Белая обезьянка. Повесть с привкусом лакорна.

Первый день фестиваля и перформанс «Зелёная тишина» подошёл к концу. Сейчас мастер Кен даст несколько интервью важным изданиям, а потом доберётся и до их стенда. Беседовать будет Майка, а переводить с китайского… А кто ещё? Кстати, его знанием китайского беспардонно пользовались устроители фестиваля. Китайская делегация оказалась большой, и переводчиков физически не хватало. Вот и сейчас Нока с Вином утащила говорливая девчушка с алыми волосами и огромным бюстом. Нок даже подвис, увидев такое чудо перед своим носом. — Когда освободится мастер, узнали? — спросил подошедший Андрюха, разминая уставшие плечи. — Час у нас точно есть, — ответил Май, собирая со стола свои инструменты и краску. Картину уже утащили помощники мастера — сейчас собирают выставочный павильон по итогам «Зелёной тишины». — Всё готово? Андрей коротко кивнул, поправив на носу чёрные солнцезащитные очки. — Тогда двинули в штаб. Только надо зайти кофе взять, — пробормотал Май, совершенно выжатый. — Уже всё взяли для тебя, — улыбнулся Бат и забрал пакеты из рук Майки. А то ещё выронит. С мастером позже поговорили хорошо — китаец оказался человеком открытым и разговорчивым. Немного озорной шкодливый взгляд и простые слова: — Мой любимый инструмент – это мой мозг! Хотя, если честно, я никогда не анализирую то, что делаю. Просто чувствую. Это как в музыке, вы можете часами изучать партитуру, но всё равно будете играть сердцем. Было ощущение, что художник смотрел на окружающую пафосную публику с некой доброй насмешкой любящего дедушки. Май явно на одной волне с ним, словно они с мастером давно знакомы и просто дружески болтали за чашкой чая. Сидевший чуть поодаль Нок в это время напряжённо работал, почти синхронно переводя слова собеседников друг другу. Батыр был просто очарован скоростью перевода тайца. Он впервые видел работу парня как переводчика. Даже ощутил чувство гордости, что это их человек, часть их команды, это их друг. Нок с Маем замечательно работали в паре. А потом Батыр засёк просто обожающий взгляд Винки, которым тот смотрел на Нока — словно на одно из Чудес света, и хихикнул под нос: «Как всё запущено!». В конце беседы мастер Кен вдруг сказал по-русски: — Сапасиба за разагавор! И Нок повернулся к Маю и на автомате перевёл на китайский: — Сиасиа ни дэ тхау хуа-а! (Спасибо за беседу. – кит.) На что Майка улыбнулся и глянул на Нока: — Спасибо, родной! Я понял! Тут уже окружающие рассмеялись — и зрители, и сами участники беседы. На прощание, когда все поднялись со своих мест, даже Нок встал, старый художник неожиданно обнял юного переводчика и что-то сказал на ухо. Таец покраснел до кончиков волос и отрицательно закрутил головой, смущённо бормоча в ответ. Как потом он признался ребятам, мастер Кен сердечно поблагодарил его за высокий профессионализм. — У меня волосы дыбом встали от такой похвалы. Следующие дни на фестивале были поспокойнее. Нока безостановочно утаскивали куда-то на «срочно надо перевести всё пропало». Винки держался рядом, катая друга. Но в этой суматохе парни всё же нашли время и погоняли квадрокоптер над выставочными павильонами, записывая пролёты на разной высоте для будущего влога. Винки набрасывал сценарный план ролика, а Нок воплощал его фантазии. Андрей же постоянно крутился с камерой внутри, записывая фрагменты лекций, воркшопов, выставочные залы и беседы Мая с разными известными человечками. Бат засел на их стенде, в штабе, и просто следил за командой, за перемещениями. Готовил бутеры для перекусить. Присматривал за оставленной техникой, иногда сгоняя парней в кучку на нормальный обед. И только по вечерам все собирались и катались на минивэне по ближайшим пляжам, купаясь часто уже в сумерках. В таком режиме пролетело несколько дней фестиваля, и всё неожиданно закончилось. Но не для команды — они собирались ещё недельку помотаться по Крыму. Из-за наличия «ранетого» товарища список мест для посещения пришлось пересмотреть. Хотя Нок всех задолбал, предлагая оставить его дома. За дни фестиваля все ближайшие к Севастополю музейные точки и пляжи уже обнюхали, теперь захотелось забраться в глубь полуострова. Первым делом нацелились на водопады. Минивэн ребят два часа летел по ялтинской трассе южного побережья Крыма. Ну как летел — иногда тормозил и вываливал пассажиров в особо красивых местах с потрясающими пейзажами. — Я попал в мир валлпаперов! — заявил Андрюха, щёлкая камерой смартфона. А Майка в это время судорожно накидывал рисунки в скетчбуке. Самым ярким впечатлением по дороге к водопаду Джур-Джур оказались «Уазики» посёлка Генеральское. Дальше этого посёлка нормальных дорог не было, и пришлось выползти из микроавтобуса. Моментально налетели местные мальчишки с выгоревшими на солнце вихрами и обрадовали, что дальше только на «Уазике», тыщу двести за машину... Пришлось нанять две тарантайки очень заслуженного вида. Нок оставил коляску в машине и вытащил костыли, которые взяли для особо сложных случаев. Залезли в раздолбанные «Уазики» и под весёлые вопли водителей поскакали вверх по тропкам среди могучих деревьев. Машины реально прыгали по глубоким колдобинам, забирались на почти вертикальные склоны и, порыкивая и воняя, ныряли в каменные ямы. У Нока даже сердце заныло от страха — машинка могла в любой момент перевернуться. В его руку вцепился не менее напуганный Винки, а на переднем сиденье, рядом с водилой, радостно орал матом Андрюха, зажмуривая глаза в особо стрёмные моменты. Это было настоящее дикое ралли. Ребят взбалтывало, словно в маслобойке. Они с ужасом и восторгом цеплялись за стенки машин, за любые ручки или перекладины корпуса. Зелёный Май лишь повизгивал и бормотал себе под нос нечто похожее на: — Ещё четыре коляски потянем или нет? К чёрту же все переломаемся! В этом посёлке чуть ли не единственный бизнес — ралли до водопада на таких «Уазиках». На три села в округе около пятисот машин. Хотя ребята подозревали, что это водители «свистят» немного. Сам водопад не обманул — полноводный, красивый, хоть и невысокий. Снизу выстроены деревянные помосты, где бродят глохнущие от шума воды туристы, выбирая ракурсы поинтереснее для фотосъёмки. Красивое место! Такими богат полуостров. Каждая фотка, как на магнитик. К слову, большое разнообразие сувениров там же и продавал, пристроившись рядом с деревянной лестницей, грустный подросток с перебинтованным пальцем. Винки всё время был рядом с Ноком, помогая ему передвигаться, придерживая и указывая дорогу. Бат искоса наблюдал за ними и улыбался. Но вот Нок что-то с сказал на ухо Винки. Что именно — не слышно за грохотом водопада. Вин кивнул и отошёл к Андрею, грустно глянув на тайца. Батыр уже не первый раз наблюдал эту сцену, когда Нок чуть отстранялся от Вина, держал дистанцию. Не отталкивал, не рычал на него… Нет, мягко с улыбкой что-то шептал – и Вин отходил со вздохом. Старший осмотрелся вокруг — Майка уже сидел со своим боевым скетчбуком, набрасывая эскизы водопада. Глянул в ответ с белозубой улыбкой и снова уткнулся в блокнот. «Ну, это надолго». Андрей потащил Винки вглубь леса, вдоль русла реки, что убегала вниз от водопада. Только бы ноги не переломали. Ещё раз оглянувшись, Бат подошёл к Ноку, стоявшему у деревянных перил помоста, и спросил на ухо: — Что ты ему сказал? Надеюсь, не грубил, а? Нок обернулся к Бату с удивлённо вскинутыми бровями: — Грубил? Нонгу? Ба-а-ат, ну я не настолько плохой человек. Я сказал, чтобы он не забывал об Андрее. Тот скучает в одиночку. Таец обаятельно улыбнулся. Вообще, Бат не планировал влезать в чужие отношения, но всё же хотелось разобраться. Он чувствовал страх за ребят. И непонятно за кого больше — за Винки или за Нока. Со стороны Винки всё было прозрачно — мелкий пропал с потрохами. А вот тайский красавчик пока ещё плохо читался. — Прости, дружище, за прямоту, но ты знаешь, что у нас как-то не любят восточной деликатности. Что у вас с Вином? — спросил Бат, разглядывая серебрящийся водяной пылью порог водопада. — Просто уже не первый месяц он ходит за тобой хвостиком и преданно поглядывает, а вот с твоей стороны… Ты неожиданно стал держать дистанцию. Что у вас случилось? — Ничего не случилось, Пи, — серьёзно ответил Нок. — Да, мы хорошо дружим, но сейчас не время для развития отношений. Это абсолютно лишнее. Мы с ним уже всё решили — мы просто дружим. Пожалуйста, не нервничай — я не создам проблем. Сейчас важнее всего наш проект. Я это знаю и помню. — Ну-ну-у, — протянул Бат. — Это ваше личное дело, но… Мир не состоит из одной работы. Без фанатизма, бро…. Не обижай Вина, лады? Он самый младший. Деликатнее, хорошо? Нок покивал, прижав ладонь к груди. А Бат протянул руку и уже привычно взлохматил ему волосы. Но, поймав прищуренный взгляд Мая, отдёрнул руку. Показал художнику язык. «Глазастый засранец — всё видит и замечает». Как только старший отошёл, у Нока пропала улыбка на лице. Он уставился на струи Джур-Джура и повторял про себя, как мантру: «Я справлюсь! Всё это и правда совсем неуместно. Я справлюсь». Но, надо признать, справляться с каждым днём было всё сложнее и сложнее. Парень чувствовал, что стенка между его чувствами и привязанностью Винки тает. Его до слёз трогала молчаливая забота подростка, его внимательность, его тихое обожание. Всегда затянутый в эмоциональный кокон, Вин, подобно невзрачному бутону, раскрывался навстречу восходящему солнцу, превращаясь в лучистый жёлтый одуванчик. «Я справлюсь, — бормотал Нок, глядя на водопад. — Справлюсь!». Пока они были в Москве, держаться было легче, но сейчас, когда ребята двадцать четыре часа в сутки проводили вместе, стало на порядок сложнее. Они уже неделю жили в одном номере. И утром, рассматривая просыпающегося Винки в метре от себя, Нок просто внутренне плакал от волны нежности к этому черноволосому мальчишке. Безумно хотелось его обнять, потискать, уткнувшись носом в тощенькую шею. Чмокнуть в ухо, розовеющее сквозь спутанные со сна волосы. Нок с трудом заставлял себя отводить взгляд, когда подросток брёл утром в уборную, неловко оттягивая вниз подол футболки, чтобы прикрыть утреннее неспокойное состояние в боксёрах. А когда Вин выходил из моря, ковыляя от усталости, усыпанный бисером капель по уже загоревшему телу, усаживался рядом, вея прохладой с запахом соли и тины, закапывал растопыренные пальцы ног в тёплый песок с ракушками и откидывал голову назад, подставляя лицо солнечным лучам, — оторвать взгляд от его плеч и острого кадыка стоило отдельных мучений. Нок прятал глаза за тёмными очками, чтобы не было заметно, куда он смотрит. «Я же справлюсь! — мысленно уговаривал себя Нок, закусив губу. — Точно справлюсь?!».