Расплата

— Мой брат однажды загадал мне известную в Вестеросе загадку. Кто слушает все, но ничего не слышит? — Рыцарь Королевской гвардии. Танец с драконами, Дейнерис III.

      Рыцарь Королевской гвардии сидел в самом темном углу небольшой таверны, стоявшей где-то по дороге в Сумеречный Дол. Он уже выпил одну кружку эля, а теперь приговаривал другую, совершенно не собираясь останавливаться. Его дырявый белый плащ был весь в саже, а из доспехов на нем осталась только легкая кольчуга и измятый белый панцирь. Остальное он где-то растерял в общей суматохе вместе со своей рыцарской честью.              Защищать короля, повиноваться королю, хранить его тайны, исполнять его приказания, отдать за него жизнь.              Что делать, если король вдруг сам решил всех — и себя заодно — лишить жизни, нигде сказано не было. Эртуру очень хотелось бы спросить об этом лорда-командующего, но Белый Бык, в отличие от него, ушел к Неведомому вместе с Его Величеством.              Был ли смысл вот так просто лишаться жизни из-за прихоти безумца? Теперь на Железном троне не было короля, как не было и самого Железного трона, а значит, не было и Королевской гвардии. Теперь-то он мог осуждать Эйериса сколько ему заблагорассудится, но делать этого почему-то совсем не хотелось.              Певец, сидевший возле очага в окружении нескольких женщин, затянул песню:              Была моя любовь прекрасна, словно лето,       И локоны ее, как солнца свет.              Эртур чуть не застонал — только песен о златоволосых девушках ему сейчас и не хватало. Двоим таким он пообещал помочь, но даже эту клятву сдержать не смог. Именем Матери обязую тебя защищать юных и невинных. Именем Девы обязую тебя защищать всех женщин. Был ли он все еще рыцарем, если не смог выполнить своих обязанностей?              У леди Джоанны были длинные золотистые волосы, а когда она улыбалась, казалось, даже в темницах Красного замка становилось чуточку светлее. Не было человека, с которым жена лорда Тайвина, тогдашнего десницы короля, не смогла бы подружиться. Однажды Эртур видел, как она, держа подол длинного платья и заливаясь смехом, носилась по богороще с оруженосцами, играя с ними в какую-то незатейливую игру. При дворе не было женщины прекрасней.              Впрочем, от глаз Эйериса это тоже не укрылось — знаки внимания, которые он оказывал чужой жене, были совсем не двусмысленными. Не судить короля. Эртур долго наблюдал за этой охотой, пока однажды не пришел сменить Барристана Селми на посту у королевских покоев. Странные звуки сразу привлекли его внимание.              «Кто там?», — спросил тогда Дейн.              Лицо Селми, обычно добродушное, на этот раз ничего не выражало.              «Женщина», — уклончиво ответил он, поспешив поскорее удалиться и оставить его одного.              Тогда он был немногим старше семнадцати и об изнаночной стороне службы в гвардии ничего не знал. Впрочем, король совсем скоро показал ему, с чем придется иметь дело. Когда жена десницы выбежала из покоев, придерживая изодранное платье, Эртур понял, что куда проще доказывать свою верность короне на поле боя, а не здесь, в замке. Что ж, думал тогда он, тем ценнее клятва, чем сложнее ее сдержать.              Когда на одном из приемов объявили о беременности леди Джоанны, Эртур с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Королевские гвардейцы не играют в игру престолов. Если уж сам лорд Тайвин ничего не заподозрил, то ему, Эртуру, и подавно стоило помалкивать. Сказал бы ему кто, какие именно тайны короля придется хранить…              — Но хочу я сказать: мне не жаль умирать,       Коль дорнийка любила меня.              Эртур не успел заметить, как певец допел «Дорнийскую жену». Думал ли так же Эйерис о Джоанне перед своей смертью? Ответ, каким бы он ни был, ему бы вряд ли понравился. Он одним большим глотком допил остатки эля и жестом попросил принести еще.              Впрочем, как Эртур понял позже, тогда эта история только начиналась. Семь Королевств переживали не лучшие времена — Эйерис все реже слушал своего десницу и все чаще принимал необдуманные решения, полагаясь на мнения подхалимов и глупцов. Разбойников развелось столько, что Дорога Роз и Королевский лес просто кишели ими. Продовольствия в столице оставалось все меньше, и обстановка, мягко говоря, была напряженная.              Эртур помнил тот день, будто это было вчера — десница, отплывая в Браавос на переговоры с Железным банком, коротко попрощался со своей женой, которая явно еле сдерживала слезы. Той же ночью леди Джоанна, сопровождаемая несколькими самыми преданными рыцарями ее мужа, выехала из столицы в Утес Кастерли.              Об этом Эртуру сообщил сам король, ближе к утру вызвавший его к себе на аудиенцию. Он сначала не понял, зачем же Его Величеству рассказывать об этом не самому опытному гвардейцу, пока Эйерис не отдал приказ: «Схватить Джоанну и привезти в столицу. Людей убить». Повиноваться королю, хранить его тайны, исполнять его приказания.              Выдвинувшись по Золотой дороге небольшим отрядом, они догнали жену десницы довольно быстро — глупо было полагать, что беременная женщина способна передвигаться быстрее, чем опытные всадники-мужчины. Проблема, впрочем, была в другом: уже подъезжая к деревенскому дому, возле которого и были стреножены ланнистерские лошади, Эртур услышал нечеловеческий крик.              Сперва, он подумал было, что там кого-то пытают, пока из дома не выбежала потная женщина — повитуха, как он понял позже — с пустым деревянным ведром. Она сунула его в руки одному из рыцарей лорда Тайвина и прикрикнула:              «Принеси воды из колодца, да поторапливайся. Леди ждать не будет».       Эртур велел своим людям остаться снаружи и не нападать без приказа. Один из них в ответ только улыбнулся — приказы «мальчишки», как его называли за глаза, пока думали, что он не слышит, ему явно не хотелось выполнять. Дейн тогда понадеялся, что хоть в ком-нибудь из этой шайки, которую отправил с ним король, осталась капля благоразумия, но надежды эти быстро рухнули.              Он слез с коня, снял пояс с Рассветом и, оставив все это на попечение оруженосца, направился в сторону дома. Ланнистерские рыцари встретили его не слишком-то приветливо, но, увидев, что гвардеец безоружен, все же впустили его внутрь. Защищать всех женщин. Раздавшийся крик тут же оглушил его, хотя на этот раз кричала совсем не леди Джоанна.              В комнатке было душно и пахло кровью. Жена лорда Тайвина лежала на простенькой дубовой кровати, а подол ее ночной сорочки был весь красный и липкий на вид. Прежде Эртуру никогда не приходилось видеть, как появляются на свет дети, и картина невольно испугала его. Толстая повитуха только усилила этот страх:              «У нее жар, м’лорд. Леди нужно в замок», — затараторила она.              Я — не лорд, хотел ответить ей Эртур, но ребенок снова закричал.              Не обращая внимания на женщину, хлопотавшую над леди Джоанной, Дейн подошел к широкому деревянному столу, на котором в груде тряпок рыдал ребенок. Маленький, сморщенный, по нему сейчас никак нельзя было понять, чей же это сын.              «С ним все в порядке?» — обернувшись через плечо, спросил Эртур.              «В порядке, как же, — отмахнулась женщина. — Разорался только, когда его сестру унесли».              «Сестру?»              Отвернувшись от мальчика, Эртур увидел, как девушка, совсем молоденькая, внесла в комнату еще одного ребенка. Девочка, в отличие от брата, не кричала совсем.              «Близнецы, — улыбнулась повитуха, во рту у которой не хватало нескольких зубов. — Он держал ее за ногу, когда родился».              Дейн устало провел рукой по лицу, попеременно смотря на Джоанну и девчонку со вторым ребенком на руках. Только этого не хватало.Один ребенок уже представлял сложность, а уж двое… Эртуру даже думать об этом не хотелось.              «Сир», — услышал он чей-то хриплый шепот. Только спустя мгновение Дейн понял, кому этот голос принадлежал. Жена лорда Тайвина. Видимо, роды совсем истощили ее. Отогнав повитуху, он присел возле кровати леди Джоанны, внимательно рассматривая ее запавшие глаза и бледное лицо, по которому скатывались бисеринки пота.              «Слушаю вас, миледи».              «Вы должны помочь мне, сир, — из последних сил шептала она. — Это дети Тайвина. Король не оставит их в живых», — она схватила его за руку и даже через латную перчатку он почувствовал, что хватка у нее была очень крепкая.              «Король приказал мне доставить вас в столицу, — покачал головой Дейн. — Боюсь, я ничем не могу помочь».              «Вы давали клятву рыцаря».              «И клятву Королевского гвардейца».              Слова, которые она потом ему сказала, еще долго не давали Эртуру Дейну спать по ночам.              «Раньше в Королевской гвардии служили лучшие рыцари Семи Королевств. Как низко вы пали, раз отправляете детей на смерть?», — выдохнула леди и откинулась на подушки — разговор с ним, видимо, совсем измотал ее.              Оставив Джоанну и детей с повитухой и ее молоденькой помощницей, Эртур вышел на улицу. Ему был необходим глоток свежего воздуха, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Каково было его удивление, когда он увидел бездыханных ланнистерских рыцарей, бесцеремонно сваленных возле стреноженных лошадей.              «Так приказал король, сир», — развел руками головорез, так любивший скалить зубы. Через много лет, когда все уже знали его под именем Улыбчивого Рыцаря, Дейн был даже слишком рад всадить Рассвет ему в кишки и повернуть несколько раз.              Он приказал закопать трупы, как полагается, и не делать больше ни шагу без его приказаний. «Иначе король может и поменять свое мнение», — пригрозил Эртур, и на этот раз его послушались. Все знали, что Эйерис с легкостью менял милость на гнев, а не наоборот. Защищать юных и невинных. Защищать всех женщин.              Когда Дейн вошел обратно в маленькую комнатку, в воздухе он почувствовал еще один запах, смешавшийся с кровью и потом. Этот запах он знал слишком хорошо и не раз чуял его на поле боя. Запах смерти. Даже не глядя на леди Джоанну, можно было понять, что осталось ей недолго.               «Она совсем плоха», — подойдя к нему, сообщила повитуха, чтобы жена десницы ее не услышала. Младенцы, которых больше никто не разлучал, теперь мирно спали в груде тряпья.              «В деревне есть кормилица?»              «Есть, да только в замок она не пойдет».              «Ступай за ней, — велел он молодой помощнице. — Пусть возьмет с собой ребенка. Скажи, что в Королевской Гавани ей дадут столько золота, сколько ее ребенок весит, — девушка кивнула и тут же убежала прочь. — Кто еще знает о детях? — обратился Эртур к повитухе».              «Я никого не пускала сюда, м’лорд», — она потупила глаза.              Это могло сработать.              Эртур снова вышел на улицу и направился к своему оруженосцу, жестом призывая людей из отряда двигаться за ним. То еще отребье, но ради золота и они могли постараться.              «Леди Джоанна слаба, — доверительным тоном сообщил он своим людям. — Ее нужно доставить к королю как можно скорее. Вы возьмете повозку и сопроводите ее в Королевскую Гавань».              «А ребенок?», — любитель улыбаться был не так глуп, как о нем думали.              «Ребенок еще слишком мал, с ним вы вряд ли сможете ехать так же быстро. Слышали его крик? Боюсь, так будет всю дорогу», — несколько людей поморщились, явно не готовые терпеть грудного младенца.              «И как мы поступим?»              «Вы отправитесь в столицу с леди Джоанной, а мы с Хэнди, — Эртур кивнул на своего оруженосца, — найдем в деревне кормилицу и вскоре привезем ребенка сами», — он молился Семерым, чтобы эта рыба клюнула на крючок и, вопреки ожиданиям, они ответили на его молитвы.              «Я с детьми возиться не умею, — плюнул на пол самый старший из отряда, а остальные его поддержали. — Если сиру охота менять пеленки, я не буду его останавливать».              Когда они пошли запрягать ланнистерских лошадей в повозку, Дейн снова вернулся в дом и опустился на колени перед кроватью Джоанны.              «Я смогу спасти только девочку, миледи, — честно признался он ей, хотя, жена лорда Тайвина вряд ли дожила бы до его возвращения в столицу. — Клянусь, я сделаю это».              «Девочку, — она тепло улыбнулась. — Серсея. Вы — хороший человек, сир».              Ошибаетесь, миледи. Хороший человек не слушал бы безумца на троне. Я — рыцарь Королевской гвардии, а это совсем не одно и то же.              Перед отъездом Джоанна успела сообщить ему, что мальчика следует назвать Джейме, и что разлучать их ни в коем случае нельзя. Дейн рассеянно кивнул и больше ничего не смог из себя выдавить, провожая взглядом удаляющуюся повозку.              «Вряд ли миледи переживет дорогу», — покачала головой повитуха. Король приказал убить ланнистерских людей и доставить ее в столицу, подумал Эртур. Этот приказ я все же выполнил.              Кормилица по имени Хоуп, которую привела к нему девушка-помощница, как и ожидал Дейн, согласилась на все, узнав о награде. Ее нельзя было в этом винить — их деревенька хоть и стояла вблизи Золотой дороги, ничем, кроме ветхих заборов и перекошенных домов похвастаться не могла.              Эртур велел Хэнди запрячь свою лошадь в телегу и сесть на облучок, а сам ехал верхом, готовый в любую минуту вынуть Рассвет из ножен. Он вез в столицу женщину и троих детей — сына Хоуп тоже не с кем было оставить — и должен был быть во всеоружии. Для рыцаря Королевской гвардии бой никогда не кончается. Впрочем, единственные неприятности в дороге им доставлял Джейме — стоило унести его сестру, чтобы покормить или сменить пеленки, как он заливался нечеловеческими слезами.              Когда они въехали в столицу через Львиные ворота, Дейн немного успокоился, хотя самое трудное было еще впереди. Они долго петляли по грязным узким улочкам, пока Эртур не нашел, что искал. У входа в балаган дядюшки Бризака, как гласила надпись, пестрели разноцветные бумажные фонарики, но свет внутри не горел. Верховный септон однажды рассказывал ему об этом месте — хозяин балагана давал кров бездомным сиротам, обучал их и отправлял на сцену, чтобы зарабатывать деньги. Не самая легкая жизнь, но кто знал, какую судьбу уготовит король для другого ребенка?              Все трое младенцев спали, и ему без труда удалось взять девочку на руки, пока Джейме этого не заметил. В последний раз все обдумав, Эртур положил ее возле двери, оставив рядом с ней мешочек золотых монет и записку с именем.              «Премудрой Старицы маяк       Нам озаряет жизни мрак,       Ее златой лампады зрак       Сияет малым деткам», — пела Хоуп Джейме. По дороге в Красный замок он снова начал плакать, не обнаружив сестру рядом с собой, но никакие песни его не утешали.              Прибыв в замок, Дейн сразу же велел прислуге найти для мальчика достойную кормилицу. На вопросы, откуда у него ребенок и чей это сын он предпочел пока не отвечать. Отправляя Хоуп обратно в деревню с мешком золота, у Эртура возникла шальная мысль — подменить детей и дело с концом, но отважная женщина этого не заслуживала. К тому же, пушок на голове ее ребенка был темным, а у Джейме, чьим бы сыном он ни был, таких волос ни за что не могло бы быть.              Эртур долго думал, что же делать с оруженосцем, Хэнди. Тот видел слишком много, но был неболтлив и не раз выручал рыцаря. В конце концов, Дейн взял с мальчишки обещание унести эту тайну с собой в могилу. Оруженосец и правда так сделал — когда король отправил Эртура, Герольда Хайтауэра и еще сотню солдат избавиться от разбойников на Дороге Роз, Хэнди пал одним из первых.              Самая интересная часть истории, как Эртур уже совсем скоро узнал, началась позже. Дейн не обнаружил короля ни в личных покоях, ни в тронном зале. Лорд-командующий сообщил, что Его Величество уже несколько дней не покидал Великую Септу Бейелора, куда Эртур сразу же и направился. Короля он обнаружил возле лежащей у алтаря Джоанны.              «Она сказала тебе?», — голос Эйериса эхом разнесся под высокими сводами септы.              Вам ее слова вряд ли понравятся.              «О чем, Ваше Величество?»              «Чей это ребенок», — прямой взгляд короля заставил Дейна поежиться.              «Не могу знать, Ваше Величество. Миледи почти не приходила в сознание», — солгал он и почувствовал, как белый плащ странно давит ему на плечи.              «Мы должны быть осторожны, — задумался король. — Теперь-то Тайвин не посмеет восстать против меня. У него есть Рейны из Кастамере, но я его превзойду. Тайвин, конечно, будет думать, что это его ребенок, и не приблизится со своей армией к Королевской гавани. Что, Дейн, видел ты когда-нибудь ручного льва?»              Бывший десница короля после этого в столицу так и не вернулся. Из Браавоса он отплыл прямиком в Ланниспорт и с тех пор редко покидал Утес Кастерли. Его жена так и осталась в Королевской Гавани, захороненная в стенах Септы Бейелора, где она не так давно венчалась со своим супругом.              Впрочем, на этом проблемы не закончились.              Ребенок плакал. Замолкал он только чтобы поесть или поспать, изнуренный многочасовыми криками, и никакие кормилицы, служанки и придворные дамы не могли с ним справиться. Если у Эртура до этого момента еще были какие-то сомнения относительно его отца, то этот рев помог ему услышать все, что нужно. Король, которого детский плач раздражал больше, чем всех остальных, едва не приказал устроить мальчика с кормилицей где-нибудь в подземельях.              «Так больше не может продолжаться! — шипел Эйерис. — Этот мальчишка сводит меня с ума. Что ему нужно?»              Сестра, подумал Дейн, но вслух ответил:              «Возможно, стоит разнести по Семи Королевствам весть о том, что вы сделаете лордом того, кто сумеет усмирить мальчика?»              «Чтобы Тайвин Ланнистер прислал сюда своего шпиона? Нет уж, Дейн, не бывать такому».              «Попробуйте поискать хотя бы в Вольных городах», — наобум предложил рыцарь, чтобы только не ляпнуть лишнего.              «Я подумаю об этом».              Вести, благодаря Варису, молодому мастеру над шептунами, разлетелись по Эссосу очень быстро, и вскоре в замок потянулась разномастная толпа желающих добиться положения в Вестеросе. Смотря на этих людей, разодетых в хорошую, но уже поношенную одежду, Эртур видел в их глазах лишь жажду наживы, не подкрепленную никакими умениями, и желание понравиться королю.              Много дней и ночей, наполненных детским плачем, прошло до того дня, когда в тронный зал вошел очередной мужчина. Высокий и худощавый, он был одет в узкие бриджи из черной кожи и такую же черную тунику из легкой ткани без каких-либо украшений. Недлинные огненные волосы были уложены в странную высокую прическу, а впалые щеки придавали его лицу хищный вид.              Новый десница короля, Оуэн Мерривезер, сидел на Железном троне. Король спит, рука строит. Он заглянул в свиток, лежавший на коленях, и спросил:              «Кто вы такой? На сегодня у нас больше не значится посетителей».              «Поверьте, — хищно улыбнулся человек, и Дейн заметил, что десны у него темно-синие, почти черные, — вы захотите меня выслушать».              «Простите, но мы закончили», — заупрямился Мерривезер, и хотел было встать, но странный мужчина словно пригвоздил его взглядом к трону.              «Мое имя не так важно, но если хотите, зовите меня Шейд из Асшая, — он сложил руки в замок за спиной и начал медленно прохаживаться туда-сюда. — Важно то, что я знаю, что делать с вашим мальчиком».              Эртур уже семь тысяч раз проклял себя за эту глупую безрассудную идею. Что ж, хорош рыцарь — девочку отправил побираться в балагане, а на мальчика натравил асшайского колдуна. Положение дел было хуже некуда, но Дейн продолжал невозмутимо стоять возле Железного трона — он боялся предпринять что-то еще и сделать только хуже.              «И что же?», — перепугано поинтересовался Мерривезер.              «У мальчика кое-что забрали, — Эртур готов был поклясться, что колдун в этот момент посмотрел на него и ухмыльнулся. — Я сделаю ему куклу, которая будет расти вместе с ним, и ребенок успокоится».              Король, с которым Дейн увиделся только вечером, был в восторге от идеи.              «Ты представляешь? — радовался он, забывая шипеть от боли, хотя в этот момент Пицель менял ему повязку на поврежденной руке. — Он будет общаться только с куклой! Я выращу второго Мейегора!».              Дейну весь этот замысел совсем не нравился, но разговор, невольным свидетелем которого он стал позже, окончательно заставил его возненавидеть и эту идею, и себя в придачу. Король вызвал колдуна в свои покои, когда тот уже начал трудиться над куклой, и заявил:              «Мальчику нужно сделать железное сердце. С куклой в друзьях и железным сердцем он никогда не предаст меня».              «Прошу меня извинить Ваше Величество, но это невозможно».              «Разве?», — Эйерис всегда болезненно относился к отказам и этот не был исключением.              «Одно дело — сделать куклу, похожую на человека, — вкрадчиво произнес асшаец. — Совсем другое — сделать из человека куклу».              Колдун пробыл в замке около трех недель, наполненных безудержным детским плачем. Вопреки ожиданиям, он устроил свой кабинет не в подземельях, которые, по мнению Дейна, больше ему подходили, а совсем рядом с покоями маленького Джейме. В одну из смен Эртура, когда он охранял ребенка, асшаец попросил няньку собрать ему флакончик детских слез. «Это еще зачем?», — поинтересовался тогда он, но колдун ничего не ответил, лишь улыбнулся жутковатой улыбкой. В свой кабинет Шейд никого не пускал, и только Неведомый знал, что там вообще творится.              Посмотреть на результаты работы хотел, безусловно, весь Красный замок, но король, помимо себя, допустил в покои ребенка всего несколько человек: самого колдуна, десницу и Эртура, как Королевского гвардейца. Ребенок продолжал рыдать, начав сразу после пробуждения, и момент, чтобы проверить правдивость слов асшайца, был как раз подходящий.              Кукла Эртура не впечатлила: на вид она ничем не отличалась от тех фарфоровых игрушек, которые дарили маленьким благородным леди, и в то, что она поможет мальчику успокоиться, верилось с трудом. Сомнения рассеялись, стоило асшайскому колдуну положить куклу, одетую в какую-то кружевную распашонку, в кроватку к Джейме. Все присутствующие задержали дыхание — малыш заинтересованно повернулся к кукле, потянулся к ней ручонкой и… замолчал!              «Невероятно!», — ахнул Оуэн Мерривезер.              «Наконец-то», — выдохнул король.              А теперь самая неприятная часть, подумал Эртур, нервно сжимая рукоять меча. Еще вчера Эйерис дал ему задание, выполнять которое гвардейцу не очень-то хотелось. Повиноваться королю, хранить его тайны, исполнять его приказания.              «Ваше Величество, этот человек достоин награды!», — продолжал восхищаться олух-десница.              «И он ее получит, — растянул губы Эйерис. — Сир Эртур, проводите нашего гостя».              Дейн кивком головы указал Шейду в направлении двери, и колдун, к его удивлению, не стал сопротивляться. Он что же, совсем ничего не понимает?              «Даже не спросите, куда я вас веду?», — не выдержал рыцарь по дороге.              «Это что-то изменит?», — улыбаясь, развел руками асшаец.              «И правда».              Россарт тогда еще не был никаким лордом, и король вызывал его в замок, только когда нужны были услуги алхимика. Никто лучше Россарта не умеет обращаться с диким огнем, об этом все придворные знали. Колдун беззаботно шел за гвардейцем, не замечая, что они спускаются в подземелья замка. На мгновение Эртур, пойдя на поводу у своих желаний, остановился и сказал, скорее себе, чем ему:              «Это мой долг», — и продолжил свой путь.              Каморка, которую выделили Россарту для выполнения королевских поручений, была небольшая, и через отверстие в железной двери уже пробивался ядовито-зеленый свет. Любой на месте асшайца запаниковал бы и обо всем догадался, но колдун без сопротивления следовал за Дейном. Несколькими минутами позже, когда Шейд из Асшая сам ступил в яркое зеленое пламя и растворился в нем, паниковать готовы были гвардеец и алхимик. Внятного объяснения тому, что он увидел шестнадцать лет назад в подземелье Красного замка, Эртур так никогда и не нашел.              Асшайский колдун исчез, но его творение осталось — с тех пор молчаливая кукла надолго стала обитательницей Красного замка. Маленький Джейме перестал плакать по ночам и, казалось, никогда не был таким радостным.              Она действительно росла. Дейн не мог поверить своим глазам, но Джейме рос год за годом, а кукла вместе с ним. Она молчала, печально улыбалась и изредка танцевала, что приводило мальчика в полнейший восторг, но в ней не было ни капли человеческого. Эйерис хотел вырастить Мейегора Жестокого и никто не дал ему тот, самый главный совет. «Ребенок — не охотничий пес, — говорила леди-мать Эртура, расчесывая волосы сестре Эшаре. — Его нельзя натаскать делать то, что тебе хочется».              Колдун поплатится жизнью за отказ сделать для Джейме железное сердце, но король эту идею все равно не оставил. Слухи о том, что у мальчика в груди теперь кусок железа быстро распространились по замку, хотя никто и не понимал, как такое возможно. Сам Эртур молчал: Королевские гвардейцы не осуждают короля. Эйерису стоило найти какого-нибудь другого асшайского мага, который бы сделал по железному сердцу для каждого Белого плаща, чтобы им было проще закрывать глаза на его поступки.              Когда мальчику было около девяти, он без спроса залез на лошадь и попытался сразиться с кинтаной. Доспехов на нем, конечно же, не было, и Джейме сильно ударился головой, когда мешок с песком вышиб его из седла. Эйерис тогда только посмеялся над ним:              «И что ты вздумал делать?»              «Я хочу стать рыцарем. Рыцарь должен уметь управляться с копьем».              «Оставь эти глупые забавы. Рыцарь — это слуга. Ты же не хочешь быть слугой, сир Джейме?», — с тех пор король так часто дразнил мальчика этим прозвищем, что все при дворе постепенно переняли эту привычку.              Эртур готов был сам взяться за обучение мальчика, но он не мог оспорить решение короля. С тех пор он редко видел Джейме радостным — только когда тот рассказывал что-то своей кукле. Ему было интересно, похожа ли Серсея на эту куклу, но Дейн еще не знал, что однажды все-таки получит ответ на свой вопрос.              Новости о мятежниках впервые появились больше года назад. Первым, на удивление, начал Север, о чем на заседании Малого совета дрожащим голосом объявил десница короля. Эйерис пришел в такую ярость, что снял Мерривезера со своего поста и отправил в позорное изгнание. Его место занял Джон Коннингтон, которого король послал в городок под названием Каменная Септа — там объявились мятежники из Штормовых земель. Проиграв битву, этот десница тоже был изгнан. Потом настал черед Кварлтона Челстеда — его Эйерис сжег, когда стало ясно, что столица кишит повстанцами.              Последним из них стал Россарт, на пару с королем любивший забавляться с диким огнем. Они с Эйерисом могли часами что-то обсуждать в королевских покоях, но в эти разговоры Эртур даже не вслушивался — он чувствовал, что еще один безумный план Эйериса он больше не сможет не осуждать. Теперь он об этом жалел — лучше уж, наверное, быть цареубийцей, чем трусом. Сейчас Дейну больше всего на свете хотелось бы предать все свои дурацкие клятвы, но спасти всех этих невинных людей. Он помахал хозяину таверны и попросил еще эля.              Когда Брандона Старка взяли в плен, Эйерис радовался, как маленький ребенок. Он закатил настоящий пир во время войны, устроив прием для лордов, все еще верных Железному трону. Тем утром все шестеро гвардейцев — замену почившему Харлану Грандисону никто так и не нашел — были с королем в тронном зале, когда в него ворвался Пицель и сообщил о смерти куклы.              Джейме был безутешен. В ту ночь король послал двоих гвардейцев к какому-то мейстеру без цепи, известному своими смелыми экспериментами и имевшему довольно хорошую репутацию, а Эртур остался нести службу у покоев юноши. Тот рыдал почти всю ночь и Дейн про себя подумал, что сказки Эйериса про железное сердце не очень-то работают.              Когда он впервые увидел ее, поющую «Дожди в Кастамере», Дейн понял все и сразу. Этот Квиберн точно не был Шейдом из Асшая, а кроме колдуна вряд ли бы кто-то управился с куклой. Единственным из обитателей Красного замка, кто знал ответ на вопрос, каким это образом кукла вдруг стала такой живой, был Эртур, но он предпочел помолчать. «Вы давали клятву рыцаря», — сказала ему умирающая жена лорда Тайвина. Эту девочку он должен защитить.              Подкараулив ее ночью у покоев Джейме, Дейн только подтвердил свою догадку. В Серсее было поровну и от леди Джоанны, и от лорда Тайвина. Она выросла смелой и сообразительной, как того бы, наверняка, хотел ее отец, а в зеленых девичьих глазах плескалось все то же материнское озорство. Эртуру было даже стыдно за самого себя — он трусливо прислуживал безумцу на троне, в то время как совсем юная девушка отважно рисковала собой. И кто из них должен носить юбку, а кто броню?              Но тут Эртура снова ждало разочарование — утром король собрал гвардейцев в тронном зале и торжественно объявил, что Россарт поймал предательницу. Дейн выслушал эту новость, не моргнув и глазом, хотя внутри него все рвалось на части от злости — злости на самого себя. Ее следовало отправить к мятежникам вместе с Брандоном Старком, но тогда рыцарь еще верил, что на маленький спектакль юной актрисы повелись все без исключения.              Ее спасли колокола, и Эртур увидел в этом по-настоящему божественный знак: не сама ли Матерь благоволила девочке? Рыцарь надеялся, что когда все закончится, ему представится возможность во всем признаться, но Эйерис Таргариен вмешался в эти планы, как гром среди ясного неба.              «Отправляйся с отрядом к лорду Тайвину, — ядовито улыбнулся король. — Вызови его на поединок».              Гордость не позволила бы Старому льву отказаться, а победить Эртура Дейна в поединке на мечах могли едва ли пара человек во всем Вестеросе. Тайвин Ланнистер в это число не входил. Позже, встретившись лицом к лицу с бывшим десницей, Эртур понял, почему король ничего не сказал о том, что делать после поединка: никакого после Эйерис не планировал.              Когда следом за первой зеленой вспышкой рухнул Красный замок, возвышавшийся над городом, Эртур увидел, казалось, невозможное: Тайвин Ланнистер упал на колени и, не шевелясь, смотрел, как облако пыли и ядовитого пламени спускается с холма Эйегона. Следом рухнула Великая Септа Бейелора, и после этого началась паника.              Солдаты, еще недавно с ненавистью смотревшие друг на друга, совсем перемешались и даже думать забыли о вражде. В тот момент, наверное, каждый из них понял, почему Эйериса называли Безумным королем. Эртур попытался поднять лорда Тайвина, но тот никак не реагировал на его слова.              «Милорд, нам нужно уходить. Здесь может быть опасно».              «Побеспокойся о короле, а не обо мне».              Дальше Дейн мало что помнил — следующая вспышка дикого огня прогремела прямо рядом с воротами, и их обоих накрыло волной летящих камней. Рыцарь пришел в себя лишь через несколько дней. Лорд Тайвин сам пришел к нему в шатер, и выглядел он неважно: Старый лев, казалось, постарел лет на десять и сильно хромал, но от макового молока все равно отказывался. «Он наказывает сам себя», — вдруг понял Дейн и стыдливо отвел глаза. Я виноват куда больше, подумалось ему.              Эртур долго мучился, пытаясь решить, стоит ли раскрывать Хранителю Запада всю правду, но, в конце концов, решился — он был жалким трусом, служившим Безумному королю, хранил его грязные секреты, и ничего хорошего из этого не вышло. Лорд Тайвин заслуживал правды как никто другой и пусть Боги покарают Дейна, если он струсит еще раз.              Тем же вечером Тайвин Ланнистер вошел к нему со штофом вина в руках и Эртур понял, что время пришло.              «Расскажи о моем сыне», — попросил бывший десница, наливая вино в чашу.              «Нет, — возразил Эртур. — У меня для вас есть другая история».              Он говорил и пил, пил и говорил, а лорд Тайвин слушал его, не поднимая глаз. Его собственная чаша так и осталась полной.              «Так это было твое письмо? — не стоило уточнять, о каком именно письме идет речь. Эртур кивнул. — Почему ты не написал о ней?»              «Ваша жена… леди Джоанна боялась, что король избавится от детей. Я спрятал ее и надеялся, что она проживет жизнь вдали от всего этого».              Лорд Тайвин глубоко вздохнул.              «В игре престолов, — презрительно процедил он, — побеждают или погибают. Третьего не дано».              Четвертая кружка эля подходила к концу и рыцарь Королевской гвардии, немного захмелев, окликнул певца:              — Сколько хочешь за песню?              — А сколько вы можете предложить? — женщины рядом с ним захихикали.              — Серебряный олень тебя устроит?              — За него я вам хоть дюжину песен спою. Что желаете?              — «Дожди в Кастамере», — люди в таверне притихли и удивленно переглянулись. — Не беспокойтесь, никто тут не собирается никого убивать.              Утопив свои мысли в очередной кружке эля, Дейн устало прислонился к стене. Кто же он теперь, без названых братьев и без короля? В Дорне у него будет достаточно времени, чтобы подумать об этом. Шумная толпа притихла, слушая певца.              — О, как он был горд, этот знатный лорд,       Как могуч он был и богат,       Но те дни позади, и о нём лишь дожди       Средь руин его замка скорбят.