Ты слышишь — кончилась война

На «Черной дыре» все было спокойно. Ярко-красный гонщик скандалил на ресепшене гостиницы, доказывая, что его багаж пострадал. Дружок уже выяснил об этом меха все возможное, включая тот факт, что пятьдесят восемь ворн назад здесь с ним произошло то же самое. Заодно запустил проверку и упорядочивание архивных файлов памяти, начиная с собственного заселения на «Черную дыру». Леозак зашел в комнату и недовольно сузил линзы, увидев листы стеклопласта и металла, целые и разрезанные на причудливые детали. Ими были завалены и платформа, и пол вокруг. — Я не ждал тебя так рано. Можешь помочь мне это убрать. Сдвинув несколько листов и усевшись на край платформы, Леозак приобнял Тандеркрэкера сбоку, укусил за шею до мелких капелек топлива, выступивших на обшивке. Тот прошипел что-то невнятное, похожее на оборванное ругательство, но вырываться не стал. — У меня и так все болит! — Если бы ты сразу лег на операцию, все прошло бы намного легче. И Рэмпейджу незачем об этом врать. Тандеркрэкер все еще злился. Строго говоря, он даже не соглашался на установку нового порта. Только на изоляцию оголенных проводов и перекрытие поврежденных магистралей. Но на станции находился Шоквейв, который по общепринятому кибертронскими колониями кодексу, регулирующему официальные партнерские отношения, должен был дать формальное согласие еще на удаление порта. Conjunx endura мог подать в суд на медика, не убедившегося, что это согласие подлинное и что к удалению были однозначные показания, и как минимум лишить медика всех лицензий, при этом обязав его несколько ворн выплачивать компенсацию и нести ответственность за любые осложнения. Прецедентов, когда меха проводил такую операцию на себе, Дружок не нашел, Тандеркрэкер не имел никаких медицинских лицензий и не мог выплачивать компенсацию сам себе; зато нашел множество прецедентов дезактивации меха от короткого замыкания и болевого шока, в том числе спустя ворны после операции — как тех, кто подвергся подобному удалению, так и их партнеров. Слишком много оголенных выходов нейросети оставалось после этой процедуры, а искусственные заглушки снашивались со временем, даже если меха действительно воздерживались от коннекта. К счастью, Леозак с Шоквейвом смогли договориться, не повредив при этом ни дронов, ни имущество станции. Шоквейв дал согласие на установку донорского порта; Леозак взамен пообещал, что Тандеркрэкер не будет включать комлинк все циклы восстановления. Как он уговорил Тандеркрэкера, Дружок не знал, поскольку оба они в тот момент находились на станции у моста Омнитрон. Возможно, Тандеркрэкер не включал комлинк, потому что заботился о Скайварпе. Возможно, ощущал угрозу от Леозака в недоступных системам наблюдения диапазонах. Пока Тандеркрэкер был в стазисе и лежал в своей комнате под капельницами с киберматерией, Рэмпейдж увел Леозака на смотровую террасу, предварительно попросив никого туда не пускать, и в процессе распития хайгрейда очень подробно рассказал, что при удалении порта и сразу после могло пойти не так — и только чудом не произошло. Несмотря на попытки сохранить ситуацию в тайне, все джеты, включая юнглингов, уже на следующий после операции цикл все знали и иногда, забывшись, обсуждали вслух. Пожалуй, это было к лучшему. Как сказал Шоквейв, если они и не готовы были простить уничтожение колонии и гибель братьев, то хотя бы начали понимать причины этого поступка и осознавать, что Тандеркрэкер — тоже живой и чувствующий меха, ничем не отличающийся от них, даже если бог выделяет его среди примитивных созданий. — Перестань уже вертеть этот шлак и выброси его в утилизатор! — тем временем возмущался Тандеркрэкер, но вырвать из когтей Леозака заготовки модели Таганских высот не пробовал. — Как будто сам не видишь, что ничего не вышло! — Если включить воображение, то можно представить, что из этого соберутся горы. Правда, странные какие-то. Но для первого раза нормально. — Это не первый раз. Я весь цикл с ними возился. Ненавижу сидеть без дела. — Вообще-то тебе надо лежать, а не сидеть. А по-моему, иногда полежать без дела очень даже хорошо… — Леозак очень быстро, быстрее, чем воспринимала камера наблюдения, уронил Тандеркрэкера на платформу и навалился сверху. — Ненавижу донорские детали, — проворчал тот. — Мне слезть? — Не надо, — Тандеркрэкер со скрежетом стиснул бедрами правую ногу Леозака, подтащил его чуть выше, обхватил обеими руками и медленно повел когтями по обшивке, сцарапывая активную краску. — Рядом с тобой легче сдерживаться, чтобы не вырезать и этот порт тоже. — Но тебе уже лучше, я вижу. Надо потерпеть еще немного. Скоро ты сможешь летать. А потом, когда моя рука наконец восстановится, мы доберемся до Черного блока. Пока есть шансы, что наши знания о них не устарели. — Я боюсь, они как скраплеты. Возродятся или затаятся где-нибудь. Они гордятся тем, что их организации тысячи ворн, и при их сроке жизни… это впечатляет. — Значит, настало время их уничтожить, — убежденно ответил Леозак. — Без объявления открытой войны, аккуратно, чтобы никто на нас и не подумал, и я уже знаю, с чего начать… Органики, объединявшиеся в разные организации и в разные эпохи следовавшие основной цели Консорциума Черного блока — остановить экспансию кибертронцев и киборгизацию своих сородичей, — верили в несуществующих богов, и эта вера объединяла их гораздо эффективнее, чем меха — знание о существовании подлинного бога. И вряд ли дело было только в том, что часть этих меха ворнами вела войну против религиозного учреждения, с их точки зрения не имевшего права навязывать моральные нормы и монополизировать некоторые отрасли знания. Новым жителям станции нужен был не абстрактный всемогущий бог, а вполне конкретный психолог, чтобы помочь им адаптироваться в мире без войны. Лишь один взрослый джет искренне считал его если не богом, то как минимум светлой силой, принесшей исключительно благо. Правда, прямо сейчас посмотреть, чем занят Нидлноуз, было затруднительно — он опять перегрузил энергосеть на втором уровне станции, попытавшись ускорить декомпиляцию кода на знакомый ему язык. В обесточенной комнате отдыха и ожидания с открытой дверью на пару нанокликов удалось поймать в фокус фейсплейт Хэндбрейка, сразу же скрывшийся в тени снова. Тот тренировался в зале с мишенями-голограммами, как и еще пять меха; теперь, когда все отключилось, включая холовизор в комнате, где ожидали еще двое, конечно, все были недовольны. Огромные шины на плечах, позволявшие Хэндбрейку смотреть только вперед, казались Дружку довольно нелепыми, но, к сожалению, во многих колониях никто не контролировал ни практичность, ни красоту корпусов новоактивированных меха, судя по их внешнему виду. Хэндбрейк издал еще два пронзительно громких предупредительных сигнала. Потом откинулся на спинку дивана. Другие меха не попадали в зону обзора коридорной камеры наблюдения, но птица, летящая к ним, уже уловила слабый аромат энергона и восстановителя. Либо кто-то столкнулся со стеной в темноте, либо решил продолжить тренировку с живым партнером. — Повлияй на этого оплавка, — Хэндбрейк мотнул светло-желтым шлемом. — Второй раз за цикл такой шлак. Когда свет вырубило, у меня все результаты обнулились… — он вздрогнул и резко обернулся, шурша колесами; видимо, почти бесшумный и незаметный в темноте Нидлноуз, при альтмоде легкого истребителя имевший ступни без каблуков, более типичные для некрупных колесных или звероформеров, его напугал. — Меня тоже не радует, что почти вся моя работа за тринадцать грунов сохранилась только в моей голове. Вот придет техник, может быть, придумает что-то. Я же не могу перекладывать проводку и втыкать бесперебойники без разрешения меха, которые за это отвечают? — Нидлноуз сел на противоположный край дивана. — Так ты чего, и не уходил отсюда? Ты вообще отсюда не уходишь?.. Так, ты сейчас дождешься техника, а потом придешь на заправку для сотрудников, знаешь, где она? Отказ не принимается. Отдыхать, знаешь, тоже надо. Ты пить энергон можешь? — спохватился Хэндбрейк, уже поднявшись на ноги. — У тебя есть куда? — Есть, — Нидлноуз коснулся маски привычным жестом, положив кончики когтей на крепления, но снимать ее не стал. — Там ожог и части дент нет, в помещении, без ветра и холода, можно бы и так ходить… Только выглядит не очень… и видно, что травма не боевая, — добавил он после недолгого молчания. — Плазмоганом в фейс потыкали. — И что, что не боевая? — не понял Хэндбрейк. — Никто смеяться над тобой не будет. И пялиться лишнего тоже. У нас нормальные ребята. Ты приходи, хорошо? Мы долго там сидеть будем! С дивана происходящее в зале птица воспринимала лучше: Скуба, звероформер с подводным альтмодом, медитировал в углу, Террорзавр и Роадбастер дрались в центре, впрочем, больше кружа напротив друг друга и делая обманные маневры. Нидлноуз мигнул желтыми линзами, получив сообщение с маршрутом к заправке, и чуть не оцарапал шею птицы, которую осторожно почесывал. — Мне можно туда пойти? — Можно. И я даже рекомендую тебе это сделать. Меха любопытно, а я прослежу, чтобы никто не причинил тебе вреда. Ты можешь ходить куда угодно на станции, — добавил Дружок. — Только если соберешься улететь за ее пределы, пожалуйста, согласуй это со мной.