Hold it against me

Просыпаюсь от громкого шума на улице. Натягиваю на себя одеяло почти до подбородка. В комнате темно. Я подумал, что всё это мне приснилось, но заметил сбоку от себя на прикроватной тумбе разные лекарства с таблетками. Значит, я правда потерял сознание. Не знаю, сколько я так провалялся. Наверное, весь остаток дня. Смотрю на то, как лёгкая белоснежная тюль колышется от сильного ветра, который проникал в помещение через открытое окно. По стеклу громко барабанил дождь. Такое ощущение, что это был не дождь, а человек, который ломился в окно. Но эта мысль опровергалась, потому что через пару секунд я увидел вспышку молнии, а затем услышал раскат грома. Боюсь даже встать и закрыть окно. Я сажусь и пододвигаюсь ближе к изголовью кровати, с трясущимися от страха коленями. Меня уже начинает подбешивать, что я всего боюсь, но ничего не могу с этим поделать. Натыкаюсь рукой на что-то мягкое и замечаю, что это Снежок. Наверное, Чейз успел его оставить, пока я спал. Прижимаю игрушку к себе, и на несколько секунд мне становится немного спокойнее. Что-то резко и со скрежетом врезается в окно, и я в страхе и с шумом прижимаюсь к стене, прохрипев тихое «Чейз». Почему я позвал его? Не знаю. Наверное, он был последним, кого я видел перед тем, как упасть в обморок. Ну или потому, что его комната сейчас была прямо за этой стенкой. Голоса совсем нет, и я пытаюсь откашляться аж до подступающих слёз. Ветер только усиливался, и моя паника тоже возрастала. Я чувствовал, как солёные слёзы капали на мишку, которого я прижимал к себе. Занавеска зацепила пустой стакан, и он с грохотом свалился на паркет, но, на удивление, не разбился. Только лишь закатился куда-то под кровать. Дверь в мою комнату открывается, и я вижу высокий чёрный силуэт. Зажмуриваюсь и весь съёживаюсь. — Маленький, ты чего? — узнаю заспанный голос Хадсона и открываю глаза, заревев ещё больше. — Чейз... — сиплю, вытирая рукой слёзы. Он подходит ко мне, садится на кровать и заключает в крепкие объятия, гладя меня рукой по голове. Я обхватываю его за талию и утыкаюсь лбом в грудь, содрогаясь от всхлипов. — Я звал тебя. Мне страшно, Чейз... — шепчу с запинками. — Теперь тебе не нужно бояться, я рядом, — его голос был таким убаюкивающими, мягким, но в то же время уверенным, что я льнул к нему ещё ближе, пытаясь спрятаться от холодного ветра и устрашающего звука дождя. Он попытался встать, и я всхлипнул: — Не уходи, пожалуйста! Останься со мной... — Хорошо, котёнок, только окно закрою, — я нехотя отпускаю его, и он и впрямь встаёт, чтобы закрыть окно. Возвращается и говорит мне лечь нормально на подушку. Выполняю его указание, и он накрывает меня мягким пледом, а потом и сам ложится под него. Недовольно хныкаю, когда он отворачивается от меня. Голубоглазый приподнимается на локтях и смотрит мне в глаза. В темноте я не видел выражение его лица, но думаю, что тот вопросительно выгнул бровь. — Обними меня, — тихо прошу. Всё ещё никак не могу отойти от той маленькой панической атаки из-за сильной грозы. — У меня руки холодные, — как-то грустно выдыхает. Странно, раньше его это не волновало, и он свободно трогал меня. Почему же сейчас, когда мне так нужны объятья, ты говоришь это, Чейз? — Пожалуйста, Чейзи, — смотрю на него с полными слёз глазами, прижимая к своей груди плюшевого медведя. — Ну хорошо, сладкий, — благодаря возникшей в этот момент вспышке молнии я вижу, что парень улыбнулся. Он ложится чуть ближе ко мне и подкладывает под мою голову свою руку, а другой обнимает меня за бок. Тот невесомо целует меня в висок, и я чувствую, что он вдыхает запах моих волос. Утыкаюсь носом в его шею и закрываю отяжелевшие веки. Спать очень хочется, но я не могу из-за всплывающей картинки того чёрного силуэта, которого я увидел вместо Чейза. Мне показалось, что у него были очень длинные руки с острыми когтями, как у росомахи. Шея была настолько тонкой, что напоминала спичку, а вместо глаз были два алых огня, которые недоброжелательно поблескивали. Вновь вздрагиваю и не сдерживаю слёз. Парень только крепче меня обнимает и вынимает Снежка, который лежал между нами. — Хэй, Ноен, не плачь, всё будет хорошо, — говорит Чейз мультяшным голосом, делая иллюзию того, что это медведь говорит. — Чейз, спасибо, что вернул его, — улыбаюсь, задрав голову, чтобы посмотреть на Хадсона, и на мои губы скатывается солоноватая слеза, которую я тут же слизываю языком. — Не за что, малыш. Я же обещал, — тепло говорит, легонько тыкая шершавым носом Снежка в мой нос. — А я всегда выполняю свои обещания. Я просто таял, как снежинка от его поведения сейчас. Окунулся в то далёкое детство, когда мама так же лежала со мной на кровати в грозу и всячески старалась успокоить, называя меня ласковыми прозвищами. Даже не укладывалось в голове, почему Чейз вёл себя так по-дурацки раньше. Очень надеюсь, что он больше не будет меня ни к чему принуждать. Мягко целует меня в щёку, убирая одну слезинку за другой, и я очень аккуратно тяну его за волосы к своим губам. Снова такой же чувственный поцелуй, как и тогда, когда я не сдержал своего полустона в этой же самой комнате. Но только в этот раз он не использовал язык, он не оттягивал мою губу, он не запускал холодные руки под мою футболку. Казалось, что сейчас мне этот поцелуй нужен был больше, чем Чейзу, хотя всё всегда было наоборот. Этой ночью вообще всё случилось наоборот. — Расскажи что-нибудь, — шепчу, кладя свою голову ему на грудь. Слышу каждый стук его сердца. — Что ты хочешь услышать, Ноен? — спокойно спрашивает тот, перебирая длинными пальцами мои локоны. — Что угодно. Мне просто нравится твой голос, — добавляю, смущённо поджимая губы и скомкивая рукой плед. — Раз малыш Ной так хочет, то почему бы и нет? — тихо смеётся и несколько минут молчит. — Когда-то я так же, как и ты, очень боялся грозы. Всё время звал маму, но когда она порывалась встать и подойти ко мне, отец останавливал её и говорил, что это всё глупости. Что я просто привлекаю внимание. А настоящие парни не должны так делать. Ну, я думаю, ты понимаешь, что он имел ввиду? Я киваю, затаив дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова Хадсона. Отмечаю про себя, что наше детство очень похоже. — Мама ждала, пока отец заснёт, а потом вставала и шла ко мне. Она вообще всегда потом приходила, когда гроза начиналась. Знала, что я не сплю. Рассказывала мне про беззаботную жизнь в загородном доме рядом с Лабрадорским морем. Я никогда не интересовался у неё, почему та выбрала именно это место, но теперь догадываюсь, что она, вероятнее всего, провела там всё своё детство. Мама вела рассказ о мальчике по имени Джеймс, — голубоглазый улыбнулся, — Этот мальчик очень любил гонять на велосипеде на невысокие холмы, поэтому у него почти всегда были в кровь изодраны коленки. Не успевали ранки затягиваться, как Джеймс снова и снова падал на землю. Дело в том, что у него никак не получалось удержать равновесие при спуске, но он упорно шёл к своей цели. Он порой забывал есть, пить, забывал даже имена своих родителей, друзей. Джеймсу было всё равно на чувства близких людей, он тупо поставил себе цель нормально съехать с того холма и не упасть, — его голос дрогнул, и я поднял взгляд. Кажется, что даже глаза у брюнета заблестели, будто от слёз. — И вот, когда у мальчишки уже через несколько лет всё получилось, ведь он окреп и вырос, тот радостно закружился и закричал: «Смотрите, смотрите все! У меня получилось». Но никто его не слышал, потому что прошло уже очень много лет. Его родители умерли от старости, друзья разъехались по разным уголкам мира, а холм просто сгладился из-за частой езды, вот и получилось у Джеймса всё. Мне очень не нравился конец этой истории, и мама решила придумать продолжение. Мне бы тоже не понравился такой конец. Безусловно, в этой сказке есть смысл, но она получилась такой грустной и тоскливой. — Однажды, повзрослевший Джеймс пришёл к берегу моря и сел на песок. Он наблюдал за багровым солнцем, которое медленно спускалось за горизонт. Рядом с парнем село доброе существо, у которого не было определённого пола. Мама говорила, что я узнаю, кем же всё таки оно было, когда стану взрослым. Джеймсу наконец было кому выговориться, и они просидели так два заката и два рассвета на берегу моря. Он сказал, что очень скучает по своим родным, на что существо ответило, что те всегда были с ним рядом в его сердце, и что всегда там и будут ещё очень много-много лет. Дух поднялся с песка и пошёл вдоль берега. Джеймс ему крикнул: «Ты разве не собираешься остаться здесь, как и я?». «Идём со мной. Тебе нужно отпустить тот искатанный холм и начать что-то новое, теперь уже не пренебрегая поддержкой со стороны близких», — ответило существо и протянуло ему свою тёплую руку. Чейз берёт мою руку и поочерёдно касается влажными губами каждого пальца. — Знаешь, если твоя мама придумала это всё сама, то она очень умная женщина, — тихо подытоживаю и устало зеваю. — Ное-ен, я думал, ты уже спишь, — наигранно недовольно тянет парень. — Ага. Заснуть и не дослушать историю? — Она для того и длинная, чтобы, когда её слушали, засыпали, — вздыхает, поправляя свои волосы. — Ты скучаешь по своей маме? — выдаю, уставившись в одну точку на стене. — Спи, я и так уже сказал тебе слишком много, — говорит чуть громче, чем говорил до этого и отпускает мою руку, отворачиваясь. — Чейз, прости, я не хотел тебя обидеть, — грустно произношу в полусидячем положении. — Всё в порядке, — отрезает, всё также не поворачиваясь ко мне. На улице снова раздаются раскаты грома, и я ныряю под одеяло с головой. Чейз цокает и убирает с моего лица плед. — Что же ты такой пугливый, сладкий? — облизывает свою нижнюю губу, рассматривая мои глаза. Я пожимаю плечами, тоже напрягая зрение, чтобы разглядеть его эмоции. — Ты спать сегодня вообще будешь или нет? — Буду, — выдыхаю, притягивая его к себе за шею. — Мне не удобно, — ворчит, ложится на спину и, развернув меня животом к себе, кладёт на грудь. Он складывает руки в замок на моей спине, и я полностью расслабляюсь, наконец погружаясь в сон под его равномерное дыхание. Эта ночь хорошо отложилась у меня в голове как, пока что, самое лучшее воспоминание, связанное с Чейзом. Я надеюсь, что и дальше будут только такие моменты, которые я смогу вспоминать с улыбкой.

***

Жмурюсь от яркого света и от ощущения, что чего-то не хватает. Открываю глаза и вижу, что голубоглазый встаёт с постели. — Куда ты?... — говорю охрипшим голосом, прикрыв глаза. — Спи, котёнок. Проснёшься, и я снова буду дома, — отвечает, задёргивая шторы, чтобы солнце не мешало мне спать. — После еды выпей вот это лекарство. Тебе вчера врач прописал. — Здесь был доктор? — Конечно, — невозмутимо ответил Чейз. — Ты, блять, без сознания мне на руки свалился. Я что, по-твоему, должен был бездействовать? Я тихо смеюсь, прикрыв рот рукой. — Смешно тебе? — он попытался это сказать укоризненно, но потом сам не выдержал и рассмеялся. — Чейз, я не хочу пить лекарство, мне оно не поможет, — заявил, сонно потянувшись. Парень воспользовался моим расслабленным состоянием и навис сверху, грубо прижимая меня к кровати. Я не ожидал от него такого действия, но отпихивать не стал. — Если я сказал выпить, значит ты должен это сделать, Ноен, — он сощуривает глаза. — Не беси меня. Или ты забылся? — Но Чейз... — растеряно шепчу, бегая глазами по его лицу. — Я хочу тебе только лучшего. Ты же понимаешь это, малыш? — добавляет чуть мягче, но всё равно ощущается стальная настойчивость. — Да, — согласился, приоткрыв малиновые губы. — Порадуешь меня? Скажи это, — мурчит, словно мартовский кот, ухмыляясь. — Да, папочка, — хлопаю длинными пушистыми ресничками и вмиг оказываюсь под властью страстного поцелуя, инициатором которого являлся Чейз Хадсон. Он слегка надавливает мне на горло и на секунду отстраняется. — Кстати, ты провалил задачу. В школьном туалете, — намекает на тот мой полустон. Вот только он не знает, что я сделал его специально. — Он был ненастоящим. Я хотел подразнить тебя... — честно признаюсь, и мои щёки становятся такого же цвета, как и мои волосы. — Ты, оказывается, тот ещё дьяволёнок, Ной, — усмехается, поглаживая большим пальцем руки мой подбородок. — Интересно, раскроешь ли ты свою вторую сущность во время того, как будешь извиваться подо мной... Ну вот. Об этом я и говорил. Снова он со своими пошлостями. Надуваю щёки и уворачиваюсь от поцелуя. Парень крепко придерживает мои запястья у меня над головой, и я недовольно хнычу, пытаясь выбраться. Но я был слишком слаб после сна и вообще из-за того, что вчера совершенно ничего не ел. — Какая же ты сладкая куколка, Ноен, — хрипит парень, переводя дыхание. Случайно сгибаю колено и провожу им между его ног. Тот закатывает глаза и со звериным рыком впивается мне в губы, позже вообще прикусывая за подбородок и спускаясь к шее. Оставляет там красновато-бордовую отметку, которую мне теперь придётся прятать. Медленно отпускает мои руки, но я понимаю, что если сейчас попытаюсь отстранить от себя парня, у меня ничего не выйдет. Задирает футболку и обдаёт горячим дыханием мои соски. Распахиваю глаза и всё же пытаюсь предпринять попытки остановить Чейза, но тот дарит мне строгий взгляд снизу вверх, от которого стадо мурашек по бледной коже пробегает. Ущипнул пальцами кожу на моих боках и начал стягивать боксеры, ухватившись зубами за их резинку. — Чейз! — взвизгнул, крепко прижав колени к друг другу. Тот криво усмехается и вяло поднимает на меня свой мутно-голубоватый взгляд, мол «чего тебе?». — Я стесняюсь, — сказал, покрываясь уже какими-то красными пятнами от стыда. — Чего я там не видел? — фыркает, показательно недовольно закатывая глаза. Снимает с меня нижнее бельё полностью и швыряет на пол. Я растягиваю футболку почти до бёдер, чтобы прикрыться, и Хадсон с раздражением откидывает мои руки в сторону. Не собираясь медлить, обхватывает рукой мой член, гипнотизируя меня своим взбудораживающим взглядом. Я прерывисто выдыхаю. Чейз делает несколько движений рукой и касается кончиком языка головки, проводя влажную дорожку куда-то вниз, не обхватывая губами. Приоткрываю рот в немом стоне и сжимаю руками постель. Он вырисовывает узоры где-то у основания, теряя зрительный контакт, а потом резко поднимает голову и берёт почти наполовину, даже не закашлявшись. — Че-ейз, — из меня вырывается тихий стон, и я сгибаюсь пополам, потом вновь падая головой на подушку. С каждым его движением головой вверх и вниз закусываю нижнюю губу. Зарываюсь руками в свои волосы. Чейз специально причмокивает, будто лижет сосательную конфету на палочке, которую ещё чупа-чупсом называют, и на этот раз я не могу сдержать громкого стона. Тот довольно ухмыляется и тянется за поцелуем, удовлетворяя меня одной лишь только рукой лёжа сбоку от меня. — Тише, сладкий, тише, — пошло шепчет брюнет. — Ты же не хочешь привлечь внимание проходящей мимо двери Синтии? Нет, мы, конечно, можем её позвать, чтобы она к нам присоединилась... — Ах, Хадсон!... — тяжело сглатываю, закатывая глаза. Я уже почти дохожу до пика, но тёмноволосый останавливается, заглядывая мне в глаза. — Малыш, ты знаешь, что нужно сказать. — Папочка, прошу, — нетерпеливо выпаливаю, касаясь его руки, которая держала мой член. — Какой послушный мальчик, — томно говорит мне прямо рядом с ухом и делает несколько движений рукой, отчего я не выдерживаю и, шумно выдыхая, изливаюсь прямо себе и ему на руки. Он тянет к своему рту мою испачканную руку и слизывает сперму с пальца, прикрыв глаза. Я не могу на это смотреть и отворачиваюсь, сгорая от стыда, но Хадсон берёт меня рукой за подбородок и с жадностью целует пухлыми губами. — Теперь-то ты точно провалил обещание не стонать подо мной, облачко, — хмыкает тот. Я отвожу взгляд, тыльной стороной руки прикрыв рот. — Только не ври, что тебе не понравилось, — бормочет, прижимая меня к себе. Кошмар. Как мне теперь находиться в своей комнате? Я же всё время буду представлять всё это! Парень через некоторое время уходит, и я надеваю нижнее бельё, вытеревшись салфетками, которые тоже лежали на прикроватной тумбочке. Снова ложусь на кровать и не могу никак собрать пазл из всех происходящих событий, ворочаясь с боку на бок.