Механическая колыбельная

Скрип рассохшегося дерева противной трелью пробился в сон. Следом за ним раздался ещё более громкий голос, принадлежащий Мирдреду: — Вставайте, сони! Завтрак долго ждать не будет! Краблетт нехотя потянулся. На секунду ему показалось, что вчерашний день был обычным кошмаром… Но отозвавшаяся на движение боль во всём теле живо напомнила, что есть что. Разом дали знать о себе все синяки и царапины, незамеченные впопыхах, заныли натруженные ноги и оттянутые Иви руки. А от сна в неудобной позе в довесок всё затекло. Чувствуя себя ржавым переломанным механизмом, он сел. Копошение остальных выглядело не многим более жизнерадостным. Дети смотрели испуганно, Лид — растерянно, Салика с трудом сдерживала слёзы, пытаясь опереться на пострадавшую ногу. Один Мирдред, казалось, чувствовал себя отлично. — Давайте спускайтесь, — он стукнул снизу по приставной лесенке. За стенкой, как накануне, зашуршало и защелкало. — Не в гостях. — Какая же он всё-таки задница, — с чувством вздохнул Лид. Так или иначе, слово «завтрак» возымело над погорельцами волшебную власть. Они кое-как привели себя в порядок, помогли спуститься Салике и по очереди наведались в нужник. В робком свете раннего утра помимо него во дворе дома обнаружились привычные грядки, теплица, несколько полезных деревьев с уже зеленеющими плодами. Хотя здесь все деревья должны быть полезными, напомнил себе Краблетт. Они же покинули Лес. От этой мысли почему-то засосало под ложечкой. Впрочем, это могли быть и отголоски голода. Лид первым неуверенно сунулся в приоткрытую заднюю дверь дома. Оттуда немедленно долетел бодрый женский голос: — О, вот и вы! Проходите скорее, что мнётесь? Лид неуклюже перевалился через порог, словно его дёрнули за руку, а вместо него из двери показалась женщина с длинной косой цвета жухлой соломы. Нетерпеливо махнула им, приглашая внутрь. — Завтрак на столе… Руки сначала! — она глянула через плечо и ткнула куда-то пальцем. Затем снова обернулась к застывшим у крыльца детям. — Умывальник справа в углу… А кто это тут у нас такая милашка? — Это Иви, — сказал Краблетт и подтолкнул остальных. — Заходите уже… Женщина, пропустив Рови и Ленца, присела на колено и приподняла старательно шагающую Иви, помогая ей преодолеть высокий порожек. Девочка только удивленно икнула и посмотрела своими по-детски огромными пронзительными глазами. Приветливая улыбка хозяйки на секунду дрогнула, она покачала головой. Сама подняла малышку к умывальнику. — Вот так… Какая умница. Сколько ей? — Почти четыре, — ответил Краблетт, качая им воду для умывания. Женщина снова солнечно улыбнулась. — А ты фер, девочка? — Угу. Только я мальчик… — Ну… извини! — она хлопнула глазами и рассмеялась так искренне и добродушно, что невозможно было на неё обидеться. Иви повернула озадаченную мордашку, затем ещё раз шлёпнула по водной струе ладошкой. Хозяйка поставила её на пол, покачав головой. — Никогда феров своими глазами не видела. Раз только проездом одна была — с мужем торговались. А этот даже не кликнул меня, с огорода-то. Она бросила укоризненный взгляд вглубь комнаты, где, как только теперь обратил внимание Краблетт, был накрыт не очень широкий стол и за ним уже устраивались ребята. Сидящий во главе вчерашний усач даже не поднял глаз от пухлого блокнота, в котором чёркал что-то грифелем. — Гиберт, поешь сначала, потом в свои цифры утыкайся! — прикрикнула хозяйка. — Отстань, женщина… — пробормотал он. Слепо зачерпнув ложкой, поднёс ко рту, помедлил немного и, не отрываясь от записей, уточнил, словно в только что прерванном разговоре: — Говоришь, приют Вальды сгорел? — Да, — кивнул Мирдред. — Мы уцелели чудом. Краблетт подвел Иви к столу, за которым им не хватило места. Хозяйка снова подхватила малышку, усадив к себе на колени. — Что ж, значит, плюс два мешка яблок и один — корней… — проговорил ее муж, делая пометку. — Гиберт! Краблетт взял себе тарелку и отошел к разделочному столу у окна, где уже устроились Лид и Рови. На завтрак была каша, щедро сдобренная сахарным корнем и орехами. Наконец-то проснувшийся аппетит затолкал прочие мысли подальше, и несколько минут Краблетт, как и остальные, сосредоточился исключительно на работе ложкой. Первым трапезу закончил Мирдред. Поблагодарив хозяев, он дождался, пока остальные утолят первый голод, и встал, привлекая к себе внимание. — Значит так, мелкие. Сегодня работаете на господина Гиберта. Что скажет, то и делаете. Я пока похожу по деревне, попробую найти нам постоянную работу. Ответом ему были растерянные взгляды. Кажется, до сих пор никто полностью не осознал, что случилось, и уж тем более — не понял, что теперь делать. А Мирдред, убирая за собой посуду к рукомойнику, наклонился отдельно к Краблетту и Лиду, шепнул: — Глядите, чтобы не болтал никто про приют особо. И про напавших. Он ушел. Господин Гиберт, покончив с остывшей кашей, отрядил старших мальчишек перетаскать мешки по списку в телегу для завтрашней поездки в город, а младших и Салику переопределил в распоряжение жены, которую, как выяснилось, звали Олка. Сам он отправился открывать лавку, занимавшую большую часть нижнего этажа. — Так, погреб у нас вот здесь. Сейчас покажу, куда таскать. А вы что умеете, маленькие? Нужно прибрать по дому и прополоть огород. — Прополкой мы часто занимаемся, — осторожно улыбнулся Рови. — Они наполют там, — скривилась Салика, вставая из-за стола. — Всю морковку повыдергивают без присмотра… Ой! Она сморщилась еще сильнее, словно собиралась заплакать, и неловко поджала ногу. — Что случилось, малыш? — тут же всполошилась Олка. — Она вчера ушиблась, — выдал Ленц. — Когда убегали… — От пожара, — поспешно перебил Лид. — Бежала по тропе и споткнулась. Краблетт покосился на товарища. Иви вывернулась из олкиных рук и подошла погладить Салику по коленке. — Что ж вы сразу не сказали? — хозяйка всплеснула руками. — Покажи! Ох ты ж, ёженьки… Ещё сколько-то времени они потратили на перевязку почерневшей ноги Салики. Олка суетилась и попутно наставляла всех, кто её слушал, что делать при ушибах и растяжениях. Она вела себя как старшая, но не как взрослая, и, кажется, это подействовало на детей успокаивающе. Ленц, быстро потеряв интерес к растяжениям, с любопытством оглядывал комнату, в которой обеденный стол соседствовал с печкой и рукомойником. В приюте такого не было — да они бы просто не поместились все в кухне, а малышей туда старались не допускать вообще. Руки тоже мыли в отдельных комнатках, а уж туалет… Словом, не так, как в приюте, здесь было всё, и Краблетт снова почувствовал, как подкатывают слёзы, хотя Олка уже начинала ему нравиться. Наконец, они пошли за телегой. Но сначала хозяйка отослала младших мальчишек на грядки под присмотром хромающей Салики. За ней, как привязанная, семенила Иви. — Вот здесь, — Олка откинула кусок брезента. — Прямо на ящики складывайте, их Гиберт тоже в город везёт. — Ух ты, а там что, жуконь? — удивился Лид, бросив случайный взгляд в денник, пристроенный к тому самому сараю, в котором они ночевали. — Настоящая?! Олка рассмеялась. — Да уж, не игрушечная. Караван как-то продал, считай — подарил. Хромая она. На Тракте такой никому не нужна, забить только. Ну, Гиберт и подсуетился, сменял за лишний мешок корней. С тех пор в Фальфис на нём и катается каждую луну. Раньше-то только с проезжающими торговали. А с жуконью и зерно водиться стало с южных деревень, и мелочёвка разная, и жестянки за бесценок у караванов можно выкупить — в Фальфисе продать. Она протянула ладонь к появившейся над калиткой широкой голове и ласково похлопала по хитину между двумя парами фасеточных глаз. Жуконь возбужденно застрекотала. Олка со смехом отдернула руку от щёлкнувших жвал и, подхватив вилы, ловко заложила большой ком свежей травы в кормушку. — Ленцу бы понравилась эта животина, как думаешь? — хмыкнул Лид. — Думаю, не стоит его сюда подпускать — без головы останется, — проворчал Краблетт. Олка их оставила, а работа закипела. Краблетт и Лид таскали мешки, сначала аккуратно укладывая их в телегу, потом, устав, просто кидая равномерной устойчивой кучей под непроницаемым взглядом тёмных мушиных глаз орахара. Иногда до них долетали с огорода крики расшалившейся ребятни, переливы заразительного смеха Олки и увлечённые восклицания Салики. Женщины перебирали там то ли ягоды, то ли бобы, приглядывая вполглаза за Ленцем и Рови. Иви рядом играла с принесёнными хозяйкой разноцветными пуговицами. — Похоже, им там лучше, чем нам? — заметил Лид, когда они в очередной раз устроили себе небольшой перерыв, замучившись таскать тяжести. — Да уж, — Краблетт посмотрел на свои подрагивающие, не привыкшие к подобной работе руки. Но про себя порадовался, что Олка смогла отвлечь хотя бы младших ребят от мыслей о приюте. Сам он до сих пор чувствовал себя очень странно. Словно утром проснулся не в реальность, а в сон, как иногда бывает. И этот сон никак не хотел заканчиваться. Впрочем, тяжёлые мешки скоро вытеснили и эти мысли. Иногда, как вспышка, мелькало — только бы Мирдред нашёл им работу, где не нужно ничего кидать и таскать. Краблетт, например, с удовольствием мог бы чинить какие-нибудь не очень сложные механизмы. Хотя какие вообще могли водиться механизмы в деревне, где даже по нужде ходят во двор?.. И совсем уж невнятно прокатывалось пару раз что-то вроде «это что же, буду теперь как тётушка — зарабатывать свои деньги, считать их на счислителе и записывать?» Потом их всех позвали обедать. К большому сожалению Краблетта, компанию им составлял господин Гиберт с неизменно постным выражением лица, а Олка упорхнула подменить его в лавке. По разговорам, с утра в деревне остановились очередные путешественники, и хозяин всё караулил, боялся упустить выгодную сделку. Вот и теперь, стоило за тонкой стенкой скрипнуть передней двери, бакалейщик встрепенулся и замер, явно раздумывая, можно ли доверить переговоры жене или лучше пожертвовать горячим. Но выбирать ему не пришлось. После некоторой заминки в кухню-столовую вышел Мирдред. С непривычной неуверенностью окинул взглядом повернувшиеся к нему головы и кашлянул. — В общем… Я нашел место, господин Гиберт. Мне сегодня же задаток платят — соберёте что-нибудь этим обормотам на первое время? — Что, таки в город везти? — уточнил бакалейщик, словно у них всё уже было сговорено заранее. — Погодите… — вскинулся Лид. — В какой город?.. — В Фальфис. — В смысле? А ты?! — Я устроился в караван, — Мирдред помялся. — Через пару часов дальше двинемся. — Погоди… — огорошено пробормотал Краблетт. — Ты что… бросаешь нас, Мир?.. — Слушай, я вам денег даю, — начиная раздражаться, заметил тот. — С голоду не умрёте, завтра вас на телеге в город отвезут… — Работы в Пирви для чужих детей не найти, — поддержал его Гиберт. — В городе будет проще. Салика с шумом отодвинула тарелку и, несмотря на хромоту, стремительно вышла. Остальные молча потянулись за ней, бросая на застывшего рядом с хозяином Мирдреда хмурые взгляды. Тот мрачно глянул им вслед, закатил глаза и тоже ретировался обратно через лавку. Оставшийся последним, не считая бакалейщика, Краблетт вздохнул и принялся собирать грязную посуду. Работа после этого разладилась. Мальчишки капризничали, Салика не хотела ни с кем разговаривать, даже никогда не унывающий Лид тихо психовал, вымещая свою злость на мешках с товаром. Краблетту продолжало казаться, что он забыл проснуться. Хотя ни разу еще ему не снились такие жестокие сны, где бы один за одним уходили люди, с которыми он жил, сколько себя помнил. Которые могли позаботиться о них всех — Вальда и Клаус, Сай, Мальви… А теперь еще Мирдред. Вернувшейся Олке не удалось никого успокоить. Только Иви покладисто ходила за ней хвостом, не выпуская из кулачка штопанную юбку. Измучавшись, хозяйка подбежала к телеге, посекундно оглядываясь, чтобы малыши ничего не натворили, и, оценив поочередно выражения лиц, перехватила за рукав Краблетта. — Лид, сделай перерыв пока, хорошо? — озабоченно попросила женщина. — А ты — сбегаешь до трактира? Старик Тобиус должен список закупок дать. Краблетт пожал плечами и украдкой себя ущипнул. Сон не заканчивался. Вскоре он очутился по другую сторону забора, впервые получив возможность оглядеть деревню при свете дня. Впрочем, ничего примечательного в ней не было. Длинные заборы тянулись по обе стороны широкой улицы, за ними виднелись домики — не такие высокие и красивые, как лесной приют. Наверное, их тоже окружали огороды. Лавка бакалейщика оказалась одним из единственных двух домов, что фасадом выходили прямо на улицу. Вторым был как раз трактир, построенный на дальнем краю деревни. Перед ним толклось штук пять повозок, запряженных жуконями. Такое Краблетт видел раньше только в книжках про путешествия, правда, в них повозки тянули какие-то другие звери — тётушка объяснила, что они вымерли в Чёрную эпоху. Жукони мирно жевали заданную траву. Караван казался покинутым, если не считать одного надсмотрщика, меланхолично курящего трубку на козлах передней повозки. Краблетт осторожно обошёл жуконей, не позволяя взять верх своему любопытству, и проскользнул в трактир. В общем зале было темно и людно. Наверное, все, кто ехал с караваном, собрались за этими выщербленными столами, между которыми сновал крепенький бородач, только и успевая заменять пустые кружки. Полные в это время со звоном сталкивались, из них текла неаппетитного вида пена, гул довольных голосов перекатывался из угла к углу, люди смеялись, вскрикивали, то ли доказывая что-то друг другу, то ли привлекая внимание трактирщика. Краблетт немного потерялся. Он впервые видел так много взрослых за раз. От запахов защипало глаза и нос. — Господин Тобиус?.. — неуверенно позвал он, но слова утонули в разноголосом говоре и громком хохоте торговцев. За одним из столов Краблетт заметил Мирдреда. Тот повернул к нему голову, но не встал. Понимая, что ещё немного и ему станет здесь дурно, Краблетт рванул прямо к бородачу с кружками. — Это вы Тобиус, господин? — прокричал он, цепляясь за рябой от старческих пятен локоть. — Я от бакалейщика… — А! — воскликнул старик. — Совсем замотали, поггарты! Сеппель! Сеппель! Счас! — Я на улице подожду… — пробормотал Краблетт, отцепляясь, и на нетвёрдых ногах рванул к выходу. Солнечный день показался ему приятно-прохладным после душного трактира. Подперев спиной стену рядом с крылечком, Краблетт несколько минут просто дышал, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Дверь хлопнула. Краблетт повернул голову, но это оказался не старик Тобиус. На крыльце стоял Мирдред. — Слушай… — Я пришел взять у трактирщика список, — перебил Краблетт. — Не к тебе. Мирдред, сбитый с толку такой категоричностью, умолк. А лучше б ушёл. Выяснять с ним отношения совсем не хотелось, а чем дольше он стоял, тем ощутимее сгущалась перспектива этого сложного разговора. — Я думал, хоть ты взрослее, — наконец вздохнул Мирдред. — Думал, поймёшь. — Я понял, — пробормотал Краблетт. — Что тут непонятного… — И что ты понял? Фер отвернулся. Он не хотел говорить, но слова лезли сами собой: — Понял, что ты — самый старший, самый сильный и единственный из нас, кто бывал за оградой, кто знает, что тут и как… Что ты просто взял и решил уйти с караваном. Потому что так проще. Ты бросаешь нас, Мир. Уже бросил. — Да я же заработать хочу — в том числе для вас! — взорвался Мирдред. — Устройтесь в Фальфисе. Караван пойдёт обратно — я, может, найду вас… — Может, — фыркнул Краблетт и сам удивился, как желчно у него вышло. — Слушай… — он выдохнул. — Ладно, считайте меня, кем хотите. Просто послушай, что я скажу. — Мы тебя уже слушали, Мир. Пришли сюда, рассказываем полправды… Лид, как ты и просил, не давал мелким сказать. Но это ведь не просто пожар был! Может, нам помогли бы, может… Мирдред вдруг подскочил к нему и зажал рот. — Никто бы тут не помог, — заговорил он почему-то шёпотом. — Думаешь, кому это надо? Сгорело и сгорело, лишь бы их не трогали. Тут у всех своя жизнь. Гиберт вроде неплохой, а тоже вон не торопится вас всех приютить. Оно и ясно — не прокормит. — Тётушка почему-то могла прокормить, — оттолкнув его руку, тоже зашептал Краблетт со злостью. — И эти гады должны быть наказаны — и за неё, и за Сая… — голос предательски дрогнул, и ему пришлось замолчать на полуслове. — Сай сам виноват, — тихо прорычал Мирдред. — Вообще в город нельзя было его брать, а раз взяли — следи за собой. Нет же… — он снова выдохнул, мотнул головой, по взгляду понимая, что фер сейчас много что хочет ему сказать. — Ладно. Слушай. Не надо никому говорить, что на приют напали. Скажешь — пойдут вопросы: зачем, почему. Докопаются — вам же хуже будет. Лучше, чтобы в городе вообще никто не знал, что вы из приюта. — Почему?.. — смог выдавить Краблетт. Мирдред вздохнул. — Потому что. Дело так было. В последней поездке у Сая слезла повязка. Это увидели. Мы отбрехались, что он в детстве так зашибся. Только, видно, не поверили. Я, думаешь, что вас сюда поволок сначала? Есть деревня поближе — полчаса пехом всего, обычно там телегу до города брали. Вот оттуда эти гады и прибежали, небось. Больше неоткуда. — А причем тут Сай? Повязка?.. — Краблетт запутался. — Зачем им?.. — Из-за искажения, — терпеливо объяснил Мирдред. — Нельзя людям видеть таких, как Сай, Мальви… Звереют сразу. — Та-ак-с! — раздалось громкое восклицание прямо у них над головами так, что оба вздрогнули. — Отпустил! Ну-ка! Только устроили его, а уже безобразничает. Неча тут девчонку зажимать, торгашонок! У нас так не принято! — Я не девочка… — буркнул Краблетт. — Мы друзья, — сказал Мирдред, отодвигаясь. — Мы прощались. При старике Тобиусе он не стал продолжать разговор, а Краблетту, получившему, наконец, список, пришлось возвращаться. Голова его гудела, как злобный лесной улей. От рваных и путанных объяснений Мирдреда понятнее ничего не стало, только усилилось преследующее его ощущение сна. Но, кажется, этот сон и был самой настоящей реальностью. С которой теперь разбираться именно ему.