Я хочу быть королем в твоей истории

      Несмотря на то, что граф де Мартель прославился за свои охотничьи таланты и любовь к красивой женской груди, его сад оказался неожиданно прекрасен. Красоты ему прибавляла грядущая встреча. Интрига, волнение, полумрак, озаряемый всполохами факелов… Адель улыбнулась. Было во всем происходящем что-то очаровательное и… приятно неправильное.       — Лорд Тристан. — Адель воспользовалась первым советом, который дал им с Ребеккой Люсьен — кланяться пониже. К ее удивлению, Тристан отреагировал на этот жест гораздо менее эмоционально, чем его отец. Он не отреагировал на него никак и продолжил смотреть ей в глаза, улыбаясь.       — Я безмерно рад, что вы согласились прийти, леди Аделаида, — признался Тристан. Адель различила тонкие нотки лести в его голосе, но, вопреки ожиданиям, это ее не раздражало. Лорд де Мартель определенно знал, как сделать женщинам приятно. Она кланялась низко, Тристан же ограничился лишь легким кивком. — Ваша красота озарила этот вечер.       — Лорд Тристан, вы запугали мою служанку для того, чтобы осыпать меня льстивыми комплиментами? — поинтересовалась Аделаида, выгнув бровь. Это была их игра. Опасная игра для двоих. — Стоило ли тратить мое время ради этого? — улыбнулась первородная. После обращения в вампира немногие смогли выдержать ее прямой взгляд. Тристан же не отвел глаза. Улыбка Адель стала еще шире.       — Вы оскорбляете меня, леди Аделаида. Люси была лишь вынужденной мерой. — Только что-то подсказывало Адель, что теперь ей стоит внимательнее следить за бедной девочкой. — Едва ли ваши братья позволили бы мне подойти к вам, — заключил Тристан. Аделаида взяла его под локоть, и они медленно пошли вглубь сада.       — Вы говорите как ревнивый старший брат? — поинтересовалась Адель, искренне наслаждаясь этой опасной-светской беседой, а особенно тем, что не знала, к чему все это приведет. Лицо Тристана оставалось холодным и невозмутимым, но Адель знала, что отношения детей графа де Мартеля — это любимая тема для сплетен у местных. — Хотелось бы вас разочаровать, лорд Тристан, мои старшие братья относятся к моей безопасности… более спокойно. — Конечно, если у Авроры есть только обезоруживающие улыбки и невинные глазки, то у Адель есть клыки, огромная сила, скорость и быстрая реакция. — Но да, вы правы. Они были бы не в восторге от нашей встречи.       Особенно, наверное, разгневался бы Финн, которому до сих пор претила мысль выдавать себя за детей графа де Гиза, которые были невероятно вкусными. Элайджа бы сдержал гнев. Финн же все еще пытался уговорить братьев и сестер немедленно покинуть замок, однако они, уже привыкшие к роскошной жизни, не хотели слушать. К тому же, появились поводы… задержаться.       Адель видела, как жарко Клаус целовал наивную бедняжку Аврору, как ему нравится общение с почти поклоняющимся ему Люсьеном… Люсьен был прекрасным собеседником — Адель успела это проверить уже достаточно много раз. Да и Ребекка была рада — они могли бы стать подругами с красавицей Авророй.       Адель смотрела в льдисто-голубые глаза Тристана, казавшиеся еще более яркими в свете факелов, и впервые подумала, что буквально только что тоже приобрела повод остаться в замке подольше.       — Именно поэтому я вынужден был запугать бедняжку Люси, — сказал Тристан, искусно играясь с ее же собственными словами. — Я должен признаться, леди Аделаида, я очарован вами с нашей первой встречи и не могу думать ни о ком, кроме вас. Как лорд, я считаю правильным сообщить вам о своих намерениях прямо. — Он не сказал этого вслух, но Адель, хоть и не была искушенной в интригах, все равно догадалась — за ее сердце могут бороться многие, но Тристан хочет быть единственным.       Некоторое время Аделаида молчала, подбирая правильные слова — в игре с Тристаном нужно было тщательно планировать каждый шаг, чтобы не оступиться. В конце концов первородная, улыбаясь, прошептала:       — Мне приятно, что я удостоилась внимания такого мужчины, как вы. — Улыбка стала еще шире. — Однако… лорд Тристан, приятных слов мало для того, чтобы завоевать мое сердце.       — Не стоит сомневаться во мне, леди Аделаида. — Тристан тоже улыбнулся. — Для меня будет высшей наградой, если вы однажды полюбите меня так же, как и я вас.       Адель действительно зря сомневалась в нем.       И вот, спустя больше, чем тысячу лет, они снова вместе, хоть и не при самых приятных обстоятельствах.       — Ты надо мной издеваешься? — медленно спросила Аделаида, садясь на диван — удержаться на ногах снова оказалось слишком сложно. Возможно, сказывалось и ее недавнее пробуждение. Первородная выдохнула, а затем повторила, но уже утвердительно: — Ты надо мной издеваешься. — Поверить в это было бы проще, чем в то, что он сказал ей правду. Адель нервно усмехнулась. Хотелось бы засмеяться, но это — не поведение первородной леди, которой она все еще оставалась даже в двадцать первом веке.       — Зачем мне было бы это делать? — поинтересовался Тристан в ответ. Он придвинулся к ней ближе и заправил прядь волос — локоны остались еще с бала — ей за ухо. В этих нежных, дразнящих, едва ощутимых прикосновениях и был весь Тристан.       — Не знаю, — прошептала Аделаида, смотря на мужчину невидящим взглядом. — Не знаю. Тристан, то, что ты говоришь, это… это безумие!       Безумие, в которое она не могла поверить до конца, хотя и понимала, что Тристану действительно не было смысла ей врать.       Адель до сих пор в мельчайших деталях помнила день, когда умер Хенрик. Как кричал Клаус, как плакали мама и Ребекка, а еще этот омерзительный запах… для Адель тогда было открытием, что кровь может пахнуть, когда ее много. Ей еще долго казалось, что этим запахом пропитались волосы, вся ее одежда, руки. В тот день Аделаида думала, что это — самое страшное, что могло бы случиться с ней, что больше она никого не потеряет…       Теперь оказывается, что и Финн, и Кол мертвы, а оставшимся членам семьи угрожает нечто — Адель была ведьмой раньше и просто не могла не отнестись серьезно к пророчеству таинственной провидицы. Под угрозой родословные Элайджи, Никлауса и Ребекки, а следовательно жизни девяносто девяти процентов существующих вампиров висят на волоске. Раньше они только предполагали, что жизни Древних могут быть связаны с теми, кого они обратили, теперь же за время отсутствия Аделаиды предположение оказалось жестокой правдой. Адель не могла в это поверить. Адель не хотела в это верить!       — Ада, — таким же тоном Тристан говорил с Авророй, когда хотел ее успокоить во время очередного приступа, и почему-то от этого стало слишком противно, — послушай, провидице Люсьена нет никакого резона лгать нам…       — Ты и Люсьена сюда втянул?! — взъярилась Аделаида, за секунду вскакивая на ноги. — Тристан де Мартель, ты сошел с ума!       — А вы, леди Аделаида, — теперь голос Тристана был обманчиво мягок, но Адель догадывалась, сколько людей лишилось после такого головы, не только после обращения Тристана, но и тогда, когда он был человеком, — все еще неравнодушны к своему дорогому конюху?       На мгновение Аделаиде показалось, что в ее сердце снова вонзили кинжал с пеплом белого дуба. Она потеряла контроль над собой — показались клыки, глаза покраснели, а под ними вздулись черные вены. Адель тряхнула головой, пытаясь успокоиться, но все было бесполезно. Если сначала сердце сжала тоска, теперь его затопила холодная злость.       — Упрекать меня в мнимой неверности тебе — не лучшее решение, когда я в таком состоянии, Тристан, — прошипела Аделаида.       Тристан слишком больно ударил ее своими словами, ведь да, Люсьен был дорог для Адель. Она не любила его так, как любила Тристана, но ей искренне хотелось, чтобы мальчишка-конюх, за сохранение жизни которого она проголосовала в тот судьбоносный день, добился того, чего он действительно заслуживает. И Адель помнила свой панический ужас, когда тяжелое копье одного из стражников насквозь пронзило бесконечно хрупкое человеческое тело, и как торжествующе улыбался Тристан тогда.       Когда Люсьен говорил им, что ревность Тристана ко всем, кто окружает дорогих ему людей, безгранична, он был абсолютно прав.       Она села обратно на диван и медленно-медленно успокоилась. Тристан, напротив, переместился — он опустился перед ней на корточки, взял ее ладони в свои и поцеловал их.       — Я не хотел.       — Я знаю.       Почти привычная ложь — она знала, что он именно этого и хотел. Тристан де Мартель преуспел в словесных нападках даже сильнее, чем ее братья. Какое-то время они молчали, а затем Тристан вернулся к первоначальной теме их разговора:       — Как первообращенного Никлауса, Люсьена волнует судьба его сира ничуть не меньше, чем меня. Разумнее всего на некоторое время… спрятать первородных в безопасном месте. Всего год, Ада! Спустя год пророчество потеряет свою силу. Все вампиры мира и твоя семья будут в полной безопасности.       — А что насчет меня? — немного резко уточнила Аделаида. — Если верить словам ведьмы Люсьена, — встречи с которым она не выдержит, — в пророчестве говорится о троих. Никлаус и Элайджа — это очевидно. Однако, если верить уже твоим словам, Ребекка находится в теле некой ведьмы, а я меньше часа назад вышла из гроба. Кого из нас, при условии проблем с нашим вампиризмом, подразумевало предсказание этой ведьмы?       — Я не говорю о тебе, потому что ты будешь рядом и тебя я могу контролировать, — разъяснил ей Тристан. И вновь Адель подумала, что так же терпеливо он разъясняет Авроре, почему нельзя убивать людей просто так. — Мои Неясыти умрут за тебя даже с большей охотой, чем за Элайджу. Увы, все того же Элайджу мы не можем посадить под охраной Неясытей здесь.       — Он вырвет тебе сердце в ту же секунду, как ты попытаешься с ним об этом заговорить, — согласилась Аделаида. Понадобилось немного времени, чтобы собраться с мыслями, потому что дальше была не самая приятная для нее тема. — Но почему ты думаешь, что они меня послушают? Ты сам сказал, что они нашли себе… новую сестру и совсем про меня не вспоминали, раз твои Неясыти так легко украли гроб.       Фрея Майклсон. Кто она? Адель не знала. Какая-то неизвестная сильная ведьма, теперь активно помогающая Майклсонам и хранящая душу Финна в своем кулоне. Как это? Что это? Какое-то безумие или хитрый обманный ход? Слава о Фрее Майклсон разошлась далеко, но никто не знал, откуда у Майклсонов взялась давно потерянная старшая сестра-ведьма.       Однако новость о старшей сестре стала не единственным шоком для Аделаиды. Она, оказывается, теперь тетя. Да, у Никлауса родилась дочь, за которую чуть не перегрызлись все ведьмы Нового Орлеана, потому что сам факт ее рождения противоречил всем возможным законам природы. Дочь, ради которой Никлаус готов был убить любого. Вроде как волчица какая-то забеременела. С ними теперь, наверное, живет.       Да. Семейное пополнение. Нашли сестру, возможную жену, заделали дочь и племянницу, пока сама Адель лежала в гробу. Да. В семье Майклсон забывать о родственниках, лежащих с кинжалом в сердце — это традиция.       — Потому что тебе нет равных в убеждении, любовь моя, — улыбнулся Тристан. Адель его улыбка показалась даже искренней. — Я предполагаю, что не получится так просто, но… мы хотя бы попытаемся, верно?       Аделаида смотрела ему в глаза, а потом медленно кивнула, соглашаясь с ним.       Тристан все еще стойко выдерживал ее взгляд.       — Это все звучит так, как будто ты выкрал мой гроб только для того, чтобы спасти Элайджу, а следовательно и свою шкуру, — заметила Аделаида с иронией. По правде говоря, она мстила за попытку упрекнуть ее Люсьеном. Однако Тристана уязвить ее вялыми укусами было бесполезно.       — Это все звучит так, как будто бы ты мстишь за своего конюха, — парировал Тристан. — Что касательно твоего гроба, к несчастью, получить доступ к нему оказалось сложнее, чем предполагалось изначально.       Зная, что Тристан жив, Элайджа, скорее всего, мог… скрыть гроб с любимой сестрой. Сложно, коварно, но вполне в его стиле, особенно когда речь заходит о Тристане. И, вероятно, гроб с Аделаидой оставался все это время в Мистик-Фоллсе, в каком-нибудь секретном месте. Или… нет, вариант с Мистик-Фоллсом более реальный, особенно при условии, что Майклсоны там уже не живут. Было бы логично.       — Считай, что ты прощен, — чуть улыбнувшись, сказала Аделаида.       А из головы все дурные мысли не шли. Странно, но сейчас она была благодарна тому, что провела время в гробу. Финн, Кол, мама… смерть отца Адель тоже пропустила. Это было… неправильно. Она помнила, как хоронили Хенрика, и мысль о неупокоенных душах братьев и родителей казалась такой… ужасной. Финн в кулоне непонятно откуда взявшейся сестры, а остальные?.. Племянница, само существование которой ставит под угрозу жизнь всей семьи, таинственное пророчество от ведьмы Люсьена… Люсьен!       Все, наверное, могло бы быть иначе. Все было бы иначе, если бы Адель поняла, кто они могут обращать людей в себе подобных с помощью своей крови. Она бы… черт, да она бы уберегла обоих. Как показывает опыт, все, кто связан с Элайджей и Никлаусом, по определению в опасности. Все могло бы быть иначе. Могло бы быть, но…       — Сочту за честь, любовь моя, — откликнулся Тристан. — В ближайшее же время мы отправимся в Новый Орлеан. Предполагаю, что наш старый друг Люсьен уже там… как и часть моих Неясытей.       — Вдвоем? — уточнила Адель, но тут же поняла, что сморозила глупость. — Да, прости…       — Моей сестре вновь… нездоровится, — подтвердил ее догадку Тристан, вставая. — Дом полностью в твоем распоряжении. Сразу после того, как я решу некоторые вопросы, я вернусь к тебе, Ада.       Аврора будет не в восторге, когда узнает, что они проводили время вместе без нее. Аврору Адель в принципе интересовала только как способ быстрее добраться до сердца Клауса. Как спутницу жизни для ее старшего брата Аврора Адель даже не рассматривала.       Тристан почти вышел из комнаты.       — Тристан! — окликнула его Аделаида, тоже вставая. Тристан остановился и обернулся к ней, ожидая, что она скажет.       Адель же, честно говоря, всегда больше любила действия, чем слова.       Через секунду, воспользовавшись вампирской скоростью, она оказалась рядом с Тристаном и поцеловала его.