***
Элина выключила будильник и тихо простонала в подушку, понимая, что так теперь будет начинаться каждое ее утро, не считая выходных. Ну здравствуй, идиотское первое сентября! Девушка взяла в руки телефон, чтобы ответить на накопившиеся за ночь сообщения, а затем написала Диане, своей вроде как лучшей подруге. — «Проснулась как будто с бодуна.» — Понимаю, Василевская, понимаю, » — тут же пришло в ответ. Все-таки всего лишь два часа сна давали о себе знать. Хотелось наплевать на все и пойти в школу прямо в пижаме, растрепанной и заспанной. А лучше вообще не пойти. Но, разумеется, позволить себе такое Элина не могла — вся школа знает ее как идеальную девушку с извечной улыбкой, вполне довольную жизнью. Она не притворялась, когда улыбалась и веселилась со своими друзьями, вовсе нет. Она просто показывала всем лучшую сторону себя, жизнерадостную и светлую, в то время как проявление отрицательных эмоций было чем-то личным и откровенным. Но, признаться, всем хочется когда-нибудь послать все и всех далеко и надолго. Но большую часть времени Элина была той, кто искренне хочет быть причиной улыбок и смеха окружающих, поднимать настроение. Иногда ее шутки и мелкие шалости выходили из-под контроля, за что потом всей их компании приходилось получать свежую порцию нравоучений и правил от учителей за их косяки. Однако Элина никогда ни о чем не жалела. «Зато будет что вспомнить в старости», — говорила она и лукаво улыбалась. Завтракать так рано Василевская не любила. Ее попросту начинало тошнить при виде еды по утрам, особенно когда она не высыпалась. Поэтому сразу после водных процедур отправилась одеваться. Элина терпеть не могла слишком строгую школьную форму и всегда старалась разнообразить ее цветными блузками и рубашками, аксессуарами. Вообще, ей нравилось слегка нервировать классную руководительницу юбками, подол которых был несколько выше положенного, распущенными волосами и прочими элементами одежды, которые в школе не особо приветствуются. Но сегодня первое сентября — надо надеть что-нибудь белое. Девушка достала из шкафа белоснежную шелковую блузку с воздушными рукавами и облачилась в нее, довольно рассматривая в зеркале, как через легкую ткань несколько мятежно просвечивается черный кружевной лифчик. Ну а что? Ей нравилось. Проигнорировав черные брюки, заранее приготовленные мамой, Василевская надела темно-синюю джинсовую юбку, длина которой — Элина усмехнулась — точно была чуть выше десяти сантиметров от колена. Оставалось только не наткнуться на завуча, любившую читать лекции о внешнем виде школьников. Хоть ей было наплевать на многие правила с класса седьмого-восьмого, осторожность все равно лишней не будет. Довершив образ черными кроссовками, она приступила к излюбленной части сборов — макияжу. Элина стояла пред зеркалом в прихожей и примерно прикидывала, как сделать из помятой полуночницы красотку. Неплохо было бы еще повторить список правил, о которых не стоило забывать во время занятий. — Первое: никогда не плакать, — Василевская бережно провела расческой по длинным светло-каштановым волосам. — Второе: не позволять эмоциям брать над собой верх, — легкими движениями нанесла консилер под глаза, скрывая недосып. — Третье: не говорить, что тебе больно, — на глазах появились две аккуратные стрелки. — Четвертое: быть уверенной в себе, — веки засияли розовыми тенями с блестками. — Пятое: самостоятельно разбираться с проблемами, — девушка придала длинным ресницам объем любимой тушью. — Шестое: не быть доверчивой, — на скулах засиял хайлайтер. — Седьмое: не подпускать никого слишком близко, — блеск для губ с запахом малины сделал пухлые губы ярче. — Восьмое: быть смелой, — три пшика на шею духов с ароматом груши и сандала. — Девятое: рвать за себя и друзей, — руки поправили и без того аккуратно лежащий воротник блузки. — Десятое: всегда улыбаться, — и улыбка появилась на хмуром до этого лице. — Одиннадцатое: жить в настоящем, — Элина подняла карие глаза и уверенно посмотрела вперед. — И наконец двенадцатое: никогда не отступать от своей мечты, - застежка золотого медальона с первой буквой ее имени, всегда приносящего удачу, — подарок отца на двенадцатилетие - тихо щелкнула на шее. Вот теперь можно и в школу. Как обычно, после удачного макияжа и взгляда на свой довольно-таки неплохой внешний вид начинаешь чувствовать себя лучше и увереннее. А если ты уверен в своей внешности и себе, то и твои действия приносят больший результат. — Первый раз в десятый класс, — хмыкнула Элина. — Господи, Василевская, попробуй сильно не лажать хоть в этом году, — сказала она своему зеркальному двойнику и, прихватив ярко-малиновый рюкзак, вылетела из квартиры, на ходу набирая сообщение Ксюше о том, что она вышла и идет во двор к подруге. Они познакомились в шестом классе, на дне рождении Юли, одноклассницы и близкой подруги Элины, чьей лучшей подругой и была Ксюша Владленова. Но плотно общаться стали только в восьмой год обучения, когда все втроем пошли в тренировочный зал, — так и появилась их «святая троица». У Элины и Ксюши было много общего: характер, любовь к сладкому и смеху на всю улицу, похожие истории с семьей. Приятным бонусом было то, что Владленова жила через дорогу, и они часто выходили вместе гулять или же просто бегали в магазин за молоком. Ксюша была солнечной и цветущей, в чем являлась схожей с Василевской. Однажды, почти два года назад Элину даже угораздило влюбиться в нее, но эта нежная влюбленность с запахом морозного марта и молочного шоколада с печеньем длилась недолго и вскоре вновь превратилась в крепкую дружбу. Солнце светило в полную силу, и Элина обрадовалась, что не стала тащить с собой любимую косуху. Небо было настолько голубым и светлым, что при взгляде на него приходилось зажмуриваться. На клумбах цвели последние цветы, а трава все еще была ярко-зеленой, и только слегка пожелтевшие листья берез выдавали приближение «унылой поры». Элина могла сказать одно: это утро слишком прекрасно, чтобы быть утром первого сентября. Ксюша как всегда выглядела безупречно: рубашка с бежевыми пуговицами, юбка-карандаш, естественный, не такой яркий как у Василевской, макияж и слегка завитые на концах русые волосы, что подрагивали на ветру. Элина улыбнулась: после того, как она влюбилась в нее в восьмом классе, только Ксюша могла поднять настроение, ничего при этом не делая. День становится все приятнее и приятнее. И даже скорое начало тяжелой учебы пока не кажется таким уж трагичным. — Ты опять бунтуешь? — Владленова осмотрела подругу с ног до головы, а затем обняла, как они всегда делали это при встрече. — Конечно, — кивнула Элина. — Мне так нравится. — Мы точно идем сегодня с вином в туалет начальных? — Точно. Если, конечно, Паша не забыл взять вино. А если забыл, я его убью, — пожала плечами девушка. — А кто еще идет? — Диана, Юля, твой Леша, Артем и Карина. — Весело у нас учебный год начинается, — Владленова присвистнула. — То ли еще будет! — загадочно подмигнула Элина. К зданию школы подошли почти к половине девятого. Сначала обеим предстояло отсидеть классный час (они учились в параллельных классах), на котором Элина собиралась подремать, компенсируя ночные посиделки на подоконнике, потом отстоять линейку, смотря на огромные белые банты первоклассников, а после обсудить расписание. Коридор гудел, словно напоминал о том, что теперь он снова станет главным местом происшествий, разговоров, образования новых сплетен и многого другого. Василевская во всей школе любила только два места: столовую с отменными котлетами и картофельным пюре и коридоры, где они всегда пропадали на переменах. Излюбленным местечком сборов считался второй этаж, где между классами Элины и Ксюши всегда зависала толпа их друзей. Девушки обнялись с каждым из них по очереди и принялись оживленно болтать. В таких разговорах былая сонливость тут же исчезала. Из кабинета Владленовой, десятого «Б» вышла классная Ксюши, Валентина Сергеевна. Она была одной из самых веселых и добрых учительниц в их школе и дополнительно занималась с Элиной английским языком с четвертого класса, когда та не захотела пойти к своей строгой англичанке. Василевская обожала эту женщину, с ней всегда можно было поговорить о чем угодно, посмеяться, и именно девушка была обязана своими призовыми местами на многих олимпиадах за прошедшие годы. Она приветливо улыбнулась учительнице, но на этом вся приятная часть пока что окончилась — всех позвали по классам. На классном часу и линейке не произошло ничего необычного. Однако, собрав учеников, как предполагалось, для того, чтобы узнать расписание, классная десятого «А» решила сделать важное объявление. По кабинету пошли переглядки и шепотки. Кому как не ученикам этого класса было хорошо известно, что от неожиданных важных известий ничего хорошего не жди. — Я учила вас с пятого класса, — начала Людмила Арсентьевна, женщина за пятьдесят, учитель ненавистной Элине математики, — и правильно было бы довести вас и до выпускного. Но мне было сделано очень выгодное предложение работы в другом городе, и я просто не могла отказаться от такого шанса. Поэтому у вас будет новый классный руководитель. Элина опешила, впрочем, как и все присутствующие. Людмила Арсентьевна была в меру строгой, но все же доброй учительницей, более-менее понятно объясняла материал и всегда шла ученикам на встречу, если те хотели получить дополнительные оценки. Что ж, год начался интересно, ничего не скажешь. — Вы нас кидаете? — раздался возмущенный голос Дианы, сидящей рядом с Василевской. Элина хмыкнула. Ее подруга слишком любила драматизировать. — Не кидаю, а оставляю в надежных руках, — спокойно ответила уже бывшая классная. И начался переполох. Взволнованные новостью десятиклассники стали стекаться к учительскому столу, задавать какие-то вопросы и прощаться с Людмилой Арсентьевной. Элина же решила, что сейчас самое время ускользнуть под шумок. Она жестом указала уже поджидающим одноклассникам на дверь, и все осторожно подкрались к выходу, пока от учительницы их скрывала стена из ученических спин. Ксюша уже ждала их в коридоре. И все дружной оравой направились в начальный корпус пить и разговаривать о прошедшем лете и уходе математички. — Отметим уход Арсентьевны, — сказал Паша, неся в руках вино в бутылке из вод вишневого сока для конспирации. — Проводим в последний путь, так сказать. — В последний путь ее будут выносить ногами вперед, а пока она и на каблуках своих дойдет. — исправила его Юля, усмехнувшись. Компания засмеялась. Как хорошо, что они все снова вместе. Вернулись в класс с весьма поднятым настроением, покрасневшими щеками, надушенные цветочными духами Дианы. Людмилы Арсентьевны уже не было на месте, но тут всем в голову ударила мысль: а кто теперь-то будет их новым классным руководителем? И ответ был дан незамедлительно: — О, вы-то мне и нужны! — в дверях появилась Катерина Романовна, учительница русского и литературы. — Где были? Я делала объявление, — она нахмурилась. У всех одновременно похолодело в груди. Ну не могли их спалить! И не много ли объявлений на один день? — Что-то случилось? Мы были в столовой, — сочинила за всех байку Элина с абсолютно невозмутимым выражением лица. — Случилось то, что теперь я буду вашей классной, — четко очерченные губы в неизменной винной помаде окрасила улыбка. Занавес. Картина маслом: немного напившиеся, но старательно не подающие виду ученики с ошеломленными лицами взирают на учительницу и не знают, что сказать. Вообще, Элине нравилась Катерина Романовна. Наверное, ей было за тридцать, но точный возраст никто не знал. Веселая и немного саркастичная женщина с волосами цвета зрелой пшеницы, что были ей по лопатки, была одной из самых любимых учителей в школе. Ее голубые (или все-таки серые?) глаза всегда смотрели с добротой и загадочной хитринкой. А еще больше располагать к себе она начинала, когда при улыбке на ее щеках появлялись едва заметные, но очень милые ямочки. У Элины даже был нарисованный ею года три назад портрет Катерины с шутливой подписью «Savina the best». Она преподавала у них с самого первого года в средней школе, любила шутить и подкалывать учеников, не готовых к уроку. У Элины же с ней сложились достаточно хорошие отношения, что было связано с отличной учебой, олимпиадами и сочинениями девушки, в которых Савина подмечала что-то особенное в манере письма ученицы. Однако никто не знал, чем живет Катерина Романовна вне стен школы. Другие учителя часто заговаривались о случаях из своей жизни и повседневности, но не она. И чем неожиданное классное руководство не причина им всем узнать друг друга поближе? — О, круто, — нарушила затянувшееся молчание Василевская. — Мы, наверное, пойдем. Вот так и начались школьные будни. Настала пора начать заполнять чистые страницы их школьной истории новыми драмами, нелепыми случаями, событиями и весьма занятными рассказами. О чем они будут? Время покажет.***
К вечеру солнце скрылось, и стало пасмурно. Прошелся небольшой дождь. Элина лежала на кровати и с обреченным видом смотрела на стопку учебников, стоящих на столе. Она отыскала «ужасающую пятерку» и сейчас сверлила ее недобрым взглядом: информатика, химия, физика, алгебра и геометрия. Хуже этих предметов может быть только апокалипсис, и то не факт. С информатикой у Василевской не заладилось с самого начала, что образовало взаимную неприязнь с плохо объясняющей учительницей. С физикой в седьмом классе все обстояло нормально, но на следующий год все формулы стали расплываться перед глазами, путаться и непомерно раздражать. С химией была почти похожая ситуация, вот только она казалась нормальной наукой еще меньше — всего лишь одну четверть. Алгебра и геометрия порой могли быть вполне сносными, а порой были похожи на иероглифы китайского языка. Гуманитарий, что с нее взять. И хотя в четвертных отметках появлялись четверки, отличное умение списывать, строить глазки учителям, помощь одноклассников и интернета и расположение к ней классной и завуча делали Элину отличницей во всех годовых уже девять лет. Надеясь на чудо, Василевская думала: а получится ли в этом году? Через настежь открытую форточку проникал пахнущий озоном воздух. Элина вдохнула его поглубже и прикрыла веки. Алкоголь уже выветрился из организма, и щеки стали привычно бледными. Мысли о наступившей учебе заполнили сознание чуть ли не полностью, и хотелось прочистить от них голову. Девушка поднялась с кровати и пошла одеваться. Что может быть лучше прогулки на свежем воздухе в компании самой себя? Кроссовки, джинсы и излюбленная черная кожанка. На лице больше не было яркой косметики, но карие глаза с длинными черными ресницами и темные брови по-прежнему сильно выделялись. Мазнув по губам малиновым блеском, Элина крикнула маме из прихожей: — Я гулять! — Зонт возьми, вдруг опять ливанет, — отозвалась мама с кухни. — Мне и так нормально, — сказала и быстро выбежала в подъезд, пока мама не заставила тащить с собой фиолетовый зонт. Улица встретила свежестью и приятным отсутствием людей. накрапывало едва ощутимыми холодными каплями. Осень — пора дождей. Она двинулась вперед по тротуару, сама не зная, куда придет в итоге. Но в этом и была суть прогулок в одиночестве — путь выбирало сердце. Заженный свет в чужих окнах, мокрая листва, лужи на асфальте, небо с огромными серыми тучами — все казалось донельзя родным и до боли знакомым, таким теплым, пусть и во время дождя. Любимый город детства. Элина не могла представить, как она покинет его ради поступления в университет, вновь возвращаясь в столицу. История Элины была полна переломных моментов: развод родителей, переезд в Москву, а потом возвращение домой через полтора года, знакомство с отцовской новой пассией и ее детьми, отношения с которыми были хорошими до одного момента. После окончания второго класса мама Элины, Вера забрала дочь и ее бабушку с собой в Москву. В новой школе девочка довольно быстро обзавелась друзьями, ходила на несколько интересных кружков, два раза в неделю посещала занятия в бассейне. Огромный город с его шикарными закатами, завораживающими огнями многоэтажек, различными видами транспорта и развлечений и вечно бурлящей жизнью успел полюбиться своей новой юной жительнице. Но хотя ее окружало много хороших людей, Элина все равно ощущала себя одинокой, будто у нее отняли важную частичку души. Ей не хватало семьи, дома и теплоты, которую она могла получить только там. Разрываясь между двум мирами, Василевская вернулась домой, вновь начиная учиться в своем старом классе. Но ничего уже не было так беззаботно и легко, как раньше, нагрянула череда проблем, которых по сути не должно существовать у десятилетней девочки. Она изменилась. А Москва навсегда осталась в сердце, и, в принципе, было бы неплохо туда вернуться. — Так, хватит о будущем, — приказала себе девушка и поднесла ладонь навстречу дождевым каплям. Впереди показались две девушки с цветными волосами, и одна из них была с гитарой в руках. Элина иногда втайне восхищалась смелостью таких подростков, красящих волосы во все цвета радуги, набивающих тату, принимающих свое тело и себя такими, какие они есть, не боящихся всестороннего осуждения. Сама бы она не смогла сделать что-то подобное, по крайней мере пока живет с матерью. Эти люди казались такими дерзкими, свободолюбивыми и яркими. Элина же могла быть такой только в душе, никогда до конца не открываясь миру. В голову вдруг прокрался вопрос: а какая она, кто на самом деле Элина Василевская? Элина любила встречать огненные рассветы, писать стихи и атмосферные рассказы, весь день сидеть с книгой на подоконнике или без нее, как бы свысока, со стороны наблюдая за жизнью за стеклом, подмечая незаметные обычным прохожим детали. Любила смеяться и оживленно болтать прямо на уроках, а потом мечтательно глядеть в окно, погружаясь в мир своих фантазий. Любила каждое время года по-особенному: белоснежные сугробы, в которых можно от души поваляться, цветение сирени и вишни, каникулы и свободу, разноцветные ковры из шуршащих под ногами листьев. Ей нравилось бегать под дождем с распростертыми руками и улыбкой на лице, словно в попытке обнять все летящие с неба капли. Нравилось восхищенно смотреть на огоньки в чьих-то окнах, играть с соседскими котами, трещать со знакомыми на каждом углу школьных коридоров, совершать многочисленные глупости и безбашенные поступки, а потом ни капли о них не сожалеть. Для Элины достаточно много значило слово «семья», что казалось ироничным, ведь жизнь давно разделила ее семью на две абсолютно разные, враждующие части. Она ценила все моменты с ними, особенно с родственниками со стороны отца, с которыми видеться приходилось не так часто, как хотелось бы, ценила блины с малиновым вареньем с утра, что заботливо приготовила бабушка, поездки к тете и двоюродным сестрам в другой город и приезды их самих, чьи улыбки также имели огромную ценность. Нередко эта вражда двух частей некогда одной семьи отражалась на девочке и делала больно. Но что поделаешь, ведь даже самые близкие люди могут неосознанно ранить. Оставалось лишь каждый раз подниматься и идти дальше с солнечной улыбкой на губах, что она и делала всегда. Василевская никогда не говорила о своих переживаниях. Не хотела. Не могла. Все проблемы самостоятельно анализировала, сама же с ними разбиралась и настраивала себя на позитивный лад, с детства приучившись сквозь все темное замечать что-то светлое. Получалось довольно неплохо. И она не собиралась ничего менять, веря, что сможет справиться со всем, что ее ждет. Элина прекрасно знала, что сколько бы не случилось плохого, всегда произойдет что-то хорошее, и оно обязательно будет стоить того пройденного пути через тернии. Девушка верила в добро, как в детских сказках о волшебстве и исполнении желаний. Потому что сказки хранят долю истины, ведь так? И это добро теплилось в ней, зачастую оживляло изнутри, напоминало о том, что никогда не нужно прекращать мечтать и любить. И она мечтала и любила, даже сквозь сумрак. Так кто же такая Элина Василевская? Она та, кто любит жизнь. Всегда и несмотря ни на что.Пусть кто-то ещё отдыхает на юге И нежится в райском саду. Здесь северно очень — и осень в подруги Я выбрала в этом году. Живу, как в чужом, мне приснившемся доме, Где, может быть, я умерла, И, кажется, будто глядится Суоми В пустые свои зеркала. Иду между чёрных приземистых ёлок, Там вереск на ветер похож, И светится месяца тусклый осколок, Как старый зазубренный нож. Сюда принесла я блаженную память Последней не встречи с тобой — Холодное, чистое, лёгкое пламя Победы моей над судьбой.