III
25 августа 2020 г. в 22:00
Болеть — просто ужасно! Когда ты чувствуешь сонливость на протяжении всего дня, не можешь настроиться ни на какую работу, тебя всё время что-то беспокоит в твоём состоянии: то с носа потечет, то кашель займет на несколько секунд, распирая горло, или тело охватит некая ломка — кошмар. В глазах размытая пелена, они раздражены и красные, то холодно, то жарко, ты скидываешь одеяло, а после накрываешься им до головы, задыхаясь раскаленным воздухом. Жуть! Именно так Рэй и представляет себе это состояние, особенно когда видит таким с утра Нормана. И без того бледный, он кажется теперь подобным листу бумаги, и только его уши и уголки глаз горят алым цветом. Он всё еще пытается через силу улыбаться, говоря, что все в порядке, это пустяки — глоток крепкого травяного чая от Мамы излечит любую хворь. Дети верили. Рэй нет. Мальчик знал, что тот будет прикован к постели еще несколько дней, прежде чем все симптомы сойдут на нет. А пока что беспокойная Эмма будет бегать по всему дому и попытается его развлечь, несмотря на то, что Мама строго запретила тревожить больного.
— Норману нужно отдохнуть, дети, — она прикрыла дверь спальни старших мальчишек, понизив голос, — вы же хотите, чтобы он быстрее выздоровел, верно?
Изабелла легко улыбнулась, остановив взгляд на Эмме, потому что в первую очередь это касалось ее, как бы сильно она не хотела составить компанию заболевшему другу. Рыжеволосая девочка досадно надула щечки, но покорно кивнула. Она очень беспокоится за Нормана. К тому же это её вина, что так получилось: накануне вечером они пускали самодельных воздушных змеев, которых удерживали с помощью очень прочных ниток — их достала для них Мама из своих личных запасов. Так получилось, что змей Конни из-за сильного порыва ветра в один миг взлетел слишком высоко, и мальчик не смог удержать его. А когда он стих, ребята, мчавшиеся за ним, увидели, как змей начал падать в сторону леса, что окружал их. Эмма тогда заметила, как расстроился мальчик, ведь это был его первый самодельный змей! Тогда она сказала, что пойдет и быстренько поищет его, а если нет — то они сделают ему нового. Норман же, подняв глаза к небу, приметил, что к ним приближается большая и темная грозовая туча, но не успел предупредить подругу — только её огненные рыжие волосы и мелькали впереди. Вздохнув, мальчик побежал за ней.
Змея они отыскали на одном из деревьев, он даже не так сильно пострадал, вот только вернулись они под нещадные прозрачные капли дождя, прозябшие и с глупыми улыбками на лицах. Эмма с раннего детства уже поняла, что у Нормана относительно слабое здоровье по сравнению с ней или Рэем. Мама очень сетует на это, а посему решила назначить ему прием каких-то важных и полезных витаминов, о которых никто до этого не слышал. Но раз они помогут их другу — просто замечательно, пусть пьет их, да побольше!
— А ты не пойдешь на ужин, Рэй?
В опустевшей и затихшей без гула и лепета комнате остался только Рэй. Норман тепло улыбается, наблюдая за другом, который в это время что-то усердно пишет в блокноте. Рэй поднимает на него взгляд. Тот сейчас был в полусидящем положении на кровати, с растрепавшимися платиновыми, почти белыми волосами, темными кругами под светлыми и поблескивающими от влажности глазами. Голос его немного охрип, но не пропал — уже хорошо.
— Нет, сегодня пропущу.
Норман как-то понимающе улыбается. Он привык к некой отчужденности со стороны Рэя, но признает, что это вызывает тоску и желание растормошить его. У него сдавливает в груди и щиплет в глазах, из-за чего долго сидеть не получается. Эмма обещала забежать перед сном, но сегодня ее очередь дежурить у младших, о чем она благополучно позабыла — в отличие от Нормана. Он вздыхает, укладываясь обратно в постель. В комнате тихо, уже не так светло, как было. А глаза Рэя почему-то так и норовили скользнуть в сторону. Мама сказала, что нужно периодически смачивать мокрое полотенце на лбу, чтобы снять поскорее жар. Да и ему будет становиться намного легче. Только вот спустя несколько минут он снова начал беспокойно ворочаться, рвано и тихо дыша. Нет, так не пойдет. Рэй вздохнул и отложил открытую книгу, которую толком, почему-то, не понял.
Кажется, его друг задремал, но беспокойным сном. Тазик с влажным полотенцем стоит рядом, но вода в нем уже теплая. Закатав рукава, Рэй взял его в руки и понес в ванную, осторожно, чтобы не выплеснуть, стараясь открыть дверь локтем. С третьей попытки получилось. Дети еще внизу, шумят и галдят, слышится звон столовых приборов и заливистый смех. Эмма снова не придерживается правила немоты за столом, громко о чем-то рассказывая детям и поднимая шумиху. Он старается прикрыть дверь, чтобы Норман не проснулся от звука. «Не то, чтобы я переживал, — Рэй хмурится, дернув плечом, — просто неудобно будет, если он проснется».
Но когда он возвращается, тот всё еще спит — к его необоснованному облегчению, — правда, скинув с себя часть одеяла на пол. Рэй покачал головой, совсем легко дернув уголки губ вверх. Как бы, как бы поправить, чтобы не разбудить его? Он ставит тазик на стоящий рядом и стул и прикладывает пальцы к подбородку. Волосы Нормана разметались, бледную кожу на лице усыпали красные пятна, а ресницы то и дело подрагивают, словно глаза вот-вот распахнуться. Нет, он не разглядывает его сонного, а пытается благородно вернуть спавшее одеяло и немного скосившуюся подушку их владельцу. Так, ладно, вроде ничего: он накрыл его другим концом одеяла, словно закутав в кокон, а подушка… ну, пришлось подложить с другой стороны свою. Так, теперь мочим в холодной воде полотенце и выжимаем, но чтобы она была достаточно влажной.
— Нормально, — буркнул Рэй, осторожно положив ткань на горячий лоб друга. Тот сначала зашевелился, из-за чего парень замер, но глаз не открыл.
Так, а теперь… Ну, все, вроде. Бр-р, пальцы ледяные — он касается ими своей шеи, тут же отдернув руку. Можно и почитать, Норману он помог. Только вот, пройдя мимо окна, мальчик чувствует тягу к тому, чтобы распахнуть его. «Да, неплохо бы проветрить воздух», — он кивает самому себе, так и не дойдя до своей кровати и решив приоткрыть ненадолго форточку. Свежий, ночной воздух проник в теплую комнату, наполнив комнату, в которой он уже начал казаться слишком тяжелым и застоявшимся. Запах мокрой травы, сырой земли и едва уловимый аромат фрукты и сладостей с кухни.
— Норман не ел ничего после обеда, кажется, — бурчит Рэй. Ему бы дать теплый отвар с медовым сиропом, как Изабелла делала зимой…
Весь первый этаж был окутан атмосферой долгожданного отдыха после суеты. На кухне уже никого нет — убрано, тихо и темно, только свечение луны отливается на поверхностях бледными бликами. Он выждал несколько минут, пока все точно разойдутся, и спустился. Так, ну, медовый сироп у них на маленькой кладовой, среди запасов прочих в разных баночках, а отвары рядом с плитой. Рэй всегда все делал бесшумно, так, чтобы никого не тревожить, поэтому кастрюлька с кипящей водой уже стоит на огне, а он пока высыпает немного пряной сушеной листвы в сетку для заварки. У нее горьковатый аромат, а цвет мутно-зеленый. Он морщится, потому что знает — вкус, если не разбавить ни с чем, правда отвратный. Сироп мягкого золотисто-горчичного цвета тягуче оседает на дне и растворяется медленно, поэтому он долго, но всё так же бесшумно размешивает его в кружке. Аромат стал слаще, приятнее, даже расслаблял.
Когда Рэй вошел в комнату, Норман уже не спал. Он сидел на кровати и держал в руках полотенце, сняв его со лба. На шаги он повернулся к двери и мягким, но расплывчатым, сонным взглядом посмотрел на черноволосого друга. Лицо Рэя всегда излучало безмятежность, каждая черта его, пусть по-детски угловатая, выдавала в нем ребенка рассудительного и спокойного. Норман улыбнулся:
— Спасибо.
— За что? — Рэй приподнял бровь, делая вид, что не понимает, за что его благодарят, и ставит на низкую тумбочку кружку, над которой клубится легкий пар.
— Ну, вот хотя бы за отвар! — Норман с наслаждением и восторгом взял в руки стакан, вдыхая аромат, облизнув сухие губы. — О, медовый сироп!
Рэй, присел на край его кровати, приподняв уголок губ.
— Да, я помню, что мама добавляет его малышам, чтобы не горчило.
— Эй! — Норман делает нарочито возмущенный тон и вид, но глаза его весело — уже не болезненным блеском — сияют. — Значит, я тоже малыш?
Рэй на это фыркает, подняв ногу на кровать и присев поудобнее.
— Конечно, малыш, посмотри только на себя, — он тыкает пальцем тому в лоб, на что Норман айкает, — совсем расклеился. Еще и сюсюкаться с тобой приходится.
— Кто это со мной сюсюкается? — Норман легонько пинает его ногой из-под одеяла, делая глоток — приятно-горячий, горечь граничит со сладостью. — Только не говори мне, что ты.
Рэй хмыкает, поймав его ногу и локтем оперевшись на неё, невзирая на возмущенное «эй!», после чего сделал задумчивый вид.
— Конечно, нет, заняться мне больше нечем. Эмма так носится, что помощники не нужны. — Он сделал паузу, почесав затылок. — Ну, а так… скажи, вкусно?
Норман улыбнулся, спрятав губы в кружке.
— Вкусно.
Рэй удовлетворенно хмыкает, после чего встает, чтобы закрыть окно. Но перед этим, к неожиданности Нормана, протягивает руку и касается его лба. Тот замирает, вздрогнув от контраста холодной ладони и жара кожи. Лицо Рэя стало ближе, так, что можно увидеть серые крапинки в темно-зеленых глазах. Пальцы машинально стиснули теплую кружку, словно пытаясь ухватиться хоть за что-то.
— Жар спал.
Рэй кивает, убирая руку. От него не ускользнуло, как замер Норман и как побледнело его лицо.
— А… ага, — Норман моргает, касаясь лба — но он не чувствует температуры. — Это хорошо.
— Хорошо, — Рэй встает с кровати и подходит к окну, чтобы закрыть его. Он, на самом деле, немного ниже Нормана, поэтому немного привстает на носочки, чтобы достать до форточки.
— А где остальные дети? — светловолосый моргает, отводя взгляд голубых глаз к двери. Ужин давно закончился, но мальчишки-соседи по комнате еще не поднялись. Может, решили сыграть на ночь с остальными в какую-нибудь игру? Но снаружи слишком тихо, не слышно топота множества ног и шушуканья тихих голосов.
— Мама решила на ночь уложить их в большом зале, чтобы не мешали, — Рэй дергает ручку и закрывает квадратное окошко, наблюдая за темным небом, усыпанным мелкими звездами.
— Вот как, — Норман искоса смотрит на него. Рэй чувствует его взгляд и поворачивается.
— Да, — мальчик подходит к своей кровати, усаживаясь на нее, — ну, а я подумал, что оставлять тебя совсем одного будет нехорошо, вот и остался. Мне всё равно не грозит заразиться.
Норман сначала удивленно, а потом как-то понимающе смотрит на него. Помнится, в детстве Эмма тоже, чтобы не оставлять его одного, смастерила из стаканчиков и проволоки некий прибор для общения на расстоянии, карауля у двери. Теплые воспоминания. А Рэй… он всегда был отдаленным, самостоятельным, но помогал им, любил составлять стратегии для игр, когда его просили, иногда давал малышам подсказки, пока остальные не видели — конечно же, Норман все это замечал, как бы тот не скрывал. Ему всегда кажется, что Рэй порой вроде бы стремится к ним, но держится отстраненно. Словно наблюдая. Хоть Эмма и сетует на это, иногда жалуясь его черствости, но Норману кажется, что их друг очень внимательный, наблюдательный: когда он сидит у окна и читает, или с Мамой вместе развешивает белье, сидит на газоне.
— Как хорошо, — кивает Норман, прикрыв глаза и сделав еще глоток уже остывшего, но все так же вкусного напитка. Глаза открылись, дышать стало куда легче, да и в горле больше не першит. Восхитительные ощущения.
Рэй вскинул бровь, но промолчал, а его светловолосый друг так же промолчит о том, что тот очень внимательный и заботливый, на самом деле, каким он его видел на протяжении всего этого вечера.