Клинок, несущий смерть.

      - Черт, что я наделала, - склонилась я над бездыханным телом, еще минуту назад нависающим надо мной, держа нож у моей глотки.

       Это был обычный день. Я должна была набрать разных трав для матушки, и для этого нужно было идти в лес, такой страшный и неизведанный, пугающий своей глубиной и величием. Я шла по тропинке, которая была единственной дорогой в место назначения. Меня окружали громадные деревья и высокая трава. Птицы щебетали что-то на своем языке, будто приветствуя путника, неподалеку семья лосей стояли у озера и пили чистую воду, а белки ловко прыгали с ветки на ветку, собирая орехи и шишки с деревьев. Я мирно собирала нужные мне растения и складывала в корзинку, плетенную причудливым узором. Когда я закончила с травами, я решила прогуляться по лесу: такой редкой прогулкой я решила не пренебрегать. Я шла, тихонько размахивая корзиной в разные стороны, и напевала веселую, но такую глупую песню. Шаг медленно превратился вприпрыжку, а позже и вовсе в легкий бег. Вокруг меня проносились разнообразные чудеса природы. В лицо мне дул легкий ветерок, а волосы, сплетенные в маленькую косичку, бились о спину. Вдруг, я почувствовала что-то неладное: за мной охотилась какая-то тень, будто охотник за жертвой. Я не могла ускорить бег из-за больных ноги и бедра, поэтому пришлось защищаться. Я понимала, что оно меня догонит и убьет прежде, чем я успею увидеть его треклятое лицо. Нащупав в корзинке кинжал, припасенный на всякий случай матушкой, я продолжала свою никчемную попытку бежать. Но вот удар в спину чем-то тяжелым и я рухнула наземь, а мой преследователь сел на меня, придавив мои руки ногами. Я взвыла – то ли от своей никчемности, то ли от боли и начала активное сопротивление, но осознание, что это мало помогает, пришло быстро. Мужчина открыто усмехался, говоря обо мне похабные вещи и задирая подол платья. Мои глаза заслезились, дорожки слез покатились к губам, и вскоре я почувствовала соленый и противный до невозможности привкус. Мои мысли затуманились, я начала молиться девятерым и истошно орать, из-за чего человек закрыл мой рот своими грязными, пропитанными кровью перчатками и ударил в бок. Достав нож и приставив его к моему маленькому горлу, он сказал что-то про мать и какого-то Ситиса. Для удара мужчина приподнялся, чем ослабил хватку, и я поняла – вот мой шанс, дарованный Богами. Вынув руку из под его ног, я ударила по кинжалу в руке, и тот упал на землю издав глухое бренчание. Противник замешкался, и, пользуясь моментом, я схватила кинжал и ударила в живот. Кровь брызнула мне на и без того грязное платье, некогда белого цвета, и мужчина упал и стал издавать страшные звуки, в его рту бурлила багровая кровь и вскоре глаза потеряли живой блеск.       - Черт, что я наделала, - склонилась я над бездыханным телом, еще минуту назад нависающим надо мной, держа нож у моей глотки.

      Я быстро встала и побежала, забыв о корзинке, но возвращаться на то место у меня не было никакого желания. Я поняла, что у стражников, охраняющих ворота, возникнут вопросы о следах крови на моем платье, и быстро приняв решение украсть одежду в бедняков, живущих за городом, я побежала еще быстрее. Схватив куски ткани, я на бегу одела их, спрятав платье у камня неподалёку от озера, и побежала в город. Проигнорировав приветствие стражника, я устремилась к дому. Мама, к счастью, была не дома. Думаю, увидев меня в таком виде, ей стало бы плохо. Я приняла ванну, переоделась и легла читать какой-то роман. Я слишком романтичная и сентиментальная натура, из-за чего я корю себя. Глаза начинали болеть и буквы на листах двоиться, и я уснула, что не удивляет.

      Мне снилась эта схватка. Момент моего убийства повторялся из разу в раз, оканчиваясь тем мужчиной с кровью на лице и теле, который утверждал, что я его убила и я убийца. Я резко проснулась, сев на кровать с закрытыми глазами, схватилась за голову и заорала, чувствуя на губах тот привкус соли и крови. Я ревела, а позже потянулась к лезвию на столике и поднесла к венам, но меня остановил голос:

      - Что ты творишь? - сказала фигура в черной робе, стоявшая у двери. Его голос гипнотизировал, но в то же время звучал угрожающе.

      - Кто ты? Что ты тут делаешь? Ты пришел меня убить? – закричала я и кинула книгу в него.

      - Совсем? – повысив тон, увернулся он от летящего в него предмета. – Успокойся и выслушай меня.

      - Иди к черту, - сказав это я ,заорала и заплакала. – Убивай меня, я готова, - раскинув руки в стороны, давая возможность ударить меня в грудь.

Мужчина снял капюшон, подошел к постели и сел рядом произнес:       - Прошу, успокойся, я пришел предложить тебе вступить в наши ряды. Я видел то убийство, видел ту силу воли и умение скрывать улики, это было весьма хорошо. Я предлагаю тебе пополнить темное братство и стать ассасином.       -Ч-что? Ты того? Темное братство? – я направила лезвие в его сторону, но он быстрым движением свернул мне руку и от боли, я была вынуждена выпустить из рук оружие.

      Я упала на кровать и заплакала. Мне было плохо, я не осознавала, что я убила, хоть и в целях самообороны. Рука в перчатке из кожи, вероятно недешевой, легла мне на руку и послышался голос:

      - Ты переживаешь из-за той мерзкой души? Тебе понравилось убивать, но ты не осознаешь этого, из-за принципов, навязанных обществом. Почему ты плачешь сейчас, а не сразу после убийства?

      - Отстань, я не хочу ничего. Уходи, я не могу говорить об этом, мне плохо. – Произнесла я.

      Он, резко отдернув руку, встав с кровати и сделав голос более властным и грозным, произнес:

      - Хорошо, будь по-твоему. Все же я дам тебе шанс, несмотря на твое отношение. Тебе нужно убить старика Руфио, живущего в таверне «Дурное знамение», находящейся на Зеленой дороге, между Имперским городом и Бравилом. После этого ляг спать и я снова тебя посещу и объясню твои дальнейшие действия. – После этих слов о столик звякнул металл и после этого, заскрипела дверь, и раздался хлопок.       После долгих размышлений я решила, что исполню его приказ. Мне терять было нечего, кроме матери, и та, узнав, что я натворила, скорее всего, сдаст меня страже, потому что закон есть закон. Я умылась, собрала вещи, взяла с собой перекусить еды, которой должно хватить, чтобы дойти до той таверны. Мой взгляд пал на столик, где с тех пор лежал тот кинжал и невольно мои руки потянулись к нему. Эбонитовый клинок был темным, как и вероятно душа человека, положившего его на это место. Оружие украшал орнамент из желтых узоров, которые завораживали своей красотой и простотой одновременно. Я положила его вместе с другими вещами, предварительно завернув в ткань, и отправилась на выход. Спускаясь с лестницы, я услышала голоса матери и мужчины, разговор между ними шел об убийстве неподалеку от города. Сердце начало бешено стучаться, намереваясь выскочить из грудной клетки, я побледнела, со лба тек обильный пот, а ноги стали ватными и не хотели слушаться свою хозяйку. Я решительно отправилась обратно в свою комнату и мой подошла к окну. Открыв, я вылезла из окна, и, услышав стук в мою дверь выпрыгнула, благо, второй этаж не так высок, да и кто-то положил сено под окно. «Как удачно», - подумала я, упав в копну сухой травы. Я поспешила к конюшням, чтоб нанять повозку и доехать, не своими же двоими туда идти. Выйдя за ворота, я подбежала к первой попавшейся повозке и спросила, может ли меня довести до места назначение и какова цена. - 50 семтимов и выезжаем, - холодно и с безразличием ответил мужчина. -Хорошо, - отрезала я и передала монеты. Мы проезжали живописные виды и всякий бы, наверно, любовался ими, но мои мысли заняли слова того человека. «Тебе понравилось убивать, но ты не осознаешь этого, из-за принципов, навязанных обществом». Да, он был прав, а состояние, в котором я предстала перед ним, был, скорее всего, ужас из-за сна и неожиданному повороту в моей жизни. Но еще меня волновала личность того человека, представшего передо мной в моей спальне. Кто он и как пробрался в запертый дом? Спрошу при следующей встрече, которая должна быть после смерти того старика.