Ты слышишь — кончилась война

«Я не понял, что произошло, но Тандеркрэкер обещал, что все объяснит потом. Я потерял уже три процента дронов и одиннадцать процентов животных, но я не могу полноценно наблюдать за городом, потому что я вывел из строя все генераторы, кроме своих собственных. По моим предположениям, еще живо больше семидесяти процентов меха, подлежащих уничтожению. Мы планировали захват колонии не раньше, чем через пятьдесят квартексов, и у меня нет предположений, что заставило Тандеркрэкера так торопиться. Возвращаясь к его просьбе защитить тебя — у тебя есть какие-то пожелания или предложения по организации процесса?» Леозак был уверен, что срок в пятьдесят квартексов назначил именно Дружок. Что ж, спасибо Тандеркрэкеру, который оценивал обстановку более адекватно. Оголенный эндоскелет правой кисти болел, как сволочь, даже при максимально сниженной чувствительности. Сенсоры в плече и серво, управляющих рукой, Леозак пробовал отключать, но тогда когти слушались заметно хуже, а перестать шевелить ими совсем он опасался. Чудо, что там хоть что-то пыталось восстанавливаться. Сейчас, слава Праймусу, они двигались относительно нормально, а то одной левой рукой пытаться подцепить и расшатать створки этой тяжеленной двери… Хотя и обеими пока ничего не получалось. «Можешь открыть дверь с той стороны?» За спиной что-то зашуршало, потом заскользило по плечам, турбине и крыльям, как прикосновения невидимых рук. В абсолютной тьме Дружок в самом деле мог перепугать до коллапса искры. Провода плотно обвили правое запястье, поползли обматываться выше, до локтя. Не слишком приятные ощущения, но, возможно, хоть какая-то защита. Если внезапно удариться обо что-то оголенным эндоскелетом, это на пару кликов выведет из строя, Леозак проверял. Сверху посыпались какие-то обломки, и Леозак вскинул руку над головой — конечно же, правую, до боли натягивая провода. Казалось, в этой тьме они шевелились повсюду. Снаружи что-то загрохотало, потом захрустело — раз, другой… и створки двери поддались. В «холле» была выломана дверь, ведущая на улицу, и на ней лежал дезактив крупного джета с оскаленными, измененными дентами. Из его правой оптики выползали серебристые дроны, похожие на очень большие капли киберматерии. На шлеме сидела темная киберптица и смотрела на Леозака тусклыми линзами, чуть наклонив голову с широким крючковатым клювом. Небо почти полностью закрывали облака, освещение в городе не работало, даже аварийное, и самые чувствительные оптосенсоры не смогли бы различить что-то кроме очертаний предметов. С полклика Леозак просто смотрел на небо. Такое высокое. Бездонное. Бесконечное. Быстрый, едва слышный шорох отвлек его; перед ним замерла крупная киберкошка, бело-серая, с настороженно поднятыми крупными локаторами по бокам головы, приплюснутой мордой и круглыми линзами, слабо светящимися зеленым. Толстые лапы, массивная шея, переходящая в мощные челюсти, неестественная, будто нарощенная броня на туловище, темные слои которой кое-где заползали на голову и неплотно прилегали к обшивке. Где-то справа раздался жуткий, болезненно громкий даже на расстоянии, но определенно трансформерский вопль. «Тандеркрэкер написал, что хочет засунуть коннектор в искру Скайбласта, и что это обязательное условие. Сначала меня встревожило, что Тандеркрэкер может пострадать, но он успокоил меня, что будет использовать только коннектор самого Скайбласта. Я не уверен, что понял причины такого странного желания Тандеркрэкера, так как я не заметил ни одного признака насилия, хотя следил за Тандеркрэкером очень внимательно. Он всегда был вежлив со Скайбластом и не возражал, когда тот к нему прикасался. Ты можешь мне объяснить?» — В жизни бывает и не такое, Дружок, — Леозак пожал плечами; провода, опутавшие плечи, тихо зашуршали по обшивке. — По крайней мере, теперь мы точно знаем, что со мной Тандеркрэкера всегда все устраивало. Ветер доносил запах свежего топлива. Где-то кричали, где-то стреляли, где-то коротко взвыл реактивный движок, но в небо в той стороне никто не поднялся. «Ходить по городу сейчас небезопасно», — предупредил Дружок, кошка и птица последовали за Леозаком. Кошка при этом шагала как-то совсем противоестественно, как сломанный дрон, и хвостом колотила по бетону при каждом движении. «Отпусти кошку. Или отключи. Так нас услышат за хайк. И ты знаешь, где мои мечи?» Кошка тихо скользнула в темноту между двумя бетонными коробками зданий. Птица поднялась ввысь. «Не знаю. Мои животные на тебя не нападут, даже когда охотятся сами по себе. Можешь посмотреть, что происходит в городе», — непрерывная трансляция с оптосенсоров птицы слишком нагрузила бы процессор, а вот серия кадров с силуэтами в инфракрасном зрении оказалась кстати. Сколько там Дружок насчитал боеспособных противников? Семьдесят процентов от чего? Или за прошедшие восемь кликов что-то изменилось? Тех, кто прятался в зданиях, птицы сосканировать не могли, а вот Леозак чувствовал их эм-сигнатуры. Бесшумно подкрадываясь к окну и просчитывая траекторию прыжка внутрь, он все пытался отбросить раздражающие мысли о Тандеркрэкере. В конце концов, у Дружка было гораздо больше возможностей предупредить Леозака о своем присутствии… Наверху что-то зашевелилось, и он успел увидеть тускло-серебристые капли, заползающие в вентиляционный выход под кромкой плоской крыши. А потом провода больно сдавили руку, обвили корпус, врезаясь между пластинами обшивки, и потянули к стене; птица спикировала с неба, пробив клювом голову джета, выскочившего из-за угла. «Помещение свободно, дверь с другой стороны здания, пожалуйста, пройди туда, пока рядом никого нет. Сейчас мне тяжело тебя защищать на открытом пространстве. Возможно, спустя какое-то время я попрошу тебя переместиться вниз, к бывшему планетному ИИ. Возможно, мне потребуется твоя помощь в его защите. Сейчас там находятся мои самые ценные детали. Моя сущность», — вместе с сообщением пришел новый кадр, тоже с оптики птицы. Красной стрелкой был выделен путь к ИИ по краю города, но больше Леозака интересовало другое. «Будет лучше, если я выдвинусь туда уже сейчас. Я вижу, что тебе тяжело, и я могу о себе позаботиться. А ты лучше присмотри за Тандеркрэкером. Оставь мне одну птицу, этого достаточно», — мертвая тишина в здании, где меньше клика назад были живы двое, нервировала сильнее, чем десятки вооруженных братьев на улицах города. Как и эта фрагова птица, недовольно высвобождающая клюв, который зацепился за шеврон еще дергающегося меха. Честное слово, Леозак обошелся бы без птицы — и с каждым новым дезактивом на пути, почти целым, либо с аккуратно выбитой линзой, либо с перекушенной и свернутой шеей, его все сильнее тянуло броситься в другую сторону, к взлетно-посадочным площадкам шаттлов. Но на нем уже висели живые провода, а на турбине устроился маленький дроид, по всей видимости, следящий, чтобы никто не подкрался со спины. Кто-то все-таки взлетел — и упал на крышу здания, частично пробив ее. Застрявший на середине трансформации корпус тяжелого бомбардировщика сам по себе горел недолго. Но огонь перекинулся на саму крышу. То ли изоляция там так быстро вспыхнула, то ли еще что-то… Скайбласт — если это был он, а не какой-нибудь другой брат, который горел заживо, — теперь орал без перерывов. Юникрон побери, это было слишком даже для Тандеркрэкера. Но сначала следовало разобраться с более насущными проблемами, так что Леозак заторопился к дезактиву, рядом с которым валялся плазмомет. Сразу после смерти обычно можно вскрыть саб-спейсы без дополнительных усилий по взлому, просто направленным разрядом. Так и получилось. Зарядных блоков к плазмомету нашлось столько, что у самого Леозака саб-спейсов не хватило, и часть пришлось впихнуть в провода, тут же обвившие их петлями и прижавшие к корпусу.