Плохой парень

      Кровать скрипит. Джемин толкается глубже — резко, отрывисто и ритмично, и Ренджун зарывается лицом в подушку, тихонько поскуливая. Он очаровательный и милый даже сейчас — особенно сейчас — с розовыми щеками и ушами, спутанными волосами и блестящей, словно от расплескавшегося глиттера, кожей.       Маленький сладкий мальчик, джеминова любимая детка.       Ренджун сжимается вокруг него, стонет чуть громче, и Джемин не удерживается на краю обжигающей бездны удовольствия. Он стонет, кончая, и Ренджун дрожит и всхлипывает под ним.       — Мне сделать это рукой или ртом? — спрашивает Джемин, переворачивая его на спину, и Ренджун смотрит на него долгие мгновения затуманенным от удовольствия взглядом, так, словно не понимает, что тот от него хочет.       И тогда Джемин решает за него, опускаясь вниз, чтобы погрузить в рот чужое неспавшее возбуждение и пальцами толкнуться в податливую тесноту, находя сладкую точку. Ренджун зажимает себе рот рукой, прогибаясь в спине. Слёзы брызгают из его глаз, поток неразборчивых звуков льется изо рта, и Джемин, глядя на то, как тот кончает, думает, что это самое прекрасное, что он когда-либо видел.       — Хорошо позанимались? — спрашивает Джонни, и Джемин пожимает плечами, дарит отцу ослепительную улыбку.       — Да, пап, — говорит он. — Кажется, мои оценки улучшились после того, как я начал встречаться с Ренджуном.       Ренджун за его спиной передёргивает плечами от того подтекста, что видит в чужих словах.       Не мог ведь Джонни слышать их маленьких развлечений? Ведь так?       — Джемин совсем отбился от рук. Даже не знаю, что делать. В его возрасте я таких выкрутасов не исполнял. Ты ведь хороший мальчик, Ренджун, надеюсь, у тебя получится на него повлиять, — джеминов отец останавливает теплый взгляд на его лице, и лёгкая смешинка скользит в нём.       Джемин фыркает и закатывает глаза: опять отец заводит эту шарманку про его не слишком правильную компанию.       Хотя сам, между прочим, заделал Джемина его сбежавшей мамаше когда им обоим не было и двадцати.       — Хочешь остаться на ужин? — спрашивает Джонни, и Ренджун растерянно глядит на своего парня, так, словно ищет ответ на этот вопрос в его глазах.       — Вообще-то я собирался пойти затусить с друзьями, — сообщает Джемин. — Но если ты хочешь, мы можем остаться на ужин, — он улыбается, притягивая Ренджуна к себе.       Джонни классный. Мало у кого из ровесников Ренджуна есть такой отец — молодой и прогрессивный, а ещё очень красивый.       Наверное, Джемин пошёл в него.       — С удовольствием, мистер На, — бормочет Ренджун. Он покрывается румянцем смущения, когда Джонни подмигивает ему и скрывается в кухне.       Джемин всегда знал, что во всём этом флёре «плохого парня» есть масса преимуществ вроде доступа к бесплатной выпивке, лёгким наркотикам и сексу — не то, чтобы остальные, «хорошие» детки этим не занимались время от времени.       Просто ореол крутости был вишенкой на торте, и Джемин не хотел от него отказываться, получая слишком много удовольствия от молодости, весёлой и беспокойной жизни.       Ренджуна он встретил — закономерно — не на одной из таких вечеринок, а в библиотеке, где являлся гостем столь же редким, как и его будущий бойфренд — на пьяной тусовке.       На Ренджуне тогда были голубые джинсовые шорты, футболка-поло, белые носки и кеды. Джемин не отказал себе в удовольствии приложиться ладонью о чужую круглую задницу, вилявшую туда-сюда, пока её обладатель искал что-то на одной из нижних полок.       И тогда Ренджун разбил ему губу.       Джемин, по правде говоря, обязательно отплатил бы той же монетой, если бы не тот факт, что Ренджуна оказалось гораздо интереснее прижимать всем собой к книжной полке.       Кожа его была мягенькой, розовой и нежной, а рот злым и кусачим — Ренджун расплакался, когда Джемин отстранился, слизывая собственную кровь с губы.       На чужой белой чистой футболке виднелось крохотное красное пятнышко.       — Как насчёт кофе? — спросил Джемин.       И Ренджун сказал:       — Иди ты к чёрту, мудила, — и хлопнул дверью библиотеки, оставляя Джемина наедине со своим стоящим членом, сорванным дыханием и капающей кровью губой.       Ренджун встречался с красавчиком Ли из баскетбольной команды: он бросил Ренджуна прямо посреди их кампуса, на обозрение всем. Орал, что Ренджун — маленькая шлюха, что мутит за его спиной с синеволосым ублюдком из Райдин клуба и охуел до такой степени, что трахался с ним в библиотеке.       Кто же был тот парень, интересно? У Джемина не было никаких идей, честно-честно.       Пока он спускался по открытой лестнице, а университетская публика не знала, куда смотреть — на ссорящуюся парочку или на предмет их ссоры, Ренджун сказал:       — Иди ты нахуй, Джено. У меня с ним ничего не было, но если тебе так этого хочется, то я сейчас же пойду и трахнусь с ним.       И кто такой был Джемин, чтобы отказываться?       На самом деле, Ренджун тогда с ним не стал спать — пару горячих поцелуев Джемину удалось урвать, и он страсть как хотел продолжения. Но для этого нужно было постараться.       Ренджун оказался тихим парнем из кружка по художественной живописи: он получал хорошие оценки, никогда не был замечен на вечеринках и выглядел, как выпускник какой-то закрытой школы для мальчиков — всегда аккуратно одетый, улыбчивый и вежливый, глядящий в глаза собеседнику с выражением полного внимания и интереса.       Ренджуну надо было соответствовать, и потому Джемину пришлось пересмотреть своё поведение, перестать распускать руки и спать со всеми теми людьми, что сами лезли в кровать, подстегнутые его славой хорошего любовника.       Ренджуну было плевать на количество сантиметров в джеминовом члене, он не гнался за количеством побед в постельном листе, не видел никакой радости в том, чтобы напиваться до блевоты и никогда не искал партнёра на одну ночь. Он хотел говорить о звёздах, ходить в кино, кататься на чужом мотоцикле за город и часами зависать в библиотеке — и Джемин вдруг обнаружил, что и сам получает от этого удовольствие.       Ренджун был особенным.       Он видел глубже, чем другие, ему нравился ты сам, а не та яркая картинка, что ты транслировал в мир.       Не удивительно, что спустя всего неделю после того скандала Ли Джено остыл и пришёл мириться — Джемин сделал всё для того, чтобы этого больше не повторилось.       Да, у того, чтобы быть плохим парнем были свои очевидные плюсы в виде бейсбольной биты под кроватью, а ещё отсутствия карьеры, которая предполагает наличие целых конечностей.       — Ренджун — хороший мальчик, — говорит Джемину отец за ужином. — Вы встречаетесь всего три недели, а ты уже почти перестал ходить на свои дурные тусовки и начал жить жизнью нормального студента. Даже не знаю, чем ты заслужил такое сокровище.       А что тут сказать? Джемин, и правда, вёл себя не как подарок. Он пожимает плечами. Кажется, когда у тебя есть кто-то, кого ты любишь, то хочется занимать им всё своё свободное время. Нет ничего удивительного в том, что Джемину не хочется больше напиваться до беспамятства, курить травку и снимать доступных парней и девушек на одну ночь.       — Пусть Ренджун приходит к нам почаще, — Джонни улыбается, и Джемин кивает.       «Ещё больше времени с Ренджуном. Больше внимания, больше прикосновений», — единственное, о чём он может думать.       Спустя месяц, что по джеминовым меркам было ужасающе долго, он смог, наконец, залезть к своему парню в штаны. Было это не запланировано от слова совсем: Джемин уронил под стол ручку, когда они с Ренджуном занимались математикой (Джемин и математика, ну вы можете себе вообразить такой нонсенс?), а вылезать из-под стола совсем не захотелось.       Захотелось стащить с Ренджуна узкие джинсы и замучить его удовольствием — он дрожал, всхлипывал и раскраснелся от движений чужого языка, и когда Джемин закончил, вдруг ухмыльнулся:       — И как оно было, наконец сделать это?       И Джемин почувствовал, что сейчас же на месте скончается.       Было в Ренджуне что-то особенное. Требовательное, почти жадное, и даже чуть-чуть жестокое: ему нравилось быть сверху, насаживаясь на член, несильно сжимать руку на чужой шее, оставлять яркие метки там, где все могли их видеть — Джемин познакомился с этой внутренней, ничуть не менее загадочной стороной только спустя два месяца.       Что было дальше? Джемин не мог перестать об этом думать. Он сходил с ума. Ему было чудовищно мало.       Ночью Джемин пробирался к Ренджуну в комнату по растущему рядом старому древу. Тот был тёплым, сонным и мягким, он хрипло называл Джемина идиотом, подставляясь под жадные прикосновения, а потом позволял взять себя — утыкался лицом в подушку, чтобы заглушить стоны, гнулся, ломался в спине, подаваясь навстречу, сжимал в кулаках простыню.       По выходным они смотрели Нетфликс, ели пиццу или катались на мотоцикле. Джемин купил Ренджуну шлем — розовый, с каким-то глупым цветочком, и Ренджун нахмурился, впервые беря подарок в руки:       — По-твоему, это смешно? — спросил он, надувая губы. — Что с тобой не так, На Джемин? Почему тебе нравится дразнить меня?       Ответов у Джемина не было. Было страшное желание зацеловать чужое рассерженное лицо, чем он тут же и занялся.       День и ночь — вокруг был Ренджун. Джемин начинал забывать о том, что был плохим парнем.       — Зачем Ренджуну ждать окончания твоих курсов, пусть приходит к нам домой. Он голодный, а ты заставляешь его сидеть лишние два часа, — Джемин кивает, задумчиво продолжая жевать, и Джонни удовлетворённо улыбается.       Ох, он очень заботливый и внимательный.       Может, даже слишком.       Обед вовремя — это звучит разумно, как Джемину кажется. Ренджун — маленький, тонкий Ренджуни — должен питаться лучше, а что может быть вкуснее, чем лазанья отца?       Эти чёртовы обеды.       Джемин должен был догадаться раньше.       Кровать скрипит. Этот тихий звук ввинчивается в джеминово сознание, подобно штопору.       Скрип, скрип, скрип.       Стук быльца о стену ритмичный и ровный, он почти полностью заглушает тоненькие, мягкие ренджуновы стоны — тот зажимает себе рот, трепещет закрытыми ресницами. Лицо его раскраснелось, пот сияющим глиттером растекся по коже, брови поднимаются жалобно, просяще.       Он хочет ещё.       Хочет больше — джеминова сладкая детка, разрушенный, уничтоженный удовольствием, но всё ещё желающий получить больше.       Может, плохим парнем быть не так и плохо?       По крайней мере, у Джемина есть доступ к выпивке и наркотикам.       — Марк, есть доза хмурого? — он закрывает глаза, сползая по стенке в коридоре, держа в руках телефон.       Джемину срочно нужно что-то, чтобы забыть картинку, отпечатавшуюся под закрытыми веками.       Сладкий, маленький и жадный Ренджуни, над которым нависает джеминов отец, выбивающий из податливого тела стоны один за другим.       — Без проблем, — говорит Марк. — Сколько тебе надо?       — Всё, что у тебя есть.       Джемин — плохой парень. И он думает, что это закономерно, что в конечном итоге ему самому становится плохо.