Просто история

Лес сменил жилые дома, когда мы покинули город, выехав на трассу. По пути встречались только редкие заправки да хостелы. Было рано. Настолько, что солнце ещё даже не встало. Машин практически не было, оно и неудивительно, кто вообще в здравом уме поедет за город в субботу, когда время только приближалось к пяти утра? Впрочем, глядя на нашу компанию, ответ напрашивался сам собой. Все были навеселе, каждый успел бахнуть как минимум по баночке пива прежде, чем занять своё место в машине. А инициаторкой всей движухи была, как ни странно, Настя, решившая отпраздновать свой восемнадцатый день рождения в духе одного из тех фильмов про американских подростков. Арендовала деревянный коттедж где-то в лесу на несколько дней, и потащила туда самых близких друзей, часть которых я вообще видел впервые. Не уверен, насколько хорошей была идея, в которой фигурируют бухающие подростки, лес, и всего один ответственный и непьющий спортсмен в лице Раймонда, однако никого это, включая последнего, кажется, не волновало. Каждый километр, отделяющий нас от цивилизации включал во мне параноика и я просто не мог не думать об отсутствии связи и какой-либо помощи в случае чего. На данный период времени моя жизнь была слишком прекрасна, чтоб вот так вот с ней попрощаться. — Я же рассказывал тебе, что одна игрушка про вендиго начиналась так же? — В наших лесах нет вендиго. Только старухи с костяными ногами. Неужели ты не в состоянии убежать от пожилой женщины, которая даже передвигаться нормально не может? — Ладно, но не забывай про медведей. — Не уверена, что они там водятся. — А я не про животных. То ли из-за непонимания, то ли просто пропустив это мимо ушей, Настя только издала какой-то странный звук и продолжила бурное обсуждение предстоящего веселья с друзьями. Я устало выдохнул, полностью откинувшись на мягкое кресло буса, любезно предоставленного отцом одного из ребят. Горячая рука Раймонда только на пару секунд легла мне на колено в приободряющем жесте, и вновь вернулась на руль. За пять часов пути, эти тупицы уже успели почти в хлам разгромить такой чистый до этого салон, выпить четверть алкогольного запаса и несколько раз выбесить друг друга до чёртиков. Оставшиеся три — просто проспали. Оно и не удивительно, одной парочке тут даже семнадцати нет. Подъехав наконец к нужному месту, я смог спокойно выдохнуть, увидев ограждённую забором территорию и несколько таких же, еле виднеющихся из-за практически непроглядной тьмы, домиков в округе, с одного из которых даже доносилась еле слышная музыка. По описаниям подруги, это должна была быть чуть ли не богами забытая халупа лесника где-то в заднице, а не миленький и ухоженный двухэтажный домик с беседкой и выложенными тропинками. Всё же, родители любят своих детей чуточку больше, чем показывают. — Зато, ты не умрёшь где-то в чаще от холода и потери крови. Настя на это только фыркнула, сложив руки на груди, так что мне, чуть ли не силком, пришлось тащить её в дом, дабы разглядеть тот как следует. Внутри было тепло и уютно. К счастью, поддерживать температуру растопкой не придётся, со своей задачей, как нельзя лучше, справлялся кондиционер. Под импровизированную кухню был выделен лишь один уголок со стойкой для нарезки, что-то вроде холодильника, который в высоту еле доходил до груди и электронная плита с двумя конфорками. Остальное же помещение выглядело как «зал отдыха», с двумя диванами, напротив которых красовался искусственный камин, креслами, большим телевизором и колонками, расположившимися по углам. На втором же, как мы позже выяснили, находились только спальни. Настя быстро забыла об обиде на всё и всех из-за разрушенных ожиданий, так что быстро переключилась на организацию празднования, доставая из багажника все те настолки и ящики с едой и выпивкой, которые притащила с собой. Больше всего, конечно, поразил целый блок с сигаретами и два взятых напрокат кальяна, будто мы не семь — всё ещё не считая Раймонда — ещё совсем юных молодых душ, а целый флот моряков, изголодавшихся за маленькими человеческими радостями. — Ты не переживай, я всё сделаю так, чтоб вы с Раймондом ночевали сегодня вдвоем. Кровати мы сдвинем, а ту третью затащим к нам в комнату, всё равно никто кроме вас двоих спать не планирует, старички. И, с громким хлопком положив руку мне на плечо, тут же исчезла, крича ребятам, чтоб те не разбрасывались фишками и кубиками, после чего перекочевала к духовке, помогая девочке, имя которой я так и не запомнил, разобраться со сложной механикой разогревания пиццы. Что ж, вечер обещал быть интересным и наверняка травмоопасным. Скривившись собственным мыслям, попытался расслабиться, прихватив со стола, оставленную явно не для меня, бутылку. Скопившийся конденсат медленно скатывался по стеклу, и я, как заворожённый, наблюдал за бликующей жидкостью, будто не решаясь сделать глоток. Я никогда не был святым мальчиком, умудрялся где-нибудь раздобыть выпивку и несколько грамм шишек или чего интереснее. Деньги в карманах на всё это баловство находились всегда, зарабатываемые тем самым способом, который у многих может вызвать, в лучшем случае, негодование. Может, во многом из-за этого сейчас так мерзко наблюдать за разворачивающейся передо мной картиной. Кучка пьяных людей, музыка, приглушённый свет и не заканчивающиеся смех и разговоры. Всё это напоминает о прошлом, от которого я так трусливо сбежал в Питер, боясь, что снова сорвусь. Так что, не в силах больше выносить всю эту духоту, я вышел на улицу, с облегчением вдохнув холодного и свежего воздуха, пропитанного запахом листвы и древесины. Вечер был холодным. Даже слишком. Но возвращаться совершенно не хотелось. Не в силах отходить далеко, я сел прямиком на пол веранды, свесив ноги — та находилась на возвышении. Закурил, слушая, как ветер колышет кроны деревьев. Те издавали жуткие скрипучие звуки, отчего становилось не по себе. В памяти тут же всплывают все те страшилки, которыми меня пугала сестра, сидя под одеялом с включенным фонариком, когда мы были детьми. Истории, услышанные от старшеклассников, или в лагерях, якобы основанные на реальных событиях, или были прочитаны ею в книгах, казалось, она хранит каждый из этих рассказов. А присущий ей артистизм только больше нагнетал, заставляя верить каждому слову. И даже сейчас, спустя столько лет, мурашки пробегают по коже, и ты вслушиваешься в каждый шорох кустов, ожидая, что сейчас из темной чащи что-нибудь выйдет, а пустые глаза существа будут последним, что ты увидишь. Услышав позади шум, с лёгким раздражением обернулся, уже мысленно и культурно посылая нахуй незваного гостя. Но раздражение быстро сменилось спокойствием и лёгкой радостью, когда я увидел Раймонда, уже предвкушая, что мы наконец-то сможем побыть вдвоем. За целый день пути мы и словом не обменялись, разве что поглядывали друг на друга, когда за спинами творился полный хаос. Тот нёс в руках громоздкий на вид плед, часть которого тут же опустилась мне на плечи. — Скучаешь в холоде и одиночестве? По лицу невольно расползлась улыбка, когда он, присев рядом, будто невзначай, полностью сократил расстояние между нами, кутаясь в оставшуюся половину одеяла. Положив голову ему на плечо, закрыл глаза, уже в который раз пытаясь убедить себя, что всё уже не так, как раньше. В такие моменты хотелось верить, что ничего этого не было. О моей прошлой жизни во всех подробностях знал только один человек. И единственное, чего я тогда действительно хотел, чтоб так продолжалось всегда. — В шумной компании начинает болеть голова, — это была почти что наглая ложь. — Может, поднимемся в спальню? Ещё отморозишь себе что-нибудь жизненно необходимое, у тебя там и так хвататься особо не за что. И пока я невероятно сильно обижался, пыхтя, во всех смыслах этого слова, он смеялся, пытаясь вновь вернуть моё к нему расположение, наивно полагая, что парочка поцелуев в висок и шею действительно спасут ситуацию. Я же, в свою очередь упорно делал вид, что сигарета интересует меня в разы сильнее. — Ну а ты почему здесь? Неужели их общество для тебя слишком активно? Специально медленно выпускаю из лёгких последний клубок дыма, смотря Раймонду прямо в глаза. Он вздыхает, закатывая глаза, но всё же улыбается. — Ладно, я заслужил. Но, к слову, я не такой старый, как ты думаешь, мне всего двадцать три, — и, смахнув с лица несколько выбившихся из пучка волосинок, чуть тише, добавил: — Крем для лица придётся поменять. Я не мог не растаять, забыв прошлую обиду, настолько он выглядел возмущённо-очаровательным. Так что, недолго думая, положил окурок недалеко от себя и, развернувшись к наблюдающему за моими действиями Раймонду, перекинул свои ноги через его, вновь устроив голову у того на плече, касаясь кончиком носа шеи. Вспоминал, как он потрясающе выглядит, выходя из дома, как держит вежливую улыбку и тщательно подбирает слова в разговоре, но стоит нам остаться наедине, как вся эта обложка летит к чертям. Он позволяет себе ехидничать, крыть матом особенно раздражающих его людей, отпускать идиотские шутки, и распускать руки, когда особенно хорошее настроение, иногда даже на улице, не обращая внимание на прохожих. — Так, и когда ты улетаешь? — Через три дня. Вернусь ближе к концу декабря, если повезёт, Новый год отпразднуем вместе. Слова будто тяжёлым грузом упали на плечи, заставляя их опуститься. Я и представить не мог, что соревнования будут длится так долго. — Там есть свободные дни между этапами, — кажется, заметив моё поникшее состояние, Раймонд чуть наклонился, заглядывая мне прямо в глаза, аккуратно подцепляя оправу и снимая с меня очки, дабы те не мешали удобно устроится, — так что, если ты хочешь, я мог бы иногда тебя навещать. Идёт? И, не дождавшись ответа, поцеловал, хотя терпеть не мог табачный вкус. Хоть я и понимал, что два месяца расставания не стоят тех многочисленных перелётов, которые он мог бы совершать, чтоб просто увидится, на тот момент это казалось спасением. Настоящим ужасом было осознавать, что, несмотря на то, что прошло не так уж и много времени с нашего знакомства, не говоря уже о начале отношений, я уже настолько сильно был привязан к человеку. И, если бы в этот самый момент я не был бы так сильно занят поцелуем, возможно, я бы и задумался над этой, как мне тогда казалось, проблемой.