***
— Этого просто не может быть! — Сана демонстративно пила воду, принесённую Шиндоном, большими глотками. — Как этот недоношенный, несчастный ребёнок может быть столь значимой фигурой, как Рубин? И какой смысл тебе, Бэк, было скрывать его дату рождения? Чимин тихонько хмыкнул — подобные сцены были вполне в её стиле. На самом деле, вся жизнь его тётушки была сплошной драмой: сначала из-за видений, которые по мнению Саны были выдуманы с целью привлечь к себе внимание, потом из-за его с Джэхёном дружбы, ведь «твой сын, оппа, оказывает на моего дурное влияние». Вот и сейчас она решила устроить сцену, к слову, в совсем неподходящее для этого время. Чимин только-только отошёл от укола в вену, а теперь его срочно должны были доставить к костюмеру, который подберёт соответствующий наряд для визита к основателю ложи, Гаворду Чон Хосоку Сен-Виленскому, имя которого всегда и всеми произносилось с трепетом и обожанием. А ещё обязательно в полной форме! У Джиёна чуть глаза не вывалились из орбит, когда он спросил у него «а что этот Хосок из себя представляет?», разумеется, без всякого трепета и обожания на лице. «Гаворд Чон Хосок Сен-Виленский — величайшая персона, помимо создания этой ложи славящаяся рядом достижений в алхимии и точных науках!» — вот что сказал ему он буквально пять минут назад, по дороге к Залу Дракона. Он также объяснил, что своё название главное место для супер секретных сборищ хранителей получило из-за огромного дракона, нарисованного на одной из стен. Сейчас же потрясающий своей красотой зал служил плацдармом для расходящейся в своём недовольстве Саны: — Вы сделали это для того, чтобы испортить Джэхёну жизнь! — в конце концов заявила она, обличающе тыча пальцем в рубашку Бэкхёна. Тот, до этих слов покорно молчавший в силу осознания своей вины за происходящее, вскипел следом за ней, отбрасывая руку удивлённой сестры в сторону: — Никто не пожелает такой судьбы своему ребёнку, кроме тебя! Быть подопытной крысой у чокнутых псевдоучёных, зависеть от хронографа и не иметь возможности путешествовать куда-то, кроме соседнего города — это ты считаешь чем-то, за что стоит бороться и ради чего необходимо лгать? В разговор вступил Джиён, насмешливо вздёрнувший бровь: — «Чокнутые псевдоучёные»? Высокого же ты о нас мнения. — Ты прекрасно знаешь, что это не то, что я имел в виду, — Бэкхён насупился и отвернулся от присутствующих в комнате, делая вид, что его очень заинтересовал дракон, изображённый на стене в другой стороне от них. — Сколько лет прошло с нашей последней встречи, а ты так и не изменился, — пробормотал себе под нос Джиён, а Чимин почему-то подумал, что у него с папой определённо точно когда-то был роман. — У них с твоим папой была интрижка, так, задолго до твоего рождения, — прошептал ему на ухо Шиндон; что, собственно, и требовалось доказать. — Они были прекрасной парой, но всё закончилось тем, что Бэкхён облил нашего Мастера пуншем, завидя его в компании прекрасной Чон Джэман, дочки тогдашнего президента. «Вау, да у папы жизнь была интереснее, чем я думал, — промелькнуло в голове у Чимина, после чего он скосил взгляд в сторону упрямо стоящего спиной к ним Бэкхёна. — Интересно, как долго он собирается изображать фикус?» — И всё-таки, нам бы очень хотелось узнать истинную причину твоего молчания, Бэк, — глаза Магистра потемнели, и у Чимина резко пропали всякие сомнения в том, что тот не подходит общему антуражу из-за внешнего вида. — Чушь про то, что ты хотел своему сыну нормальное детство, которую ты впаривал всё то время, пока Чимин был в прошлом, можешь рассказывать кому угодно, но не нам. Не находишь ли, что для столь… немолодого возраста, в котором ты рожал нашего Рубина, было очень странным решением делать это на дому? Более того, как акушерка, принимавшая роды, могла согласиться на фальсификацию даты рождения? Насколько я помню, это всё ещё незаконно. Бэкхён увёл взгляд в сторону. Чимин безоговорочно любил своего папу и всегда верил ему, но сейчас ему почему-то казалось, что он соврёт, отвечая на последующие вопросы. — Если бы ты видел эти белые стены и понимал, что тебе в них метаться как минимум несколько часов, то понял бы моё желание рожать дома, в прекрасном ремонте и с расслабляющей музыкой. А насчёт акушерки… Мы с покойным мужем заплатили ей за молчание, сумма была небольшая, но её хватило вкупе с нашим рассказом о том, что мы состоим в секте, где ребёнок, рождённый первого января, будет подвержен страшным пыткам и мучительной смерти. — Сектанты, какая прелесть, — фыркнул Джексон, поправляя галстук. — Всё ещё не вижу причин, по которым мы должны ему верить. — И тем не менее, — с нажимом сказал Джиён, — нам всем будет очень интересно поговорить с акушеркой. — Оставьте старую женщину в покое! Уверяю вас, она не скажет вам ничего нового, — голос Бэкхёна звучал ровно, но Чимин чётко видел страх в чужих глазах. … Но что скрывать его папе? Какие тайны окутывали чиминово рождение, и почему он так не хотел, чтобы хранители поговорили с акушеркой? Если бы Бэкхёну не было, что скрывать, он бы позволил им сделать всё необходимое, ведь так? — Чимин? — омега обернулся и заметил Юнги, стоящего в проходе в нескольких метрах от него. — Мадам Россини ждёт нас. Да, точно. Мадлен Россини, как объяснили Чимину — местный костюмер, прибывший прямиком из Франции. Шиндон, семенивший за ним так, что буквально отзеркаливал его тень, услужливо предупредил, что Мадам Россини имеет характерный акцент, над которым не следовало бы смеяться. Чимин, в общем-то, являющийся абсолютно толерантным, клятвенно заверил его, что не будет. — Прекрасно, — оживился Джиён. — Чимин немедленно отправится в костюмерную, после чего посетит трёхчасовую элапсацию, во время которой Юнги представит его Говарду Чон Хосоку Сен-Виленскому. — Нет, только не ему! — Бэкхён практически прокричал это, инстинктивно загораживая собой сына. — Ну что опять? — раздражённо отозвался Джексон, показательно закатывая глаза. — Ты и без этого наделал нам проблем: мальчик абсолютно неподготовлен к путешествиям, не знает языков, да и история, вероятно, для него предмет, на котором можно поспать. Прошу, не вмешивайся снова: твои решения приносят одни лишь неприятности. — Джексон прав, — в комнату величественно вплыла миссис Чон. Всё время их небольшого диспута женщина договаривалась с БэмБэмом насчёт чая с печеньем; сегодня на ней был потрясающий нежно-розовый костюм, придающий ей вид корейской Елизаветы II. Она, как всегда, подавала и вела себя до невозможности аристократично — Чимин по возможности старался избегать общения с бабушкой, ибо чувствовал себя максимально неловко, когда она чопорно спрашивала его о том, как прошёл день в школе и какие книги он прочитал за последнее время. — Мама, он просто… просто настоящая дрянь! — почувствовав поддержку в лице вошедшей миссис Чон, Сана осмелела и решила закончить начатую ссору, подкинув дров в общий костёр негодования. … Однако тот, на кого возлагались большие надежды, подвёл её в самый ответственный момент. — Устыдилась бы, Сана. Как-никак, мы всё ещё одна семья. А ты, юноша, выпрями спину и достойно встречай трудности, выпадающие на твоём пути. — «Покажи, на что ты способен», — пробормотал Чимин, цитируя слова, выгравированные на их семейном гербе — мече, увитом розами. Получив одобрительный кивок, он вновь посмотрел в сторону терпеливо ожидающего его Юнги — тот чуть сместился со своей прежней позиции, зайдя в зал и умостившись на стуле у входа. Альфа послал ему красноречивый взгляд: оно и верно, если разборки с хранителями и семейным подрядом продолжатся, они рискуют добраться до основателя ложи в глубокой старости, когда прыгучесть и проворность будет недостаточно хороша для почтительных поклонов. — Так что, мы можем идти? — Чимин указал присутствующим на сидящего у входа парня. — Да, разумеется, — первым отвис Джиён. — Юнги проводит тебя на примерку, мадам Россини подберёт вам парные костюмы, после чего он прыгнет обратно, в 2219-ый год, и нанесёт визит князю из своего времени на следующий день, для тебя это будет сегодня. Временные шестерёнки закрутились в голове Чимина: если его завтра это чиминово сегодня, то получается, что Юнги прыгнет завтра, но технически сегодня… — Но сейчас уже девять, а Чимину завтра в школу… — заметил Бэкхён, кивая в сторону настенных часов. Омега никак не мог взять в толк, почему тот так не хотел их встречи, поэтому, устав гадать, он спросил напрямую: — Пап, но почему мне нельзя встретиться с Говардом Чон… эээ, Хосоком Сен-Виленским? Почему ты так не хочешь, чтобы мы познакомились? — Да, скажи ему, почему, — распалился Джиён. — Или у тебя кишка тонка признаться, что ты просто параноик, поддерживающий безумные идеи Чанёля? И снова это имя! Похоже, в ложе он был кем-то вроде персоны нон-грата. В Зале Дракона установилось молчание: Джиён с закипающей яростью смотрел на Бэкхёна, миссис Чон и Сана одаривали его же строгими взглядами, а Джексон, Шиндон и Юнги предпочли сохранить вооружённый нейтралитет. Спустя вечность, хотя на деле пол минуты, Бэкхён неуверенно произнёс: — Ладно. Но я хочу поговорить со своим сыном. Наедине. — Пожалуйста, — облегчённо выдохнул Шиндон, кажется, боявшийся, что дело может дойти до поножовщины. — Соседняя комната в вашем распоряжении. — Нет, — помотал головой Бэкхён, — у любых стен есть уши, и кому как не вам это хорошо известно? Я хочу выйти на улицу, за зданием есть миленький сквер. После вы сможете заняться Чимином, а мы с мамой и Саной возьмём такси. — Серьёзно? — Джиён мрачно усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что мы проделаем дырки в стене и будем подглядывать за вами через бинокль? Но если ты считаешь это необходимым… … Сквер был закрыт в это время суток, но для хранителей, разумеется, сделали исключение. Провожаемые завистливыми взглядами парочки запозднившихся туристов, они присели на первую встретившуюся им лавочку, и, стоило Чимину устроиться поудобнее, как Бэкхён спешно начал говорить то, что счёл необходимым сказать ему до встречи с Чон Хосоком: — Итак, дорогой, я знаю, что у тебя сейчас есть тысячи вопросов, ответы на которые, вероятно, неизвестны даже мне, но у нас катастрофически мало времени, как бы иронично это ни звучало из уст человека с родословной, переполненной путешественниками во времени. Ты спрашивал, почему ты не должен встречаться с Хосоком, и я скажу тебе, почему. К сожалению, ваше знакомство необратимо, но прежде чем доверять ему свои секреты, прежде чем рассказывать о магии Рубина и прочем… Помни, что это очень, очень опасный человек. Поверь, мне очень жаль, что я не могу рассказать тебе всего, но если ты доверяешь мне, пожалуйста, держи эти слова у себя в голове. Он может казаться обаятельным и интересным, достойным доверия и безобидным, но не дай ему, слышишь, не дай узнать, какие мысли роятся у тебя в голове! Бэкхён перевёл дух и раздражённо цыкнул: миссис Чон за оградой нетерпеливо постукивала каблуком, всем своим видом намекая, что им пора ехать. Омега, встревоженно вздохнув, чмокнул сына на прощание, и, пожелав удачи и наказав быть осторожным, выпорхнул из сквера, оставляя Чимина одного в этом новом, отнюдь не дивном мире.- - -
* — Фем-движение в Южной Корее — в 1980-ом году в Южнокорейской республике произошёл расцвет феминизма, в то время концентрирующегося на основных вопросах прав человека и реальном равенстве мужчин и женщин. Также 1980-ый год считается годом зарождения радикального феминизма в Корее, его становления и популяризации. * — Чон Ду Хван (кор. 전두환) — корейский военный и государственный деятель, Президент Республики Корея в 1980 - 1988-ых годах. В 1996-ом году был приговорён к смертной казни, позднее помилован. * — Президентские выборы в Южной Корее 1980-ого года состоялись в обстановке, когда фактически власть в стране принадлежала главе Комитета по чрезвычайным мерам охраны государства Чон Ду Хвану. 16 августа 1980-ого года формально занимавший должность президента Чхве Гю Ха ушёл в отставку, и на 27 августа были назначены президентские выборы. 22 августа Чон Ду Хван сначала повысил себя в звании до четырехзвёздного генерала, а потом ушёл из армии, чтобы занять пост президента. Он был единственным кандидатом в президенты, за него было подано 2524 голоса, 1 бюллетень признан недействительным и 15 членов коллегии выборщиков отсутствовали. 1 сентября 1980 года Чон Ду Хван вступил в должность президента.