Мышь Волк и Лиса

       Это правда оказалось к лучшему, у палаты Алесты дежурила охрана, которую поставил Адольф. Мышь проснулась на следующий день с болью в шее, вечером все ее вещи были собраны, а карета ждала возле ворот за Академией. Почему-то именно в это время студентов было больше обычного, как только они замечали Мышь, те замолкали, а потом начинали разговаривать, но тише, это было похоже шипение.       Алеста шла практически об руку с Адель, она бы опустила бы голову, если бы не ортопедическая подушка, что держала ее шею ровно. С другой стороны был Адольф, что игнорировал все происходящее. Как только троица с охраной вышли, они могли услышать некие вздохи облегчения с некими злыми и недовольными голосами, были голоса и шутливые, но совсем не добрые.       Девушки сели в карету, Алеста не смогла поднять взгляд на Адольфа, не смотря на некую паузу, когда он задержался пред тем как закрыть карету. Он словно ждал, что Алеста что-то скажет, но ничего не услышал.       Карета захлопнулась, оставляя девушек практически в темноте, Адель поправила шторки на окошке, пуская последние лучи солнца. После чего экипаж сдвинулся с места, Алеста смотрела в окно и не знала, что делать, просто молчала. Через непродолжительное время, Адель протянула ей толстой конверт, она сразу поняла кто отправитель, так как бумага была дешёвая, внутри конверта лежал ещё один конверт. Девушка улыбнулась, доставая детские рисунки Лютика, Генриха и Милады, на котором был нарисован их дом посреди поля, а перед ним непонятные подписанные фигуры, каждого из члена семьи. После чего она вытащила письмо отца, он писал о том как скучает, как скучают дети. Рассказывал, что снова подхватило спину, но уже легче, рассказывала как Вильгельм поругался с мастером и ему сократили зарплату, но писал, что бы я не волновалась, ведь сейчас лето и скоро нужды в покупках провизии не будет.       Алеста читала письмо и капелька по капельке, слезы начинала падать на лист бумаги. Пока она окончательно не сдалась и не начала плакать в голос, пряча лицо в письме.       «Если бы меня не стало… То кто бы прочитал письмо? Посмел ли кто-нибудь отправить письмо о том, что их дочь была убита? Или они бы подделали его от моего имени, пока правда не раскрылась?»       Адель обняла ее, они долго обнимались, пока слезы полностью не высохли. Кажется в один момент, Алеста задремала на плече аристократки, а когда приехали было совсем поздно. Как только карета остановилась, ночной двор осветил свет с первого этажа и нескольких комнат с верхних. Входная дверь творилась, выпуская мать Адель и пару прислуг, один забрал вещи, а другой открыл дверцу кареты, предлагая свою руку, что бы девушки могли спуститься. После пару расспросов обеспокоенной матери, она поняла, что ответов не получит, и сказала, что комнаты готовы, а ужин могут принести прямо туда. Девушки отказались, максимум, что они хотели так это стакан молока и теплую постель.       Поднявшись на этаж, Адель заметила пару открытых на маленькую щёлочку дверей, из которых выглядывали любопытные глазки сестер. Осознав, что их видят двери быстро закрылись не издавая звука.       Алеста не хотела оставаться одной и попросилась в комнату Лисы, та не могла отказаться и они пошли готовится ко сну вместе.       Адель открыла дверь в ванную и поставила набираться воду. Когда вода была практически готова, Алеста уже стояла в одной рубашке возле окна и смотрела в черные просторы особняка. Лиса присев на край ванны, аккуратно опустила туда руку, чтобы проверить температуру воды, для комфортного отдыха. Убедившись, что все наконец готово, она перевела взгляд, на подругу стоящею около окна.       — Алеста, — негромко позвала она девушку, что бы та обратила на неё внимание. — Можешь подойти сюда? — настойчиво сказала та, похлопав по краю ванны и подождав когда девушка подойдет к ней, взяла её руку и тоже опустила в воду.       — Хорошо, да? Не хочешь присоединиться ко мне?       Девушка кивнула, соглашаясь с Лисой. Ванна была достаточно большой, что бы влезло два человека. Но Алеста считала, что Адель из тех, кто предпочитает принимать водные процедуры одной и от этого была немного удивлена.       Мышь завязала волосы, что бы те не намокли и стала расстегивать рубашку, она немного стеснялась Лисы, поэтому отвернулась к ней спиной. Адель мельком посмотрела на Мышь и не успела достаточно рассмотреть родимое пятно на бедре, которое имело чуть странную форму, напоминающее странное животное, так как Алеста быстро залезла в воду прижав к себе колени. Проводив ее взглядом, Адель легко сбросила свою одежду и забралась в ванну, опустившись почти по шею в воду, она расслаблено расположилась в теплой водичке.       — Можешь расслабиться, нечего так напрягаться. Если хочешь, я могу тебе помочь с этим.       — Я не напрягаюсь, — буркнула девушка, занимая свободную часть ванны. Она посмотрела на Адель, пытаясь не упускать взгляд ниже ее лица.       — Я слышу голос недовольства, — усмехнулась лиса. — Думаю, завтра я вернусь обратно в Академию. Тут ты будешь в безопасности, я смогу брать твои задания и лекции на дом, буду привозить их раз в пару дней. Так ты не будешь отставать по учёбе.       — Ты, не обязана Адель, — удивлённо сказала девушка. — Тем более, что мне намного лучше и сама смогу скоро вернутся в Академию! — нагло врала девушка, она не хотела доставлять ещё больше проблем. — Мне вообще не по себе от всего происходящего… — поникла девушка.       — Поэтому ты и побудешь пока тут некоторое время, — отозвалась Лиса, после недолгого молчания. Поднявшись с места, девушка подползла к Алесте. — Я не прощу себе, если с тобой что то случится       Девушка кивнула отводя взгляд, ей было неловко от такой близости, затем она подняла взгляд на нее и заметила, что она смотрит не на нее, а скорее на ее грудь.       — На что ты вообще смотришь? — спросила она, пытаясь отключить Лису от созерцания.       — Прости, просто немного задумалась, — оправдалась Адель, возвращая взгляд на лицо девушки, вернулась на своё место. — Жан вечно говорит о прелести человеческого тела со стороны художника и я как то не придавала этому значения до этого.       — О чем ты вообще? — девушка обняла себя руками, что бы не было видно грудь.       — Да так, не бери в голову, — вздохнула девушка, откидывая голову назад.       Алеста не знала, чем руководствовалась в этот момент, но просто взяла и плеснула воду в аристократку.       — Не глазей так открыто!       — Эй, — только успела воскликнуть Лиса, прежде чем снова получить брызги в лицо.       — Да не глазею я! — Адель тоже брызнула водой в мышку       — И не глазей! — девушка продолжала брызгать в ответ, — Как будто бы вы никогда ранее вообще людей не видели!       Адель только и закрылась руками от воды.        — Конечно видела. Ты сама пошла со мной в ванну и думала, что на тебя смотреть не буду?       — Да не так откровенно! — девушка полезла к ней, пытаясь отодрать ее ладони с ее лица.       Через пять минут девушки решили помириться и закончить войну. Но Алеста все равно делала вид, что обиделась. Пока Адель натирала губкой спину Мыши, она пыталась всячески разговорить девушку.       — Алеста, — вдруг обратилась к девушке лиса, после недолгого молчания. — Мы с тобой не говорили об этом, но просто интересно. Тебе нравится мой брат?       — Что?! — подпрыгнула девушка на месте от неожиданности вопроса, она ожидала все что угодно, но не это. — Даже не знаю, я ведь виделась с ним всего раз, он произвел приятное впечатление, не смотря на тот «случай». Да и он говорил, что будет рисовать только меня… Выглядит как ложь, однако я была тронута… — решила рассказать девушка.       — Понятно, — отозвалась Лиса, усаживая девушку на место. — Просто мой брат ничего так просто не говорит, — задумчиво произнесла та, убирая руки от Алесты. — Но ладно, не бери в голову. Просто надо было узнать.       — Не нравится мне это… — буркнула девушка, вскоре с ванной было закончено и они быстро перебрались в кровать, нарушив одно из самых священных правил — не есть в постели. Они выпили по стакану теплого молока, съев по паре печенек с шоколадом.       Алеста накрылась одеялом, принимая удобную для себя позу, а Адель задула свечу и тоже нырнула под одеяло, приближаясь к Мыши.       — Что ты будешь делать завтра? Вернёшься в Академию? — спросила она шепотом, словно она могла разбудить весь дом.       — Да, а что мне ещё остается? Никто не знает, что случилось в медпункте и нужно поддерживать легенду, что все хорошо. Не беспокойся, тут будет Жан и мои сестры, в обиду ты точно не попадешь, — немного улыбнулась она, поворачиваясь к мышки и подползла ближе, чтобы обнять на ночь. — Думаю тебе тут понравится.       — Угу, я надеюсь на это, — девушка подползла ближе, позволяя себя обнять. — Я не думала, что все это может произойти… Мама говорила, что здесь может быть опасно, но я не думаю, что она имела в виду именно это. Я лишь теперь хочу, что бы моя семья об этом не узнала.       — Конечно, никто об этом не узнает. Даже с моей семьей я это не обсуждала, поэтому они тоже не знают, зачем я попросила тебя тут подержать, — сказала Адель, обнимая мышку. — Но ничего, скоро это закончится.       — А что если их не найдут? Или они найдут мою семью и сделают с ними что-то ужасное? Что тогда? Моя семья — это единственное что у меня есть… — резко испугалась девушка.       — Не думаю, что тем кто на тебя напал, так важна твоя семья. Тем более они вряд ли знают, где она и вряд ли будут их искать, — уже полу во сне пробормотала она, прижимая мышку к себе, так и призывая её ко сну.       «Возможно она права, но… Это ведь случилось не с ней… Мы не знаем кто они и чего добиваются, кроме моей смерти.»       Девушка размышляла ещё пол часа, пока ее истощенный разум не начал засыпать.       На следующее утро, девушка чувствовала себя лучше, однако все равно оставался осадок, она проснулась рано. Адель ещё спала, возможно в это время спала даже прислуга. Алеста встала с кровати и приоткрыла штору, залезая за нее, ей сразу открылся вид на парадный вход особняка, за ограждением можно было увидеть песчаную дорогу, вдоль которой росли толстые старые деревья, а за ними в отдалении лес и поле. Бледное небо только начинало светлеть, было видно как, словно разлитое молоко, висел лёгкий приземистый туман.       Девушка поежилась от холода и поскорее надела кофту, что бы хоть как то согреться. Ей казалось, что карета могла в любой момент приехать, но зачем, она не знала. Что-то постоянно тянуло к подоконнику, заставляло всматриваться в край окна, в самый горизонт дороги. Но никого не было. Мышь в глубине души смеялась над собой, ведь разве кто-то мог приехать?       Сна не было ни в одном глазу, она отошла снова от окна. Убедившись, что аристократка спит, она села за ее письменный стол и зажгла лампу.       «Надеюсь, Адель не будет сильно ругаться, если я воспользуюсь ее рабочим столом…»       Она не решилась воспользоваться бумагой и чернилами аристократки, поэтому она как можно тише открыла свой чемодан, наблюдая за спящей Лисой и достала свои принадлежности. Она хотела написать письмо домой, что бы успокоить свою семью.       Уже сидя над чистым листом бумаги, она не знала о чем писать в первую очередь. Она пробовала писать, но начало ей не нравилось. Она в каждом слове видела подтекст о том, что ей нужна помощь. Она снова и снова писала, а затем перечитав, зачеркивала написанное и так снова и снова.       «Сконцентрируйся, дура, сколько можно уже?! Придумай что-нибудь уже, забудь, что случилось за последние трое суток! Вспомни, что было до этого!» — девушка зависла над листом бумаги, пытаясь вспомнить, как приехала в Академию, как встретила Адель. Она обернулась смотря на спящую Лису и вспомнила их первую встречу. Как она смотрела на нее снизу вверх, на эту холодную глыбу льда, а затем как они вчера плескались в ванне. Невольно, на лице Алесты расплылась улыбка, мокнув перо в чернильницу, она занесла его над бумагой, начиная выводить слово за словом.       Когда Мышь закончила с письмом, в комнату постучала горничная, она зашла не дождавшись разрешения и замерла на месте, увидев не спящую девушку. Они обе посмотрели друг на друга в удивлении.       — Доброе утро… — выдавила Алеста тихим голосом. — Адель еще спит.       — Доброе утро, — растерялась горничная. — Я пришла разбудить вас… — она прошла к окну открывая шторы, яркие утренние лучи упали на кровать, слепая глаза аристократки. Та быстро сморщила лицо и отвернулась.       Через несколько секунд девушка буквально подорвалась на месте, сонно разлипая глаза. Поблагодарив служанку и выпроводив её, Аристократка потянувшись направилась к шкафу чтобы одеться.       — Почему ты так рано встала? Могла бы ещё полежать, — спросила она у мышки, быстро натягивала на себя платье. Скоро она должна отбыть и за оставшееся время, ей хотелось успеть позавтракать и зайти к сестричкам.       — Сон не шёл, тем более, что я хочу отправить сегодня письмо домой, хочу сделать видимость, что все хорошо. Если не напишу ответное письмо, то они начнут волноваться, а уже и так прошло три недели с того момента, как я сюда приехала, давно пора бы, — девушка положила письма в самодельный конверт, после чего завернула его в ещё один лист бумаги. Она подняла взгляд на Лису, что поспешно одевалась, — Ты уже уезжаешь? — с неким сожалением спросила она.       — Хорошо, тогда я попрошу Жана чтобы он отправил его сегодня, — вздохнула девушка заканчивая одеваться, и поправляя складки юбки. — После завтрака, думаю. Может ещё немного задержусь и поеду, — просто отозвалась аристократка.       — Тогда я тоже начну одеваться, что бы позавтракать со всеми, — девушка встала из-за стола, начиная снимать ночнушку, после чего одевая свою повседневную одежду.       — Конечно, — согласилась с ней Лиса и аккуратно присела на кровать пока мышка одевалась. Когда же с марафетом было покончено, Адель взяла письмо, чтобы отдать его Жану и вместе с Алестой направились вниз для завтрака. Они вернулись обратно в тот зал, где недавно они вместе были на приемном обеде в честь, дня рождения сестры. Сейчас там уже стоял небольшой стол, чисто для семьи. Сестры ещё спали и завтракать спускались позже, глава семьи тоже отсутствовал, поэтому за столом были только мать Адель и Жан. Они не говорили и просто молчали, просто уставившись в тарелки. Как только в комнате появились девушки, женщина явно оживилась приветствуя их. Парень же заметив Алесту, тихо поздоровался и потупил взгляд. Дальше завтрак прошёл спокойно, маменька заваливала мышку всякими вопросами о её семье и родителях, живо отвечая и интересуясь дальше.       Когда же пришло время девушки уезжать, все кто были за завтраком дружно проводили её к выходу. Карета уже стояла и ждала аристократку, чтобы вернуться обратно в Академию. Отдав письмо Жану и шепнув пару слов матери, Адель задержалась около Алесты, чтобы обнять её.       — Жалко, что мы снова расстаемся, но это не на долго, — тихо улыбнулась она и быстро ушла к карете, залезая внутрь.       Возвращаться обратно в учебное заведение, аристократка не очень хотела. Настолько уже она привыкла к компании Мыши, чтобы снова оставаться одной. Но была и хорошая сторона, она ведь снова могла свидеться с Филиппом. Стоило придумать причину, по которой она снова так внезапно исчезла вместе с подругой, если только Войцех не проболтался раньше ему. В Академии уже начинали заканчиваться основные занятия и большая часть студентов уже была свободна. Появившись в здании Академии, в первую очередь аристократка захотела зайти именно к любимому и поэтому быстро направилась к клубу Филиппа и тихо постучав заглянула в помещение

Линия Алесты

      Алеста была как всегда удивлена активностью и добродушием матери Адель. Она даже не могла представить, как человеку может быть интересна чужая семья, особенно обыкновенных Мышей.       Провожая Лису к карете, девушке было тяжело, она понимала, что здесь, ее жизни ничего не угрожает, но все-таки идея расставаться ей не нравилась. Когда Адель обняла ее, Мышь прижалась к ней, словно в последний раз, от всей души.       — Приезжай как можно скорее, прошу, — шепнула она ей на ухо, прежде чем та залезла в карету, после чего Мышь ещё долго стояла у входа в особняк, смотря как карета отдаляется и исчезает среди деревьев. Она подняла взгляд на здание, теперь придется пережить пару дней здесь, при этом не оплошать и быть совершенно самостоятельной. Девушка горько выдохнула и вернулась обратно в здание.       Перейдя порог дома, она посмотрела по сторонам. Дом не был уже настолько незнакомым, однако налет одиночества и хладнокровия был. Эти залы словно говорили «Оставайся если хочешь, но никто не будет тебя искать, если уйдешь».       Немного постояв у двери, она медленно пошла к лестнице, намереваясь пойти в комнату.

Линия Адель

      Филипп был сконцентрирован на игре в шахматы с Войцехом. Библиотекарь явно подкачал свои навыки игры, особенно если сама книга по шахматной стратегии перед глазами. Волк прямо сверлил взглядом игральную доску и неугодные ему пешки, что стояли в зоне опасности. Все вариации событий мелькали в его голове и все было не тем, он хотел найти более лучший вариант исхода событий, но не мог найти.       Как только в дверь клуба постучали, Волк невзначай поднял взгляд и увидел знакомое лицо, он инстинктивно резко встал, от чего столик дернулся и все фигурки попадали с своих мест. Библиотекарь тут же положил руки на голову от отчаянья, он в первые за столько времени мог выиграть у Филиппа партию, а тут это.       — Адель, приятно вас видеть здесь, что вас сюда привело? — говорил он зазубренными фразами, но на его лице была мальчишеская улыбка счастливого ребенка, что устремился к девушке.       — Я только вернулась в Академию и решила навестить вас, — немного улыбнулась в ответ Адель и сделала пару шагов перед, чтобы крепко обнять юношу. — Надеюсь, ничего не случилось, пока я отсутствовала? — чуть с усмешкой спросила девушка, прямо глядя Филиппу в глаза, при этом вопрос был не только ему, но и обращен к Войцеху.       Филипп пожал плечами, показывая, что он ничего не знает.       — Студенты волнуются, ввели комендантский час с семи часов, даже в коридор нельзя выйти без присутствия или разрешения преподавателей, даже нам президентам, — сказал Волк припоминая последнее за сутки. — Многие хотят уехать, но никого не выпускают, все жалуются, даже начали пропускать пары, потому что боятся следующего налета уже днем, — он почесал затылок. — Кстати, я встречал Адольфа, он спрашивал приехала ли ты, он хотел с тобой что-то обсудить, — сказал библиотекарь оплакивая свою гениальную стратегию.       — Хм, не думала, что будет настолько жестко. Но все равно налетов больше не будет, — вздохнула Адель, пройдя уже в глубь помещения, она аккуратно присела на край кресла. Пока к Адольфу она не планировала, ещё успеет. Все равно он пока не в курсе, что девушка вернулась обратно в Академию. — Впрочем, думаю комендантский час скоро будет снят. Думаю вы не так сильно были и ущемлены таким правилом, — чуть усмехнулась Лиса.       — Ну, пару человек уже увели, как подозреваемых в момент комендантского часа с явными подозрениями, — рассказал он случай, садясь на соседнее кресло. — Как ты сама? Что позавчера случилось? Ты так резко исчезла, — наклонился он к ней.       — Это ожидалось, — незамедлительно ответила Лиса, облокачиваясь на подлокотник кресла, оказываясь рядом с Филиппом. — Мне надо было уехать домой, ничего важного. А вы чем заняты были?       — Ничем особенным, успокаивали студентов, что здесь безопасно и нет поводов для паники, как нам заведовал Адольф, — он повторил жест Лисы, облокачиваясь на подлокотник, так что бы быть ближе к девушке. — Алеста ведь не в мед корпусе, так? — тихо спросил он, смотря в глаза Адель       — Не так уж и плохо, — отозвалась Лиса, передвигаясь чуть ближе. — Её там нет, да и вообще на территории Академии. Так что для волнения нет причин, — так же тихо отозвалась девушка, тоже глядя в глаза юноши       — Я подозревал это, вся Академия шипит на нее, тут любой передавил бы ей горло за ту ночь, даже те кто не знает, что произошло, — он отодвинулся. — Им лишь бы найти виноватого, они никогда не признают, что кто-то стоящий ниже, достиг намного большего их самих, — заключил он свою мысль и осмотрелся. — Сможем встретится сегодня? В библиотеке, в пять.       — Это вполне объяснимо, они выросли в закрытой среде с такими же как и они, поэтому не воспринимают мышей как равных. Впрочем, это пока не важно. Давай встретимся, я не против, — она поднялась с места и потрепав Филиппа по волосам, направилась к выходу исчезнув в проходе. Сейчас ей предстояла встреча с Адольфом, в чей кабинет она и направилась.       Зам директора сидел за своим столом и как прежде разбирал ворох бумаг, что скопились на столе. Он лишь мечтал как можно скорее закончить, выпить чашечку кофе и утолить свою жажду крови в клубе фехтования, где никого не было ему равных.       Негромко постучавшись, девушка заглянула в кабинет Адольфа, сухо поздоровавшись, она прошла дальше, пока не присела уже на кресло, напротив стола льва.       — Звали меня?       — Да, я звал тебя, как полагаю поездка прошла успешно, — он поднял взгляд с бумаг, после того как подписал что-то. — Наверное тебе рассказали об комендантском часе? Во всяком случае, нам придется оставить эту Мышь за территорией Академии на неделю, — он потер глаза.       «Я даже не предполагал, что такое могло произойти, я подозревал, но теперь это уже не так важно» — думал он.       — Да, Алеста сейчас в добром здравии у меня. О комендантском часе мне уже рассказали, думаю это правильная мера. Это всё? Я могу вернуться в корпус? — Адель внимательно глянула на мужчину.       — В общем… Да… — он перелистнул ещё пару бумаг. — У тебя есть мысли кто это мог быть? Практически у всех есть алиби… Кроме тех пятерых пострадавших… И «ее», — намекнул он на лже-медсестру. — Она сказала, что не собирается подвергать Академию «очернению» Мышами, но от кого она получила информацию, что Алеста в мед корпусе, мне не удалось узнать.       — Я думаю они подготовили себе достаточные алиби, чтобы их не раскрыли. Можно проверить пострадавших, у одного из них должна быть рана, что я оставила. Ну и можно попробовать дальше колоть медсестру. Думаю, пытаться вычислить остальных будет проблематично, — вздохнула Адель, поднимаясь со своего места.       — А общем ты права… — он снова смотрел на документы. — Тогда можешь идти… — он взял перо и подписал документ       — Хорошего вам дня, — попрощалась лиса, выходя из кабинета. Сейчас ей было нечем заняться, поэтому девушка просто гуляла по Академии, коротая время до встречи с юношей. Так она проходила до четырех часов и оставшееся время просидела в библиотеке, среди книг. Взяв себе что то из фантастики, аристократка устроилась около стеллажа, полностью погрузившись в чтение.       Филипп закончил игру в шахматы своей победой и убежал в библиотеку. Он хотел как можно скорее встретиться с Адель и обнять ее. Он ходил вдоль стеллажей, пытаясь найти Лису. Когда он увидел ее возле одного шкафа, он тихо подкрался к ней со спины и закрыл ей глаза ладонями.       — Угадай кто это? — смеясь спросил он, не отпуская рук.       — Даже не знаю, — усмехнулась лиса, кладя руки на ладони Филиппа, решив подыграть. — Может Александр? А нет, это точно Филипп. Теперь я могу на тебя посмотреть, милый?       Филипп опустил ладони, позволяя Лисе обернуться, и сложил руки на груди, делая хмурое лицо:       — Я обижен на вас, Адель, — он отвернул лицо, словно обиженная девчонка. — А что, если вы ошиблись? Вы бы назвали чужого человека «милым», его, не меня, я разочарован, — он повернулся к девушке спиной.       Продолжая улыбаться из-за такой реакции, она подошла с сзади к Филиппу и приобняла его со спины.       — Твой голос я точно узнаю где угодно. Тем более никто кроме тебя, так никогда не сделает, — поднявшись на мыски, она аккуратно чмокнула его в щеку. — Ну не дуйся, милый.       Он посмотрел на девушку из-за плеча, разумеется он больше не дулся, но ему нравилась эта игра, что обычно вели девушки.       — Даже не знаю, что теперь делать после такого предательства! — он театрально поднял ладони вверх, словно взывал к высшим силам.       — Ну что мне сделать, что бы ты простил меня, любовь моя? — посерьезнев спросила Адель, чуть отпустив Филиппа и внимательно смотря на него. Она вполне понимала что сейчас он играет, но раз идти до конца, так идти.       — Даже не знаю, можно ли вам вообще доверять, мадемуазель, — сказал он садясь на кресло в читальном зале, в котором было совершено пусто. — Сердце мое разбито в дребезги вами, только клятва в вечной любви сможет восстановить его, — игре Филиппа позавидовал любой третьесортный актер, он даже обмяк на кресле закинув на лоб руку, а другую закинул на спинку кресла, расставляя ноги, словно он вот-вот умрет.       — Какая жалость. Сначала я разбиваю вам сердце, а теперь буду клясться в вечной любви, необычно, — чуть усмехнулась девушка, зависнув над парнем, уперевшись на руками в подлокотники. — Но я могу это сделать, раз только это поможет в моем прощении… — улыбнувшись, она пододвинулась к парню, чтобы оказаться около его уха. Как будто кто-то их мог услышать.       — Я всегда буду любить вас Филипп и ничего это не изменит, — Филипп замер, не смея двинуться после этих слов, для него это было возбуждающе, он не знал как себя чувствует девушка в такие моменты, но теперь он узнал.       — Теперь я буду знать это, — так же прошептал он ей на ухо, поцеловав ее под мочкой уха.       — Как будто ты не знал этого раньше, милый. — улыбнулась девушка, ответно поцеловав в ответ юношу в шею, а потом снова поднимаясь над ним.       — Теперь я могу рассчитывать на своё скромное прощение? Или это не последнее, что я могу еще для тебя сделать?       — Боюсь, твоя полная расплата будет только в нашу первую брачную ночь, — на его лице расплылась улыбка, а в глазах заблестели искорки, сев ровно, он обнял ее за талию, прижимаясь носом к ее шее.       — Да уж, неужели у меня настолько большие долги, — усмехнулась девушка, никак не сопротивляясь действиям Филиппа и только положила на его плечи свои руки. — Но я все равно согласна и на такое, — уже чуть понизив голос, добавила лиса.       — Адель, знала бы ты, как ты сводишь меня с ума… — он запустил одну ладонь в ее волосы, он уже приблизился для поцелуя, но замер и оглянулся, после чего тяжело вздохнул. — Это не лучшее место, думаю нам надо перестать… — он сел нормально, поднимая заодно и Лису, продолжая держать ее подле себя.       Не сопротивляясь действиям Филиппа, Адель только замерла в возбуждающем ожидании, не доводилось ей ещё быть так близко к случайному разоблачению. Но любимый отстранился, так и не поцеловав.       — Мне уже страшно представить что будет, когда ты сможешь делать со мной все что хочешь, — усмехнулась лиса, все ещё оставаясь рядом с ним, чуть облокотившись на подлокотник кресла.       — Мне самому страшно, — он улыбнулся выглядывая, пытаясь найти взглядом лишних людей, но все было тихо. — Как бы не наброситься на тебя как зверь, — он расставил свои пальцы, изображая словно это когти и зарычал.       — Но увы, я без боя не сдамся, — усмехнулась девушка. — Может попробовать обуздать такого милого волчонка?       Парень напрягся, не то что бы ему это не нравилось, совсем наоборот, но если кто-нибудь увидит, то это будет ужасно:       — Адель, тебе не кажется, что ты немного перебарщиваешь? Может не здесь? — он застыл, смотря на нее сверху вниз.       — Боишься, что кто-нибудь услышит? Какая прелесть. Но хорошо, продолжим как-нибудь потом, — усмехнулась лиса, но не удержавшись, чмокнула парня в лоб, прежде чем отпустить.       — И чем ты предлагаешь заняться дальше, милый?       — Ну, в конце концов мы должны помнить о приличиях, по идее с момента того первого поцелуя, я должен был на следующий день созвать всю свою семью и отправить их к твоим родителям или навсегда исчезнуть из твоей жизни, однако мы здесь и непозволительно близко, — усмехнулся он, получая поцелуй от девушки. — А знаешь, чем можно заняться? Можно пойти и сыграть партию в шашки и никто не скажет нам, что мы делаем что-то неправильное, клуб сейчас разошелся, поэтому мы будем одни, — он подмигнул.       — Возможно ты и прав, — кивнула девушка, поднимаясь со своего места. — В любом случае мы это сделаем после Зимнего бала, так что думаю это не будет так страшно, только если об этом будем знать только мы, — чуть усмехнувшись, она обошла кресло, облокотившись на спинку кресла, чтобы тыкнуть юношу в макушку. — Я думаю можно заняться и таким, если ты готов мне проиграть в честной схватке, милый.       — Что ж, в любом случае я буду главой семьи, не ты, — он встал поправляя свои волосы, после чего предложил свой локоть девушке, уводя ее из библиотеки.       — Это мы ещё посмотрим, Филипп, — улыбнулась она, соглашаясь на руку юноши, который уводил её из библиотеки. Дойдя до клуба, девушка прошла вперед, чтобы достать доску и начать раскладывать фишки. Филипп тут же упал в кресло, расставив ноги и посмотрел на часы, что бы оценить сколько времени осталось, а затем посмотрел на девушку, что стояла спиной к нему, доставая доску с фигурками.       — Адель, — начал он: — Расскажи, почему именно я? Разве тебе не нравился раньше Александр? — он вспомнил времена, когда встретил Адель на балу, когда ей исполнилось 16, ее кавалером был тогда Александр, а Филипп как гость преподнес ей подарок.       Расставляя фигурки на шахматной доске, девушка внимательно смотрела на Филиппа, как будто обдумывая ответ на вопрос юноши.       — Ну, это было не сложное решение. Мы с Александром росли вместе, поэтому конечно у меня с ним отношения были очень теплые, это я и приняла за влюбленность, но на деле это оказалось не так. Я воспринимаю его больше как члена семьи. Ну, а что до тебя. — вздохнула девушка, уже заканчивая с расстановкой фишек и садясь на против молодого человека. — А что на счет тебя, это для меня так и останется загадкой. Может мне просто полюбилось то, что вечно скрыто от чужих глаз, — усмехнулась девушка, двигая пальцем одну из своих фигур, кивая чтобы парень мог сделать свой ход.       — То что скрыто от глаз?.. — он словно просмаковал эти слова, обдумывая так ли это. — Вполне возможно… Я не хочу делиться своими мыслями с людьми, что все равно быстро исчезнут из моей жизни, в конце концов, они просто купились на обёртку… — он вздохнул и передвинул шашку, ожидая ход девушки.       — Ну, а так зачем оставаться, если им открывается только поверхность, а дальше путь закрыт? — спокойно отозвалась девушка, пододвинув фигурку. — Конечно я не говорю про тех, кому она только и нужна       — Они мне не интересны, выглядят как болванки, им интересны лишь платья и поиски мужа по богаче и все, — вспоминал он все возможные способы девушек залезть в его постель. — Я конечно могу сделать вид, что я монстр, но мне это не надо, да и тяжело это, — вздохнул он и передвинул шашку и откинулся на спинку кресла.       — Именно поэтому у меня мало подруг, — грустно заметила девушка. Двигая фигурку вслед за Филиппом, а после убирая одну из фигур юноши. — Даже с моей стороны, они обычные пустые дощечки с неприятной и одновременно полезной функции сплетен.        — В конце концов, я хочу побыть наедине, а не среди этого цветника, от которого уже тошнит, побыть по крайней мере с теми, кто мне дорог и не будет заливать в уши ерунду.        — Ты ведь сейчас находишься в комфортном для себя месте? Я же никогда не против послушать тебя, — неизменная, почти идеальная, как по книжке поза девушки никак не двигалась. Прямая осанка, подобранное платье, положение рук, все было так как и положено по этикету и прочем.       — Сейчас, я словно в другом мире, где есть только ты и я, истинное наслаждение данными нам минутами, — улыбнулся он. — Но лучше, если мы оказались в кровати и никто нам не мешал, — позволил он себе распущенную фразу и заулыбался ещё больше. — Так что, давай пока больше не будем говорить о плохом? Где ты хочешь провести медовый месяц? — заскочил он на далёкое будущее.       — Я об этом не думала никогда. Но если задуматься, то я хотела бы провести медовый месяц где-нибудь в тихом месте, даже не знаю. А ты что думаешь? Мне в любом случае все равно где я буду с тобой .      — Я, если честно, заинтересовался местами откуда приехала Алеста. Это южные территории виноградников, эти земли не самые богатые, если сравнивать с другими областями, однако там тихо и одни из самых лучших вин, — он передвинул фигурку и убрал три вражеских Адель. — Я думаю это будет прекрасное место для нашего молодого гнезда, — он посмотрел на девушку ожидая ее реакции и добавил: — Или тебе не нравится соседство с Мышами? Там практически нет аристократов, мы по сути будем единственными, сможем открыть там школу…       Девушка только воодушевилась словами Филиппа про их «молодое гнездо». Ей вполне импонировала мысль исчезнуть из столицы и тихо, мирно существовать, где-нибудь подальше       — Прекрасно, мне нравится эта идея, особенно та часть про отсутствие местных аристократов, считай это будет то место где мы будем вдвоем. А так же хорошая идея с открытием школы, можно будет спонсировать там и окружной госпиталь, — чуть наклонившись, девушка сделала ход, но в этот раз не забрав шашек противника.       — Вот и прекрасно. Ты помнишь, что в этом году будет турнир по фехтованию? Я собираюсь выиграть его и забрать главный приз, с этих денег вполне возможно построить достойный дом на тех землях, там они стоят копейки, не понимаю почему там живут только Мыши? — он сделал ход. — Единственное, что мне мешает к исполнению нашей мечты, так это Адольф, сколько раз я выходил с ним в последний раунд, но он всегда меня побеждал. Но не в этот раз, теперь со мной ты и у меня есть большой стимул к победе, — он посмотрел на нее, вновь ожидая ее реакции.       — Не богатые земли и удаленность от центра, кто захочет такой уединенной жизни? — задумчиво произнесла девушка обдумывая свой ход. — Надеюсь, что ты не только мотивацию себе поднимал, но и держал себя в форме? — хмыкнула девушка, ставя свою и убирая несколько фишек Филиппа. — Если хочешь я приду по болеть за тебя, милый.       — Не каждый захочет соседствовать с Мышами, тем более что инфраструктура не сильно развита в тех территориях, но если вакцина Мыши подтвердит свою действенность, то нам не придется боятся отсутствия больниц, — он внимательно смотрел на шашки, — Разумеется, я усиленно тренировался и буду рад, если ты придешь. Я буду бороться до конца и заберу свою победу, которой я добивался с первого года обучения, — сказал он убирая шашку Адель.       — Не вижу в этом сверх проблемы и ты думаю тоже, — рассматривая шахматную доску отозвалась девушка, в голове уже было несколько возможных стратегий для победы на Филиппом.       — А я и приду, что за девушка, которая не будет поддерживать своего избранника. Тем более, если есть возможность поставить на твою победу, — усмехнулась девушка, убираю пару фишек, у обоих их осталось совсем немного и игра уже близилась к финалу из-за столь активной игры пары.       — Я рад, что ты рядом со мной, теперь чувствую, что не одинок, — он сделал ход и посмотрел на часы, внутренне отсчитывая время до ухода. — Как жаль, что невозможно остановить время, что бы побыть рядом с тобой, — Филипп начал кашлять прикрывая рот ладонью на которой была его белая перчатка.       — Не переживай, у нас будет достаточно времени на это. Или же, мы можем нарушить комендантский час и пропустить ещё пару партий, пока нас не поймают, — просто отозвалась девушка, снова делая свой ход и забирая последние фигурки Филиппа, пока тот продолжал кашлять, если до этого кашель был сухой и легкий, то теперь он становился сильнее и глубже:       — Да, конечно… — он согнулся кашляя. — Давай на сегодня закончим? Мне не хорошо… — он ещё покашлял, достав маленький пузырек, явно настойки Алесты, который ему достался из мед части, на дне которого болталось пару капель, но парень все равно открыл его и выпил спасательный эликсир в рот. — Боюсь мне надо свою комнату… Прости, — он глубоко дышал смотря куда-то на столик, он нагнулся обняв себя одной рукой за плечо.       — Я… Хорошо… Закончим на этом, — со обеспокоенным вздохом девушка поднялась со своего места и подойдя к Филиппу, опустилась рядом с ним, чуть приобняла его. Тихо всхлипнув, чуть провела по его спине рукой       — Адель, — с сожалением позвал он ее, приобнимая за талию, Филипп положил свое лицо на ее плечо: — Я не хотел тебя расстраивать… Прости меня… У нас точно будет счастливое будущее, я это вижу, — он снова закашлял.       — Ничего, ты справишься с этим. И все будет как мы планировали, — чуть приподнявшись, она крепко обняла парня, в попытке как-то его успокоить, да и самой тоже успокоиться. — Не надо извиняться, мне не за что на тебя сердиться, — Адель шумно вздохнув, снова чуть всхлипнула.       Парень кивнул, обняв девушку:       — Да все так и будет… — он начал тихо раскачивать девушку в своих руках, словно убаюкивал. — Хорошо… — он заглянул в ее помокревшие глаза и поцеловал ее, оставляя на ее губах привкус железа. — Я люблю тебя, Адель… — прошептал он.       Филипп ещё долго держал ее в своих руках, пока время не стало совсем мало.       — Я знаю, — так же тихо ответила девушка, отвечая на поцелуй Филиппа, дальше продолжая крепко держать его в своих объятиях. И только когда времени осталось почти немного, да и сам парень предложил закончить.       — Нам надо уходить, встретимся завтра, в клубе фехтования, — не отпуская ее ладони, он увел девушку из шахматного клуба.       — Может не стоит тогда завтра идти в клуб, мало ли, — крепко сжав его руку, спросила девушка.       — Завтра буду как в ничем не бывало, непременно приходи, буду ждать, — он остановился возле женского корпуса, было безлюдно, поэтому он поимел наглость ещё раз ее поцеловать.        — Но все же. — возразила девушка, на слова парня. — А если все повториться? — обеспокоенно начала было девушка, в то время как Филипп снова решил её поцеловать.       — Спокойной ночи, Адель, — он отпустил ее руку направляясь в другой корпус.       — Спокойной ночи, — вздохнула она, понимая, что никак на него не повлияла, значит, стоило хотя бы завтра зайти за ещё одним флакончиком, на всякий случай. Так она простояла около входа, пока волк полностью не скроется из виду и сама уже зашла в свой корпус

Линия Алесты

      Жан целое утро был занят поручением Адель. Соблазн прочитать, что же написала там Алеста, очень интересовал его. Но все же он не открыл его и распорядившись чтобы его отправили, он решил лично повидаться с ней. Тихо подойдя к комнате, он легонько постучал в дверь, а после заглядывая в помещение.       — Я не помешаю?       Алеста сидела за письменным столом, положив подбородок на сложенные руки, она просто смотрела в пустоту, не найдя себе занятия. Открывшаяся дверь заставило ее выпрямиться, а увидев ещё и Жана, девушка послала ему вопросительный удивленный взгляд.       — Нет, — она знала, что ради приличия, должна была дать разрешение впустить его в комнату, но не хотела, что бы все повторилось как в прошлый раз. — Что-то не так?       — Н-нет, я просто хотел зайти сказать, что отправил твое письмо, — как то замялся парень, но все же решительно шагнул в комнату. — Да и просто поговорить захотелось.       — Поговорить? — девушку почему то это удивило. — И о чем же? — она помяла свою шею насколько это было возможно. — Простите, я сейчас не в лучшей форме.       — Ну, просто пообщаться, — Жан растерялся, смотря в пол. — Если я мешаю, то могу уйти.       — Нет, все хорошо, не огорчайтесь, — девушка стушевалась, — Может хотите что-нибудь рассказать или показать из своих работ? Я конечно мало что смыслю в искусстве, но мне это будет интересно, — хотела она как-нибудь обрадовать парня.       — Конечно, у меня в комнате есть много моих картин и мы могли их посмотреть, — тут же осчастливился парень, заулыбавшись. — Если ты конечно хочешь, — но тут же замявшись, ответил он, не смело смотря на девушку. Ничего плохого он не замышлял, просто вдруг она припомнит прошлый случай и не пойдет с ним.       — В вашей комнате?.. — замялась девушка на этой фразе, она замокла смотря на парня, что смотрел в пол, чуть ли не ковырявшим носком обуви ковер. — Ну… Давайте, мне все равно особо делать нечего, — она осмотрела комнату и встала, показывая что готова.       — Ну, моя мастерская совмещена с моей комнатой. Поэтому там все мои работы… — не громко сказал паренек, счастливо подняв взгляд на девушку. Они вместе направились к выходу, а после и в его комнату. Помещение все так же выглядело грязным и заляпанным, напротив двери находилась кровать и тумбочка, а с другой стороны находилась мастерская, стояло несколько мольбертов, один из них был накрыт тканью, а на другом стояла законченная работа с вазой с цветами. Другие картины просто стояли на полу, прислоненные к стенке.       Девушка смущённо заглянула в комнату и зашла вслед за парнем. Она оценила худоватый интерьер помещения, но ее больше удивил запах в комнате. Несколько тяжеловатый, словно давно не проветривали, запах растворителя и масла. Девушка решила не идти по полу, заляпанный краской, а бесшумно прошла по ковру и уперлась бедром в спинку кровати, смотря на холсты расставленные вдоль стены.       — Может вам открыть окно? — спросила она.       — Конечно, — тут же спохватился юноша, подходя к окну и открывая его, впуская в комнату свежий воздух. — Прости, прости. Думаю теперь будет лучше.       — Спасибо, — сказала она, чувствуя как ветерок начал раздувать выбившиеся локоны, она молчала достаточно долго, смотря на картины. — Они прекрасны Жан, — сказала Алеста, подняв взгляд на парня, что явно разнервничался. — Но что изображено под этой тканью? Можно посмотреть?       — Ну там, ещё не закончено, но если хочешь, — он неловко поднял ткань с мольберта, показывая картину. На ней была изображена девушка, что сидела на стуле и смотрела в окно. К зрителю она была повернута спиной, она была в похожем по цвету платье, что и Алеста на балу. Собирая ткань в руках он, внимательно смотрел за реакцией девушки.       — Это?.. — застыла девушка заливаясь краской смущения, она узнала то самое платье, что дала ей Адель, она замолкла не зная, что сказать, приложив больную ладонь к груди. — Вам нравится работать над этой картиной? — единственное, что она могла сказать.       — Ну, если так сказать, то да. Ещё пару мест доделать и будет готово. Только вот с именем для неё не знаю как определиться, — довольный произведенным на девушку эффектом, он снова накрыл работу тканью. — Но пока это не важно.       — Имя? — не до конца поняла она. — Вы имеете ввиду название картины? — она села на его кровать, упершись локтями на спинку кровати, подставляя ладони под подбородок.       — Д-да название. Просто мне проще говорить про имена для картин, — начал было оправдываться Жан. — Я хотел назвать что то вроде «На балу» или… Я не знаю у меня не очень с таким, — он с надеждой глянул Мышь.       Алеста рассмеялась:       — Это скорее не «на балу», а «удушье корсетом», — вспоминая случай на балу, — Но все же мне нравится эта картина, — она повернула голову к солнцу, чувствуя, как лучи начинают греть тело и припекать волосы.       Улыбнувшись, Жан снова достал свой блокнот, как только девушка повернула голову, начиная делать набросок пока была возможность.       — Вы снова это делаете? — неожиданно сказала Алеста, не поворачивая головы, услышав шуршание карандаша по бумаге, она поняла, что Жан сейчас рисует.       — Да, если есть подходящее время, то почему бы не сделать пару набросков. Все равно моделей больше нет, кроме домашних, — поднявшись со своего места, юноша подошел ближе к девушке, чтобы показать ей рисунки. Кроме последних с Алестой там были и наброски горничных, садовников, сестер и мачехи. Ну и рисуночки похожих на обычных гостей тут тоже было достаточно.       — Проще учится сразу на практике, тем более некоторые из самых интересных набросков, я рисую уже на холсте.       Алеста перевернулась к нему лицом, практически лёжа на его кровати, переворачивая листы блокнота, когда те закончились, она отдала блокнот ему:       — Вас наверное уже признали как художника? — спросила она глядя на парня.       — Ну, отцу до меня дела нет, мачеха редко со мной разговаривает. Поэтому может только сестры, — рассмеялся юноша, забирая блокнот и снова доставая карандаш.       — Подожди секундочку, мне нравится как ты лежишь.       Алеста замерла смотря на юношу, ей было жалко его, но почему-то улыбка не хотела сходить с лица.       — А друзья? Они у вас их нет? — спросила она, пока Жан шуршал карандашом и постоянно смотрел то на блокнот, то на девушку.       — Даже в Академии я не смог завести кого либо, я предпочитаю быть один. Поэтому я общаюсь возможно только с друзьями Адель, — пожал плечами парень, продолжая рисовать.       — И вам плохо из-за этого? — девушка погрустнела и опустила лицо, а затем вспомнила, что она вообще то натурщица, поэтому тут же вернулась в прежнее положение, — Это так грустно…       — Нет, все вполне обычно. Я никогда из-за этого и не страдал, — просто пожал плечами парень, продолжая чиркать на бумаге, пока не остановился и поднял взгляд на девушку. — Мы можем выйти на улицу порисовать если хочешь, — она только кивнула в знак согласия и вместе покинули мастерскую, дальше идя по коридорам. Парень обратил внимание, что слышны ему только собственные шаги, но на этом он не заострял внимание. Они вышли в сад, но вместо того, чтобы оставаться там, он повел её дальше, вскоре самая ухоженная часть сада закончилась и дальше начался лесок, куда парень уверенно шёл ведя за собой мышку. Вскоре, они вышли на небольшую полянку, солнце пробивалась через ветки, создавая некую полутень. Посередине шумела речка создавая необычную гамму звуков с аккомпанементом из кучи певчих птичек, что щебетали то тут, то там.       — Мы на месте, — наконец сказал Жан. — Делай что хочешь, я попробую порисовать тебя в движении.       — Здесь так красиво! — девушка покружилась осматривая все по кругу, увидев реку, она тут же побежала к воде, держа юбку в руках, сбрасывая обувь по пути, оставляя где-то на поляне. Ей быстрее хотелось прыгнуть в воду, как в детстве. Остановившись у самой воды, она подняла юбку выше колена, завязывая подол в узел, что бы не намочить, а затем обернулась к парню, видя его где-то посреди поляны, она помахала ему рукой, подзывая ближе:       — Жан! Иди сюда! — она продолжала ему махать, почему то ей стало весело и легко, не смотря на то, что ещё недавно, ее испугал тот факт, что ее увели куда-то далеко. Обернувшись обратно к реке, она зашла в воду, которая становилась все холоднее и холоднее к середине, от такого Алеста стала перепрыгивать с ноги на ногу, плеская воду.       — Какая холодная, — пробурчала она себе под нос, рассматривая гальку под толщей прозрачной воды, она прошла ближе к середине реки, стоя по колено в воде.       Она услышала плеск воды и подняла голову, это точно была рыба. В маленькой мышиной голове тут же появилась мысль поймать поймать хотя бы одну рыбешку.       Алеста вспоминала, как это делал ее старший брат, но маленькой ей это занятие казалось очень медленным и скучным, девочке никогда не получалось поймать хоть что-нибудь, но очень радовалась, когда это удавалось детям постарше, она помнила как их садили наблюдать за огнем, пока те ловили рыбу. А потом пойманный улов чистили и готовили на импровизированных шампурах. К сожалению Вильгельм так и не научил ее ловить рыбу, поэтому сейчас все приходится делать так, как она помнит это из воспоминаний.       Она встала на неком склоне из камней, где обычно рыбе приходилось «прыгать» через мелководье и возвышение, что бы перебраться на другую сторону. Девушка нагнулась, расставив ноги, приняв тем самым устойчивую позу для ловли, держа руки наготове. В ее широко-распахнутых глазах горел огонь из смеси охотничьего интереса и игривости, она всем видом напоминала кошку во время игры, которая выслеживала свою жертву. Ей требовалось время, что бы понять насколько эта река полна рыбы, она раз пять пропускала улов и столько же раз она выскальзывала из рук. Она практически забыла про художника, что разместился под деревом у реки и никак не мешал ловле. И тут она резко напряглась, она выследила следующую жертву, крупный лосось плыл прямо на нее и тут резкий всплеск из воды, полет и громкий визг счастья. Девушка поймала его в своих руках, обхватив его голову и хвост, не позволяя выбраться. Алеста занесла крупного лосося над головой, победоносно крича:       — ЖА-А-А-АН! Я СМОГЛА-А-А, Я СМО-ОГЛА-А-А-А-А-А! Я СЛОВИЛА ЛОСОСЯ! СМО-О-О-ОТРИ-И-И!!! — кричала она как ребенок, выбегая из воды крепче прижимая в руках рыбину, что хотела как можно скорее вернуться в привычное обиталище.       Пока девушка бегала по полянке, Жан сидел около дерева внимательно наблюдая за ней. Ему было очень забавно наблюдать как мышка бегает по воде, весело улыбаясь. Не переставая рисовать небольшие зарисовки поз. Когда уже второй лист был закончен, он аккуратно убрал блокнот, на траву, наблюдая за Алестой дальше, но уже просто, без желания рисовать. Ему нравилось смотреть, как такая хрупкая фигурка, наклонившись над водой, внимательно что-то высматривает там. Засмотревшись на девушку, он не сразу понял, что она повернулась к нему с огромной рыбой в руках.       — О Алеста, зачем ты её поймала? — тут же спросил он, подскакивая на месте и подходя к подруге. Он видел как ей весело, но смысла в поимке лосося он не находил.       — А? В смысле зачем? Я подумала, что будет здорово на обед поесть рыбы, хотя, я даже не думала, что смогу поймать ее голыми руками. Я видела как это делал мой старший брат и дети постарше в моем поселении, а после ловли, мы ее жарили на костре, — Алеста недоумевала от вопроса Жана, продолжая держать крупного лосося.       — Я в том смысле, что у нас достаточно еды, чтобы не ловить ее самостоятельно, — вздохнул парень, рассматривая рыбеху. — Может отпустить его?       Алесте было жалко отпускать улов, но она все-таки поддалась влиянию слов Жана и отпустила лосося, который тут же уплыл по своим делам.       — Ладно, и что теперь? — девушка вылезла из воды щеголяя голыми коленками перед парнем, — Просто позировать? — она села на траву, немного расставив ноги в стороны, позволяя солнцу согреть ее.       — Нет, я уже сделал наброски на несколько картин вперед, — просто отозвался он, опускаясь на траву рядом с девушкой. То что она ходила в неподобающем виде для девушки, он уже привык, да и что можно было ожидать от мышки? Но его это совершенно не отталкивало, даже привлекало.       — Правда? Вам похоже нравится наблюдать за мной, — девушка улыбнулась, устремив взгляд вперёд, на цветы, что расположились недалеко от ее ступней. Алеста замолкла, радость медленно сошла с ее лица, переведя взгляд на небо.       — Да, это оказалось очень интересно, — просто пожал плечами парень. Когда девушка улеглась на землю, Жан потянулся чуть в сторону и сорвал беленький цветочек, с которым вернулся к мышке и зацепил его за ушком Алесты. Созерцав эту красоту, он и сам прилег рядышком, тоже переведя взгляд наверх, рассматривая облачко.       — Вон то облако похоже на овечку, — улыбнувшись заметил парень. Алеста была смущена этим жестом Жана, ее щеки сразу залились румянцем, а когда он начал указывать на одинокое облако, ей оставалось лишь согласно кивнуть, ведь она не видела схожесть с овцой.       — А то на собаку, — девушка указала на другое облако, что выглянуло из-за деревьев.       — Похоже, — согласно кивнул парень, переводя взгляд на соседнее облако, оно больше было похоже на цветочек, другое на колесо. Так они лежали на траве, отгадывая формы облаков, пока Жан не повернул голову в сторону Алесты. Ему было поистине приятно находится рядом с этой девушкой. Даже как друг, он был не против её компании, но ноющее сердце вряд ли можно остановить, а вот спасти себя от глупых поступков вполне. В прошлый раз он так чуть все не разрушил.       Девушка заметила затянувшееся молчание и посмотрела на парня, что в упор смотрел на нее, от такого она испугалась, не ожидая такого внимания.       — Что-то не так? — спросила она, смотря на него, после чего отвела взгляд в смущении, чувствуя как быстро бьётся сердце.       — Нет, все так, — как-то грустно отозвался Жан, чуть приподнявшись, он видел что девушка покраснела, но парень боялся совершить первый шаг и накосячить как в прошлый раз. — Тебе не холодно лежать на земле? Могу одолжить свой пиджак.       — О чем вы? Я вас не понимаю, — девушка как то по детски стыдливо опустила взгляд. — Я привыкла лежать на земле, она очень теплая и такая трава мягкая, вам наверное непривычно? — она выдавила из себя улыбку, видя, что парень приподнялся.       — Ничего, я хотел убедиться, что тебе хорошо и все. Просто я не часто лежу на траве, да и земле в целом. И подумал что тебе тоже может быть неудобно, — усмехнулся Жан, уже просто садясь на землю, лежать ему было не очень удобно. Повернувшись через плечо, он внимательно посмотрел на девушку.       — А вы об этом? — девушка засмущалась ещё больше и закрыла ладонями лицо. — Вы так на меня смотрели… Что я… — не смогла она продолжить.       — Я-я… — теперь уже и сам Жан засмущался от такой реакции мышки. Вдруг, парень уже полностью повернулся в её сторону. Жан смог перебороть свое смущение, но щеки его горели.       — Ты мне нравишься, очень, — во рту неестественно пересохло, да и дыхание прихватило. Не ожидал он, что сможет сказать это прям вот так. Девушка тут же села, смотря на парня:       — Я вам не верю, вы врёте, — девушка обняла свои коленки смотря в сторону, внутри она ему верила и возможно даже была польщена, но разум ей кричал, что это ложь и пытался найти сотню отговорок, — Этого не может быть.       — Я никогда бы не соврал тебе о таком, — наблюдая за реакцией девушки, ответил Жан. Он не решался что-то делать, давая девушке время и так скажем место для размышлений над данный вопросом.       — Я не знаю, что сказать на это, мне приятно с вами быть, с вами я чувствую себя в безопасности, — девушка не знала, что делать и встала, спуская юбку, направляясь к полю где затерялась ее обувь.       — Я понимаю, — коротко отозвался Жан, тоже подымаясь со своего места, следуя за Алестой. — Я не заставлю отвечать мне, сейчас или вообще мы можем забыть про это, — со вздохом отозвался парень, когда девушка оторвавшись от поиска обуви повернулась к нему.       Надев свою обувь она повернулась к нему:       — Жан, даже если звёзды сойдутся так и я вас полюблю, то никто не одобрит наш брак, это чувство в корне неверное, пожалуйста, не позволяйте ему разрастись… — она посмотрела на него со слезами на глазах и затем снова отвернулась. — Прошу простить меня, вы не виноваты, — она быстрым шагом устремилась в лес, пытаясь оторваться от парня.       — Я-я понимаю что такое возможно, но меня такое не волнует и Алеста, подожди! — только и успел сказать Жан, прежде чем побежать за девушкой в лес. Оставить её он просто не мог.       — Почему вам просто не оставить меня одной?! — крикнула она уже где-то за деревьями, позволяя Жану понять где она. — Зачем вы усложняете?       Алеста бежала среди деревьев, не желая оборачиваться, в груди щемило странное чувство.       «Но ведь так всем будет лучше…» — думала она, спрятавшись за стволом широкого дерева.       — Я не смогу потом простить себе такого, — громко ответил он чтобы девушка услышала его. Следуя за голосом девушки, он бежал сквозь деревья, пока не остановился около одного широкого. Из-за ствола чуть выглянула юбка Алесты. Парень не стал обходить дерево, он просто прислонился к стволу и уже тише продолжил, что бы мышка могла его услышать.       — Никто нас не осудит или не скажет чего-то плохое. Я не заставляю отвечать мне вообще, а то что ты сейчас убегаешь делает только хуже.       — Нет, Жан, вы не понимаете! — ее голос срывался, казалось что она вот-вот заплачет. — Рядом со мной вы в опасности… Вы не знаете на что аристократы могут пойти, что бы убрать лишнего человека с глаз… А если вы любите не только меня, но и свою семью, то останьтесь и позаботьтесь о ней, но если вы останетесь со мной, то вас будут ждать они беды… — Алеста стояла прижавшись спиной к дереву, роняя слезы. — Просто поверьте мне, — она обняла ладонью свою больную руку и нашла силы в себе снова уйти, хоть ей не хотелось.       — Я люблю вас так же как и мою семью, поэтому я и не смогу оставить вас, — Жан потихоньку начал обходить дерево. — Если ты останешься в одиночестве, то тогда никто не сможет тебя защитить, — вздохнув Жан все же сделал последние шаги и оказался около девушки и встав напротив Алесты, аккуратно вытер её слезы ладонью.       — Вы не сможете меня защитить, никто не сможет, — она продолжала плакать. — Они уже попробовали… Попробуют ещё раз… И рано или поздно им это удастся… — она упала лицом на его грудь.       — Я все же попробую, с Адель сможем что-то сделать. Это точно, — когда девушка буквально решила поплакаться в него, Жан ни капли не сопротивлялся. В какой-то момент, парень сам приобнял её, давая достаточно времени чтобы она успокоилась.       Девушка промолчала продолжая плакать, ей лишь хотелось сейчас к кому-нибудь прижаться, как бы это не казалось эгоистичным.       Алеста плакала долго, минут 15, все что накопилось за последние недели в момент вышло, оставляя лишь усталость и головную боль, от ее слез рубашка Жана стала мокрая, но парень кажется не возмущался и принял как что-то само собой разумеющееся       — Прости, твоя рубашка вся мокрая… Я такая плакса… — сказала продолжая трястись, все так же прижавшись к нему.       Похоже что Алесте это было нужно, выплакаться за все время, Жан правда не был против, он понимал, даже чувствовал, что это было важно, поэтому он стойко перенес все терзания мышки и не расплакался сам.       — Ничего страшного, её можно высушить и все. Я понимаю, что тебе это нужно, нежно погладив её по голове, давая еще немного времени. — Теперь я думаю нам стоит вернуться, если хочешь я могу принести тебе поесть в комнату, может удастся достать что-то вкусное, — он внимательно прислушивался к девушке, ненавязчиво предлагая вернуться в поместье и отдохнуть, говорил он осторожно, будто боясь, что Алеста, подобно маленькой птичке может упорхнуть от него в любую секунду.       Алеста немного задержала ответ обдумывая его, ей было стыдно, Жан даёт ей слишком многого и при этом не просит ничего взамен:       — Жан, нельзя быть таким… Хорошим… — она продолжала стоять положив свою мокрую щеку на его грудь, чувствуя теплую ладонь парня на своей голове. — Я так действительно смогу влюбиться… — она спрятала свое лицо в его груди.       — Я даже был бы не против такого, — улыбнувшись одними уголками губ, Жан последний раз провел рукой по волосам девушки и чуть отстранился чтобы хоть немного разглядеть её лицо. — Темнеет Алеста, думаю для нас будет лучше вернуться, — он протянул ей руку в качестве приглашения пройти с ним.       Девушка кивнула, позволяя увести себя в особняк под руку, у двери, во дворе их встретили младшие сестры Адель, что играли в мяч. Увидев парочку они тут же подскочили к ним, стремясь их обнять как можно сильнее, заваливая их вопросами и весёлым щебетаньем. Видимо они их только и ждали. Жан только подхватил маленькую Шарлотту на руки и продолжая отбиваться от нападок второй.       Вскоре начался ужин, где уже присутствовал и глава семейства. Высокий, статный мужчина, по своему виду очень напоминал Жана чертами своего лица и похоже, что Адель унаследовала свой цвет глаз именно от него. За столом стояла почти гробовая тишина, разбавляемая только звуками, негромкого громыхания посудой.       Алеста молча сидела за столом, пытаясь придерживаться правилам этикета. Ее пугала тишина, ведь обычно, мама Адель постоянно поднимала разговор с Алестой, а тут она смирно ест еду. Жан кажется вообще не получает удовольствия от пищи. Мышь ранее не замечала этой мощной энергетики от главы семейства, скорее всего из-за того, что Адель была рядом, к тому же за столом не было такой оглушающей тишины.       — Я и не предполагал. что вы почтите нас своим присутствием, — неожиданно обратился он к мышке, в упор глянув на неё. Как уже можно было понять, давление он оказывал куда больше, чем Адольф. Странно, что именно он не стал работать в пыточных, а занялся семьей и бизнесом. В голосе его чувствовалось нотки презрения, на что живо среагировала его жена, бросив тому обеспокоенный взгляд. Алеста удивлённо посмотрела на главу семейства, даже скорее испуганно, она смутилась не зная, что ответить, в конце концов родня Адель и уважаемые аристократы. Мышь лишь приоткрыла рот, что бы что-то сказать, но вновь их закрыла, осознав, что сказать нечего.       «Мы не позволим Крысам осквернить стены Академии», — эхом раздался в ее сознании, она инстинктивно отпустила нож и вилку, немного размяв больную руку, ее широко раскрытые глаза смотрели на стол, вспоминая как она бежала не разбирая дороги, видела как дверца шкафчика все сильнее и сильнее вдавливается внутрь, заставляя вжаться в стенку. После чего Алеста подняла не менее холодный взгляд, пережив дважды покушение, она не собиралась сдаваться без боя. Ее плечи распрямились словно струна, а подбородок стал смотреть выше:       — Не утруждайте себя, если вас тошнит от Мышей. Скажите мне прямо, чего хотите или вам это приносит удовольствие, унижать других, кто отличается от вас по статусу? — говорила она холодным голосом, с нотками злости, ее левый глаз начал немного дёргаться. — Это ведь намного проще, чем угрожать и подсылать убийц… — за столом повисла полная тишина, слуги как то быстро среагировали уводя детей из столовой.       Мужчина что внимательно следил за реакцией мыши на его слова. Его даже успело позабавить как Алеста пытается ему ответить.       — Вы правы. Я не очень рад вашему присутствию тут, да и не одобряю дружбу моей дочери с вами. Но, именно по её же просьбе вы до сих пор находитесь тут, — он внимательно смотрел на неё с изучающим взглядом, как будто собирался полностью прочитать все о чём она думала. В это время мать Адель очень виновато глянула на девушку, она представляла, что может сказать её муж и ей даже стало немного неловко из-за всего происходящего за столом. Она молча положила руку поверх руки главы семейства, предчувствуя, что сейчас будет не лучшее время для споров       Слова мужчины словно отскакивали от лица девушки не давая никаких изменений. Алеста знала, что он скажет именно это, вздохнув, показывая, что вести разговор дальше бесполезен, тем более она не хотела обидеть маму Адель:       — Хорошо, как только приедет Адель, я вместе с ней уеду в Академию, больше не буду вас терзать своим присутствием здесь, — она взяла нож и вилку, всунув лезвие между зубчиками столового прибора, положила на тарелку, показывая, что блюдо было отвратительным, после чего встала и пренебрежительно кинула тонкое полотенце с колен на сиденье стула, уйдя из столовой в комнату Лисы.       — Приятно это слышать, — тут же отозвался мужчина, инстинктивно чуть сжав кулаки, после своих слов, наблюдая как девушка покидает зал. Женщина только охнула и чуть осела в кресле, немного побледнев. Вздохнув, глава семейства встал со своего места, чтобы привести жену в чувство.       Уже идя по темным коридорам, она начала успокаиваться и анализировать без конца разговор, после чего вспомнила о Жане, ведь он сидел рядом и молчал все время, она даже не подумала посмотреть на него, даже не вспомнила, что могла ранить и его чувства. Зайдя в комнату Адель, Алеста тут же упала лицом в кровать и снова заплакала. Первый день, а она уже оплошалась и дело вовсе не в этикете, не в простой одежде, а в том что она обыкновенная Мышь. Злость и обида рвала из изнутри девушку.       «Они даже не знают кто я… И почему вообще знакома с Адель…»       «Я даже не чистокровная Мышь… Я вообще не знаю кто я… Да будь проклят этот дом! И все эти аристократы!»       Она придумала ещё сотню злых фраз, что была готова высказать Отцу семейства, но они так и остались не высказанными. Ей казалось, что вот-вот могли зайти слуги, что бы забрать ее вещи и выставить на улицу вместе с ней, но никто не приходил.       Пока все были заняты происходящим, Жан потихоньку выскользнул из зала и пошел за Алестой. Ему казалось что сейчас он будет больше нужен именно ей, поэтому уверенно шел в комнату Лисы, чтобы успокоить её. Тихо постучавшись он заглянув внутрь, чтобы удостовериться, что она там. Обнаружил мышь он уже в плачущем в состоянии и просто ничего лучше не придумав, присел на краешек кровать.       — Ты не сердись на него, такой уж у моего отца характер, — тихо начал говорить парень. — И из-за этого уж точно не стоит плакать.       Девушка подскочила на месте, она даже не почувствовала, что кто-то вошёл в комнату. Она шмыгая носом села, приобнимая подушку рукой, а другой вытерла слезы:       — Я так устала от всего этого… Неужели у него совсем нет сердца?.. — продолжала она шмыгать носом в полной темноте, лишь луна, через щель шторы, немного освещала рукав рубашки Жана. Сейчас Алеста хотела к кому-нибудь прижаться, но не хотела что бы это был он, ведь тогда парень ещё больше привяжется к ней.       — Я уже столько пережила, Адель думала, что здесь мне будет безопаснее, однако даже здесь… — она замолкла понимая, что сейчас наговорит лишнее, — Меня презирают.       — Такой уж он человек, — тихо вдохнул Жан, облокотившись на кровать. Он мог разглядеть очертания девушки в темноте, чем он сейчас и занимался, но в какой-то момент, он забрался на кровать, чтобы сесть рядом с девушкой и осторожно погладил её по голове. — Ты не должна переживать из-за этого. Я довольно долго живу в таком состоянии и говорю тебе: будет ещё достаточно злых языков, которые будут говорить тебе много чего, но я вижу, что ты сможешь это все преодолеть.       Алеста молча кивнула и прижала его ладонь к своей мокрой щеке.       — Жан… — тихо позвала она его. — Не уходите… Побудьте со мной немного… — Алеста шмыгнула носом.       — Конечно, я буду тут сколько потребуется, — он приобнял её за плечи и опять погладил её по голове, что-то большее он пока не решался делать, надеясь что и так сможет ей помочь       — Спасибо, тебе, — немного побыв в не очень удобной позе, девушка обняла его двумя руками и практически села ему на колени, лишь бы быть ближе к нему, через пару минут молчания, она жалостливо, словно признаваясь прошептала. — Я такая лгунья… Я не могу без тебя… Т-точнее без вас! Вас! — начала она исправляться.       Когда девушка оказалась настолько близко, Жан практически полностью покраснел.       — Я-я, — начал заикаться он, но в это же время в их комнату постучались и за дверью послышался голос матери Адель и она собиралась войти. Жан резко упал за кровать повалив за собой и девушку. В темноте женщина не смогла разглядеть, что их двое и подумав, что девушка просто лежит, извинилась за ужин и скрылась за дверью. Парень же выждав совсем немного, поднялся с кровати собираясь уходить.       — Спокойной ночи, — никак не прокомментировав свой поступок и быстро наклонившись чмокнул мышку в щеку и так же быстро как и до этого, он выбежал из комнаты       — П-подождите! — Алеста покраснев, хотела что-то добавить, разъяснить смысл своих слов, но осталась одна в темноте комнаты. Прижав ладонь к ещё горящей щеке, она осознала, что полная дура, с этими мыслями Мышь так и уснула.       Проснулась она очень рано, как это обычно происходит летом, когда много работы. Ей казалось, что в ее состоянии, она должна была лежать сутками в кровати и ничего не делать, но ее постоянно тянуло к деятельности.       Мышь встала с кровати и посмотрела в окно была удивлена, что на поле свободно гуляли овцы и на душе девушки сразу стало тягостно. Она вспомнила, как ей приходилось по утрам гонять овец от виноградников, что бы те не съели листья с гроздьями и не раздавили посадки. Вспомнила она и старого пса Пигмалиона, он сторожил тех овец и за малую плату отгонял их от виноградников. Так они и познакомились. Маленькая Алеста помнила как крупный пёс лениво, но мастерски вел стадо, при этом за ним бегал очередной помет щенят, что имея кучу энергии бегали за овцами и постоянно тявкали. Особенно она запомнила этот грустный взгляд карих глаз и тусклую шерсть пса, что порой висела на нем клоками.       Помнилось, люди говорили, что псы подобного рода быстро приходят в негодность и становятся обузой хозяевам, если тех не убивали волки. Но было жалко убивать пса и тот служил до последнего дня, они говорили, что в один вечер не досчитали одной овцы, фермер был огорчён утратой, но уже не хотел ругать старого слепого пса, который еле вел стадо, от чего те возвращались поздно, не смотря на то, что с Пигмалионом был его старший выводок.       «Я тяжело вздохнул и не погладил Пигмалиона, как это делал каждый день и ушел, закрыв хлев с овцами» — говорил фермер: — «И это похоже огорчило старого пса, ведь он не ушел в свою будку, а остался сидеть и ждать у хлева. Но я думал, что он уже давно ушел к себе.»       Какого было удивление хозяев, когда нашли спящего пса и недостающей овцы у хлева, фермеры хотели поощрить старого пса, но было поздно. Пигмалеон умер, старый слепой и практически глухой охранник нашел овцу и вернул домой. Казалось, в тот день хоронили всей деревней, Алесты не было в тот момент, но была удивлена, когда пёс пропал, но почему то его образ быстро вышел из памяти девочки. Родители потом рассказывали, что вся детвора плакала в тот день, когда узнали, что его не стало.       Мыши стало грустно, но она хотела хотя бы не надолго вернуться в свой городок и побыть с мягкими овцами. Одевшись, она бесшумным шагами прокралась на первый этаж и вышла через официальный вход, а там и за ворота, которые почему то были открыты, но этот момент ее не смутил. Алеста шла к полю, где Овцы остановились попить воды из реки, среди утреннего пейзажа, они выглядели как призрачные островки среди низкого утреннего тумана. Овцы любопытно, но тем не менее лениво поднимали свои головы и смотрели на девушку, а затем обратно их опускали, что бы нащипать свежей травы с росой. Одна особо любопытная овца подошла к девушке, что бы понюхать ее юбку и затем попробовать на вкус. Девушка горько засмеялась и немного отдернула юбку, что бы глупое животное не попортила единственный комплект одежды. Она села на мокрую траву, гладя белую морду овцы, а затем за ухом и по мягким завиткам. Мышь смотрела на холодное солнце, что возвышалось над горизонтом и не оглядываясь на особняк, ей казалось, что она вернулась домой, просто ушла куда-то очень далеко… Да, далеко… Настолько, что здесь есть только чужаки…       Она слушала протяжное бее овец, шелест зелени на ветру и редкие глухие хлопки крыльев птиц, что взлетали где-то в дали и садились обратно. Девушка бы так и сидела и собирала мельком среди зелени цветы и травы до самого завтрака с овцами, если бы ей не стало холодно и не отвлек лай сзади, молодой подтянутый пёс гавкал не на девушку, а на кого-то вблизи особняка. Алеста обернулась и увидела в аллее из деревьев, вдоль дороги, знакомую фигуру, что быстро исчезла. Затем Мышь посмотрела на особняк и поняла, что как бы она не хотела возвращаться туда, это неизбежно. Она вернулась в комнату с охапкой цветов и трав, после чего разложила их на полу возле окна, внутренне подумав «А не выбросит ли горничная все это, как только увидит?».       Алеста встала с кровати и посмотрела на себя в зеркале, распущенные волосы разметались по плечам и достигали длиной практически до колена. Она вздохнула и села их расчесывать попутно доставая из волос семена растений, после чего лениво заплела две косы, затем закрепила их между собой, от чего они напоминали пучок.       За завтраком была тишина, Алеста пыталась не смотреть ни на кого кто был за столом, просто сконцентрировалась на еде.

Линия Жана

      Жан вернувшись у себе, долго не мог уснуть, точнее вовсе, все не выходили у него из головы слова девушки, которые она, как будто случайно оговорившись, сказала ему. В размышлениях об этом он и не заметил как задремал и проснулся скорее от того, что где-то совсем рядом с окном, зачирикали птицы. Уже всходило солнцем и парень не увидел причин дальше спать. Поднявшись с кровати он подошел к окну, чтобы посмотреть на луг, простирающийся перед ним. Там уже была тучка овечек и даже кто-то ходил, он сразу признал там Алесту и даже не задумываясь ринулся вниз по лестнице, что бы выйти к ней. Но что-то остановило его и он сбавил шаг, приближаясь к выходу на луг, но молоденький пес решил не пускать его так просто и залаял, полностью раскрывая его укрытие, из-за чего Жан, буквально кинулся к особняку.       На завтраке он старался вести себя подобающе, но все еще косил взглядом на девушку. Мать Адель видя такую напряженную обстановку, решила как-то её приободрить, даже решив для начала спросить как девушке спалось сегодня, но буквально через секунду она неожиданно подскочила и вышла из зала удерживая платок к носа.       Алеста подняла удивленный взгляд на нее, проследив взглядом как та убежала. Что-то явно не складывалось.       — С ней все в порядке? — спросила она то ли у слуг, то ли у Жана, так как она смотрела в его сторону. — Ей нужна помощь?       — Такое бывает, у матушки ослабленное здоровье и часто ей становится плохо, думаю скоро ей станет лучше, — не громко отозвался Жан, аккуратно поднимаясь со своего места. — Но лучше будет проверить.       — Да, полагаю так будет лучше, — девушка последовала его жесту, уже инстинктивно держа маленький бутылек в ладони. Они вдвоем вышли с зала направляясь вслед за женщиной.       Когда пара зашла в соседнюю комнату, перед ними показалась не очень хорошая картина. Женщина буквально без сил расположилась на диванчике. Платок, что она держала в руках, побагровел от крови. Заметив, что кто то пришёл, она как будто в испуге резко поднялась со своего места, глядя на «посетителей».       — Ох, божечки, не в самый лучший момент вы меня застали, прошу простить меня, — крепко сжав платочек в своих хрупких ручках, она виновато смотрела на них. — Это сейчас пройдет не волнуйтесь.       Жан же в это время смотрел на неё наверное с таким же испугом, похоже что недуг поразивший его мачеху сильно удивил его.       — Прошу, лучше сядьте обратно, вы же сейчас упадете, — Алеста подбежала к женщине, что явно почувствовала сильное головокружение из-за резкого подъема. — У вас Сангва? У меня есть лекарство… — сказала она, усаживая ее на диван.       — Я просто немного устала, вот и стало немного не по себе, — тихо лепетала она, усаживаясь на диван. Выглядела она еще более растерянно и даже напугано — Нет, скорее всего нет, — тут же попыталась она успокоить детей, но голос её оборвал громкий кашель.       Слушая кашель женщины, Алеста все больше начинала злиться, что отражалось на ее лице.       — Все, хватит! Мне надоело! — строго сказала она на нее. — Вы выпьете лекарство и вернётесь в свою комнату, точка! Подумайте о своих детях и муже, что станет с ними, если вас не станет?! Что за эгоизм? — Алеста достала пузырек с отваром и протянула женщине, та взяла его и растерянно посмотрела на Мышь, не понимая что это.       — Простите, — только и смогла сказать женщина, виновато опуская глаза на пузырек, рассматривая его. Выглядело все так, что она все ещё сомневается, но в какой-то момент, видимо набравшись решимости выпила часть содержимого.       — Надеюсь, я не сильно ударю по вашим запасам, Алеста.       — Я набрала сегодня трав, мне не хватает только одного компонента, а отвар у меня ещё есть, — девушка задумалась, оценивая сколько чего именно понадобится. — Придется написать письмо домой, что бы отправили сразу ящик, на вас всех не запасешься, — устало вздохнула девушка, положив ладонь на лоб, словно от головной боли. — Получиться отправить его сегодня? Пока дойдет письмо, пройдет неделя, в лучшем случае они смогу отправить посылку в тот же день, но это займет столько же времени, если не меньше, — а затем тихо, словно самой себе. — Не понимаю, Кринолина здесь нет, а если и есть, то он имеет кислый привкус, а не горький…       — Мы сможем отправить письмо и сейчас, если ты его напишешь, — тут же отозвался Жан, стоявший все это время чуть в стороне. Матушка тут же кивнула его словам, подтверждая их. В травах они не особо разбирались, но очень хотели помочь мыши в создании отвара.       — Хорошо, идём Жан, — она тут же пошла в сторону двери, а парень последовал за ней, словно по приказу.       В тот же день письмо было отправлено. Алеста чувствовала себя злой и раздражённой, единственные кто ее не бесил был Жан и дети, но девушке постоянно хотелось побыть одной, прошло уже пол недели, а Адель все не было, ни конспектов, ни письма. Ничего, только парень постоянно просил побыть натурщицей для его картин, где Мышь могла спокойно погрезить о небывалом.       Но не сейчас.              — Жан, я же сказала, что не буду этого делать! — уперла Алеста руки в бока, сидя на стуле в комнате парня, уже в который раз отнекиваясь от его просьб. — Сколько раз мне ещё повторить? Я не буду распускать свои волосы, уважай чужие традиции! — как бы художник не смотрел на нее своим щенячьими глазками подле ее ног, она оставалась хладнокровной. — Одно дело снять платье, но это не допустимо, — она сложила руки на груди.       — Ну пожалуйста, всего один маленький набросок, большего я не прошу, — Жан все ещё не терял надежду уговорить девушку сделать это. — Ну прошу…

Линия Филиппа

      Филипп, зайдя в свою комнату, в момент рухнул на кровать, его голова кружилась.       «Пожалуйста, пусть этого завтра не будет, словно не было» — с такими мыслями он вертелся на кровати, пытаясь немного приподняться на подушку, что бы хоть как то унять головокружение. Речи о том, что бы снять одежду не было, лишь унять тошноту.       На утро мужчина все же чувствовал себя не так легко как обычно, тяжело проснувшись, тело немного ныло, он лениво поднял веки и увидел, что проспал свое привычное время. Он подорвался на месте и в это время тихонько открылась дверь в его комнату, это был Александр, что никогда не стучался входя в его комнату:       — О, ты все же встал, я боялся, что заболел и решил поверить, — удивлённо сказал он смотря на сонного Филиппа, что протирал свои глаза. — Все всяком случае выглядишь плохо. Случаем не Сангва?       — Сколько раз просил стучаться? — прозевал он, а затем посмотрел на себя в огромное зеркало, видок был так себе, костюм смялся в некоторых местах, волосы растрепались, Волк вздохнул. — Дай мне 10 минут и я пойду на завтрак, — Александр как то неодобрительно посмотрел на него, но ушел закрыв за собой дверь, понимая что не получит ответ.       Филипп расчесал свои непослушные волосы, которые стремились превратиться в одуванчик, после чего завязал их в хвост, теперь он выглядел более менее прилично.       Волк, выйдя из своей комнаты, заметил не менее тухлое тело Войцеха, которое медленно копошилось в сторону выхода, растрепанные волосы торчали из-под криво надетой шляпы, он даже не удосужился как следует затянуть галстук, что теперь грустно висел петлей на шее парня, а не под воротником.       — Куда ты собрался в таком виде? — спросил Филипп у чудо-юдо Академии, на что тот поднял свои красные застеклянелые глаза на него:       — На завтрак, я не спал трое суток, Адольф приказал мне систематизировать все жалобы, — после чего библиотекарь раззевался, не закрывая рот рукой. — А ты? Адель мучала?       — Вовсе нет и вообще это не твое дело, — буркнул Филипп тащась к столовой вместе с Войцехом, всю дорогу, они пытались друг друга кольнуть и в ответ друг другу что-то бурчали, однако продолжали идти вместе, все мимоидущие на них оглядывались и недоумевали, было вообще удивительно как их пропустили на завтрак не отправив пред этим к Адольфу на разбирательства.       Филипп и Войцех докарабкались лишь к самому началу завтрака, все уже собрались и лишь они, как опоздавшие школьники на обозрение всех присутствующих прошли к своему столику. Филиппу даже было стыдно смотреть в сторону столика Адель, он уже видел как девушка закрыла ладонью глаза, лишь бы не видеть это. Он пытаясь ни на кого не смотреть, дойдя до своего столика, сел вместе с Войцехом, который клевал носом, а затем лениво ковырял вилкой салат.       После начались занятия, разумеется Филипп не был готов к ним, из-за чего все задания ему пришлось делать на перемене перед парой. Все в прочем прошло как по маслу.       Филипп сходил в мед корпус за лекарством, но оказалось, что он закончился ещё неделю назад, практически сразу, как Алеста принесла первую партию. Медсестра сказала, что сделала бы отвар в больших количествах, если бы некоторые ингредиенты возможно было достать, например как Кринолин.       Волк ушел с ни с чем, понимая, что если у него случиться ещё один приступ, то не ясно выживет он после этого. Осознавая последствия, он хотел как можно скорее об этом забыть, у него есть ради чего и кого жить, есть цели и он не отступит перед болезнью, пусть она и сожрала уже многих, как и его старших и младших братьев, и он никто перед Сангвой.       Он посмотрел в окно, яркие солнечные лучи отражались в струях и на неровной поверхности воды фонтана. И ему стало тяжело на душе, он не знал стоит ли говорить об этом Адель, сможет ли он попросить Алесту об лекарстве? Вздохнув, он отправился в столовую на обед, он снова не смог посмотреть в сторону столика Адель, он даже инстинктивно стремился отвернуться, прикрыться. Филиппу вкус еды казался не таким аппетитным, как обычно. Ему вообще не хотелось есть, хоть он и знал, что должен питаться, это начинало его волновать, он знал «свои» симптомы Сангвы и он пытался всеми силами это отрицать. Он смог лишь запихнуть в себя лишь салат и на этом его обед закончился.       Пока де Равир шел к клубу фехтования, он уже множество раз пожалел о том, что позвал Адель.       «Она точно будет волноваться, я должен собрать все силы, что бы Адель ничего не поняла» — думал он.       Он так и сделал. Первую неделю Филипп усердно тренировался, Адель не пропускала и дня. Наверное именно это и давало толчок в работе, Волк стал показывать большие успехи в упражнениях и в тренировках. Но каждую ночь он засыпал в молитвах о завтрашнем дне, что бы снова увидеть Адель и всех остальных.       Настал день Х. В этот день отменили занятия. Многие участники и болельщики готовились к этому грандиозному событию.       Для Филиппа это значило многое, он сидел один в раздевалке в костюме для фехтования и думал. Он был в сомнениях и липкое чувство начинало расти в душе. На данный момент соревнования уже начались, но соревновались младшие курсы выбывая и сражаясь между собой в парах. Так что очередь до Волка ещё не дошла.       Дверь отворилась и аристократ узнал Адель.       — Что-то случилось? — спросил он, сидя на скамейке.       — Я зашла узнать как ты себя чувствуешь, — коротко сказала она, зависнув около двери и как будто не решаясь пройти дальше. — Я все ещё волнуюсь, что приступ может случиться в любой момент у тебя же есть лекарство? — тут же поинтересовалась она       Филипп внутренне замер, когда девушка спросила про лекарство, он знал, что жил всю неделю на Божьей милости и если случится приступ то его ничего не спасет. Если только Алеста упадет с неба на его бездыханное тело. Поэтому он сразу сказал растянув улыбку:       — Конечно, я его как раз выпил перед боем, теперь меня ничего не остановит и ты будешь гордиться своим женихом, Адель, — он встал, подошёл к девушке и положил ладонь на ее плечо, после чего поцеловал. — Я или умру или вернусь с победой, ничего иного мне не дано, — прошептал он трогая кончиком носа ее нос.       — Надеюсь, что ты мне не соврал и все будет хорошо. Мне не нужна твоя победа, если от этого ты сильно пострадаешь, — тихо выдохнула девушка, крепко обнимая парня за шею. — Я ещё пожить с тобой хочу, милый, — прямо сказала она, глядя Филиппу точно в глаза.       Мужчине хотелось расплакаться на ее плече, но он не мог позволить себе такую роскошь.       — Я вернусь с победой, — гнул он в свою очередь, для Филиппа получить свою цель, было превыше всего и он не собирался отказываться от нее. На улице разразились бурные овации, Волк поднял голову прислушиваясь.       — Похоже совсем скоро наступит моя очередь, уже поздно отказываться, я разнесу всех в пух и в прах, — он быстро поцеловал Адель и устремился нервным быстрым шагом к другой двери, которая вела на улицу. Как только он вышел на улицу, солнце ударило ему в глаза, а в уши звуки оваций, его противник уже ждал там, неподалеку от места где будет битва, стоял и смотрел на него. Он был явно уставшим, но огонь в глазах показывал весь уровень адреналина в крови. В этом году его соперником был шестикурсник, вся сложность заключалась в том, что они практически не сражались между собой в клубе и теперь просчитать его приемы не было возможно. Все теперь основывается на мастерстве каждого из них.       Они подошли друг к другу, смотря глаза в глаза, практически упираясь грудью. Ощущение враждебности было уже привычным.       — ТРИ! — разразился первый возглас, соперники тут же развернулся спиной к другу к другу и начали шаг, на десятом метре, возглас:       — ДВА! — соперники развернулись лицом к лицу.       — ОДИН! — они встали в боевую стойку.       — БОЙ! — соперник Филиппа тут же ринулся в бой и встретил блок.       «У меня нет времени, что бы тратить свое время на такого импульсивного противника, что надеется лишь на скорость и силу» — подумал Филипп и сделав шаг назад, атаковал противника.       Шпага шестикурсника взлетела вверх покинув территорию боя, а в его грудь уперлась шпага Филиппа. Стадион взорвался овациями, не прошло и пол минуты, как первый раунд закончился победой. Считалось мастерством моментально обезоружить противника, поэтому для полной победы давался ещё один раунд, вместо трёх основных.       Волк выпрямился, убирая шпагу, позволяя студенту забрать свою. Через минуту, бой снова начался, на этот раз шестикурсник был более внимательным, но это его все равно не спасло, он постоянно уклонялся и делал блок, но когда тому надоело бегать от Филиппа, атаковал и это была его ошибкой. Шпага снова улетела оставляя студента безоружным. Четвертая минута второго раунда закончилась победой Филиппа.       Была объявлена перемена перед конечной схваткой Адольфа и Филиппа.       Волк вернулся в свою раздевалку, пред этим встретив взгляд Адель на первом ряду. Он ей улыбнулся, положив ладонь на сердце, словно делая поклон головой. Но Лису оттеснили визжащие студентки, которые постоянно что-то счастливо кричали и роняли свои кружевные платки. От одного из визга звенело в ушах, но Волк на них даже не посмотрел.       Филипп упал на скамейку пятой точкой и выпил стакан воды залпом, ему безумно хотелось пить, а в костюме на такой жаре было невозможно дышать. Распустив шейный платок, что бы было проще дышать, он случайно мазнул взглядом по зеркалу и увидел свое отражение, что-то привлекло его, он поднялся и посмотрел на свою шею, на месте где платок въелся в его кожу, остался уже синеющий синяк. Это порядком напугало парня.       «Надо завязать так, что бы никто не увидел, особенно Адель, она не должна узнать, не сейчас!» — он нервно сглотнул и посмотрел на дверь: — «никого, быстрее пока никто не зашел» — он тут же начал заматывать платок, поднимая края к самой челюсти, это выглядело не совсем характерно для Филиппа, но многие аристократы поднимали настолько платок, видимо тоже пряча признаки Сангвы, поэтому мало кто сможет заподозрить о том, что что-то не так. Холод ударил парня по спине и лицу, он снова начал кашлять, страх всегда подрывал его здоровье, поэтому он делал все, что бы не боятся, но не боятся смерти невозможно и он это давно осознал, уж слишком мало он прожил в отличии от своей прабабушки, чью душу Бог никак не мог забрать. Она была единственной кто давно уже хотел вернуться к кругу жизни и смерти и воссоединиться с прадедом.       Филипп начал глубже дышать, что бы хоть как то успокоить сердцебиение. Со стороны стадиона зашёл студент, который передал ему, что бой будет через 3 минуты и снова закрыл дверь, оставляя парня в одиночестве. Тот облегченно вздохнул и умылся холодной водой. «Самое главное унять страх, все будет хорошо», — успокаивал себя Филипп, а затем натянул на себя маску безразличия и вышел на стадион.       Овации снова встретили Волка, уже в одиннадцатый раз он сражается на этом поле с Адольфом. Волк против Льва, кажется и так понятно, что силы неравны, но не в этот раз. Почему то сердце Филиппа было спокойно, словно он пришел вовсе не бороться, а к старому другу, хоть и знал Адольфа довольно слабо. Тот в свою очередь стоял достаточно расслабленно, в своем костюме победителя и так же спокойно смотрел на Волка, словно это просто тренировка. Тренировка длиною в 10 лет.       -ТРИ! ДВА! ОДИН! БОООООЙ! — четыре знакомых слова и танец двух мастеров начался. Удар, блок, уклон, удар, удар, уклон, блок, уклон, удар — все было так быстро, что комментатор только успевал говорить лишь эти слова, Волк и Лев слишком хорошо знали приемы друг друга и не позволяли применить их на себе. Они оба пытались загнать друг друга в угол, в неудобное положение или вывести из равновесия, но такие дешёвые приемы быстро отметались. Только честный бой.       *Вжик-вжик*звяк*топ*звяк*вжух*       Тонкие шпаги отражали солнечный свет, от чего казалось, что они сияли.       Судьи нервно считали секунды, уже шла 15 минута боя, но никто не сдавался, зрители молча наблюдали затаив дыхание, сжимая кулаки и изредка издавая охи и ахи.       Солнце нещадно пекло голову, казалось внутри сознания заволокло туманом, но не было времени страдать, когда каждая мышца была готова лопнуть от напряжения, а рука держащая шпагу, налилась свинцом.       «Ну давай-давай, нападай, я готов сломить твою шпагу, Адольф! Ну же! Нападай!» — кричали мысли в голове Филиппа, пока они вдвоем стояли в оборонительной стойке не решаясь атаковать. По глазам Волка была видна вся злость и решимость, как в то же время спокойный Адольф лишь выжидал атаки и выждал, Филипп ринулся с атакой и потерпел поражение, ему удалось не решиться шпаги, но в его грудь больно уперлась шпага Адольфа.       — ПЕРВЫЙ РАУНД ОКОНЧЕН! ЛЕВ ДЕ ГАЙИЗЕНЛЬЕР ПОБЕДИЛ! — стадион снова взорвался в овациях, Филипп осознав свое первое поражение упал на одно колено, тяжело дыша, во рту было на удивление не сухо… Но вкус… Вкус металла… Времени осталось совсем мало…       — ПЕРЕМЕНА ПЯТЬ МИНУТ! — сказал комментатор и противники разошлись по своим раздевалкам. Филипп тут же прополоскал рот водой и выплюнул розовую от крови воду, после чего умылся прогоняя солнечный туман из головы. Сев на скамью, Волк осознал, что защитный пиджак сжимает его грудь и мешает дышать, после чего парень зло расстегнул его сбрасывая на пол, теперь было на много лучше и легче.       На второй раунд Филипп вышел уже в таком виде, не читая того факта, что его рубашка была мокрой. С начала никто не понял, ведь пиджак специально оберегал от повреждений. Но Адольф лишь улыбнулся и сам скинул пиджак, оставаясь в рубашке, уже стоя лицом к лицу он сказал:       — Так намного комфортнее, мы ведь все равно не собираемся убивать друг друга? — ухмыльнулся Лев, на что Волк лишь одобрительно посмотрел на него.       Второй раунд прошел на много быстрее, он закончился на девятой минуте, казалось, что двое противника вот-вот взлетят, Филипп не давал и на секунду продохнуть Адольфу, от чего тот и пропустил удар в самое сердце.       — ВТОРОЙ РАУНД ОКОНЧЕН! ПОБЕДИЛ ВОЛК-ДЕ-РАВИР! ПЕРЕМЕНА ПЯТЬ МИНУТ! — вновь объявил комментатор. Адольф не казался обиженным, его это скорее даже разогрело, придало азарта, тот улыбался Волку и протянул ему руку для рукопожатия, после чего притянул к себе:       — Посмотрим кто победит в следующем раунде, ты дал мне хорошую встряску, теперь я буду внимательнее, — после чего отпустил его.       Вновь в раздевалке, его уже встретила кровь из носа, Филипп прижал полотенце, надеясь, что это не надолго. Сев на скамейку, ему захотелось спать, голова начала кружится, не позволяя себе такой роскоши, Волк тут же встал и вновь умылся, после вытер лицо от крови. Времени уже не оставалось и он запихнул себе в нос салфетку, что бы не было так сильно видно, на первое время сойдёт. Филипп не пытался думать о том, что мог придумать соперник и уже надеялся, но волю случая. Это были далеко не шахматы, где можно было думать бесконечно, здесь нужна скорость мысли и быстрая реакция тела.       — ТРИ! ДВА! ОДИН! БОЙ! — Филипп и Адольф ринулись друг к другу, каждый из них хотел закончить бой мгновенно, но в итоге каждый словил грудью шпагу врага. Зрители чуть не падали за ограду, никто не понял кто был первым, а Волк и Лев стояли не двигаясь, думая что будет дальше, все ждали вывода судей.       — ТРЕТИЙ РАУНД ОКОНЧЕН! НИЧЬЯ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЧЕТВЕРТЫЙ РАУНД! — сказал комментатор и финалисты разошлись на свои места, ожидая сигнал.       — ТРИ! ДВА! ОДИН! БОЙ!        Адольф атаковал первым, но Филипп уклонился в сторону, от чего тот чуть не упал на землю, упершись шпагой. Они мгновенно развернулись друг к другу, поменявшись местами. Филипп тут же осознал всю ситуацию, ранее Волк стоял спиной к солнцу, но теперь оно слепило ему прямо в глаза. Адольф специально напал, что бы вынудить его встать на его место, что бы в итоге быть ослепленным. Теперь град ударов обрушился на Волка, шпага Адольфа постоянно отражала свет, заставляя в глаза парня ловить солнечных зайчиков. Закрыть глаза означало проиграть, поэтому он пытался всеми силами не пропустить ни одного удара.       «Если буду постоянно ставить блок, то он просто задавит меня, я должен атаковать!» — думал он щурясь от света. Все решилось в один момент, в одну секунду Адольф замешкался и открылся для одного сильного удара, в этот момент Филипп и нанес удар, было четко видно как шпага врезалась в ключицу победителя, пред тем как его шпага уперлась в грудь Филиппа.       Оба тут же осознали, кто стал победителем.       — ЧЕТВЕРТЫЙ РАУНД ОКОНЧЕН! ПОБЕДИЛ ВОЛК-ДЕ-РАВИР! — Филипп не веря своим ушам, уронив свою шпагу, его колени подкосились, Адольф словил его, не давая упасть и закинул его руку на свое плечо.       — Ты победил, Филипп, победил в честной схватке, не смотря на мою хитрость, — смеялся ему в ухо Адольф, перекрикивая возгласы и аплодисменты. Перед глазами аристократа все поплыло, не только от слез радости, но и от головокружения и тошноты.       — Мне плохо, мне срочно надо в медпункт, — прохрипел он в ответ, пока она шею Филиппа вешали медаль и ленту победителя.       — Продержишься ещё пару минут и тебя выведут, — мужчина очень не хотел повторения случая на открытии, только он отделался от одних писем гневных родителей.       Филипп услышал слова Адольфа, но гарантировать, что он продержится эти несколько минут не мог. Голова кружилась, лица перед ним смазывались в одно месиво, а свист и хлопки начинали его оглушать и раздражать. «Слишком громко!..» — он внутренне зажал себе уши, он хотел заглушить эти крики, но не мог из-за приличия. К ним подошла судья, она уже хотела говорить свою речь, но Адольф сделал некий жест и та кивнула ему, начиная вешать медали сначала на младшие позиции и затем по возрастанию, пока очередь не дошла до Волка. Адольф взял и поднял руку победителя, словно показывая «вот он ваш герой».       Медаль на плечах парня, казалась тяжёлой, даже казалось, что она мешает дышать. Филипп стоял, опустив голову, пытаясь справиться с головокружением, ему казалось, если он моргнет, то все внутри закрутится, завертится и смешается в одну кровавую массу.       Зрители продолжали хлопать, казалось, что это никогда не закончится, если бы не Сангва… То он был бы самым счастливым человеком на свете, но сейчас он проклинал все на свете. Студенты начали выходить на стадион, что бы лично поздравить, но Адольф по тихому начал отодвигаться с парнем в сторону раздевалки, пока они окончательно не застряли в оцеплении из озабоченных студенток.       Хлопнув дверью, президент отдышался, а Филипп упал практически замертво на скамью. Он поднял веки и видел как все кружиться сквозь рой черно-белых мушек. В голове была пустота, которую прерывал писк в ушах, который был похож на нескончаемый поток разбивающихся бокалов.       

Линия Адель

      Проблем с подъемом у Адель никогда не было, отец хоть и не заставлял её одеваться пока горела спичка, но приучил действовать по расписанию, поэтому чтобы не случилось, утром Лиса была полностью собрана и готова идти на завтрак, а потом и на занятия. Правда её немного начинало напрягать, когда встречные ей аристократки, начинали шептаться около неё проходя мимо. Внутренняя паранойя начинала стучать в тревожный колокольчик, что хоть одна студентка смогла застать их из окна, момент их прощания с Филиппом вчера вечером. Ну, а тем более репутация у лисы была не самая чистая: азартные игры, «грязнокровный» брат, да и дружба с мышью. Хоть Адель и не считала это зазорным или плохим, но если её смогли увидеть еще и рядом с первым «красавцем в Академии», то хлопот ей только прибавится, но это могло сказаться и на нем, чего она больше всего не хотела.       В зале столовой ещё не было достаточно много людей, поэтому аристократка спокойно заняла свое место, дожидаясь соседей, до начала завтрака.       Адель уже видя как Филипп с большим опозданием, прикрыла глаза рукой, да бы просто не видеть такого зрелища. Они с Алисией уже заканчивали завтрак в тот момент и очень скоро ушли из зала на занятия. Так у Адель тоже не возникало сильных сложностей, всю перемену она объясняла подруге тему, что она сейчас проходила, после чего монашка поблагодарив тут же убежала в свой кабинет, оставив Лису в одиночестве.       Адель усердно посещала все тренировки Филиппа, как бы он не убеждал и не показывал что все хорошо, она просто не могла так просто поверить, что все будет хорошо как он и говорил. Даже в назначенный день, она все равно переживала и решила зайти к парню перед началом его игры. Клуб азартных игр, с которыми она и проводила больше всего времени на подобных мероприятиях сейчас занималась приемом ставок и девушка нашла время улизнуть.       Адель очень переживала за Филиппа, она старалась как можно ближе пробраться в первые ряды, но буквально группка фанаток выталкивала её дальше от места действия. Не оставляло её и чувство того, что случится что-то не хорошее, но старалась отбросить эти мысли, что не давали ей покоя.       Бои с Адольфом девушка не знала как выдержала, лиса имела представления о возможностях льва и вот это по настоящему не давало ей покоя. Когда же прозвучал голос о победе любимого волка, Адель заметно повеселела и начала пробиваться к выходу чтобы встретить жениха там.       Адольф, что стоял на вручении рядом с Филиппом, покосился на него, после его еле заметного бормотания. Незаметно подперев его, сделал вид что приобнимает его за плечо и хвалит.       Пока зам директор, хоть как то пытался привести юношу в чувства, в раздевалку практически ворвалась обеспокоенная Адель. Вид полумертвого возлюбленного, поверг её в ужас из-за чего она тихо ахнув, тут же подбежала к любимому и присев около него, схватилась ладонями за его щеки и чуть потрясла.       — А как же лекарство? Почему ему ещё не принесли лекарства? — опешила та, переведя взгляд на Адольфа.       — Оно кончилось ещё давно и последние компоненты задержали. Сейчас Академия ничего не сможет сделать, Адель, — спокойно отрезал мужчина, внимательно смотря за реакцией девушки.       — Тогда… — лиса прикусила губу, в раздумьях об рискованности своей задумки. — Прикажите снарядить нам карету, повозку, что угодно. Мы сейчас же должны попасть в нашу резиденцию. У Алесты точно должно должен остаться запас лекарства.       На этом и было решено. Адольф помог незаметно вынести юношу из здания и погрузить его уже в готовую повозку. Ему и самому было не выгодно держать больного в медпункте, учитывая его популярность, наверняка кто-нибудь из аристократок попадет туда и тогда весть о том что они не могу спасти его разлететься по всей Академии махом и опять начнется волокита с паникой и прочим.       Адель последние несколько часов находилась в неистовом напряжении. Хоть она и старалась оставаться невозмутимой, внутренне она еле держалась чтобы не расплакаться. Все это время Филипп лежал на её коленях, девушка легонько поглаживала его по волосам. Она очень боялась, что любимый не дотянет до дома и Алеста не успеет им помочь. Когда же до дома оставалось совсем немного, напряжение только усилилось.       Девушка быстро шла по родовому особняку. Она уже встретила младших сестер, которые поведали ей о местонахождении мышки. Они конечно очень перепугались с её вида: побледневшая, напряженная и с трясущимися руками. А на платье уже красовались пятна крови волка. В комнату брата она входит без стука, сразу направляясь к девушке. Жан вскочил со своего места и хотел было подскочить к аристократке, но она жестом остановила его.       — Алеста, мне очень нужна твоя помощь. У тебя сейчас есть лекарство? — голос девушки подрагивал.       — Д-да!.. — тут же ответила она, слегка громко и нервно. — Что случилось? Ты в крови… Отвар в твоей комнате, идём, — девушка тут же встала, направляясь в комнату, зайдя туда она достала свой чемодан и показала свои хлипкие запасы, в виде трёх пузырьков. — Это все, что у меня есть… Все остальное ушло на лечение твоей матери…       — Филиппу стало хуже, а Академия не смогла ему помочь, — ответила девушка, следуя за подругой в её комнату.       Уже потянувшись за бутылочками, слова Алесты повергли аристократку в ступор.       — С-с ней все хорошо? — совсем растерянно спросила она у мыши       — Просто кровь из носа, пустяки, — ответила она. — Где Филипп? Какое у него состояние? — посмотря на аристократку она осознала, что все не так благополучно. — Возможно ему этого не хватит, что бы выкарабкаться… Последний ингредиент прибудет через неделю или даже больше… — тихо и виновато ответила она, видя как лицо девушки, становится все более обречённым. — Я знаю один способ, как помочь ему… Но для этого мне надо осмотреть его, если все симптомы сойдут… — Алеста хотела продолжить, но Адель дернула ее за руку, вытягивая из комнаты, чуть ли не бежа.       Остановившись у одной из дверей, она словно прислушавшись слегка постучала и затем открыла дверь в комнату, где была прислуга, а на кровати Филипп, он лежал поверх одеяла, на какой-то плотной ткани, шторы были прикрыты, от чего казалось, что сейчас ночь и в самой темной точке комнаты, у кровати, горела свеча.       Алеста медленно подошла неслышным шагом, смотря на лицо парня, его кожа была мокрой от пота, было видно, что у него жар, он постоянно что-то бормотал.       — Жарко… Жарко, очень жарко, хочу пить… — стонал он, пытаясь расстегнуть рубашку, что облепила его тело, над ним стоял незнакомый мужчина средних лет, видимо врач, который осознавал, что ничего не может сделать.       — Так… — девушка стала внимательно его осматривать, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, она дотронулась пальцами до его лба и была удивлена, насколько он был горячим. — Дайте мне мокрую тряпку, — горничная протянула ей холодное полотенце, а Мышь в свою очередь положила на лоб парня. — Надо осмотреть тело… — расстегивая пуговицу за пуговицей, она осознавала, что все намного хуже, чем она предполагала. Через кожу можно было наблюдать черно-синие вены, которые были неестественно видны, даже в тех местах, где кожа особенно толстая.       — Боже… — практически одновременно сказали врач и Алеста, после чего та опустилась к парню, пытаясь понюхать его запах. Ей было неловко делать это перед всеми, но ей приходилось, так как от этого зависела единственная жизнь.       — Запах гнилой… Вкус горький… — тихо сказала она сама себе, а затем решительно. — Мне нужна комната с хорошей вентиляцией или с окнами и со столом, на который можно было положить его, желательно что бы можно было обойти, мне так же надо несколько крепких мужчин, теплая вода, бинты, жгут, спирт или алкоголь, а так же нож или скальпель, — затем добавила хлопнув в ладонями. — И как можно скорее! Времени возможно и не осталось!       Двое слуг взяли края ткани и вынесли Филиппа из комнаты, под руководством врача, а горничные убежали за ингредиентами. Адель тоже хотела пойти за ними, но Алеста остановила ее взяв за руку:       — Ты останешься здесь, тебе этого лучше не видеть… — она осторожно обошла Лису и закрыла за собой дверь, оставляя девушку одну.

Линия Алесты

      — Все готово? — девушка осмотрела место действия, эта комната выглядела как кухня, но не совсем, стол выдвинули и поставили посреди помещения, где уже лежал Филипп, без верхней одежды.       Алеста помыла руки, а затем ополоснула спиртом, от перчаток, что предложил ей врач она отказалась. Встав возле стола, она обернулась лицом к слугам:       — Вы, — обратилась она к двум мужчинам: — привяжите его к столу, но не уходите, будете держать его, а вы, — обратилась она к двум девушкам: — будете обрабатывать кожу спиртом, желательно всем сейчас надеть маски, мы скоро приступим…       Алеста дрожала всем нутром, она знала что именно ее будет ждать, ей не сбежать. Она видела лишь раз как это делали, она была совсем маленькой… Если рыбу она смогла поймать через пол часа, и то каждый раз роняя ее в воду, то сейчас требуется твердая рука и сделать это надо идеально и без промедлений.       — Что будете делать? — спросил врач, видя как девушка берет в руки скальпель, он подозревал, но решил убедиться наверняка.       — Пускать плохую кровь, иного выхода нет, лучше ее выпустить, чем если она сама найдет выход, — говорила она, начиная осматривать самые широкие и явные вены. — Поможете мне? — ему ничего не оставалось как согласиться. — Хорошо, приступим, держите его, — сказала она прислуге и затем посмотрела на Филиппа. — Будет больно, прикуси это, — она дала связанное в узел полотенце.       Когда все были готовы, Алеста начала проводить своими пальцами по рукам Филиппа, его кожа была горячей, через лёгкое нажатие пальцев ощущалось, как истощенное сердце пытается гнать густую кровь по набухшим венам и капиллярам, если нажать сильнее то начинают проявляться синяки.       Мышь пыталась вспомнить как это делала бабушка, как она сама это ощущала, когда проводила своими маленькими пальчиками, по горячей склизкой коже.       «Алеста иди сюда», — позвала ее бабушка, на столе лежал Вильгельм, его долго бил жар, поэтому мама привезла его к бабушке, но в этот момент она ушла в поле за травами, а ей наказала сидеть в комнате и не выходить, но она ослушалась и сидела на лестнице притаившись, подсматривая, что происходит с братом, она тихонько подошла к бабушке и встала перед столом так, что бы женщина оказалась за ней.       «Смотри, в один момент тебе это поможет, это очень редкая стадия Сангвы, смотри внимательно и не закрывай глаза. Медленно веди подушечками пальцев по венам, — она взяла пальчик Алесты и начала вести по черным горячим линиям под кожей, — когда почувствуешь большой пузырек, проткни его ножом», — найдя тот самый «пузырек», старая женщина дала в руки девочки маленький тоненький нож, больше похожее на шило, острие было хорошо заточено и сияло под светом керосиновой лампы. «Режь Алеста, прямо в этот пузырек», — женщина крепко зажала руку парня, ожидая пока девочка сделает свое дело.        «Алеста подняла свои испуганные глазки на бабушку, словно говоря: «Я точно должна это сделать?», увидев кивок женщины, девочка обернулась к брату и зажав ножик двумя ладошками, приподняла над кожей, не решаясь как правильно сделать надрез:        «Хватит лёгкого укола, плохая кровь сама выйдет», — сказала бабушка и девочка последовала ее словам, лёгкий укол, словно от иголки, мигом стал шире, черная кровь брызнула словно из фонтана. Алеста вскрикнула и столкнулась спиной к бабушке. Гнилой, тошнотворно-удушливый запах, ударил в нос девочки, заставляя ее зажать нос, непроизвольно слезы пошли с ее глаз.       «Продолжай, Алеста, надави пальцами на вену у моей левой руки и веди к надрезу. Ты должна это сделать, жизнь Вильгельма зависит от тебя», — девочка надавила пальцами на вену, испуганно наблюдая как черная кровь сменяется на зеленовато серую выходя из надреза, она хотела бы зажмурить глаза, но была слишком напугана и лишь завороженно смотрела на все действие.       «Вот так вот… А теперь с другой стороны, она должна выйти вся…»       Девочка не сразу услышала как открылась входная дверь, но вскрик матери сразу заставил ее проснуться:       «МАМА!» — старая женщина дернулась и обернулась к Магдалене. «Что ты делаешь?! Я же просила не приплетать к этому Алесту!» — кричала она, не совсем в злости, скорее в шоке, мать вырвала из рук застывшей девочки нож и стала вытирать полотенцем кровь с одежды и рук девочки. «Иди наверх и не спускайся, поняла?!» — она потрясла девочку за плечи и та убежала на вверх. Алеста лишь помнила, что сразу же залезла в постель и закуталась в одеяло, дрожа от страха и слушая, как кричит Вильгельм от боли и как время от времени бабушка с мамой кричали друг на друга.       Уже глубокой ночью, мама зашла в комнату:       «Алеста, ты спишь?» — на ее слова одеяло зашевелилось и из глубин, наполовину вылезла голова девочки. «Я хотела сказать, что… Я не злюсь на тебя, ты сделала хорошее дело, но тебе ещё рано знать такие вещи, поэтому тебе не следовало слушаться бабушку…» — на слова матери девочка лишь моргнула, показывая, что она все поняла. «Хорошо, спокойной ночи, » — и дверь на этом закрылась.        После той ночи, как только Вильгельм оправился, они уехали обратно в поселение и больше не возвращались, Алеста спустя столько времени даже не знала, жива ли бабушка.       Но теперь не до воспоминаний, надо сделать дело.              Алеста вела пальцами по рукам Филиппа и нашла несколько «пузырьков»:       — Зажмите здесь и здесь, дайте мне спирт и тряпку, — двое слуг прижали парня за плечо и руку, не давая шевельнуться, а Мышь приняла от горничные спирт и тряпку, очистив место для надреза, она осторожно прикоснулась лезвием скальпеля до кожи, которая мгновенно разошлась и как и следовало, черная кровь тут же брызнула, чуть ли не пузырясь, скапливаясь на руке, окружающие охнули от удивления, некоторые решили отвернуться от подобного зрелища, пытаясь не вдыхать лишний раз тошнотворный запах.       Алеста сглотнула, требовалось продолжать, она отложила скальпель и надавила на руку, наблюдая как плохая кровь выходит, как только она отпустила вену, из руки потекла здоровая красная кровь.       — Продолжайте держать, мне нужен жгут, что бы он не потерял слишком много крови! — врач в этом плане помог, зажав руку жгутом.       «Ладно, в первый раз справилась… Это кажется действительно, не так сложно… Но сколько ещё впереди?» — думала Мышь.       Она продолжала и каждый раз как первый, время от времени она протирала свежие раны он гнилой крови и мыла руки, постепенно начиная осознавать, что кровь не желает смываться, а все в комнате пропахло гнилью, от чего слезились глаза, прислуга уже давно стояла закрыв глаза, сражаясь со слезами, а врач продолжал что-то постоянно строчить в книге-блокноте.       — С руками мы закончили, теперь приступим к ногам… Это будет сложнее, убедитесь, что крепко зажали ремни, — когда прислуга кивнула, показывая, что все готово, Алеста начала свою операцию, прощупывать ноги было сложнее, но это получалось, после «тренировки» над руками.       Пока Алеста обрабатывала ноги, врач перебинтовал руки пациента.       — Держите крепче, я должны попасть в точно определенное место, — сказала она уставшим слугам, что уже не могли выдержать вонь, Алеста сама моргала чаще, что бы прогнать слезы.       — Мы пытаемся, кха, — начал кашлять один из мужчин, одна из горничных кинулась к окну, что бы пустить свежий воздух.       — Простите, — сказала другая горничная и подскочила к мусорному ведру, что бы содержимое желудка её больше не мучал.       Филипп начал что-то стонать, хоть до этого был тих:       — Дело плохо, у него отход, соберитесь, пока он не начал вырываться! — строго сказала она, что бы все сконцентрировались. Алеста начала несколько быстрее работать, настолько, насколько позволяла ей эта работа.       Протерев ногу спиртом от крови, врач принялся бинтовать ранки и снимать жгуты.       — Теперь самое сложное, это торс… Ему будет очень больно, скорее всего будет кричать, но самое главное не отпускать, поняли? — спросила она у своих помощников и те кивнули, предварительно вновь помыв руки, Мышь осознала, как бы она не терла руки, черные разводы не сходили, черная кровь буквально въелась в кожу.       Вернувшись ко столу, она стала свидетелем странно новообразования, он выглядел как пузырь, но в несколько раз крупнее, на плече и несколько на груди, до этого там были синяки, а теперь это…       — Плохо дело, держите его голову на боку, что бы он не задохнулся кровью и рвотой, а ты руку, мне надо вскрыть плечо, — дала она указания и взяла новый чистый скальпель, но перед тем как резать она осторожно прощупала его пальцами, мягкий, горячий, немного упругий, не просвечивается… Размером с крупный каштан, явно производил ужас на всех присутствующих.       — Лучше всем отвернуться, — предупредила она всех и сделала надрез, кровь тут же вытекла, брызнув по окружающим, кожа разошлась на пузыре тонкой кожицей, Алеста немного надавила вокруг пузыря заставляя плохую кровь выйти. В этот момент, Филипп начал вырываться и кричать, слуги сконцентрировались на удержании, даже Алеста попыталась прижать его плечо к столу.       — Боже… — прошептала она, роняя слезы уже не от вони, а от количества крови, ее руки соскальзывали с его плеча из-за крови, которая не переставала выходить, она могла лишь сильнее прижать две ладони к парню. В какой-то момент она зажмурила глаза, пытаясь не слушать крики парня, и вспомнив слова бабушки, вновь открыла. Волк уже не кричал, но страдальчески стонал и глубоко дышал, делая на вдохе несколько заходов.       — А теперь грудь… — тяжело дышала она. — Продолжайте его держать, — она взяла полотенце вытирая гнилую кровь с плеча парня, после чего взяла новый скальпель и принялась следующий более крупный пузырь. По критерием он практически таким же, но что-то смущало девушку в нем, она осмотрела столик с инструментами, там было ещё пару скальпелей, пинцеты и щипцы для раздвижения ран. Все повторилось как и в прошлый раз, брызги, кучу гнилой крови, но рана была глубже, чем первая, девушка надавила и парень начал кричать, гниль практически не хотела выходить, просто была внутри.       — Придется вычищать самостоятельно, — она взяла пинцет с ватой, начиная очищать «стенки пузыря» от густой крови.       — А? Что это? Сгусток? — она увидела что-то чёрное в самом низу, она это заметила только когда очистила рану, она осторожно поддела сгусток пинцетом, тяня вверх, тот поддался, а за ним пошла и вся оставшаяся закупоренная гниль внутри тела Филиппа. Все пошло по новой, она давила пока здоровая кровь не пошла из раны, после чего очистила тело от грязи. Последний пузырь оказался самым безобидным. Но на этом все не закончилось, эта бы лишь грудь, а надо было вскрыть ещё живот и спину.       Алеста продолжала уже на автомате вести пальцами по телу Филиппа, тут же вскрывая пузыри на коже. Это уже напоминал некий транс, слуги устали, но продолжали работать.       — Я закончила, осторожно переверните его, — сказала она вздохнув, когда все было закончено, прислуга унесла все вещи, а врач и Алеста остались, что бы обмыть тело парня.       — Откуда вы знаете, как лечить Сангву? У меня бы никогда не появилось мысли лечить ее пусканием крови, — сказал мужчина окуная полотенце в воду.       — Мне бабушка показала, очень давно, — ответила она протирая грудь парня. — Она говорила, что черные полосы проявляются из-за того, что организм хочет выгнать плохую кровь, но зачастую ей нет выхода и она забивает все тело и не даёт здоровой крови питать тело. Из-за этого человек и умирает, по крайней мере она так говорила, она так спасла одного человека на моей памяти, — недоговорила она всей правды.       — И этот человек до сих пор жив? — заинтересованно спросил врач.       — Да, но не помню, когда после этого у него были приступы, — ответила она вспоминая брата, а затем посмотрела на Волка и увидела, что тот пришел в сознание.       — Филипп? Как ты себя чувствуешь? — она внимательно смотрела на его бледное лицо.       — Холодно… Пить хочу, тело болит… Что случилось? — сказал он сухим, сиплым голосом, желая привстать.       — Лежи-лежи, нам пришлось сделать операцию, мы недавно закончили, — врач протянул девушке чашку с водой для парня, и та дала ему немного отпить. — Скоро тебя перенесут в комнату и ты будешь восстанавливаться. Адель очень за тебя волнуется…       В комнату зашли двое новых слуг которые тут же с непривычки закрыли нос с ртом рукой, лишь бы не вдыхать здешний воздух, в коридоре Алеста заметила, стоявшего Жана. Но для чего тот пришел, она не понимала. Мужчины забрали Филиппа в его комнату и на «кухне» осталось лишь двое.       — Спокойной ночи, Мышь-Де-Гизе Алеста, — сказал врач и покинул комнату, она уже сама встала и случайно заметила в зеркале, что сама вся в крови, не только руки и платье, но и лицо с волосами. Почему-то все опять накатилось с непрерывным потоком слез. Как в детстве, пусть она и должна была быть гордой собой, она все равно чувствовала себя виноватой.       Жан же остался стоять около раскрытых дверь, все участники операции уже покинули помещение, кроме Алесты. Тогда он и зашел, тут же бросившийся к любимой чтобы вытереть ей слезы.       — Ну ты чего? Все же прошло успешно, — он чуть склонился перед ней, чтобы быть на её уровне и прямо смотрел ей в глаза. Алеста пыталась отвернуть свое лицо, прикрывая рот черной рукой:       — Не трогай меня, я вся в этой гнилой крови… — она начала от него отклоняться, что бы тот не трогал ее. — Ему было так больно, эти крики, — она положила ладони на свои светлые волосы, закрывая уши, перед ее глазами все так же висела картина вытекающей гнилой крови, которая вытекала ручьем из вен. — Все здесь провоняло этой гнилью, разве ты не чувствуешь эту вонь? — она чуть не кричала, чувствуя, что гнилая жижа полностью пропитала ткань и начинала въедаться в кожу на ее теле. — Она въедается в кожу и никак не смывается!       Но вместо того чтобы отойти, только активнее попытался схватиться за её руки, что в конечном итоге у него и получилось.       — Алеста! Успокойся, — говорил он четко и спокойно, хотя на самом деле внутренне очень паниковал, но все же сейчас не стоило поддаваться этому чувству. — Я прекрасно все чувствую, поэтому и прошу, давай уйдем от сюда.       Парень увел девушку в коридор, не отпускал ее ладони и крепко держал, словно Мышь могла в любую минуту начать вырываться. Но она этого не делала, Алеста лишь чувствовала презрение к себе, что Жану приходится дотрагиваться до такой грязной ладони, что полностью пропахла гнилью, как и она сама. В коридорах было темно, но слуги продолжали ходить, держа свечи в руках и каждый раз, проходя мимо, их лица кривились на пару секунд:       — Откуда взялась эта вонь? — тихо спросила себя одна из горничных, когда она уже оказалась за спиной пары.       Жан продолжал крепко держать девушку за руку, выводя из дома на улицу. Теперь он наконец смог сбавить шаг. И даже отдышаться. Он слышал как за спиной, мышь только притихла, явно наслушавшись не самых лучших комментариев про прошедшую операцию и её внешний вид.       — Вам не обязательно держать меня за руку, Жан, — сказала Алеста, идя вслед за парнем, он не ответил, даже не обернулся, лишь сильнее сжал ладонь, отпустил лишь, когда привел ее в комнату. Мышь этим воспользовалась и занырнула внутрь. — Спасибо, вам Жан, — и закрыла дверь перед лицом парня, Алеста знала, что это не прилично, но ей уже скорее хотелось остаться одной.       Жан только тихо вздохнул, когда перед ним резко закрылась дверь, отделявшая его от комнаты сестры, где была Алеста. Делать ему было нечего, мышь наверняка была уставшая после недавней операции. Он просто направился к себе, конечно перед этим проведав Адель с Филиппом.       Девушка сразу пошла в ванну и набрала воду в тазик, после чего кинула туда платье, оставив ванну набираться горячей водой, она села на диванчик распускать волосы. Она чувствовала как усталость накатывала на нее, обернувшись она заметила, что ванна набралась наполовину. Вернувшись обратно в комнату она взяла пучок разных сухих трав и кинула их в воду, от чего вода начала принимать зеленоватый чайный оттенок, а воздухе начал подниматься приятный травяной запах.       Как только она залезла внутрь, приятное тепло начало проникать в внутрь тела, Алеста надеялась, что хотя бы с помощью трав она сможет отбить гнилую вонь. Но теплая вода и приятный запах вводил в дремоту, которой невозможно было сопротивляться.       «Адель же вернётся сюда, так? Значит она меня разбудит, дверь же в ванну открыта», — успокаивала себя девушка впадая в сон.              Ей снились странные образы, они были ясные, не пугающие, словно выцветшие воспоминания, черно-белое кино.       Она бежала за какой-то девушкой в белой шляпе, по цветочному полю:       — Я тебя поймаю! Не убежишь! — кричала она, даже скорее не сама Алеста, а тот глазами которого она стала, она смогла поймать руку девушки, которая без конца смеялась и пыталась вырваться, в итоге пара упала на мягкую землю:       — Я тебя зацелую, — говорил он, не давая отхода хихикающей девушке, что пыталась прикрыться руками от парня.       — Вилардо, хватит, перестань, — хихикала она. — Нас могут заметить!       — Это неважно, если скоро ты станешь моей женой, — признался парень и девушка замерла, смотря на него чистым удивлением:       — Ты уверен, что мой отец согласиться на этот брак? — по ней было видно, что она волнуется.       — Разумеется, лучше меня уже никого нет, — он улыбнулся, тянясь к ее щеке, что бы поцеловать, но девушка не давалась.       — Я серьезно! Это не шутки, Вил! — она была раздосадована легкомыслием парня, Алеста словно чувствовала эмоции их двоих, беспокойство девушки и при этом сомнение и решительность парня.       Кадры сменялись быстро практически мгновенно, как бывают в снах, когда тебя бросает из места в место и приходится принимать все как привычную данность.       Теперь она же в теле Вилардо шла по темным украшенным коридорам: дорогие фамильные картины, скульптуры, маленькие стульчики с вазами и цветами, — они запомнились прямо до мелочей, словно до этого их долго рассматривали.       Мышь чувствовала волнение Вилардо, словно сейчас решиться все, но что-то было не так, что-то темное крылось и мельтешило в его душе. Он остановился у одного из немногочисленных зеркал, что висели в коридоре и в лице Вилардо, Алеста увидела Вильгельма, но совсем другого. У старшего брата были коротко подстрижены волосы и толстая накаченная шея, как и тело. Она помнила его серьезным и морщинки между бровей, когда он хмурился, а так же его острые скулы, а Вилардо был мягче, отросшие волосы были тщательно расчесаны и убраны назад, образуя аккуратную прическу, его взгляд было мягче, да и лицо в общем было нежнее.       Вилардо подошёл к зеркалу и посмотрел на себя, после чего поправив волосы, пошел в самый конец коридора. Остановившись у двери, он замер, слушая что происходит в кабинете, но там было тихо. Собираясь с силами, он решился постучать и услышал тихое мужское «войдите», Вилардо немного приоткрыл дверь и просунул голову, оценивая ситуацию, после чего тут же зашёл в темный кабинет.       В приемной не было освещения, кроме окон откуда шел тусклый свет, сейчас была осень и дожди шли каждый день, как и сейчас.       Мужчина средних лет стоял у окна и смотрел в него, а рядом с ним в кресле-качалке сидела женщина, которая была заметно моложе его, она смотрела куда-то в низ, куда угодно, но не на мужа или парня.       — Отец, — окликнул он мужчину, но тот не дернулся.       — Я услышал тебя, благословения не будет, — сказал мужчина приятным бархатистым и при этом скрипящим голосом, парень посмотрел на матушку, но та лишь отвернула лицо, показывая, что не может перечить воле мужа.       Алеста чувствовала горечь обиды, но Вилардо это ожидал и тогда, сдерживая свои эмоции, он сказал:       — Хорошо, тогда мне не надо благословения, я женюсь на ней по велению своего сердца, — сказал он ровным голосом, зная что поднимать голос не стоит, его и так все слышат, фигура отца расправилась, став более угрожающей:       — Я решу тебя статуса, если ты меня ослушаешься, — отец обернулся, насупив свои белые брови, но сын улыбнулся ему:       — Статус любви не нужен, я отдаю свою корону сестре, я больше не вернусь, ты меня никогда не увидишь, прощайте, — он говорил ровно и спокойно, подходя столу, он решился уже давно, положив кольцо-печать и фамильную брошь на стол, лишь утвердил свои слова действием.       Отец удивлённо поднял брови, смотря на действие сына и обернулся обратно к окну:       — Ты мне больше не сын, — тихо сказал он и склонил голову ниже прежнего.       Вилардо вышел из кабинета и направился вон из дворца, он не брал с собой никаких вещей, кроме коня и пары вещей. Пересекая мост, парень оглянулся в последний раз на обгоревший дворец, Алеста чувствовала всю его грусть и сомнение, «а правильно ли он поступил?» Но затем он вспомнил о своей любимой и пришпорив коня бросился к ней.       Картина вновь сменилась, дикий страх, чувство преследования давило горло, сзади был слышен лай собак, лошадь на высокой скорости еле уворачивалась, пробегая между деревьев.       — Пожалуйста, быстрее… Быстрее! Каина! — просила она свою лошадь, она оглянулась пытаясь увидеть свою сестру, но та исчезла давно среди стволов деревьев, Вирилия боялась, что младшая сестра отбилась от нее или ещё страшнее, псы напали на ее лошадь и уже грызли ее тело.       Пока она была в раздумьях, она слишком поздно увидела просвет среди деревьев, лес закончился резко, а за ним был крутой обрыв, что впадал в глубокую реку. Осознавая это уже в полете, потеряв всякую надежду и твердую почву под землёй, Вирилия закричала, прощаясь мысленно с мужем. Алеста почувствовала нечто похожее на боль, когда ее тело упало воду, но чувство нехватки воздуха почувствовался ярко, особенно как вода начала затекать через нос и рот, осознание контроля своего тела вернулся к ней и Алеста подняла свои руки, что бы выплыть на поверхность. Но вместо того что бы оказаться на поверхности горной реки, открыв глаза она увидела ванную.       «Прекрасно, уснула ванне и чуть не утонула», — думала Алеста откашливаясь от воды, в обоих комнатах было темно, все свечи сгорели, похоже Адель решила остаться с Филиппом до конца. Вода охладела и было холодно продолжать сидеть в ней, поэтому Алеста тут же решила вылезти, что бы не испытать судьбу ещё раз. Вытерев тело, она надела на себя свою ночную рубашку и залезла под теплое одеяло Адель.

Линия Адель

      Адель места себе не находила, когда за Алестой закрылись двери кухни. С одной стороны ей очень хотелось войти, но она просто не могла позволить увидеть то, что творилось с её женихом. Заметавшись по коридору, она нервно теребила локон волос, иногда останавливаясь чтобы прислушаться к звукам за дверью. Это ещё больше выбивало её из колеи и девушка начинала чувствовать как её ноги становятся ватными и вот-вот упадет, но от падения её спас брат, подхватив под руку. Подняв на него пару мокрых от слез глаз, лиса сразу же уткнулась в него и заплакала. В голове сразу всплыли воспоминания как в детстве происходили похожие ситуации, разве что роли у них были другие. На голову аристократки опустилась юношеская ладонь, в попытках успокоить сестру.       За дверью уже послышались громкие крики Филиппа, инстинктивно аристократ прижал к себе Адель, как будто это могло заглушить все звуки окружающие их. Лиса и не пыталась этому противостоять, хватаясь за это как за свой последний плот.       Вскоре вынесли и само тело, теперь уже девушку было невозможно удержать и она под любыми предлогами для себя, пошла вслед за помощниками, уносящими тело.       Филипп оставался в сознании некоторое время, он увидел Адель одним общим белоснежным пятном, сквозь полураскрытые веки, его трясло от холода, ведь его тащили по холодным коридорам практически без одежды. Ему казалось, что голова вот-вот лопнет, как и глазные яблоки, все ему казалось слишком темным, даже словно ему сверху на глаза посыпали темную крупу.       Через пару минут он почувствовал, что его положили на мягкую постель и тело постепенно начала отпускать боль, но чувствовал он его достаточно слабо, практически не мог двигать конечностями, даже четко чувствовал как кровь течет по венам, что вызывала зуд во всем теле.       Когда его накрыли одеялом, он спросил:       — Где я? Дайте воды… — проговорил он таким же сиплым тихим голосом, около парня тут же оказалась Адель со стаканом воды, когда ей помогли чуть приподнять больного, она поднесла стакан с теплой водой к его губам.       — Это сейчас не важно, главное что ты уцелел, — со вздохом отвечает девушка, наблюдая как он пьет воду. Сейчас ей очень хотелось высказать, что она думает на счёт таких глупых поступков, но решила приберечь это до лучших времен.       Филипп почувствовал горячие руки за спиной, что приятно грели его, а к губам подсунули стакан из которого тот начал по тихому пить. Он пытался рассмотреть глазами белое пятно, сквозь черную россыпь и не мог рассмотреть детали.       Когда в стакане закончилась вода, несколько фигур вышла из комнаты, но Адель осталась. Филипп хотел бы чувствовать угрызения совести, но похоже сил его оставалось лишь на дыхание, он слышал по ее голосу усталость, даже некую грусть.       — Адель, — ему хотелось позвать ее, что бы вновь услышать ее голос, пусть он и слышал все словно через вату.       — Я тут, — отзывается девушка присаживаясь рядом, на край кровати. Потянувшись, она потрепала его по волосам, все равно сейчас он не скажет ей ничего. — Ты такой дурак, Филипп, — проворчала она, не сводя с него своего взгляда.       Филипп почувствовал как рядом кровать просела, под тяжестью девушки, но теперь парень чувствовал себя в безопасности, понимая что любимая рядом, особенно когда та потрепала его по волосам. Его губы растянулись в усталой улыбке, показывая, что теперь все будет хорошо.       — Ну точно дурак, — чуть усмехнулась в ответ девушка, рука её спустилась к щеке и задержалась на ней, чтобы большим пальцем чуть погладить его.       Филипп был готов замурлыкать, если бы умел, от приятных поглаживаний любимой. Но организм не мог позволить себе ещё бодрствования и будучи уже один раз на краю смерти, погрузился в сон.       Адель аккуратно убрала свою руку от лица жениха, после того как он прикрыл глаза. Девушка ещё долго сидела около него, вслушиваясь в размеренное дыхание любимого, как будто боясь, что оно пропадет. На часах стрелка уже перевалила за отметку 12 часов, когда лиса накрывшись пледом, заснула, свернувшись в кресле находившемся к комнате. Она очень хотела навестить подругу, но все ещё боялась оставить Волка одного. Решив, что пойдет поговорит с Алестой утром.

Линия Алесты

      В постели Алесте уже ничего не снилось, сон был глубокий, крепкий, всеобъемлющий. Как только солнце встало в зенит, девушка открыла глаза, но не двигалась, телу было тяжело, как и давящее тепло одеяла сверху.       «Солнце высоко, явно завтрак проспала, если не обед. Почему меня никто не разбудил? И Адель нет, похоже осталась с Филиппом…» — она тяжело перевернулась, что бы посмотреть на время и действительно было уже за 12.       Девушка медленно встала с кровати натягивая на себя одежду, тело ныло от «веселого» дня, вечера и ночи.       Алеста выпала из комнаты и поплелась по пустым коридорам, она остановилась у двери, где лежал Филипп.       «Зайти что ли?» — она подошла к двери и немного прислушалась, тишина, она тихо, но с большими паузами простучала, словно ей было очень тяжело.       Спать на кресле было явно не самой лучшей идеей Адель. Все тело затекло и ей было жутко неприятно разгибаться обратно в нормальное состояние. А если учесть, что платье у нее было не тоненькое, то масштаб трагедии понятен. Для неё это и было загадкой, как это она смогла вообще уснуть так. Но не об этом речь. Разбудил её переодичный стук в дверь. Глянув на часы, она тяжело прошла к двери, гадая кого она могла застать там. Но и гадать не стоило, ведь только приоткрыв большую дверь, перед ней показалась мышь. Явно приятно удивленная таким визитом подруги, девушка протянула свои руки, чтобы поскорее заключить её в свои объятия.       — Доброго утра и… спасибо тебе, я тебе уже жизнью своей обязана, — тихо сказала та, заглядывая в глаза Алесты. И она была предельно серьезна в своих словах       Алеста ничего не сказала на слова девушки, только положила свою тяжёлую голову на ее плечо, а потом спросила:       — Как он? — и подняла голову, пытаясь разглядеть Филиппа       — Пока спит, но кажется, ему стало лучше, — она сделала шаг назад, давая мышке подойти к кровати.       Алеста рухнула на стул рядом с кроватью и нагнулась над спящим Филиппом, его лицо было спокойным, черные «полосы» стали менее видными. Девушка вытащила его забинтованную руку из-под одеяла, что бы осмотреть ее, парень не проснулся на такие махинации, продолжая спокойно спать. Мышь пыталась прощупать сквозь бинты новые «пузырьки», но там, где кожа была не забинтована, смогла нащупать пару маленьких пузырьков. Алеста вздохнула и положила ухо на его грудь слушая ровное сердцебиение где-то минуту.       — Состояние стало действительно намного лучше, но похоже придется повторить процедуру, ещё остались остатки… Но это будет не сейчас, ему надо набраться сил, возможно начнем ближе ночи. Его надо покормить чем то очень лёгким, но калорийным, может куриный бульон или каша на основе хлеба, что-то такое. Ему понадобится много сил на восстановление… Его семью уже предупредили? — Алеста повернула голову к Адель, закончив осмотр. — А ещё я хочу есть… — она положила черную ладонь себе на живот, пытаясь справиться с голодным желудком, она совсем забыла, что вчера практически ничего не съела       Девушка внимательно следила за всеми махинациями своей подруги, как будто запоминая. Как будто ей это могло как то помочь.       — Хорошо, я сейчас сообщу на кухню и ему что-нибудь сделают, — на вопрос о родственниках девушка как то потупила взгляд в сторону. — Нет, я ничего не писала им. Адольф возможно это уже сделал. Думаю, стоит написать ещё раз, что сейчас жизни их сына ничего не угрожает, — как то устало вздохнув, она только сейчас заметила черные пятна на руках девушки.       — Я сейчас распоряжусь и нам что-нибудь приготовить, — кивнув, она исчезла в дверях, уходя искать ближайшего слугу. Быстро раздав поручения на кухне и приказав приготовить место для ещё одной операции на вечер, лиса снова вернулась в гостевые покои.       Алеста сидела потупившись, положив ладонь на лицо, словно прикрываясь от солнечного света или дремая. Было видно, что она очень устала, хоть и недавно встала с постели.       «Запах всё ещё остался на руках… Он меня пугает…», — подумала она и тут же убрала руку, словно пытаясь их спрятать ото всех, особенно когда Адель вернулась обратно в комнату:       — Скоро будет завтрак? — спросила она, словно все нормально.       — Да, сейчас они все сделают. Ещё я попросила приготовить место для будущей операции, — уставшая она прошла за стул, на котором была Алеста и положила на её плечи свои руки.       — Почему твои ладони черные? — прямо спросила она у мыши, крепко придерживая её руками, как будто она могла убежать в любой момент       — Это? — девушка выглядела так, словно ее прижали за хвост, но все равно пыталась сделать вид, что все хорошо. — Это… — она пыталась придумать оправдание. — Ну… Это из-за крови Филиппа… Для операции надо, что бы пальцы чувствовали кожу, перчатки не дают полной чувствительности… А кровь очень едкая, она оставляет следы на коже… Да и запах съедается во все, что рядом… Я не уверена, что все это сойдёт в ближайшие дни… — она пыталась хоть что-нибудь вспомнить из детства, касаемое этих рук, но почему то ее бросало в некий трепет и ужас, вспоминая и видя свои руки. — Не обращай на это внимание… а лучше не трогай меня… А то и к тебе прицепиться…       — Алеста, я привезла к тебе Филиппа, взяв все это действие под свою ответственность перед ним и его семьей. Так что все вытекающие из этого, тоже на мне она, — девушка говорила ровным и спокойным тоном, четко выговаривая каждое своё слово. После этого она легкой походкой обошла стул с мышью и присела на колени перед ней. Не задавая лишних вопросов, она молча аккуратно взяла ладонь девушки, проводя кончиками пальцев по черным «отметинам».       — И это тоже на моей совести. У Филиппа получилось меня обмануть, по понятным мне причинам, но тебе — нет, как бы сильно я доверяла тебе, Алеста. Я же вижу что что-то тут не так.       — Адель… Эта операция… Чистая случайность… Удача… Шанс на миллион… Я видела лишь раз как лечат эту форму Сангвы и это было очень давно… А «отметины», вообще за гранью моей памяти… Я не знаю, что скажет мама или сделает, если узнает, что я провела ее… Прошу, не беспокойся… Пусть будет секретом… — Алеста говорила уставшим голосом, еле собирая слова в фразы, было видно что ее душу рвут темные чувства, она осторожно вытащила свою ладонь из рук аристократки. — Дай мне просто немного времени… Я ещё не до конца понимаю, что происходит… — она прикрыла глаза черной ладонью, развалившись на стуле, не смотря на Адель, что сидела подле ее ног.       Раздался осторожный стук в дверь, после чего горничная прокатила столик с едой и оставила его возле кровати:       — А вот и завтрак, — чуть бодрее сказала Мышь.       — Хорошо, я поняла тебя, — вздохнув девушка поднялась при стуке, тихо зашуршав платьем. Отправив горничную с едой обратно и взяв для начала тарелку, предназначавшуюся Филиппу, присела около парня чтобы покормить. На вид это было больше похоже на кашу, но на вкус куда лучше чем на вид. Покормить его не составило сильного труда, опыт посиделок с младшими сестрами давал о себе знать. Дальше девушки не ходили, вечером им представляла очередная операция на которой Адель хотела присутствовать лично.       Время шло медленно, Алесту раздражало, что она не может себя ни чем занять и при этом ничего не хотела делать, она чувствовала себя очень подавлено, время от времени на нее нападало чувство то тревоги, то резкое желание плакать, но на внешнее состояние оно практически не влияло. Завтрак мало помог в улучшении настроения, лишь убрал голод:       — Я прогуляюсь не надолго, — сказала она Адель и не дожидаясь ответа вышла из комнаты, сейчас ее интересовала «операционная». Она осторожно подошла к открытой двери, заглядывая в залитой солнечным светом комнату. Стоя в коридоре, Алеста могла спокойно наблюдать за уборкой, а точнее тотальной «стиркой» комнаты, мебель была разворочена, а горничные в перчатках, косынках и в масках, драили стены и посуду, все помещение заполнил запах хлорки и все как один бурчали под нос. «Зачем нас заставляют драить комнату сейчас, если нам придется ее отмывать завтра ещё раз? Кто вообще мог до такого до думаться? И откуда вообще взялась эта вонь?»       — Адель, ты уверена, что хочешь присутствовать? — спросила Мышь перед операцией, но Лиса была непреклонна, на что девушка тяжело вздохнула и открыла дверь, остолбенев, увидев Жана. — А, ты, что тут делаешь? — напрямую с порога спросила она у парня, что натягивал на себя перчатки и маску на лицо.       Филипп уже лежал на столе и был готов к операции.       — Ну, я пришел помочь, вчерашней прислуге, стало плохо и я решил заменить одного, — сказал Жан, через маску его было не так хорошо слышно, но этого было достаточно, что бы девушка вздохнула.       — Ладно… Смотри не теряй сознание, — девушка встала рядом с ним. — Сил хоть хватит? — она оценила размер парня с вчерашними мужчинами, но Жан лишь дёрнул плечами, говоря «не знаю». — Ладно держи его руку вот здесь, мы начинаем. Адель, встань в стороне, — сказала Алеста беря скальпель.       Операция началась достаточно спокойно, мелкие пузыри уже не так пугали, как вчера. Врач продолжал записывать что-то в тетради, время от времени перематывая новые ранки бинтами и обрабатывая старые от засохшей крови. Жан молча наблюдал за Алестой, помогая держать Филиппа. Мышь была слишком сконцентрирована на операции, что бы отвлекаться на что-либо, особенно на чьи-то взгляды, единственное что ей мешало так это вонь, несмотря на открытые окна. Она медленно вела пальцами по еле видным «линиям», нащупывая пузыри, ей казалось, что она могла чувствовать как по кровотоку текут гнилые частицы.       — Проверьте давление, после вчерашнего он потерял много крови, я еле ощущаю приток крови, — на что врач начал нащупывать пульс на шее Филиппа при этом глядя на часы, что бы отсчитать время.       — Все в норме, пока можем продолжать, — ответил врач через минуту.       Часы тикали незаметно, время перевалило за 10, уже 4 часа шла операция, вонь давно сбила запах хлорки, горничные, что присутствовали вчера, попросили разрешение покинуть операционную из-за плохого самочувствия, даже Адель перебралась ближе к окну.       — Мисс Де-Гизе, как ваше самочувствие? — спросил врач, глянув на время, после того как пришли другие горничные на замену.       — М? — смысл фразы не сразу дошел до девушки, так как она была сконцентрирована на операции. — Все хорошо… — тихо пробормотала она, — Скальпель! — громче сказала она и протянула руку в сторону, горничная протянула ей новый инструмент и всунула в ладонь девушки.       — У вас не кружится голова? Может усталость? Раздражительность? Угнетенные настроение? — спросил врач, присматриваясь к девушке.       — Сейчас не самое лучшее время для расспросов, отвлекаете, — говорила она прямо, хоть и немного грубо и не типично для Алесты, казалось что ее подменили, с немного наивной и добродушной Мыши, на строгую, собранную и отчужденную аристократку.       Врач замолчал, что-то приметив в голове и продолжил работать. Через полтора часа, Алеста заметила, что у нее трясутся руки, она пыталась держать их под контролем, что бы никто не заметил:       — Дайте мне полотенце, — она отвернулась от стола, когда врач занял ее место, перебинтовывая ранку. Алеста отошла в угол комнаты, пытаясь отмыть черную кровь от рук, в какой-то момент она запуталась где свежая кровь, а где просто пятно, она чувствовала как вонь въедается внутрь ее, заставляя тяжелее дышать. Осознав, что более мыть руки бесполезно, она взяла полотенце и вытерла их, случайно в ее поле зрения упал подол платья Адель, она медленно и мало интересующе подняла взгляд на подругу, но не смогла прочитать ее эмоций, то ли не хотела. Мышь ничего не сказав, отвернулась к ней спиной, возвращаясь к своему рабочему месту.       Работа пошла несколько медленней, Алеста не могла нащупать новых новообразований, то ли руки начали ее подводить, то ли их действительно не было, из-за чего девушка долго водила пальцами по коже парня.       «Жарко… Почему сейчас так жарко? Сейчас же ночь… И тошнит к тому же, чертов передник, хочу снять его…» — начали закрадываться мысли в голове Алесты, — «хочу пить, лишь бы тошнота сошла», — она начала чувствовать как липкий пот стекает по ее спине, но она продолжала работать.       В один момент Алесту зашатало, тошнота ударила в голову, она уперлась руками в стол, пытаясь унять головокружение, вонь казалось бы выжигала лёгкие изнутри. Она почувствовала ладони Жана на своих плечах:       — Все хорошо, я закончу, осталось немного, — она выпрямилась и продолжала вести продолжала нащупывать пузыри, только уже с закрытыми глазами.       — Скальпель, — сказала она, когда наконец нащупала пузырь спустя сорок минут, она открыла и заметила, что все стало в более едких цветах и словно через шум, как будто множество мушек заполонило комнату. Алеста сделала надрез и как прежде, черная кровь начала медленно поступать на поверхность, ведя пальцами по линии к ране, она пытаясь сконцентрироваться наблюдала за гнилой кровью.       Через час она сказала:       — Я закончила, — Алеста отошла от стола и рухнула на маленький стульчик, а после и с него самого, чуть не ударившись головой об пол.       На протяжении всей операции Адель сумела сохранить свою выдержку, хоть это было и невероятно сложно из-за стойкого запаха гнили, заполонившей всю комнату. Держаться столько времени было поистине трудно. Жан, чтобы почти в самом эпицентре, сам ели стоял на ногах, будучи почти у самых ран. Но это его не остановило, чтобы подойти к девушке в минуту её слабости и поддержать её. Дальше сознание начинало покидать его и он уже бездумно выполнял поручения, а все его мысли вытеснил белый шум образовавшийся в ушах. Вышел из коматозного состояния он только тогда, когда Адель задела его плечо, подбегая к упавшей мышке.       — Вынесите её в коридор, — тут же скомандовала аристократка, что тут же и было исполнено чуть ли не такими же по состоянию слугами.       Всю ночь перед глазами Алесты разные устрашающие образы, белый шум, душераздирающие крики и лица изуродованные Сангвой. Все они окружали Мышь и смотрели на нее своими мертвыми глазами, одни были практически не тронуты Сангвой, почти что живые, не считая белую кожу и побелевших глазных яблок, но другие… Других поразила такая болезнь, как и у Филиппа. Черная кровь сочилась из лопнувшей кожи, которая лоскутами свисала с их тел, можно было рассмотреть мышцы под разошедшийся кожи, что гнила и воняла. Алесту это пугало, нет не пугало, вводило в ужас и панику, она чуть не бежа пыталась найти выход из этого места, но не могла. Мертвые все стояли и смотрели на нее:       — Пожалуйста, кто-нибудь спасите меня! Заберите меня отсюда! — начала кричать девушка в отчаянии, не видя выход среди мертвецов, слезы поступали к глазами, но она продолжала искать.       Ей не хотелось останавливаться, но в один момент она почувствовала, что что-то лежит на ее плече, что-то очень холодное. Алеста медленно обернулась, она уже внутренне знала ответ, на ее широко распахнутых глазах, застыли капельки слез, что бы в итоге в них отразилось лицо мертвеца:       — Сп1Аси н! аС+, — сказал он и девушка вздрогнула, голос мертвеца, был совершенно не похож на голос человека, скорее на запись с виниловой пластинки, которую пред этим исцарапали гвоздем, глухой словно через шум, словно ещё на заднем плане разрывалось тысячу петард и все в двух словах. Алеста не ответила, а лишь продолжила смотреть, пока через секунду она почувствовала другую уже цепкую хватку на руке:       — С.п.А-с8и_4А3*с, — сказал другой голос, он был в отчаянии казалось даже воздух немного вздрогнул, он был похож на битое стекло. Алеста дернулась пытаясь вырваться из руки, но та держала ее слишком крепко, паника нарастала слишком быстро:       — Нет! Я не могу! Слишком поздно! Отпустите! — она вырывала свою руку до тех пор, пока она не услышала характерный хруст, но ощущение на руке не исчезло, просто стало тяжелее, но Алесте было уже все равно, она рванула вперёд, не смотря на протянутой к ней руки, словно одно прикосновение к ней могло вернуть их к жизни. Они хватали ее за одежду, волосы и кожу, измазывая в черной крови, делая подобной себе.       -.с6А)н_и1&С#@аП₽*с, *пА-си+Н! а/с, с*****си_'''''на+_с, — продолжали они, Алеста чувствовала, что более не может бежать, что-то внизу затягивало ее ноги и замедляло, количество рук росло, они были на всем теле, тянули за волосы и держали ее за лицо, в момент обездвиживания, она почувствовала укус на своей спине, они множились на ногах и руках, каждая клеточка вопила о боли, казалось, что даже кости начали трещать под давлением челюстей мертвых. Она кричала до тех пор, пока ее не укусили и за шею, почувствов как кровь хлещет наружу и внутрь тела, не имея возможности дышать, понимала что сознание покидает ее, а в глазах мутнело, превращая мертвецов в одно чёрно-белое марево из шума.       Вдруг, Мышь проснулась, словно в ее мозгу включилась лампочка сознания и почувствовала, что лежит на чем-то мягком, похоже на кровать, но она не спешила открывать глаза, чувствуя что-то холодное за спиной. Алеста боялась открывать глаза, снова оказаться в кошмаре, все ещё ощущая «боль» от укусов, продолжая лежать неподвижно. Она хотела почувствовать хоть какие-то движение сзади, но его не было. Девушка чувствовала холод и ветер, шум деревьев, все указывало на то, что сейчас она в реальности. Немного прихрабрившись, она открыла глаза и одним резким движением руки спихнула нечто с дивана. Это нечто хлопнулось на пол и это оказалась замороженная бутылка в полотенце. Удивлению девушки не было предела, когда она поняла, что спала все время на балконе особняка. Алеста села осматриваясь, не понимая, почему она спит именно здесь. Именно в этот момент пришла беловолосая горничная, она удивлено посмотрела на бодрствующую девушку.       После того как девушку отнесли на балкон, Адель заметно успокоившись оставила её и вернулась обратно в покои Филиппа, где засела за письменный стол. Нужно было отписать несколько писем. Одно семье Волка, другое Адольфу, там девушка просто отчиталась о состоянии молодого человека. Утром их должны были отправить, а пока она облокотившись руками о стол, задремала.       Жан же тоже не стал оставаться девушкой и наконец совершил прогулку по саду с целью очистить свой желудок.       — Мне сказали, что вы спите. Что-то случилось? — пробормотала служанка, смотря за Алестой       Девушка вспомнила свой кошмар и дернулась от ощущения морозца по коже. Небо было затянуто серыми облаками, не смотря на то, что вчера было солнечно.       — Да, так… Кошмар… — девушка накинула на себя теплое одеяло. — А почему я сплю здесь? Глава семьи хотел меня выгнать, но решил, что непозволительно выгонять так сразу? — девушка горько ухмыльнулась горничной, но та стала мгновенно объяснять суть вещей, мол как врач сказал, так и сделали. После этого, девушка увела Алесту в комнату и помогла одеться, но почему то не в свою привычную одежду, а в платье, которое обычно носят аристократки.       — Эм, почему именно это платье? Сегодня какой-то прием? — Мышь посмотрела на себя в зеркало, смотря на свой непривычный вид, чувствуя себя в неком не уютном коконе, благо в нем было возможно дышать, но горничная лишь пожала плечами:       — Я не могу ответить на этот вопрос, сказали надеть на вас это, вроде как сегодня привезли, — рассказала все, что знала горничная, убирая волосы девушки назад, для прически.       В итоге, на завтрак пришли почти все, кроме Филиппа, даже глава семейства присутствовал. В тусклой столовой, где даже не горели свечи для дополнительного освещения, было по истине угнетающе, словно кто-то умер или ждали кого-то, даже дети молчали не понимая тишины в комнате, но боялись что-то спросить и лишь растерянно переводили взгляды с человека на человека. Но глава семейства, похоже чувствовал себя вполне хорошо, словно бы его ничего не касалось и просто спокойно закрыл на все глаза, попивая вино с самого утра, что было слишком нетипично для поведения истинного аристократа.       Чисто Алесту пугал вид отца Адель, особенно вино, оно начинало принимать слишком разные образы, поэтому девушка решила не смотреть лишний раз на бокал с вином, предпочтя смотреть на белую тарелку с маленьким незатейливым цветочным узорчиком, в котором отражался тяжёлый черный потолок с многоуровневой резьбой.       Почему-то завтрак не спешили подавать и всех это напрягало, было видно, что мама Адель хотела бы начать разговор, что бы всех развеселить и отвлечь, но кажется сама не знала о чем начать речь, боясь все испортить, в миг когда она уже хотела открыть рот.       — Наконец то ты соизволила появится в семьи, Адель? — неожиданно начал глава семейства, бросая косой взгляд на старшую дочь. Не готовый человек, явно бы почувствовал как по спине бегут мурашки, но Адель просто подняла голову бросая ответный взгляд отцу. На этом моменте матушка виновато глянула на гостью, как будто предвещая будущею бурю.       — Ты нас особо не жаловал, когда я была дома, — тут же отозвалась девушка, так же холодно, как и отец.       — Работал. К сожалению сложно содержать семью и всех твоих друзей и знакомых, что ты тащишь в дом, — криво усмехнувшись, мужчина потянулся к бокалу, чтобы отпить, при этом он не спускал с дочери пристального взгляда. Все же ему удалось укольнуть девушку и Адель поджала губы, обдумывая ответ. Мать почуяв, что пора, чуть облокотилась на спинку кресла и прикрыла глаза. В этот момент отец как по команде вскочил с места и мгновенно окружил женщину, беспокойно спрашивая о её самочувствии. Адель подходить не стала, но подала родителям стакан воды.       Для Алесты было непривычно слушать семейную ссору, ибо в ее семье, перепалок никогда не было. Поэтому девушка пыталась сделать вид, что ее не существует. Когда матери Адель стало хуже, она не смогла это проигнорировать, но знала, что и помочь ничем не сможет.       Но завтрак все ещё задерживали.       Мышь посмотрела на Жана, что бы получить хоть какой-нибудь зрительный отклик. Жан так же перевел свой взгляд на девушку, тяжело вздохнув. Ему же не первый раз доводилось видеть такие сцены от мачехи и не только он привык видеть такое, но и младше поколение, девочки тихо сидели за столом, не намеренно отводили взгляд от Алесты. Жан же чуть наклонился ближе к девушке и максимально тихо сообщил, что все хорошо и не надо беспокоиться.       Отец все охаживающий жену, наконец попросил её подняться и почти под руку вывел женщину из зала. Младшие дети почувствовав, что все закончилось, завертелись на месте, кидая вопросительные взгляды на служанок, так и требуя начало завтрака, как будто ничего и не произошло.       Алеста посмотрела на хмурую Адель и кивнула Жану.       — Извините, я пойду, — она встала со своего места и вышла из столовой.       Вернувшись в комнату, она осмотрела ее и собрала свои нехитрые пожитки.       «Кажется, Адель сюда ни разу не приходила сюда, как и горничные, — подумала Мышь увидев платье в тазике, — Постираю хоть.»       Кровь немного сошла и осела на дне тазика, как и на чистых участках ткани. Но как Алеста не старалась, сколько не меняла воду и не натирала мылом, чёрное пятно не сходило, а как будто лишь больше росло и размазывалось. Белое простое платье, данное Жаном, превратилось в чёрно-белое тряпье. Совесть девушки не позволяло отдать художнику, вещь в таком состоянии. Наверное, если бы была возможность отмыть руки, то сейчас они наверняка были бы красные от горячей воды и мыла, но оставались такими же черными, даже ногти. Через полтора часа, девушка бросила затею отстирать платье и оставила его стекать на бортике ванны.       Алеста хотела проведать больного и последовала в его комнату. Уже внутри комнаты, она сидя наблюдала сон Филиппа, он был бледен, точно труп. Но дышал, черные линии крови практически исчезли, оставляя тело и душу парня навсегда.       Парень медленно выплыл из сна, его ресницы задрожали и первым он увидел не Адель, как ожидал, а Алесту. Его зрение не сразу позволило сделать, но постепенно картинка становилась все четче. Он ожидал увидеть крестьянку в обычном добродушном состоянии и как прежде будет смеяться, но она сидела без лица. Глаза потухли, кажется, даже похудела, но парня напугали ее ладони, черные, словно измазанные в краске или угле.       — Алеста?.. — тихо сказал он, пытаясь привлечь внимание девушки, что явно глядя на него, мыслями была в другом месте.       — Да? — ее глаза прояснились и смотрели на парня. — Тебе дать воды? Нас тут явно не жалуют, тебе нужно поскорее набрать сил, что бы ты мог спокойно перенести поездку. Я помогу… Я помогу… — привздыхая сказала она последние слова и отвела взгляд к окну, где за окном собирался дождь.       «Вот это ты новости говоришь, Алеста…» — думал парень, не имея больших сил, что бы сказать это.       — Да, воды бы… — он немного запрокинул голову вглубь подушки, пытаясь увидеть на тумбочке графин с водой. Алеста немного нагнулась и налила воды.       — Пей, Филипп… Я не знаю где Адель… И что делать дальше… Мне так сложно… Страшно жить… Словно зажало в тиски сердце… Так громко бьется… словно в страхе… — Алеста говорила тяжело, но было видно, что ей надо было выговориться, хоть кому-нибудь живому, но такому, кто не знал ее слишком близко, но и достаточно, что бы не осудить и не обидеть. Но Филипп молчал, не зная, что сказать и просто пил воду из протянутого стакана.       — Попил? Я бы попросила принести тебе завтрак, но похоже сегодня так никто и не позавтракал. Давай я сделаю тебе массаж? Тогда ты станешь быстрее восстанавливаться, — увидев кивок парня, она выдавила из себя улыбку, отодвинув одеяло и вытащив руку парня, она принялась ее массировать.       Вскоре аристократ стал чувствовать тепло и зуд в руке, даже смог по началу двигать пальцами, но из-за бинтов, это было не очень практично.

***

      — Алеста, — он позвал девушку, когда та, перестала делать массаж. — Что я могу сделать для тебя? — он смотрел на нее серьезным взглядом, пытаясь прочитать мысли крестьянки, но та была не пробиваема.       — Живи, — просто ответила она.       — Жить? — не понял он настолько простого ответа, обычно просят хоть какую-нибудь просьбу или вознаграждение, но это… — Но я уже…       — Живи для себя и близких, живи для Адель… Ты ведь ее реально любишь? — начала пояснять девушка, вставая с стула. — Я пошла, попрошу прислугу принести тебе еды.       — Подожди, — он взял ее за черную ладонь и девушка резко дернула рукой, словно прикоснулась огня, обернувшись, Алеста уперлась взглядом в Филиппа, прижимая ладонь к себе. — Твои руки, что с ними? Почему они такого цвета? — парень все равно задал эти вопросы.       Алеста смотрела на него и было видно, что она не хочет отвечать:       — Это… Из-за твоей крови… Скоро пройдет… — с этими словами она оставила его одного.       После этого она приходила к нему ещё двое суток, что бы сделать проверку состояния здоровья и массаж. Попытки встать для Филиппа были практически невозможны, но из-за массажа, контроль над мышцами возвращался. Пусть он не мог встать, но уже мог держать ложку в руках, хоть и с трясучкой. На третьи сутки его забрала родня, точнее слуги присланные ими. Так Волк вернулся домой, а Алесте и Адель предстояла длинная дорога в Академию.       На месте их встретили достаточно холодно, что было логичным. Хоть не кидали уже разъярённые взгляды, а просто игнорировали. Так прошла ещё одна холодная неделя в Академии.