***
Чимин устало прокручивал в голове последнюю фразу, сказанную Говардом как бы невзначай. Первой мыслью, признаться, у него была идея посоветоваться с Юнги, которую он, впрочем, быстро отбросил, помятуя, чем это закончилось в прошлый раз. Тем не менее, они сели в карету в довольно уютной тишине: альфа, потакая своему неумению молчать, тут же осведомился, не придумал ли он что-нибудь, что хотел бы узнать про будущее. И Чимин придумал. — Что вообще происходит в мире двести лет спустя? Я не про изобретения, а, скорее, про общественную жизнь. — Ну, — Юнги на секунду задумался, — наше общество стало намного раскованнее в делах знакомств и, кхм, «знакомств с привилегиями» — так мы называем общение, изначально направленное на желание переспать друг с другом. У нас можно спокойно подойти к незнакомому человеку и спросить, не хочет ли он заняться сексом, в связи с этим я ни разу не видел поистине скромных людей — не модно, да и уже не принято как-то. В целом общество всё такое же открытое и дружелюбное: наверное, нам даже легче, потому что все, как правило, сразу озвучивают, что им от тебя нужно. — Пока звучит не так уж и плохо, — резюмировал Чимин. — Ну, у всего есть оборотная сторона. Что касается социума в глобальном смысле: мы достигли гипер толерантности ещё с сотню лет назад. У нас нельзя даже косвенно упоминать расу человека, не говоря уже о каких-либо комментариях к этому, её не указывают в паспортах, да и понять, кто есть кто, уже весьма сложно: все давно переспали друг с другом, поэтому зачастую у нас на улицах бродят очень интересные гибриды. — А ты… ? — Я — наполовину японец. — Да уж, — пробормотал Чимин. — Не то чтобы я имею что-то против японцев, ты не подумай, но то, что ты описываешь, звучит и интересно, и отталкивающе одновременно. — Как я уже говорил — у всего есть оборотная сторо… — Стой. Ты тоже это слышишь? Юнги резко затормозил, прислушиваясь. Какое-то время ничего не нарушало вполне естественную симфонию звуков: стук копыт и колёс, перескакивающих через ещё не заасфальтированные дороги, слабые чириканья птиц — лишь спустя полминуты стало понятно, что так насторожило Чимина. Стук копыт. Лошадей очевидно стало больше. Кто-то ехал за ними, намеренно или нет, но это было так. К счастью, хотя на самом деле нет, им не пришлось слишком долго размышлять о намерениях таинственных попутчиков. Спустя полминуты раздался выстрел и короткий крик: экипаж резко остановился, из чего Чимин сделал вывод, что кучера подстрелили первым. Вообще, было глупо надеяться, что видения не сбудутся: всегда же сбывались, просто раньше они были более абстрактными, без конкретных лиц и образов. Здесь же всё было максимально очевидно: кто-то пришёл по их души с явно не самыми радужными намерениями. — Так, — наверное, для равновесия, но в их команде был хоть кто-то соображающий. — Ты сидишь в экипаже и не в коем случае не выходишь, а я разбираюсь с тем, что творится снаружи. Это ясно? В любой другой ситуации Чимин бы ощерился и начал бунтовать, но сейчас, когда речь зашла о спасении их шкур, бороться за локальную власть казалось нецелесообразным. Поэтому он торопливо кивнул и сполз на пол, заслужив одобрительный хмык от Юнги. Ну а что, Чимин не пальцем деланный, небось и дорам с претензией на боевик смотрел поболее, чем альфа, а потому знал, что когда в стёкла начнут стрелять, это будет единственной возможностью уцелеть. Тем временем Юнги вылез из экипажа, на ходу обнажая меч, подозрительно напоминающий Хоо-но-тати* — единственное, что визуально врезалось в память Чимина на уроке истории, посвящённом оружию XIX-ого века, по большей части из-за своей красоты и величия. «Вот же выпендрёжник, — думалось Чимину. — Нет, чтобы взять какой-нибудь Глок*, как все нормальные люди! Да куда там, он бы ещё палкой-копалкой вооружился для полноты картины» Однако Юнги, как для человека, пародирующего самурая, держался очень даже ничего: чуть осмелев, Чимин осторожно выглянул в окно, и, к своему удивлению, обнаружил дерущихся на мечах мужчин. Почему они просто не пристрелили их?* Хотели растянуть удовольствие, что ли? Да? Грёбаные садисты. А Юнги, чего уж там, окружённый с двух сторон, управлялся с мечом так, будто занимался этим всю свою жизнь, что, кстати, скорее всего правда: того же Джэхёна начали забирать на занятия с пяти лет. Потрясающие подсечки и несколько шагов до «туше» — да, это не фехтование, но и Чимин не спортивный комментатор, поэтому полагался на внутренние ощущение от процесса. Один взмах мечом, другой — и вот уже Юнги положил одного из нападающих рядышком с подстреленным кучером, лежащим к Чимину боком. Казалось бы, теперь у Юнги были все шансы: они закружились по площадке вокруг экипажа, перемещаясь на другую сторону, и соперник, оставшись в одиночестве, заметно стушевался. Альфа же, наоборот, приободрился, начиная энергичнее работать лезвием, но Чимин так не радовался, потому что знал, что будет дальше. Пока Юнги был ослеплён своей такой близкой победой, к нему уже подкрадывался третий, неучтённый соперник. Его ещё не видно, но Чимин помнил, что тот затихарился в кустах и ждал. Ждал, чтобы напасть неожиданно и подло, в лучших традициях фильмов всех времён и народов. Ну и крыса, спасибо хоть, что не чумная. Раздался едва уловимый шелест. Он вышел. А Чимин прикрыл глаза, вспомнив хладный труп из своего видения. Выступившие вены на глазах, кожа, белее мела, и ужасающая кровавая рана в груди — всё это ждало его буквально через несколько минут. А потом прийдут и за ним. Юнги был таким противным, честно. Постоянно указывал, что и как ему делать, то хамил, то становился белым и пушистым. Раздражающий, успевающий настроить то ли за, то ли против себя, а ещё постоянно обзывающийся этим своим «птенчиком». Их знакомство длилось меньше суток, но он уже хотел придушить его подушкой. Да. Вот в чём всё дело. Когда-нибудь взять и прибить Юнги — его прерогатива, в конце концов, им ещё столько пахать на благо ложи, желание появится точно, и ещё не раз, и он не позволит каким-то чувакам в ублюдских костюмах сделать всю работу за него. Ничтоже сумняшеся, Чимин подобрал подол своего ханбока и то ли от отваги, то ли от слабоумия всё-таки спрыгнул на траву, максимально бесшумно протиснувшись через небольшое окно. Стараясь всё так же тихо подобраться к святой троице, устроившей боевой перфоманс посреди бела дня, он оглянулся в поисках достойного оружия, справедливо полагая, что голыми руками он, разве что, доведёт противника до истерического смеха. Подойдя к кучеру, он без труда подвинул его тело слегка к себе, чтобы достать меч, больше похожий на небольшой нож, прицепленный к его правому боку, после чего еле удержался от вопля, исполненного ужасом. Очевидно, пуля попала не в тело, а прямёхонько в лицо мужчины: от него остались лишь кровавые ошмётки, да жалкие уцелевшие куски кожи с «не пострадавшей» стороны — так как он лежал практически лицом вниз, рассмотреть это до сих пор не представлялось возможным. Один глаз ощутимо свисал, выпав из глазницы; стоит ли хвастаться учителю биологии, что он увидел строение глаза вживую и изнутри? Лучше бы пошёл к убитому Юнги мужчине, честное слово. Однако, отступать было поздно: глубоко вздохнув и прикусив губу, Чимин, кружа со своей стороны экипажа, подобрался к злополучным кустам: тайный противник уже приближался к спине Юнги. Что же, пан или пропал. Издав нечленораздельный крик, Чимин бросился на не ожидавшего такого триумфального выхода мужчину, ни на что особо не надеясь, практически вслепую вонзая недо-меч куда-то меж лопаток. Отвлекающий манёвр сработал на ура: один соперник повержен колотым ранением, второго Юнги, воспользовавшись моментом, пригвоздил лезвием к земле, и только третий оказался самым умным, решив умереть сразу же, ещё до появления Чимина. — Чимин! Что ты, блять… Да неужели? У модели Мин Юнги есть надстройка на мат? Неплохое очеловечивание, но Чимин уже наградил его званием кривого косого робота. — Тебя бы убили! — воскликнул он, впрочем, быстро тушуясь и, словно оправдываясь, добавляя: — А меня — сразу после тебя, так что нарушить инструкции было решением, подразумевающим мою выгоду во всех случаях! — Инструкции нужны не для того, чтобы их нарушать, — отозвался Юнги, и Чимин почувствовал нестерпимое желание проткнуть его-таки шпагой. — Но всё равно спасибо за то, что спас мою задницу. Кстати, по возвращению в ложу нас ждёт долгий разговор о твоих видениях, в котором мне, наверное, придётся искренне извиниться за оказанное недоверие. А теперь к тебе, — за секунду заледеневший взгляд направился к трижды поменявшему цвет кожи от волнения и страха пленному. — Кто вас прислал? — Господин, пожалуйста, не убивайте меня, я… — Ещё раз. Кто. Вас. Прислал? Чимин почувствовал, как по телу пробежалась целая орда мурашек: для 19-летнего парня в Юнги было слишком много льда. За менее чем сутки альфа демонстрировал самые разные эмоции, но ещё никогда не был таким… таким бесчувственным, таким айсбергом. Таким не собой. — Я не могу вам сказать! — надрывался истекающий кровью мужчина. — Что же, — Юнги кровожадно улыбнулся, заставляя омегу ощутимо вздрогнуть. — Тогда мы просто бросим тебя умирать, и когда ты захочешь сознаться, будет слишком поздно. Пойдём, Чимин, тут нам делать нечего. До боли выпучив глаза, омега отчаянно всмотрелся в лицо альфы, пытаясь найти там хоть что-то человеческое. Нашёл. По искрам в глазах можно было легко понять, что он блефовал, и никуда они не уйдут, пока не узнают правду, но на пленного, одурманенного своим страхом, эта уловка подействовала, как наживка на рыбу. — Это была госпожа Хираи, это была она! Пожалуйста, господин, отпустите мен… Последнему слову так и не суждено было прозвучать до конца: одним отточенным движением Юнги вырвал свой меч из руки пострадавшего мужчины, но прежде, чем тот успел порадоваться своему освобождению, а Чимин — облегчённо выдохнуть, как меч с новой силой вонзился уже в грудную клетку нападавшего. Чимин издал задушенный крик. Юнги только что убил человека, фактически не представлявшего никакой угрозы, а он сам недавно сделал то же самое, конечно, во благо спасения их обоих, но всё же. Адреналин схлынул, и картинка как будто приобрела намного больше звуков и красок: предсмертный хрип их пленника, ледяной взгляд Юнги и кровь. Кровь была повсюду, начиная от окропившейся ею травы, и заканчивая их ханбоками, пострадавшими от развернувшейся потасовки. Чимин перевёл затуманенный взгляд на альфу, который поочерёдно проверял пульс у мужчин, и без того не подающих особых признаков жизни. В приступе животного страха схватившись за лицо, омега вновь истошно закричал: руки были перепачканы, и тоже кровью, а на щеках теперь также присутствовал красноватый след. Чувствуя, как его неудержимо трясло на месте, поддаваясь внезапному головокружению и накатившей тошноте, Чимин почувствовал, как земля начала уходить из-под ног, и с радостью отдался этому порыву, как будто надеясь, что сиюминутный обморок поможет вытравить воспоминания об этой ужасной ночи из головы.***
Увы и ах, это был не толчок в настоящее: в чувство его привёл всё тот же Юнги, всё на той же дороге и всё в том же году. Сознание потихоньку прояснилось, но стоило только кинуть взгляд на искорёженный труп, лежащий аккурат рядышком с ним, как унявшаяся было тошнота подкатила к горлу с новой силой. Юнги сдавленно выругался, а Чимин, будь его положение менее плачевным, непременно съязвил бы что-то в духе: «А я всё расскажу дядечке Джиёну!» Однако развить эту шутку не было ни времени, ни сил; Юнги, осторожно закинув на свои плечи ослабшие конечности, услужливо помог ему дойти до ближайших кустов — по иронии, тех самых, в которых произошло столько ключевых поворотов их локального сражения. Конечно, из чистой вредности у омеги была мысль окончательно испортить ханбок альфы, но при одной мысли о кровавых разводах тело само склонилось вниз, и все беспокойства и треволнения этого дня вылились наружу в самом что ни на есть неприятном и прямом смысле этого слова. Его тошнило, наверное, минуты две, и в первые секунды он почувствовал чужие руки на своей голове. Выворачивающиеся внутренности мешали ехидничать: надо же, Юнги держал его парик, пока он безостановочно трясся, издавая не самые благозвучные хрипы. Романтика путешествий во времени, ёб вашу мать. А он-то, ещё когда все думали на Джэхёна, представлял, как тот вальсирует в освещённой зале с корейскими аристократами, делится секретами с придворными, умело орудует мечом, но делает это не с элементом отчаяния для того, чтобы потом опустошать желудок в компании бесячего Мин Юнги. Наконец-то, ему стало легче. Ну, или в желудке просто закончились непереваренные остатки пищи. Так или иначе, Юнги, почувствовав слабость в до этого очищавшемся организме, тут же оттащил его куда-то вглубь небольшого леса, поросшего вдоль дороги, после чего всучил откуда-то раздобытую флягу с водой. Удивительно, но с её помощью Чимин успел не только освежиться, но и кое-как умыть посеревшее от недомогания лицо. — Птенчик? — Юнги потрепал его по окончательно уничтоженному парику, после чего Чимин, не выдержав, просто содрал его с головы к чертям собачьим. — Всё хорошо? — Плюс минус. С другой стороны, мне уже не хочется выблевать свои внутренности на землю, а это, наверное, положительный знак. — Определённо, — альфа, какое-то время помолчав, на удивление не стал первым, кто разрушил тишину внезапным вопросом. — Зачем ты его убил? — и, хотя Чимин пытался быть собранным, его зубы тут же начали характерно постукивать, а руки — трястись. — Он же сказал тебе имя, кстати, кто это вообще и зачем ей наши головы? — Чимин, — Юнги неожиданно выпрямился и повернул его к себе, устанавливая зрительный контакт. — Хираи Момо — одна из самых чокнутых дамочек, что я когда-либо видел, плюсом увлекающаяся каким-то идиотским оккультным мастерством и искренне считающая, что такие как мы — демоны, достойные уничтожения. А по поводу убийства… Никогда, запомни, никогда не оставляй врага недобитым, ибо когда он оправится… Нет кары страшнее, чем озлобленный человек, жаждущий мести — это правило действует на все эпохи и времена. А теперь — едем обратно, времени должно хватить на то, чтобы каждый перекинулся в ложу своего времени. Ну и, разумеется, я очень надеюсь услышать твой пламенный рассказ про видения по дороге. Юнги протянул омеге руку, и Чимин застенчиво принял её, поднимаясь с насиженного на мягкой траве места. … И сразу как-то стало легче на душе: покрепче сжимая чужую тёплую руку, Чимину поверилось в то, что у него всё будет хорошо. И ситуация, в принципе, не такая уж дерьмовая. И Юнги, оказалось, не такой уж и мудак.***
* — Если у вас возник вопрос, почему выстрел был только один, после чего нападающие использовали мечи: раньше не существовало столь функционального огнестрельного оружия, как в наше время. Фактически, это была просто грохоталка, перемотанная скотчем — делает хоть что-то, ну и на том спасибо, так что один выстрел, да ещё и в цель — уже успех. * — Японские мечи тати — парадное оружие знатных самураев, культовая принадлежность, требующая особого ухода, хранения и подхода к использованию. В своё время считались символом боевого духа самурая, его чести и воинской безупречности. Качественные и высокохудожественные мечи были фамильными сокровищами, которые передавались из поколения в поколение. Меч Хоо-но-тати — однолезвийный меч со стальным клинком, наиболее распространенной пятигранной формы «синоги-дзукури» * — Glock 17 — самый мощный пистолет калибра 9 мм, претендующий также на звание самого надежного в мире, ставший подлинной вехой в развитии короткоствольного огнестрельного оружия. Был сконструирован в 1980 году австрийцем Гастоном Глоком для вооруженных сил и полиции Австралии. В настоящее время Glock 17 состоит на вооружении силовых структур свыше 30 стран