат точно обрел силу взрослого в дикой ярости, без тормозов и ограничителей. В той круговерти из ударов — Дадли никак не удавалось откинуть Гарри, не то, что бить в ответ — кузен, получил вывих челюсти, обширные гематомы, почти потерял левый глаз и успел обоссаться, настолько напугал его свихнувшийся брат. Оттащить последнего смог только оказавшийся рядом — видимо, благодаря воле Господа! — джентльмен, пришедший с дочерью на площадку. Иначе быть брату в интернате закрытого типа для трудных подростков, Хезер — в приюте, а Дадли — в могиле. Находящие там леди не смогли справиться с помешавшимся Гарри — он и вправду как будто обрел суперсилы.       Обошлась эта вспышка гнева Поттерам дорого: их три с половиной месяца — семнадцать проклятых недель! Сто двадцать четыре адских дня! Почти три тысячи жуткий и беспросветных часов! — держали в чулане, выводя в туалет только утром и вечером, а так же просовывая еду в специальное отверстие внизу двери — для кошек или для маленьких собак, чтобы домашние животные имели выход на улицу — Дурсли те еще шутники! В мир воспитанников вернули только, когда в школе уже забеспокоились долгим отсутствием учеников, и направили письма приемным родителям — пока что от советов, но там уже и до социальной службы было недалеко. Только этот фактор, пожалуй, заставил ебанутую семейку выпустить Поттеров — а так, кто знает, сколько бы еще продлилось наказание? В отношении любимой кровиночки адекватности и границ разумности у четы Дурсль не существовало.       С другой стороны, присутствовал бесспорный плюс — Дадли этот урок запомнил хорошо и больше к Хезер не лез, как и его банда, только оскорблял и устраивал мелкие пакости. Облить молоком, соком или водой, кинуть ком земли или мусор — все достаточно безобидное и не несущее прямого физического вреда здоровью. Вероятно, кузену совсем не хотелось повторения той истории — в вопросах, связанных с сестрой чувство юмора — и не только оно! — покидало Гарри.       — Кто тебе поверит, братец? — брат надменно рассмеялся. — Думаешь, в магическом мире слова простеца имеют вес? Ты там никто. Пустое место. Тебе и слова сказать не дадут, сразу сотрут память и выкинут на улицу как мусор.       С каждым новым словом Дадли трясся все сильнее и даже как будто уменьшался в размерах. Видимо, он уже думал о чем-то подобном или догадывался, поэтому сказанное братом четко попадало в цель.       Зловеще улыбаясь и легонько кивая, как будто подтверждая произнесенное, Хезер подошла ближе. Вероятно, это тоже оказывало действие на кузена, поскольку слышать новые факты от человека, уверено рассказывающего — это одно. А вот видеть, как другой участник разговора невербально этот рассказ подтверждает — совершенно другое. Социальное одобрение — являлось серьезным фактором, который так сходу не скинешь.       — Мама… мама поверит! — уже намного тише произнес кузен.       В очередной раз рассмеявшись, Гарри откинул голову еще чуть назад, смотря на братца с превосходством и высокомерием.       — А ты не задумывался, почему они настолько испугались, когда приходили письма? Почему дядюшка убегал? — брат опустил палочку и резко приблизил лицо почти вплотную к Дадлиному. — А все, потому что они уже сталкивались с магами и прекрасно знают свое место. Таких, как вы, там даже за людей не считают.       Отстранившись, Гарри сделал шаг назад, продолжая смотреть на кузена как на мерзкое насекомое, проползающее рядом, к которому непроизвольно тянется рука, чтобы побыстрее убить.       — Неправда, — едва не плача, совсем уже тихо выдавил Дадли.       Хезер едва сдерживала ликование; наконец, его поставили на место и напугали до трясущихся поджилок. Удивительно насколько магия, внезапно ворвавшаяся в жизнь приемных детей, изменила брата. Он частично скинул маскировку и стал менее покладистым с окружающими, начал показывать больше уверенности и властности — будто цепей, сдерживающих его натуру, поубавилось, и появилась возможность расправить спину.       — Правда, братец, правда, — равнодушно констатировал Гарри, и, смотря на него безжалостным взглядом, отчеканил: — Еще хоть раз тронешь нас, станешь свиной котлетой. Ты меня понял?       Не медля ни секунды, Дадли быстро закивал. В эти мгновения Хезер прекрасно его понимала — она и сама подтвердила бы что угодно — несмотря на худощавое телосложение и маленький рост, брат пугал до усрачки. Вероятно, немалую роль в этом играл его взгляд — глубокий, беспощадный и убеждающий: этот ребенок успел хлебнуть говна, у него нет ограничений.       — Не слышу.       — Дадда, — невнятно отозвался братец Свин.       Получив ответ, Гарри чуть сместился в сторону, ближе к стене — Хезер тут же повторила его действия. Подняв волшебную палочку, брат снова растянул губы в безжизненной улыбке.       — Молодец. А это для закрепления, — он начал делать полукруговые движения, постоянно меняя траекторию, и положил левую руку на правое плечо, держа в кулаке маленький, но яркий фонарик с кнопкой позади, тихо говоря: — кум аморэ, филиус а канис.       Как только наступило время последнего слога, Поттеры сработали слаженно: младшая открыла хлопушку — та резко и шумно выстрелила в братца Свина, обдав конфетти — а старший включил фонарик, ослепив и не позволяя увидеть ее движения.       Не выдержав напряжения, Дадли, дико завизжав, стартанул мимо кузена и кузины вниз, крича при этом дурным голосом:       — Мамаааамамааа!       Переглянувшись, дети рассмеялись и обменялись быстрыми хлопками ладоней. Все прошло гладко и просто замечательно! Заглянув в комнату, Поттеры в темпе захватили нужные книги с рюкзаком и поспешили вслед за братцем Свином, чтобы убраться подальше от дома ебанутой семейки. Встречаться сейчас с Петуньей — это как выходить против озверевшей медведицы, у которой обидели дитя. Без шуток — приемная мать была страшна и вполне могла тут же отвести воспитанников в приют, прямо пешком до Лондона, не останавливаясь ни на секунду. Тормоза и рассудительность в момент опасности для ее сына исчезали как по волшебству. За любимую кровиночку она не погнушалась бы и броситься на террористов; и неизвестно кто одержал бы победу — миссис Дурсль в такие моменты умела производить впечатление.

* * *

      Давняя тактика, используемая Поттерами, в очередной раз сработала на все сто процентов и не подвела — к вечеру приемная мать отошла от ярости, заставляющей совершать необдуманные поступки, перейдя в режим холодного гнева. Едва заслышав звук, открывающейся двери, она тут же подлетела к воспитанникам и, сверля их разъяренным взглядом, не дала Гарри и рта раскрыть для приветствия, прошипев злобное:       — На кухню! Живо!       Подчинившись, приемные дети как под конвоем — неужели она действительно считала, что они могут сбежать? — дошли до обеденного стола. Заняв свои места, каждый из Поттеров внимательно посмотрел на Петунью: младшая, как всегда, исподлобья и недобро, а вот старший откинул любимую маску, и став непривычно серьезным, без улыбки. Ставя тем самым приемную мать перед фактом — теперь за воспитанниками есть сила и пути отступления — кротость и послушание уже в прошлом.       Сев напротив, миссис Дурсль выдохнула сквозь зубы:       — Не смейте применять магию в моем доме!       Чуть откинувшись назад и прищурившись, Гарри окинул ее холодным взглядом. Хезер в очередной раз удивилась насколько поменялся брат — не появись эта магия, он ни за что не стал бы показывать свою натуру настолько открыто.       — Я не позволю никому поднимать руку на меня или сестру, мэм, — спокойно произнес Гарри не терпящим возражения тоном.       Не ожидавшая таких слов Петунья на несколько секунд приоткрыла рот, а потом буквально задохнулась от возмущения — подавшись вперед, яростно процедила:       — Мальчишка! Знай свое место!..       В резком движении брат поднялся на ноги; с промедлением Хезер встала следом. Она не очень понимала, откуда у брата брались силы, чтобы оставаться хладнокровным: ни жестом, ни мимикой, ни взглядом не показывать страха и нервозности. Сестру немного потряхивало от бушующих внутри эмоций.       — Мэм, — холодно и невозмутимо ответил Гарри.       Резко выдохнув, приемная мать подалась назад и отвернулась. Судя по виду, Петунью лихорадило от негатива — выглядела та совсем непривлекательно: лицо исказилось в непонятой гримасе, делавшее его некрасивым, тело находилось в напряжении, а руки, лежащие на столе, были сжаты в кулаки — весь вид внушал неприязнь.       — Да как ты вообще осмелился!       Все так же бесстрастно смотря на приемную мать, Гарри молчал. Возможно, свою лепту к его выдержке вносило то, что лицо брата находилось как раз на уровне головы тетушки Клячи, создавая тем самым чувство равности. В это время Хезер старалась оставаться неподвижной — любое движение могло привлечь чужое внимание, и тогда гнев обрушился бы уже на нее. И в этой ситуации у Гарри пошла бы ответная реакция, и он мог наделать глупостей. Первостепенной задачей в этом конфликте — являлось показать зубы и отстоять право на независимость. Не так пугало полностью лишиться отклика от Дурслей — было страшно, что у них перемкнет, и те придут к решению отдать воспитанников в приют. Это действительно была ахиллесова пята Поттеров. Сейчас, имея деньги и даже сейф в банке, они могли о себе позаботиться — приобрести все необходимое в повседневности — главное, чтобы в доме ебанутой семейки по-прежнему оставалась комната для детей. Чужое же равнодушие и желание держаться на расстоянии, наоборот, подобно благословению свыше. А приют, помимо разлуки, разом лишал любой независимости и возможности жить свободно.       Так и не дождавшись ответа от приемных детей, Петунья повернула голову и посмотрела на Гарри. Судя по еще большему искривлению лица, то, что она видела, ей совершенно не нравилось.       — Если еще хоть раз!..       Продолжая все также молча и недвижимо смотреть на нее, Гарри не давал никакой реакции. Обливалась потом, Хезер кое-как удерживалась, чтобы не вытереть вспотевшие ладони об джинсы и спрятаться за спину брата. Миссис Дурсль хоть и сидела и ничего не делала, но выглядела внушительно и угрожающе.       — Убирайтесь.       Сохраняя серьезность на лице, воспитанник, наконец, произнес короткое и емкое:       — Мэм.       А потом, взяв сестру за руку, спокойным шагом, задавая ритм движения, двинулся из кухни. Хезер спиной чувствовала сверлящий взгляд приемной матери, от которого так и хотелось передернуть плечами и задать как можно более быстрый темп или обернуться и не выпускать смотрящего из поля зрения. Чувствовала, но шла очень медленно, не смея нарушать заданный братом темп.       Скрывшись с глаз Петуньи, Гарри улыбнулся и беззвучно рассмеялся, лукаво посмотрев на сестру. Не разделяя веселости брата, Хезер дернула плечом и вырвала руку, чтобы вытереть вспотевшие ладони. Чувствуя, как потихоньку начали отступать страх и напряжение, она на мгновение закрыла глаза. Черт возьми! Вроде и понятно, что приемная мать дальше разговоров не зашла бы, но все равно стоять под ее прожигающим взглядом было весьма мучительно и жутко.       В коридоре второго этажа от конфетти не осталось и следа, видимо, педантичная натура миссис Дурсль не смогла заставить ее пройти мимо и вынудила все убрать. Петунья была немного — право, совсем чуть-чуть! — помешана на чистоте и стремлении к порядку.       Когда за ними закрылась дверь, брат тихо сказал:       — Она ничего не сделает.       Поджав губы, Хезер скинула со спины рюкзак и села на кровать. Может, оно, конечно, и так, но дальше ждал следующий противник — дядюшка Морж. Уж он то, менее склонный к контролю эмоций, мог и руки распустить.       — Если бы могла, уже бы сделала, — добавил Гарри, присаживаясь на табуретку и вцепляясь пальцами в сидение. — Ее страх перед магией наша защита.       Хезер нахмурилась:       — Ты слишком самоуверен.       Покачиваясь из стороны в сторону, брат тихо рассмеялся. В отличие от сестры, полной темных предчувствий, у него явно было легко на душе.       — Отнюдь, — потянувшись, он с весельем посмотрел на нее и откинулся назад. — Нет, Хеззи, это явно старый страх. Она же была сестрой мамы, верно?       Почувствовав болезненное ощущение на слове «мама», Хезер потерянно посмотрела на развернутые ладони, а потом перевела взгляд на брата:       — И?..       Видимо, правильно растолковав ее реакцию, Гарри выглядел уже не беззаботно, а так, будто сожалел о сказанных словах. Тяжело вздохнув, он продолжил:       — Скорее всего, страх родом оттуда — мы же ничего не знаем об их детстве.       Отведя взгляд в сторону, сестра помотала головой в несогласии. Скинув обувь, она подтянула ноги и обняла колени; настроение Хезер и без того бывшее не очень, стало совсем паршивым.       — Ладно тебе, сестренка, не грусти, — достав из рюкзака книгу, брат протянул ее сестре.       Слабо улыбнувшись и размокнув руки, она забрала роман, но отложила в сторону. «Смерть на Ниле», к чтению которого Хезер сегодня приступила, был, безусловно, увлекательным, но погружаться в него сейчас желания не возникало. Видимо, поняв, что никакие слова или действия не окажут влияния на состояние сестры, Гарри только вздохнул и устроился рядом, прижавшись плечом. Так и прошло несколько часов: постепенно стало темнее, время близилось к закату, в какой-то момент звучно хлопнула входная дверь, и послышался неразборчивый бас дядюшки Моржа, а после Дадли, громко топая, проскакал по коридору, спеша вниз. Каждый из Поттеров был погружен в мысли, только позы поменялась: младшая положила голову брату на ноги, полностью растянувшись на постели, а старший, взяв один из учебников, углубился в его изучение.       Из размеренного и спокойного состояния детей вывели полуразборчивые крики, полные возмущения и однозначно принадлежавшие дядюшке Моржу. Насторожившись, Хезер приподнялась и посмотрела на дверь, а потом перевела взгляд на брата; тот уже встал на ноги и мотнул головой, предлагая пойти подслушать. Кивнув, она поднялась следом. Осторожно выбравшись в коридор и оставив дверь открытой на случай быстрого отступления, Поттеры подкрались к верхней части лестницы — в целом, голоса ебанутой семейки были различимы.       — …мели в моем доме! Я устрою этим!       — Успокойся, Вернон, я уже с ними поговорила.       — Так и знал, что с маленькими уродцами возникнут проблемы! Да как этот мальчишка только осмелился!..       — Папа, я очень испугался, накажи его!       — Сейчас я ему!..       Услышав последнюю фразу, Поттеры, не сговариваясь, рванули обратно: младшая добежала до окна и, приоткрыв створку, застыла рядом, а старший замер у письменного стола. Видимо, тоже планируя, как и сестра, в случае опасности сигануть в окно, а также преграждая путь приемному отцу, чтобы тот не смог добраться до Хезер.       В это мгновение резко, как будто с пинка, открылась дверь. Она звучно ударилась об стену и ведомая инерцией двинулась обратно, остановившись где-то ближе к середине. В клетке, стоящей на комоде, заухала Фортуна, напуганная шумом, но никто не обратил на нее внимания.       Взбешенный дядюшка Морж хотел влететь внутрь, но споткнулся на пороге — Гарри холодно и невозмутимо смотрел прямо на него, вытянув правую руку вперед и зажимая в ней палочку.       — Добрый вечер, сэр, — спокойно поприветствовал брат названного гостя, словно не было этой абсурдной ситуации: приемный отец не врывался в комнату с неясными намерениями, а воспитанник не встречал его с оружием в руках.       Постепенно бледнеющий Вернон подавился словами и с испугом уставился на кончик волшебной палочки. Кажется, он уже имел опыт общения с подобными и прекрасно понимал, что от них можно ожидать.       — Вы что-то хотели, сэр? — все также, с ледяной вежливостью спросил Гарри.       Переведя взгляд на воспитанника, Мистер Дурсль, видимо, вспомнил о причине внезапного визита, поскольку его лицо начало багроветь. В этот момент за спиной приемного отца показались фигуры подоспевших тетушки Клячи и братца Свина.       — О боже, Вернон! — воскликнула Петунья, увидев происходящее.       Хезер еще сильнее сжала пальцы на створке окна, готовая в любую секунду откинуть ту к стене и выпрыгнуть. Приемный отец однозначно мог посоревноваться с великаном в устрашении — что первый, что второй нагоняли страху — того и гляди мочевой пузырь не выдержит.       Явственно сдерживая гнев, мистер Дурсль относительно нормальным тоном потребовал:       — Убери это!       В ответ Гарри холодно улыбнулся. Впрочем, видимо, оценив усилия приемного отца в усмирении нрава или не желая накалять обстановку еще больше, он медленно опустил руку.       — Сэр?       Напуганная Петунья потянула мужа за плечо, пытаясь вывести из комнаты воспитанников; Дадли, смотря на кузена с опаской, маячил за спинами родителей на безопасном расстоянии. Кажется, он, как и остальные члены ебанутой семейки, не был готов столкнуться с подобной реакцией Гарри.       — Предупреждаю тебя: я не потерплю в своем доме вашего уродства! — произнес Вернон, сбрасывая руку жены и не поддаваясь ее стремлению.       Наклонил голову вправо, брат снова улыбнулся — бездушно и оттого пугающе. Хезер же вся сжалась, стараясь быть как можно незаметнее, и даже дышала через раз. Откуда в Гарри столько мужества и бесстрашия — оставалось загадкой.       — Я уже сказал тетушке, что не допущу, чтобы кто-либо поднимал руку на меня или сестру, сэр, — медленно произнес он, подняв руку с палочкой обратно, придавая тем самым своим словам весомость.       Ебанутая семейка отреагировала одновременно: Вернон отшатнулся назад от этого движения — все-таки, он и вправду успел пострадать от колдовства! — тетушка Кляча охнула от неожиданности, а братец Свин, попытался слиться со стеной — побледнел и буквально в нее вжался — не забыл, однако, утренний инцидент!       — Негодный мальчишка! — зло выдохнул мистер Дурсль.       В ответ Гарри сделал шаг вперед — теперь уже и Петунья отступила, впрочем, ее муж не отставал. Так и ничего не сказав, брат неспешно достиг двери, а чета Дурсль, наоборот, с каждым его шагом отдалилась назад, пока не уперлась в стену коридора.       — Сэр, мэм, — вежливо улыбнулся Гарри, прежде чем ногой подцепить дверь и резким движением ее захлопнуть.       Хезер сползла на пол — ноги совершенно не держали, а руки немного подрагивали. Не поворачиваясь, брат быстрыми шагами отошел назад к письменному столу, а потом прислонился к нему спиной, не спеша опускать руку с зажатой палочкой и напряжено прислушиваясь.       Из-за двери долетали относительно разборчивые голоса ебанутой семейки: приемный отец возмущался, видимо, распаляя себя на второй раунд, братец Свин подливал масла в огонь, а тетушка Кляча уговаривала мужа уйти, аргументируя тем, что мальчишка того не стоит — выродок, он и есть выродок.       Напряженно вглядываясь в дверь и готовясь вскочить на ноги, если она начнет открываться, Хезер только скрипела зубами от злости. Гарри же не проявлял никакой реакции — по-прежнему был недвижим и хладнокровен. Она не знала — действительно ли брат готов применить магию или это являлось частью пустых угроз.       А если и готов, то какую именно? Ну как, право слово, он, не имея опыта, мог быстро начертить формулу и правильно произнести активатор? Там же учитывалась не только последовательность звуков, но еще и интонационные ударения, растяжимость и быстрота произношения в определенных моментах. Чтобы с первого раза сделать все верно и действительно создать волшебство — нужно быть как минимум чрезвычайно талантливым, а лучше — гением. Не так проста, на самом деле, магия, совсем не проста!       Дверь снова резко открылась — видимо, опять с пинка! — и злющий Вернон, как и в первый раз, подавился словами, увидев волшебную палочку в руке воспитанника, и замер на пороге. Тут же вскочив на ноги, Хезер в отчаянье схватилась за створку окна.       — Сэр? — снова с вежливостью и спокойствием спросил Гарри, как будто все в порядке: никакой угрозы в действиях приемного отца, никакого оружия в руках воспитанника.       — Ты!.. — начал фразу дядюшка Морж, но резко замолчал — брат в этот момент чуть шевельнул рукой, повернув запястье.       Взгляд мистера Дурсля снова сосредоточился на кончике волшебной палочки. Вернон молчал, гневно дыша — его ноздри раздувались, когда он втягивал и вытягивал воздух. Никто не решался нарушать установившуюся тишину: тетушка Кляча, прячась за спиной мужа, выглядела совсем несчастной, а братец Свин вновь испуганным. Вероятно, до него, наконец, начало доходить, что кузен предпочтет сдохнуть, но не уступит. И даже всемогущий отец ничего не мог с этим сделать — и потому только пыхтел на пороге.       — Держись от нас подальше! — и с этими словами мистер Дурсль захлопнул дверь, тем самым ставя точку в этом конфликте.       Из-за двери доносились постепенно затихающие голоса ебанутой семейки, громко переговаривающейся и поносящей Поттеров на разные лады, но что самое важное — уходившей вниз. Словно разом потеряв все силы, Гарри внезапно осел на пол — Хезер тут же кинулась к нему и, упав на колени, обняла.       — Смог… — едва различимо выдохнул брат.       Тело Гарри сотрясалось от мелкой дрожи, и он, закрыв глаза, прерывисто дышал — сражение явно далось нелегко.       — Все закончилось! Ты победил, — тихо прошептала сестра, изо всех сил в него вцепившись.       Сейчас вся эта ситуация казалось невероятной! Брат действительно справился и, не имея за спиной ничего, кроме силы духа, смог отстоять свою позицию. Облегченно рассмеявшись, Гарри, задрав голову вверх, начал дышать глубже и реже.       — Да, Хеззи, черт возьми, да! — он снова рассмеялся.       Эта непростая битва воли действительно осталась за старшим Поттером — он отстоял право на неприкосновенность свою и сестры. Дальнейшее зависело только от страха Дурслей перед магией — насколько их хватит? Рано или поздно брат должен уехать, а Хезер остаться одна в доме с родственниками, полными злобы. И только эта закладка на будущее должна поспособствовать удержанию ебанутой семейки на расстоянии. Поттер-психопат — это не то, что можно так просто проигнорировать; или забыть.       Уже поздним вечером, почти ночью, лежа в постели и разглядывая темное небо, частично закрытое тучами, Хезер решилась задать один из самых сложных для себя вопросов. В принципе, отгадка уже отчетливо сквозила в воздухе — она присутствовала во всем: в словах великана, в отношении магов к Поттерам и даже почти напрямую произнесена мистером Олливандером. Только Хезер упорно игнорировала витающий вокруг ответ и отмахивалась, предпочитая закрывать глаза и не думать; слишком болезненная тема, чтобы о ней размышлять. Вцепившись в руку брата, она осторожно вздохнула, разрываясь между одновременными желаниями: спрятаться под одеялом, так ничего и не узнав, и услышать, наконец, правду.       — Что случилось с мамой и папой?       Замерев без движения, Гарри, кажется, даже задержал дыхание, а потом, сделав глубокий вдох, развернулся на бок и обнял сестру.       — Их убили, — безэмоционально ответил он.       Хезер резко выдохнула. Именно эта истина сквозила в словах и действиях магов, именно в этом она боялась признать и озвучить. Закрыв глаза, сестра уточнила:       — В… аварии?       Сжав зубы, Гарри прижал голову сестры к груди, как будто в стремлении спрятать и защитить от последующих слов.       — Нет. Темный маг пришел в наш дом и… — он запнулся, глубоко вздохнул, и продолжил: — Вначале убил Джеймса, а потом… — брат снова замолчал и, кажется, опять перестал дышать — его грудь была неподвижна, только сердце колотилось как бешеное.       Со всей силы вцепившись в его футболку, Хезер, с трудом разомкнув губы, прошептала:       — Не молчи.       Несмотря на просьбу, Гарри ответил не сразу — спустя шестнадцать мучительных секунд — сестра мысленно те отсчитывала, сосредоточившись на этом простом действии и стараясь не допускать в голову другие мысли.       — Лили закрыла меня собой и спасла.       Выдохнув, сестра чуть расслабилась. Подозревать, догадываться — это одно, а услышать — совсем другое. Теперь правда уже не казалась такой страшной и пугающей. Да, она по-прежнему оставалась жесткой и беспощадной, но уже познанной и оттого понятной.       — Я рада, что жив ты.       Для того чтобы произнести эту фразу спокойно и размеренно, Хезер потребовалось до боли впиться ногтями в ногу, чтобы хоть отчасти перекрыть бушующие эмоции. И лучше бы никому и никогда не заглядывать в ее мысли, чтобы выяснить, насколько только что произнесенное соответствовало тому, что она чувствовала.       На несколько мгновений Гарри со всей возможной силой прижал сестру к себе, а потом чуть расслабился. Вероятно, именно этих слов ему больше всего и не хватало — кто знает, насколько тяжелой была его ноша — знать, что мама могла находиться сейчас с ними, если бы не...       — Тот маг. Что с ним? Где он? — требовательно спросила Хезер.       Разомкнув объятья, брат перевернулся на спину, глядя расфокусированным взглядом на доски второго яруса кровати. Спустя несколько секунд он ответил:       — Неизвестно. Он словно исчез — говорят, что умер, но доказательств нет.       Сжав кулаки, сестра четко проговорила:       — Мы должны выяснить, что случилось с этим уродом, и если он жив…       В конце концов, это не вина Гарри, что родители погибли, когда он сам остался в живых — спрашивать об ответственности стоило маму — это ее решение пожертвовать собой! — и того психопата. С какого черта ему понадобились Поттеры — является ли это случайностью или же все намного сложнее?       Повернув голову, Гарри посмотрел на сестру странным нечитаемым взглядом; а она закончила фразу:       — Убьем его.       Хезер закрыла глаза. Проклятый магический мир действительно имел высокую цену — все полученные от него блага оказались оплачены чужой смертью. Известность, доброжелательное отношение, репутация — все это было равно жизни двух человек.       Паршивый, однако, мир.