filth

Как это вообще произошло? Мог ли он сказать нет? Ерунда, конечно, мог. Мог, но кто знает, что стоит на кону. Даби был подозрительным ублюдком - лучше было как можно меньше ему отказывать и как можно меньше его злить. Объективно и причин отказывать-то не было, Ястреб был одинок, и это был не секрет, благодаря десяткам интервью, но. Но. Даби был жутким. Он смотрел так, будто знал всё, будто знал, что и кто Ястреб такое, будто кот играется, будто - пока что - позволял птичке порхать. Он знал, что скорее всего умрет. Возможно, даже сам будет в этом виноват, учитывая накопленный стресс и количество секретов, которые он хранил. Но если он при этом сможет спасти людей, как можно больше людей, что ж. Он застывает, когда Даби медленно оборачивает ладонью его шею, зарываясь в волосы на затылке. Он потягивает за пряди, заставляя запрокинуть голову, и слегка наклоняется, чтобы провести языком от ключиц до ямки за ухом. В горячем языке два шарика пирсинга. Ястреб прикрывает глаза. Он постоянно пребывает в состоянии стресса, он безответно влюблён, и рука Даби такая же горячая, как... Он тяжело выдыхает, неуверенно сжимая руки на чужой футболке. Как оказался в чужой кровати, лицом в матрас, он не уверен. Штаны вместе с бельём потеряны где-то по пути, как и основная масса крыльев, а футболку Даби сжигает прямо на нем, и как тут удержаться от унизительного всхлипа. Как этот ублюдок может так хорошо знать его и его тело, которое он трогает в первый раз - загадка. А может, он просто наблюдательный ублюдок, а Ястреб на свою беду слишком чувствительный, отзывчивый и шумный. Под коленями, шея, местечко у основания крыльев, ямочки на пояснице - Даби трогает все, руками, языком, периодически почти обжигая, он не особо нежный, но достаточно внимательный, никуда не торопится и не оставляет без внимания ни один сантиметр открывшейся перед ним кожи. Он подтягивает Кейго за бёдра, чтобы тот приподнял задницу, задевая влажное пятно под животом Ястреба. Даби замирает, а потом наклоняется к его уху, кончиками пальцев оглаживая влажную головку члена, горячо дышит в шею, шепчет: - Тебя немного приласкать, и уже течёшь, - облизывает пальцы, - какая хорошая, отзывчивая птичка. Ястреб мычит, начиная ерзать, он упирается плечами, грудью и щекой в постель, не собираясь вставать в коленно-локтевую, зная, что руки его не удержат; его лицо горит, и наверняка настолько красное, что видно со спины. Он чувствует себя унизительно: он хотел бы, чтобы этого не произошло, но он не сказал «нет», не посмел сказать, а теперь готов подставить задницу, и у него не просто стоит, он течёт. Да когда ж такое было. Даби шлёпает его практически раскалённой рукой, чтобы угомонить, достаёт смазку из-под подушки. Ястребу хочется раздвинуть ягодицы руками и просить, умолять, но он не уверен, что руки или голос его сейчас послушаются. Даби растягивает быстро, сразу двумя пальцами, даже не столько растягивает, сколько просто смазывает, заталкивает гель прямо в него, разводит пальцы ножницами, задевая простату, но не сосредотачиваясь на ней. Этого точно не достаточно, он все ещё слишком узкий, кроме того, сам по себе маленький, но ублюдку плевать, он прижимает скользкую головку к дырке, немного давит, ложится на Кейго почти полностью, лижет его шею, ухо, он постоянно его вылизывает, а не целует, и Ястреб думает, это потому же, почему он почти всегда с непроницаемой миной на лице - наверное, скобы не позволяют ему, ограничивают, делают больно. Это ничего, язык это тоже неплохо. Очень неплохо. У Ястреба окончательно разъезжаются колени, и он теперь полностью лежит под Даби, лишь немного прогибаясь в пояснице. Член не проходит, даже головка кажется ему огромной, он жалобно скулит. Даби вцепляется одной рукой в основание крыла, в уже выученное, самое чувствительное место, и Ястреб немного задыхается; другой рукой Даби выдавливает ещё смазки - себе на член, Кейго между ягодиц, шипит в ухо: - - Не зажимайся, черт тебя дери, - сжимает правую ягодицу, оттягивая в сторону, снова давит. Ястреб смаргивает слёзы и немного тужится - головка проскальзывает внутрь. - Умница, - тут Кейго притворяется, что дрожь его пробирает не от этого. Его не порвали, но это достаточно больно, а ещё мокро, но у него все ещё стоит. Его член зажат между животом и матрасом, и он не уверен, что сможет дотянуться, чтобы помочь себе. Даби проталкивается в него, не останавливаясь ни на секунду. Его член кажется каким-то бесконечным. Он наконец входит до конца, прижимаясь бёдрами к заднице, грудью - к спине, облепляя его целиком. Он горячий, как печка, от него пахнет паленым, сигаретами, и одновременно чем-то больничным. Даби скользит большим пальцем по его растянутым мышцам, по месту, где они соединяются: - Расслабь задницу, птичка. В тебе столько смазки, что ты теперь течёшь ещё и сзади, - у него такой голос, будто ему нужно откашляться, Ястреб зажмуривается и хнычет, чувствуя как из члена вытекает ещё. Он и так максимально расслаблен, просто недостаточно растянут, Даби плевать - он немного отстраняется, чтобы тут же въехать обратно, потом ещё раз, и ещё раз. С каждым разом он движется немного свободнее, а Ястреб понимает, что это идеальная поза, или идеальный член, потому что постоянно проезжается по простате, а еще он тоже очень горячий. Что ж. Это хорошо, это очень хорошо, он тяжело дышит и почти хрипит, и, возможно, произносит это вслух, потому что Даби хмыкает, выходит из него полностью, отклеивается от его спины, которую тут же обдаёт холодом. Кейго недовольно мычит. В мягкие перья у основания крыльев вцепляются очень горячие ладони, Даби натягивает его на себя, входя сразу целиком, резко, так, что бёдра шлёпают по ягодицам, и Ястреб проезжается по простыне и вскрикивает. После этого Даби не останавливается: он все так же держит его за крылья, тянет, вбивается в него сильно, быстро, ни капли не плавно, в устойчивом ритме, и это почти больно, и Даби шепчет что-то про его задницу, тяжело дышит, и он каждый гребаный раз проезжается по простате, член Ястреба, все ещё зажатый под животом, все ещё текущий, трется о жесткую простынь, и это все почти слишком. Почти - Даби, не замедляясь, отпускает его крылья, разводит ладонями ягодицы. Большие пальцы подцепляют натруженные покрасневшие мышцы, растягивают, проникают внутрь вместе с членом. И Кейго слепнет, громко скулит на одной ноте, трясясь всем до предела напряженным телом, сжимаясь так сильно, что двигаться в нем почти невозможно. Он вроде бы не отключается, но пропускает момент, когда ублюдок спускает в него, горячее разливается внутри, Даби выходит, оставаясь сидеть между его ног, но это не важно. Ястреб лежит правой щекой на подушке, дышит, как после истерики, под лицом мокрое пятно слюны и слез, под животом полный беспорядок. Он все ещё плачет, вернее - слёзы все ещё текут, Кейго становится одновременно жалко себя, одновременно от себя противно, и одновременно внутри поднимается стыдное удовольствие: он чувствует, как из задницы начинает вытекать и хнычет, пытаясь сжаться, не устраивать ещё больше беспорядка. - Черт, - руки Даби опять на его ягодицах, большими пальцами он растирает вытекающую сперму вперемешку со смазкой, голос хриплый; Ястреб резко вздыхает. - ты издаёшь такие звуки, птичка, что можно кончить только от них. - М-м-иди к черту. - Обязательно. Помяукаешь для меня ещё? Ястреб хочет послать его ещё раз, но не успевает - пирсингованный язык прижимается к местечку между яичками и сфинктером. Кейго почти взвизгивает. Даби снова лижет его, проходясь прямо по сжимающейся дырке, собирая языком все, что вытекло, заталкивая обратно, добавляя слюны, потирая большими пальцами края, держа его раскрытым, наблюдая, как сжимается и разжимается дырка. Ястреб радуется, что Даби не может видеть, как дергается его член. Глаза не держатся открытыми, он шипит: - Фу, ты отвратительный. Лижешься, как псина. Даби сухо усмехается, и кусает его за ягодицу. - Черт! - у него нет сил отбиваться, он просто пытается вертеть задницей, чтобы Даби отцепился. Он и отцепляется, лизнув укус, и ложится сверху, снова прижимаясь всей поверхностью. Ястреб решает, что произошедшее за последний час указывать в отчётах не обязательно. Даби лижет подсыхающие дорожки слез на его щеках.