The Heiress of Slytherin

Гермиона подошла к завесе, и ее охватили восхитительные звуки, исходящие из-за нее. Молодую волшебницу тянуло к голосам, и ей приходилось жестко контролировать свои мысли, чтобы не поддаться потустороннему очарованию. Встав на колени на каменную плиту лицом к арке, она вынула мантию-невидимку и аккуратно положила ее перед собой. Потом достала несколько флаконов с крововосполняющим зельем, а также серебряный нож и расположила всё это рядом с третьим Даром. На каменном полу посредством ножа Гермиона нацарапала руну смерти, а затем, крепко ухватив бузинную палочку, наложила Диффиндо на свое предплечье, и поморщилась, увидев, как кровь вытекает из ее руки на руну… — Инвоко Мортем, — прошептала она. Когда занавес в арке начал колыхаться и дрожать, волшебница направила свою магию и, используя свое наследие, она смогла уловить сущность своей души и души своего отца, который связал себя с ее магическим ядром через его крестраж. Чтобы всё сработало, ей нужно было отделить его сущность от своей, после чего защитить свою душу, а его — связать со Смертью. Невербально наложив румынское заклинание на руну смерти, она увидела, как та засияла ослепляющим белым светом. Кровь девушки всё ещё беспрепятственно вытекала из раны, и она изо всех сил старалась сохранить контроль над заклинанием. Когда свечение достигло максимума и комнату залил ослепительный белый свет, а пол задрожал, она использовала то, что осталось от ее магического резерва, и выкрикнула через боль: — Тенеат либере мортем филио домини сик фиат Мракс!* В тот же миг завеса вспыхнула ослепительной дымкой чистого света, который мог бы посоперничать с яркостью солнца, и со всей оставшейся магической силой Гермиона втянула свою душу внутрь, а затем рухнула на землю, полностью истощенная. Последней ее сознательной мыслью была лишь надежда на то, что она не допустила грубый просчет в отношении своего отца.