«И я не справлюсь с этим всем в одиночку…»
— Бен, я знаю, что ты здесь! — разнеслось эхом по всему дому, после чего шатен тихо, как только мог, спрыгнул с окна внутрь комнаты. — Нам нужно поговорить. В доме как-то подозрительно пахло порохом, и повсюду летала надоедливая пыль, которая была хорошо видна в лунном ночном свете; а вместе с ней залетал и мелкий снег, пока Питер не додумался прикрыть окно. Нуар чуть стряхнулся, хотя мелкие снежинки уже успели промочить его костюм, и направился в комнату чуть дальше той, в которой оказался. Он осторожно приоткрыл дверь обомлел: на полу в огромной куче разбросанных вещей — всё было также хаотично раскидано, как и в предыдущей комнате, — лежал мужчина; это был его наставник, и, кажется, его убили. — Бен! — парень в панике ринулся к окровавленному телу, скидывая с себя маску, дабы было легче дышать — ему было тяжело дышать в таком скудном состоянии, так что это было сделано уже на автомате. Он постарался перевернуть старшего мужчину на спину, нервно сглатывая, судорожно ища хоть какие-то признаки жизни в его неподвижной форме. — Бен, нет, прошу… — он постарался проверить пульс, но его руки слишком дрожали. Он словно сам сейчас был готов умереть прямо рядом со своим другом, только бы не переживать все эти чувства снова. Перед глазами во всех красках заиграла его самая ненавистная картина: дядя Бенедикт, лежащий в луже собственной крови, беспощадно и заживо разорванный свирепыми псами этой безумной шайки. Питер, на самом деле, надеялся, что это были просто псы. Он снова ощутил эту сжимающую боль в груди и ком, который до невыносимой боли застревал в горле, словно вот-вот его вывернет наизнанку.Только не снова.
Парень не заметил, как из его глаз полились слёзы, как он сильно сжал в руках окровавленную одежду Уриха, а, главное, как последний, прокашлявшись, распахнул глаза. Питер сдерживался от того, чтобы не закричать от больно сжимающейся груди и от этой невыносимой пульсации в висках, от которой он сейчас, казалось, упадёт если не замертво, то в обморок точно. Он не слышал того, как тяжело дышит, словно задыхается; для него сейчас не существовало ничего, кроме его мыслей и невыносимых ощущений.Пожалуйста, Боже, только не снова.
— Послушай, Паркер, если ты вот так вот и будешь надо мной сидеть, я ведь точно умру, — Питер услышал это сквозь какую-то непонятную для него пелену, но всё же немного пришёл в себя, сталкиваясь своими красными, усталыми глазами с Беном. Они были еле приоткрыты, но улыбались по-мягкому, словно чтобы успокоить напуганного ребёнка, который итак слишком много видел того, чего бы не стоило. Человек-паук вжался рукой в локоть мужчины, не зная, что делать и предпринять — он ещё не полностью пришёл в себя. Паук — как называли Уриха, — положил свою руку на руку Паркера, смотря на его испуганные глаза. На самом деле, лицо парня сейчас не выражало ни единой эмоции, словно оно было парализовано, но глаза — в них был настоящий страх. Страх снова увидеть смерть. — Я… м-мне, наверное… о, Боже, мне нужно вызвать врача… — Я всё жду, когда ты догадаешься, — журналист хрипло рассмеялся, смотря на то, как парень подорвался с места к ближайшему телефону, судорожно трясущимися руками набирая нужный номер; его дыхание всё ещё было тяжёлым и словно бешеным, но он начинал приходить в себя, и это даже радовало. Питер слишком громко начал говорить в трубку после того, как ему ответили, но где-то на середине разговора смог слегка расслабиться — его голос чуть утих. Урих вздохнул, прикрывая глаза, так как тусклый свет, прорывающийся сквозь окно, сильно на них давил сейчас. Кажется, этот надоедливый мальчишка в своём странном костюме спас ему жизнь. Хотя, если быть честным, он вообще не рассчитывал на то, что проснётся — он решил привстать на локтях, но тут же пожалел о своём решении, так как по всему телу, словно током, прошла боль. Этот идиот, что пришёл и перевернул весь дом, совсем не умел целиться, или же по счастливой случайности фотографу просто сильно повезло — ранение было не смертельным. Паркер, что вскоре снова присел рядом с мужчиной, уже не выглядел таким испуганным, хоть и был немного нервный. Он осторожно постарался снять одежду с наставника, рассматривая рану от пули — она осталась внутри, это и спасло его от обильного кровотечения; сейчас он был благодарен самому себе за то, что в приступе паники быстро перевернул Бена на спину. Бен чуть прохрипел, когда молодой парень коснулся его раны — он тут же тихо извинился, отодвигаясь от него, — открывая глаза. Свет всё ещё давил на мозг, но можно было привыкнуть. Журналист был на все сто уверен, что стоило ему поправиться, как Питер бы завалил его расспросами, самыми разными; но сейчас, пока вдалеке слышался громкий гул сирен скорой помощи, а метель, которая совсем недавно бушевала, и вовсе утихла, они оба сидели в тишине; хотя, Паркер скорее сидел начеку. И Урих был благодарен ему за это — за то, что ему не всё равно.