Белая обезьянка. Повесть с привкусом лакорна.

На следующий день Май вышел из метро «Арбатская» и побрёл в глубь переулков со старыми зданиями, поминутно сверяясь с картой на смартфоне. Он давно не бывал в этом районе, потому шёл и с любопытством оглядывался. И совсем не волновался — слова уже были все продуманы. А вот когда добрался до нужного дома и поехал вверх на стареньком дребезжащем лифте с раздвижной решёткой вместо двери, ноги ослабели, и появился тремор в коленях. Дверь открыла пожилая женщина-домработница и с поклоном пригласила внутрь. Из-за её плеча выглядывала улыбающаяся морда Нока. Повязки на голове уже не было. И то славно. Май ощутимо занервничал. Мелкий в привычной серой футболке с ярким принтом и в лёгких шортах. И, как всегда, без тапок. Май кивнул грустно, здороваясь. Таец протянул было руку, но увидел, что половина правой кисти гостя в гипсе. Свободны только большой, указательный и средний пальцы. И на гипсе маркером нарисован рыдающий смайлик. Нок уставился на гипс, нахмурился и спросил тихо: — Это когда? — Это тогда, — глянул на него прямо Май. Тот день для художника кончился глубоко за полночь. К вечеру стал опухать и синеть ушибленный палец. Высидев в травмпункте около четырех часов, Майка обзавёлся вот такой фиговиной на руке. Нок смущённо сделал «вай» — поздоровался по-тайски, сложив пальцы лодочкой перед лицом, и повёл за собой Мая внутрь дома, шлёпая по паркету босыми ногами. Они зашли в просторную светлую комнату. Гостиную, видимо. Огромные окна задёрнуты полупрозрачными шторами. В центре - островок из длинного зелёного дивана и пары мягких кресел, обитых бархатом. Рядом стеклянный столик на кованых ножках. Вдоль стен шкафы с книгами. А больше ничего в комнате не было — лишь в простенках между дверьми, ведущими в глубь квартиры, висели картины пастельных тонов без багета. Навстречу ребятам из кресла поднялась невысокая молодая женщина в сером деловом костюме. Красивая, словно вышедшая из дорамы. Приятное лицо с лёгким макияжем, чёрные прямые волосы чуть ниже плеч. На точёном носу поблескивали золотом узкие очки. После того, как их с Маем представили друг другу, художник сразу же заговорил чётко и спокойно: — Приношу извинения Навату, вам, госпожа, и всей семье Вачиравит. — Май глубоко поклонился брату с сестрой. — Я полностью беру на себя ответственность за происшедшее. Во всём только моя вина, госпожа. Готов взять на себя все медицинские расходы Навата и компенсацию за моральный ущерб. Простите меня! Май снова поклонился. Он не знал никаких правил этикета, не знал, как в Таиланде принято просить прощения, но говорил со всей возможной искренностью. В комнате повисла тишина. Нок ошарашенно смотрел на гостя, хлопая длинными ресницами. А женщина с лёгкой полуулыбкой сдержанно кивнула: — Давайте присядем. И первой опустилась в кресло. Майка сел в такое же напротив, а Нок устроился рядышком с ним, забравшись с ногами на диван. Скрестил их и положил локти на колени, как пай-мальчик. Сидел, не отрывая взгляд от Мая и чему-то тихо улыбался. — Нок немного рассказал обо всём, что произошло между вами. И что случилось до драки. Сколько он тебя преследовал? — Неважно, — помотал головой Май. Он не собирался сваливать вину на мелкого влюблённого балбеса. Это было совсем уж подло. — Я старший и это я не справился с ситуацией, доведя её до абсурда. — Тебя же отовсюду уволили? Май лишь вздохнул, удивившись её осведомлённости, а Нок вскинулся и посмотрел на сестру. Хотя чему тут удивляться? Женщина работает в посольстве. Та бесстрастно продолжила спрашивать: — Как ты собираешься выплачивать компенсацию? У тебя есть сбережения? Или ты рассчитываешь на помощь семьи? Май только горько усмехнулся. Помощь семьи… Им бы кто помог. — Нет, я самостоятельно решу вопрос, госпожа. Возьму кредит, например. Художник надеялся, что компенсация не будет больше двухсот-трёхсот тысяч. Но у богатых людей своя ценовая планка. Если речь пойдет на миллионы… О таком лучше не думать. Внутренний маленький Майчик тихо заныл в уголке… Тут сестра повернулась всем корпусом к брату и, словно читая приговор, произнесла: — Своими необдуманными поступками ты лишил лица своего любимого человека. У него разрушена карьера, и он несколько лет будет выплачивать компенсацию нашей семье. Ты этого добивался? Нок аж подпрыгнул на месте и жалобно воскликнул на тайском: — Пи-и, хунь кам лам пууд’ара ю? (Сестра, что ты говоришь?) Она же продолжила на русском: — Опустим такую мелочь, как пропущенные тобой полтора месяца в институте. Хорошо, что твоё имя нигде не всплыло в сети, а то потеря лица семьи Вачиравит стала бы намного более серьёзной проблемой для всех. «А мои проблемы — такая себе мелочь», — мелькнула у Мая горькая мысль. — Нонг, ты же знаешь отношение в России к подобного рода скандалам? Ты представляешь себе, как обрадовались бы местные СМИ? И как быстро это долетело бы до Родины? А до Короля? Ты хочешь, чтобы отец лишился места в Парламенте? Май почувствовал, как леденеет затылок. А чего он хотел? Тут завязаны люди совсем другого полёта. Нок сжался на диване, затравленно глядя на сестру. Обхватил тощими лапками колени. Сестра молча смотрела на младшего, а потом повернулась к Маю. У того аж мурашки пробежали по спине. — Итак, с Ноком всё понятно. Теперь с тобой. Май нервно сглотнул, а женщина продолжила тихо чеканить слова: — Об отношениях. Со стороны брата понятно — влюблённый дурачок, творящий глупости. А что с твоей стороны? Майка нервно облизнул губы и задумался. Бросил взгляд на Нока. Тот напряжённо таращился уже мокрыми глазами на старшего друга… — Я поясню, — прервала паузу сестра. — Если с твоей стороны тоже есть чувства к моему младшему брату, то наша семья… — Тут она замялась. — Ничего не имеет против. С одним условием. Вы оба молчите о ваших отношениях в публичном пространстве. Даже когда они закончатся. А они закончатся рано или поздно — вы слишком молоды для чего-то серьёзного. И даже потом никто не должен знать об этом. Никаких интервью, записей в блогах, видеофайлов и фотоматериалов в Инстаграме. Ничего, что можно задокументировать. По крайней мере, пока не уедете в Таиланд — там будет проще. Только Нок сначала должен закончить институт. Женщина окинула обоих парней нечитаемым взглядом. — Ты, Май, станешь частью семьи Вачиравит. Мы решаем вопросы с твоей работой, доходами и жильём. Захотите, съедетесь. Можете жить в любом городе России или Таиланда. Май завис… Вот такого предложения он не ожидал услышать. Нарисованная картина была слишком нереальна и оглушающе притягательна. Вот как живут богатые люди — щелчок пальцами, и у нужного человечка квартира, где пожелает, работа, доходы. Главное, знай свое место и чётко выполняй указания господ. На секунду перед внутренним взором художника мелькнула огромная художественная студия с панорамными окнами, выходящими на океан. О которой он даже не смел мечтать. Май мотнул головой, отгоняя сверкающие картинки. Вздохнул. Он не знал, как на это всё реагировать. И почему появилось ощущение, что его покупают? Он встал с кресла и коротко поклонился женщине напротив. — Я, безусловно, не собирался трепаться об этой истории направо и налево, тем более давать интервью. Что касается моих чувств к Ноку… То, простите, но их уже давно… — Нет! — вдруг заорал Нок, прыгая с дивана прямо на Мая. Он повис на друге, вцепившись в него руками и ногами. Май чуть не рухнул на пол, но устоял, подхватив младшего за пояс. — Нет-нет, Май! Ну пожалуйста! Ну дай мне шанс! Я прошу! Ну пожалуйста! Пи! Ну по! жа! луй! ста! — глухо кричал парнишка, уткнувшись в шею, заливая слезами белую рубашку, в которой Май пришёл. Нок мешал в кучу русские, тайские и английские слова, рыдая и всё сильнее сжимая друга в объятиях. — Я не смогу без тебя, хоуми! Я не смогу… Пожалуйста! Только один! Шанс! У Мая уже самого глаза были на мокром месте. Он мог только гладить по затылку плачущего подростка и шептать что-то успокаивающее на ухо. Женщина несколько минут наблюдала эту сцену, затем резко встала, взяла со столика коробку с бумажными салфетками и бросила на диван, рядом с ребятами. Громко произнесла: — На! Ват! Ты что мне обещал?! Нават! И Нок обмяк. Замолчал, со всхлипом дыша. Май поставил его на пол и мягко отцепил руки. — Ты обещал, что не будет истерик и воплей! Ты не будешь унижаться! Ты поведёшь себя как мужчина, достойный своего отца и семьи Вачиравит! А что я вижу? Ты позоришь нас… Нок обессиленно рухнул обратно на диван и стал отрешённо вытирать лицо салфетками, чуть шмыгая носом. Май потерянно мялся у дивана, не зная, что делать. — Ты пообещаешь мне здесь и сейчас! Мне и Маю, что прекратишь вот это всё! Прекратишь доставать человека! Ты пообещаешь держать себя в руках, как мужчина… А если не сможешь, то отправишься домой — на ферме твоего дяди постоянно не хватает рук. Ну? Ты обещаешь?! — Хорошо! — Нок со злостью рявкнул прямо в лицо сестре, отшвыривая салфетки. — Я обещаю! Не бойся, лицо нашей драгоценной семейки не пострадает! Услышала, Пи? Парнишка резко вскочил с дивана и выбежал в одну из дверей, громко ею хлопнув. Женщина выдохнула устало, потёрла лицо ладонями и глянула на гостя: — Май, думаю, мы можем уже попрощаться. — А… хм… насчет компенсации? Сколько я… — промямлил Май. Сестра вздохнула: — Просто забудь всё это и молчи. Это и будет твоей компенсацией, хорошо? Мы договорились? Майка кивнул. Потом вытащил из коробки пару салфеток, чтобы и своё лицо вытереть. Попрощался и пошёл на выход. Когда пожилая домработница закрывала за ним дверь, откуда-то из глубины шикарной квартиры раздался тоскливый вой. — Это какое-то сумасшествие, — вяло пробормотал себе под нос Май, устало идя по улице. — Господи боже, неужели это всё закончилось? *** — А через неделю мне позвонили из небольшого медиа-агентства и предложили записать видеокурс по скетчингу, — тихо произнёс в полумрак комнаты Май. — Многочасовой курс, с отличным гонораром. Когда изучал их сайт, то увидел в списке клиентов посольство Таиланда. Но это не удивило… Совсем. Май замолчал, и ребята ещё минуту сидели в тишине. Наконец, зашевелились. Андрюха потянулся, подняв свои лапищи высоко вверх, хрустнул суставами. Вин, который давно уже сидел лицом к дивану, снова отвернулся к компу. — Я так понимаю, что в Бангкок пацан всё же уехал? — спросил Батыр. — Угу, — отозвался Май. Он подвинулся на край дивана и искал ногой тапочки, собираясь сходить в санузел. — Нок на какое-то время пропал из сети, а потом снова вернулась «Белая обезьянка» и радостно сообщила мне, что уже в Таиланде. Нок взял академ. Май вышел из комнаты, и уже от туалета донеслось: — С тех пор он время от времени мне пишет в личку, часто комментит посты, но я игнорю… Чтоб не травить душу человека и не дарить дурацких надежд. Батыр почему-то поморщился, затем с ехидной улыбкой глянул на Тинки-Винки и выдал: — И вчера мы с ним встретились в «Ханое». Андрюха глухо выматерился и уставился на Бата. Винки снова развернулся лицом… Бат хмыкнул довольно: — Сидим в кафешке, болтаем. Тут замечаю, что на нас смотрит очень, знаете, забавный парнишка. Я Маю показываю пальцем, а этот лохматый гад подрывается и чешет через ползала к парню. Подлетел и орёт, типа что ты тут делаешь? Ты откуда тут взялся? Пошёл вон, подонок! — Ну ладно тебе врать-то! — с обидой крикнул Май издалека, глухо, явно из туалета. — Ты там не отвлекайся, — со смехом громко ответил Бат. И снова ребятам: — Этот самый Нок перепугался до слёз, схватил вещи и зигзагами побежал к эскалатору. Мне же пришлось вытрясти из Мая, кто это такой и что у них за разборки. Ну вы большую часть сами слышали. Винки, не забудь про фотку? Тинки-Винки вскоре засобирались домой и тихо исчезли. Андрей выглядел слегка пришибленным, на себя не похожим. Винки же такой был постоянно. Майка скрылся надолго в душе, а Батыр вышел на балкон, чуть подышать свежим воздухом. Привычно окинул тёмный двор взглядом, глубоко вдыхая, чтобы лёгкие полностью расправились. Глянул на пустую спортплощадку, огороженную высоким забором-сеткой. Потом на детский городок. Не совсем пустой… Какой-то подросток в светлой футболке одиноко сидел на качелях и меланхолично покачивался туда-сюда, наклонив голову. «Вообще, уже первый час ночи. Не пора ли тебе домой?» — это у Бата включился отцовский комплекс. В их компании все воспринимали Батыра самым взрослым и надёжным человеком, словно отца. И не напрасно. Бат таким и был — спокойный, немногословный. Защита и опора для близких. Не зря Андрюха иногда на «Батю» переходил. Да и Майкина мама чаще звонила Батыру, если нужно было что-то заставить Мая сделать. Бат несколько секунд поизучал светящиеся окна дома напротив. Потом снова посмотрел вниз, на площадку. Подросток уже не качался, а внимательно смотрел точно в сторону Бата, словно видел его в полумраке сквозь ветки деревьев. Парень неожиданно вздрогнул от некоего дежа вю, потому как этот пацан кого-то дико ему напомнил. «Да ну! Бред! — отмахнулся Бат от своих мыслей. — Наслушался сегодня, вот и мерещится везде Нок». Он раздражённо цыкнул зубом и вернулся в комнату. Закрывая балкон, не удержался и снова посмотрел вниз. Но там уже никого не было.