Забытый вальс

Вечер выдался на удивление холодным даже для такого неприветливого городка, как Сентфор. Тучи сгущались, надвигая на улицы тревожную тишину вокруг. Тишину на улицах, некоторых домах и сердцах. Но понятие слова «некоторый» явно не распространяется на тот домик, уходящий вглубь леса. И снова здесь слышны лишь крики и ругань: — Я не потерплю в этом доме незаконной дряни, — тряс мальчика мужчина, пока тот не применил лучшее средство для самообороны — кулак. — Это не твое дело, Маклаген, — лишь сухо приправил удар обороняющийся. — Да как ты смеёшь тягаться со мной, щенок?! Я здесь хозяин, а ты… — кричал отчим на сына гражданской жены, которой, кстати, не было дома, — Сэма. — Ты никогда не был здесь хозяином! И никогда им не станешь! — наперебой кричал долговязый рыжий парнишка своему, не самому трезвому, родственнику. Покачиваясь, тот, наконец-то, встал на ноги. Сэм хотел было уйти, как обычно, на время отсутствия матери дома, к своему лучшему другу — Люку, но не успел. Отчим ударил мальчика сзади по затылку, отчего тот упал на колени. — Я заставлю тебя подчиниться, мелкий ублюдок, — брызжал в лицо перегаром мужчина, нанося удары уже куда попало и чем попало: в ход пошли руки, ноги, ремень, стул… Это продолжалось до тех пор, пока Сэм окончательно не обессилел. Отступив от почти недышащего пасынка, в голову мистера Маклагена ударила лишь одна мысль — решётка. Страх за свою шкуру и вид изувеченного подростка даже отрезвил мужчину и заставил принять крайние меры. Через десять минут хрипящий Сэм ехал в кузове пикапа вместе с лопатой вглубь лесных трущоб. Гравий дороги пересчитывал каждую сломанную кость заново, пока мотор не заглох. Рыл яму Маклаген очень хаотично и быстро. Знал, что лес более чем обитаем, ведь по периметру каждую ночь патрулируют отряды полиции. Яма была вырыта примерно на пол метра. Но вдали послышался звук трения колёс патрульной машины об ближайшую асфальтированную дорогу. С испугу мужчина сбросил, как мешок с камнями, тело в импровизированную яму и бросился к машине. Стучащие тормозные колодки оповестили: он уехал, оставив тело мальчика в лесу. Лишь хриплый булькающий свист из лёгких говорил о том, что Сэм ещё жив. Вблизи зашелестели кусты. Из сумрака крон деревьев и кустарников вышла высокая фигура в тёмном плаще. — Трус, — кратко и с раздражением бросил в сторону света фар мчавшего прочь жёлтого пикапа. — Жалкий трус. Учуяв демона посильнее, сразу сбежал, спасая своё ничтожное тело. Сэм не мог ответить на эту реплику что-либо. Более того, его взор всё больше приковывали сияющие во тьме небес звёзды, а тело покидало чувство холода и боли. Но всё же фигура в чёрном приоткрыла глаза мальчика, пытаясь найти в них остатки жизни. — Потерпи, мальчик, всё будет хорошо… — успокаивал шёпотом незнакомец. Затем откуда-то показался тёплый свет от пламени, и Сэм увидел его. — В-вх… — пытался издать хоть какой-то звук из залитого кровью горла подросток, но незнакомец опередил его: — Нет-нет, не стоит говорить ничего, думай, и я пойму твои мысли. Кровоточащих губ коснулись холодные руки неизвестного, словно собирая алые капли жизни в свои пальцы. Только сейчас Сэм заметил, что то свечение огня исходит из второй руки незнакомца, который делал странный ритуал: только что собранную кровь мальчика он выпустил из пальцев изящной одной каплей прямо в то пламя на второй руке. Вверх покатился белый дым. Фигура снова взглянула в глаза умирающего. Она искала вопросы в ещё горящих зелёных глазах Сэма. — Нет, я не смерть, но, скорее, её помощник, — сразу же ответил тишине незнакомец. — «Что будет с моей матерью? А… со мной?» — читалось в полных ужаса глазах. — С ней… всё будет хорошо, и с тобой тоже. Просто потерпи ещё немного… — дарил «ангел смерти» Сэму холодные, как лёд, поглаживания по горячему, запачканному кровью и землёй, лбу. — «Я приготовил подарок… В нагрудном кармане… Передай ей… Я люби…» — всё сложнее было читать последние мысли мальчика Человеку. И вот — зелёные, как кометы, искры жизни устремились навсегда в тучное небо, за которыми прячутся звёзды. — В добрый путь, — прошептал Человек, закрывая стеклянные глаза рукой, по которой прошёл чёрный комок энергии покинувшего тело демона. Дрожащими пальцами расстегнул нагрудный карман рубашки и достал оттуда маленький медальон в виде сердца. Открыл, на него уставили взор ещё живые зелёные глаза мальчика и незнакомые светло-голубые глаза кудрявой юной блондинки. Она обнимала парня за шею. От накатившей тоски Человек с характерным щелчком закрыл окровавленное украшение, но положил его в свой карман. Он всегда выполнял последнюю волю умирающих, как бы это не было тяжело для себя самого. Бросив последний взгляд на уже бездыханное тело, Человек развернулся в сторону своего шатра и неспешным шагом ушёл. Остановился лишь на широкой поляне, усеянной проклятыми цветами. Ладони Человека озарил белый блёклый свет. Он подбросил его вверх: — Ты свободен, — и зарево той же зелёной кометой укатилось вверх. Через мгновение заморосил дождь. Первые капли упали на холодный фарфор маски, затекая в глаза. Человек немного постоял под надвигающимся ливнем, а затем скрылся, словно и не бывал здесь.

* * *

Хоть время близилось к утру, он не спал. И она не спала. Человек чувствовал, как колотится сердце связанной с ним девушки. Слышал её тихий шепот сквозь гром: «Приди же, пожалуйста, мне страшно одной…». Но мысли о произошедшем несколькими часами ранее не выходило из головы. — «Так и угасла бы сегодня на моих руках Сара?..» Этот мысленный хоровод прервала вошедшая в шатёр Жоззи. — Ещё вина, сэр? — А?.. Нет, спасибо. Как там обстоят дела с шатрами? — пытался перевести диалог от манеры опекания подчинённой Человек. — Практически готово, осталось лишь украсить и подписать договор об аренде местного парка. Сэр… — в нерешительности застыла у выхода девушка. — Я знаю, что мне надо поспать перед встречей, Жозефина. Но что-то сон не спешит принимать меня в свои объятия… — вздохнул от повторяющегося в его жизни сюжета: опекания. — Это из-за неё…? — прикусила губу от смущения подобной личной темой для директора цирка она. — Да, возможно. Или из-за меня же самого… — потирал сонные глаза Человек от бессилия даже объяснить ситуацию. — Вы же хотели сегодня… — хотела дотянуться рукой к нему Жозефина, но из-за нерешительности вскочила на месте, одёрнув руку. — Я не смог… Я не смог её убить, — выдавил из себя эти слова он, пытаясь сдержать в себе горечь обиды на свою беспомощность. — Может… — Нет, не может, Жозефина, ты же знаешь, что я должен получить либо её отказ, либо её душу, и здесь другие варианты неуместны. Это тупик, оборванный на полуноте аккорд, пат… И твоё желание морально поддержать для меня многое значит, но, увы, оно провально сейчас. — Я принесу вам чая с ромашкой и мятой, сэр. Так вы быстрее уснёте, — отвергнутая в который раз артистка цирка скрылась прочь из кабинета директора. В пронизывающей тишине вдруг зазвучала молитва: — Pater noster… Ох, нет, это слишком глупо. Novit enim Dominus qui sunt eius… — перебил себя же Человек, повторяя забытую латынь, — …novit enim Dominus qui sunt eius… Sed semel insanivimus omnes…? Но однажды все мы бываем безумны… И молитва понеслась вновь.