Dear diary

Дорогой дневник, вчера стукнуло уже полгода, как я нахожусь в этом стрёмном местечке — в Аду. И, как оказалось, оно может быть ещё более стрёмным. Я нихрена не успел понять, но под вечер выключилось освещение, зато включились какие-то красные маяки и повсюду зазвучали сирены. Весь народ с улиц как ветром сдуло, кто-то даже, кажется, окна заколотил. Прям военное положение, вот честно, какой-то Перл-Харбор. Я уже и сам собирался было убираться с улицы, только понятия не имел — куда, так что тупо стоял под этой здоровенной башней с часами и разглядывал нолики на табло. Именно там я и встретил... Его. Он подрулил на шикарной длиннющей машине, протянул мне руку сразу, как открыл дверцу, и без приветствий сказал что-то вроде: «Давай внутрь, малыш, на улице опасно!». Меня это заявление порядком напрягло, деваться всё равно было некуда, а из салона вкусно пахло каким-то фруктовым дымом — как от кальяна, так что я запрыгнул в тачку и мы погнали по безлюдным улицам. Уже во время поездки я узнал, что зовут его Валентино (но можно просто — Вэл) и он какая-то важная шишка в Аду: у него даже есть своя киностудия или что-то вроде. Ах, дневник, какой у него шикарный голос! И это несмотря на то, сколько он курит: у меня от дыма даже голова закружилась. Но уже даже за один только голос хотелось затащить его в постель и провести там сутки минимум. Да и сам по себе он охуенно горяч! А ты знаешь, дневник, как я отношусь к внешности большинства местных. Мы прикатили в эту его студию: там окно во всю стену и обзор на полгорода. Чёрт, меня чуть не вывернуло, когда я глянул, какое внизу месиво. Это называется «Чисткой», как рассказал мне Вэл. И ведь я мог быть как один из тех неудачников и окончательно склеить ласты! Когда я это понял, меня повело и я не свалился только благодаря его рукам: Вэл предложил больше туда не смотреть, усадил на диванчик, вызвал какую-то крошку в ярких тряпках, которая принесла бухло и закуски. И потом мы говорили, кажется, несколько часов: абсолютно не отразил, как время пролетело. Просто смотрел в его глаза, дышал сигаретным дымом, который в комнате был уже вместо воздуха, и слушал этот сексуальный голос. А Вэл рассказывал. О ежегодных чистках, о том, что одному быть пиздецки опасно, особенно такой «милой куколке» как я — хе, так и сказал! — поделился, как в одну из них потерял какого-то своего любимчика, который не вовремя сунулся на улицы. Я так и не понял, называл ли он этого парнишу «звездой», или у того имя было такое: Чего-то-там-Стар. Только уяснил, что я на него похож ну прям до задницы, — потому что повторил об этом Вэл раз сотню. И вот где-то после сотого упоминания он предложил… Не, кажется, мне это приснилось! Не может быть всё так идеально! В общем, Вэл сказал, что хотел бы взять меня под крылышко, дать мне убежище, обеспечить всем, а главное, — сделать звездой! И всё, что было нужно от меня, это работать на него и во всём слушаться. Бля, каких мне сил стоило не завопить от восторга как идиот! Ну серьёзно, дневник, ты просто представь: шикарный мужик на веки вечные делает мою жизнь сказкой просто с нихуя! Ещё и становится моим боссом (а служебные интрижки никто не отменял). Но он был такой деловой, даже сунул контракт на подпись, — так что я сдержался и прочитал по диагонали всю занудную писанину. Судя по ней, я буду сниматься в фильмах, где предстоит целоваться или даже трахаться в кадре. Ничего не имею против: в конце концов, это ведь всего лишь кино! Разумеется, я подписал. Вэл так мило улыбнулся и потрепал меня по волосам, что у меня, кажется, сердечко удар пропустило. Мы выпили за заключение контракта, он спросил, не хочу ли я взглянуть на свою новую комнату, а я ответил, что лучше бы взглянул на его спальню, и… В общем, теперь, когда мне есть где хранить дневник, я решил начать тебя вести. Ты будешь жить в верхнем ящике моего комода рядом с кучей кружевного и шёлкового белья. Оно теперь тоже моё. Вся эта огромная комната, включая здоровенный траходром, гардероб и отдельную ванну — моя. Я и правда будто в сказке оказался! Завтра мой первый рабочий день, и я немного дёргаюсь, но о том, как всё прошло, я напишу когда-нибудь позже. А на сегодня — пока, мой дорогой дневник.