«В Свитках сказано так — когда брат брату враг, взмоют в стуже два мрачных крыла! Алдуин, Бич Монархов, тень давних веков, жадность чья бы весь мир пожрала!» — Песнь о Довакине
— Фус-Ро-Да! — это было последнее, что услышал один из древнейших драконов всех Миров, после чего мир погрузился во тьму. Алдуин уже не единожды становился невольным свидетелем людской силы. Казалось бы, эти Мун* — слабы. Они живут меньше эльфов, в них нет силы орков или хитрости каджитов. Они не могут приспосабливаться к местности как аргониане, и тем не менее, именно людям уже в который раз удалось победить Алдуина. Вот только на этот раз всё было иначе. Великий Дракон, Бич Монархов уже множество раз терпел поражение, недооценив людей, но каждый раз он возвращался, чтобы вновь показать свою мощь и вновь быть низвергнутым этими хрупкими людишками. Алдуин хорошо помнил, прошлый раз. Тогда он был на Глотке Мира и встретил их — языков. В тот миг они не казались угрозой. Да, они создали Драконобой, что сбил его с небес. И, тем не менее, двоих он убил практически сразу. Но вот третий оказался хитрецом. Он стал читать Древний Свиток и, в следующий же миг, вуаль реальности была порвана. Потоки Реки Времён захлестнули древнего дракона. Пожиратель Миров не мог не заметить иронии ситуации, в которой оказался, ведь и в этот раз ему встретились те же Языки, вместе с Драконорожденным. Казалось, что Алдуин контролирует ситуацию, поглощённые души нордов и имперцев давали ему силу, но всё оказалось иначе. Мун лишили его крыльев и, нанося удар за ударом, заклинание за заклинанием, ослабили дракона настолько, что он более не мог продолжать бой. Услышав злосчастный крик «Безжалостной Силы» дракон сомкнул глаза. Он не был уверен, чего ему ждать, опять ли у него получится выскользнуть из лап Смерти, или это его конец? Всё же, на этот раз сражение происходило в Мире Душ. Дракон молчал и ждал. Он всё ещё мог думать, а это значило, что довакин не поглотил его душу, но что будет дальше — неясно. Вдруг Алдуин почувствовал тепло, которое окутало его всего и в следующий миг он открыл глаза. Дракона окружал яркий свет, у которого, казалось, не было ни источника, ни места, где бы он заканчивался. Он был повсюду — сверху, снизу и любом направлении, куда бы дракон не повернул свою голову. Возможно, окажись в его ситуации хотя бы тот человек, что его победил, он бы растерялся, но Алдуин прекрасно знал, что это за место. — Борма…** — прорычал дракон, а в голосе его слышалось то, чего не ожидаешь от Пожирателя Миров, страх. Отношения Акатоша, Великого Дракона Времени и Алдуина, Пожирателя Миров являются извечной музой для сотен сказателей. У одних, они непримиримые враги, сражающиеся за само существование Мундуса, у других, их существование поддерживает мировое равновесие, третьи говорят, что они стремятся друг к другу для того, чтобы вместе воцарить во всех планах бытия, в Мундусе и Этериусе, уничтожив всех даэдра. Сложно сказать, что здесь быль, а что просто вымысел, но одно точно ясно — встречи со своим прародителем Алдуин никогда не искал. Но вот похоже время пришло, двое величайших драконов встретились. — Куль***. — раздался могучий голос, доносящийся будто отовсюду. — Много времени прошло с тех пор, когда я говорил с тобой. — на некоторое время повисло молчание. Впрочем нельзя точно сказать, ведь для таких существ понятие времени относительно. — Много событий пережил мир. — Много… — согласился Алдуин. По сравнению с вездесущим голосом Ауриэля тихое рычание Пожирателя Миров звучало тихо и довольно жалко. — И на сей раз люди вновь оказались сильнее. — заметил очевидное Алкош. В ответ на это со стороны Алдуина послышался рык. Напоминание о провале взбесило древнего дракона, но возразить он не смел. — Боюсь, сын мой, — вновь заговорил Дракон Времени, — это конец твоего пребывания в Мундусе. Алдуин молчал, дожидаясь, пока его отец не продолжит. Конечно, Пожиратель никогда не отличался слишком большим терпением и обладал скорее вспыльчивым характером, несмотря даже на свой огромный возраст, но в текущей ситуации он предпочел выслушать отца. — Не в моих силах вернуть тебя, — продолжил Акатош. — Но и Этериус тебе не доступен. Алдуин молчал, но теперь по совсем другой причине. Тысячелетний дракон был… растерян. Он попросту не понимал, если его душа не поглощена, почему он не может отправиться в план бессмертных? Почему он не может вернуться в мир смертных? Какова вовсе цель этого разговора? Что здесь происходит? — Но, — говорил Отец Всех Драконов. — Я не могу позволить Пожирателю Миров утонуть в пучинах забытья. — Отец… — спустя продолжительный период тишины вновь отозвался Алдуин. Голос его был увереннее, но всё ещё звучал блекло на фоне мощи Акатоша. — Что это значит? — Сын мой, мой первенец, я создал тебя и не могу смотреть, как ты угасаешь. — говорил Ауриэль, а в его голосе впервые послышалась эмоция. Это была жалость. — В тайне от Аэдра и там, куда не достигает взор Даэдра я создал мир. Алдуин замер, не в силах поверить в то, что услышал. По старым преданием, Аэдра были богами, которые пожертвовали своим бессмертием для того, чтобы создать Нирн. Конечно, это лишь выдумки смертных. На самом же деле Аэдра всегда были живы и постоянно присматривают за миром, не давая ему разрушить самого себя. Но тот факт, что Акатош сумел самостоятельно создать мир в тайне от всех божественных существ (а оснований не верить Дракону Времени у Алдуина не было) был просто поразителен. Поразителен настолько, что Алдуин попросту не знал, как на это реагировать. — Что? — вырвалось из его пасти. Впрочем эти слова потонули в непонятном гуле, который вдруг появился из-ниоткуда и стал стремительно нарастать. — Увы, твоё тело было уничтожено… — тем не менее голос Акатоша был слышен отчетливо. — Но в новом мире есть те, кто ведёт свой род от моей крови… Алдуин бы хотел на это отреагировать, но был занят другим. Непонятный гул вдруг стал настолько громким, что стал приносить дракону боль. Нестерпимую, вездесущую, которую он чувствовал каждой клеткой своего тела. Хотя, скорее, души. — Иди же, сын мой. И пусть Пожиратель Миров станет Спасителем Миров… Теперь даже голос Акатоша Алдуин слышал очень неотчетливо и едва смог разобрать половину сказанной фразы. Наконец гул стал настолько громким, что Алдуин не слышал больше ничего кроме него. — Отец! — закричал дракон, но ответа не последовало. Его окончательно поглотила боль. — - Р-ра-а-а-а-а-а! — зарычал Пожиратель Миров.***
Дейнерис решительно не могла уснуть. Вот уже несколько часов она безрезультатно ворочается в кровати не в силах сомкнуть глаз. Девочка не совсем понимала, почему так происходит, ведь наконец они с братом не должны ночевать на улице. Иллирио Мопатис, сторонник Таргариенов в Пентосе приютил их, позволив жить в собственном доме до тех пор, пока Визерис не найдёт себе армию, способную вернуть ему трон. Парень был настолько рад, что пообещал магистру Вольного Города несметные богатства и высокую должность по возвращению на родину. Сам же Иллирио выделил каждому из Таргариенов по комнате, а вечером накормил их вкусным ужином. Дейнерис было жаль, что сейчас они ничем не могут отблагодарить мужчину, ведь даже средства полученные с продажи короны матери были потрачены множество недель назад. Вероятнее всего, Дейнерис просто не могла поверить, что такое возможно. Да, Визерис всегда говорил, что у Таргариенов полно сторонников в Вольных Городах, но за время их путешествий мало кто дал им даже хлеба, не говоря уж о ночлеге. Последним из Таргариенов часто приходилось спать на улице, забиваясь в глухие переулки, где ветра гуляли не так сильно. Поэтому сейчас Дейнерис боялась, что стоит ей сомкнуть глаза, как она проснется, очнется от этого видения и снова окажется на улицах Пентоса. Ей было банально слишком страшно засыпать. Поняв, что заснуть она не сможет, девушка села на край кровати и по детски сморщила носик. Слегка подумав, Дейнерис решила пойти к брату. Он наверняка разозлится, что она потревожила его ночью, но вряд ли прогонит сестру. Порой Визерис был очень грубым, порой он оскорблял сестру, порой даже бил, но всегда, независимо от обстоятельств, он заботился о ней, добывал еду и обнимал холодными ночами. Он был соломинкой, за которую Дейнерис хваталась в сложную пору. А сейчас была именно такая. Поправив ночную сорочку девочка соскочила на пол и вздрогнула, коснувшись босыми ногами холодной плитки. После этого она быстро подошла к двери и, стараясь шуметь как можно меньше, открыла её и выглянула в коридор. Там было пусто, чему девочка порадовалась. Уж очень ей не хотелось предстать перед кем-то в одном исподнем, даже если это служанки. К счастью, комната Визериса была совсем недалеко, в конце этого самого коридора. Ещё раз оглядевшись, девочка быстро добежала до комнаты брата и вошла в неё. — Визерис… — робко начала она, убедившись, что брат лежит в постели. — М-можно к тебе? В ответ на это послышалось лишь невнятное бормотание, которое Дейнерис, слегка помешкав, приняла за согласие и подошла к кровати. Визерис лежал на её середине, накрывшись лёгким покрывалом. Пусть днём здесь и было жарко, но ночью становилось довольно прохладно. Помявшись ещё несколько секунд, девочка приподняла край покрывала и заползла на кровать, прижавшись спиной к спине брата. Так ей было намного спокойнее. А брат особо не сопротивлялся. Вскоре, убаюканная мерным дыханием Визериса, девочка сомкнула глаза и погрузилась в царство снов.***
Дейнерис Таргариен не привыкла долго спать. Так уж сложилась её жизнь, что просыпаться приходилось с первыми лучами солнца, перед тем, как прохожие заполонят улицы. Так и сейчас прошло ещё недостаточно времени, чтобы лишиться этой привычки. Стоило первым лучам восходящего солнца озарить комнату, как девочка проснулась и, сев на кровати, стала протирать глаза. Зевнув и потянувшись, она повернулась к Визерису и застыла. Тот лежал на спине, по его лицу обильно тёк пот, а само оно было куда бледнее обычного. Руки парня мелко подрагивали, а тело было изрядно напряжено, что было видно невооружённым глазом. — В-визерис? — тихо спросила девочка. Никакой реакции не последовало. — Визерис? — спросила она громче, и вновь тишина. — Братик! — уже действительно громко сказала она и прикоснулась к его руке. Она была ужасно горячая. — Визерис! — девочка схватилась за руку брата обеими своими руками и стала её трясти, но всё безрезультатно. Отчаявшись Дейнерис схватилась за плечи брата и стала трясти уже их — Визерис, проснись! — отчаянно кричала она. — Кто-нибудь, помогите! — девочка обернулась к двери и стала звать на помощь, надеясь, что её услышат хотя бы слуги. Вдруг, горячая рука схватилась за предплечье Дейнерис. Девочка тут же вернула своё внимание к брату и дёрнулась в ужасе. Вместо привычных фиалковых глаз, на неё уставились два кроваво красных рубина. _______ *(драк.)Люди **(драк.)Отец ***(драк.)Сын