Город мёртвых звёзд

      «…участились нападки так называемых повстанцев. Власти активно выступают против бунтующих», — спокойно, но чётко говорит диктор. — «Напоминаю, ранее госпожа президентша объявила военное положение в столице, тем самым показав, что она готова дать отпор нападающим. Суммарно уже было рассекречено и обезврежено три базы повстанцев. Но враги не сдаются. Давайте послушаем, что на этот счет скажет госпожа Лидия».       На экране появляется Лидия, серьёзна и сосредоточена, но достаточно спокойна и, как всегда, идеальна. Тёмно-синий костюм, профессиональная укладка, красивая поза и флаг за спиной — женщина немного приподнимает подбородок и начинает говорить:       «Я не позволю каким-то мятежникам разрушить жизнь моего народа. Система не настолько хрупкая, чтобы сломаться от их жалких попыток. Мы будем бороться! Никто не сдаётся, более того, мы нацелены на победу. Я выполняю свой долг, я отстаиваю нашу страну!»       Диктор кивает, начинает что-то говорить, уходя от темы и Бэкхён, вздыхая, выключает проектор. Почти ничего нового и вообще ничего конкретного. Впрочем, другого и не ожидалось. Кто же скажет им правду. Это не выгодно для верхушки общества.       — Что на счёт узнать реальные новости? — вдруг говорит Дженни и поднимается на ноги. Уголок её губ приподнимается в бесцветной усмешке, пока она роется в рюкзаке. Бэкхён застывает. На осознание ему хватает пары секунд, дальше глаза распахиваются, и он охает.       — Ты же не серьёзно… — выдыхает он.       — Я сама серьёзность, — фыркает Дженни и достаёт телефон. Телефон Чунмёна. У многих важных лиц есть доступ к секретной линии связи, где информация не поддавалась цензуре или вообще любому изменению. Там чистая правда, там то, что не покажут по телевизору. Там то, что им знать нельзя. Этот телефон — почти оружие. У Дженни такого нет, Дженни такой украла. Ей, в общем то, не стыдно. Никогда не будет лишним иметь информацию. Она так же опасна, как и нож. Тем более, информация такого рода.       Ким соединяет телефон с проектором и выводит изображение.       Тёмный экран сопровождается низкокачественной записью разговоров по рации. Все замирают и казалось даже не дышат, пытаясь разобрать слова за помехами.       «Мы проникли в здание».       «Сопротивление?»       «Пока никакого. Приказы?»       «Убить всех».       Дженни и Бэкхён переглядываются.       Тут же переключается видео, на экране полный хаос, безоружные люди убегают от солдат. Крики, дым, выстрелы. Дети. Там были дети. Невинные, безобидные подростки.       Дженни тяжело дышать. На груди словно тяжёлый камень. Они все слушают записи с раций, смотрят видео и читают переписки о безжалостных нападениях, разгромах. Вовсе не повстанцы начали эту битву. Власти не самым честным способом пытаются уничтожить не только противников, но и всех, кто как-либо выделяется из толпы с промытыми мозгами. Свобода слова? Невозможно. Только пуля в голову. Из них делают рабов, а любые попытки что-то изменить уничтожаются, под слоганом: «Защитим нашу страну!».       В салоне повисает напряжённое, мрачное молчание. Оно тяжёлым камнем давит на грудь, мешая дышать. Дженни хмурится, с опасением смотрит на Лису и почти с удивлением видит реакцию девушки. Не такую, какую она ожидала. Дженни была готова к слезам, ужасу на красивом лице. Но Лиса лишь бледнеет и сильно, до побеления кожи, сжимает в руках платье. В её глазах боль, губы сжаты в тонкую полоску. Может, чтобы не дрожали. Дженни понимает, что ей сложно. Наверное, сложно осознавать что всем этим ужасом руководит твоя мать. Следом в голову Ким приходит мысль о брате и она заметно мрачнеет. Чунмен тоже причастен. Возможно брат и отдавал приказы всех убить. Дженни не знала, но не могла быть уверенной, что он не. Потому что Чунмён — мог, потому что ни он, ни она — не ангелы. Разница лишь в том, что кто марает руки, а кто совесть.       Бэкхён потирает лицо руками. Тут даже слов не нужно. Все знали, что власти не такие идеальные, как на экранах, что везде есть тёмные стороны. Никто не ожидал, что настолько. Это бесчеловечно. Это жестоко.       Дженни встречается с Лисой взглядом и видит там дикое желание сбежать. Куда угодно, лишь бы сорваться с места и забыть обо всём. Вот только бежать некуда. Ни в данный момент, ни в целом. Они все в ловушке.       Внезапно хочется выпить, и Дженни, мысленно отругав себя за такие желания, достаёт мятный леденец. Не время раскисать. Она сверяется с картами — до пункта, где они сегодня сделают остановку, ещё несколько часов.       Дженни выясняет с Чанёлем детали поездки, хмурится, когда слышит, что к «отелю» им придётся идти пешком. Это плохо, очень плохо. Ей бы не хотелось светить лицом Лисы на улице. Задание секретное, делается всё возможное, чтобы повстанцы не узнали о месте нахождении девушки. Есть много людей, которым будет выгодно воспользоваться Пранприей. Что ж, им придётся испытать госпожу удачу.       Бэкхён поднимается, сообщает, что проверит оружие и Дженни благодарно кивает. Они с Лисой остаются наедине.       Дженни чуждо смущение, она слишком безэмоциональная для подобных чувств. Дженни практичная, она ценит мысли, но чувства кажутся ей чем-то… ненужным. Они делают тебя уязвимее, они мешают. Чувства отключают мозг, для Дженни подобное — непозволительная роскошь.       Дженни так часто называли холодной, что она даже не обращает внимания. Это уже просто факт.       Дженни не так остро чувствует эмоции, но она точно может понять их суть. Поэтому, понять, что тишина между ними именно неловкая, не составляет труда.       Лисе отчего то с ней дискомфортно. Это точно не из-за того, что они незнакомые люди, ведь с Бэкхёном девушка общалась легко. Дело именно в ней. Что-то в Дженни заставляло Лису бежать прочь, как только они остаются наедине. Ким не может понять что именно.       Наконец Пранприя перестаёт казаться каменной статуей. Она делает глубокий вдох и открывает рот:       — Война… она отберёт столько невинных жизней, — выдыхает девушка.       Уже отбирает.       — Смерти будут в любом случае. Важно то, какая цель будет достигнута жертвами, — спокойно отвечает Дженни.       Лиса вздёргивает подбородок.       — Те, кто умирают на фронте, всегда проигравшие! Им всё равно, кто выиграет, они этого не узнают.       Дженни сжимает челюсти. Молчит, потому что знает — то, что ей хочется высказать Лисе в лицо, может её задеть. Дженни не хочет ранить Лису.       Вместо этого, она делает глубокий вдох и негромко, но довольно холодно, говорит:       — Не забывай, кому ты это говоришь, Пранприя.       Она та, кто, возможно, будет убивать.       Она та, кто, возможно, умрёт до окончания войны.       Дженни поднимается и идёт помогать Бэкхёну.       Когда они заезжают в город, Дженни чувствует необъяснимую волну тревоги. Пока они ехали полями, их никто не видел. Сейчас же на них будет направлено десятки пар глаз, и кто знает кем будут их обладатели.       Дженни отправляет Бэкхёна ещё раз проверить готовность оружия и прочей техники, просит Чанёля просканировать окружение, и сама мысленно продумывает все возможные варианты развития событий. Дженни повторяет Лисе план, что можно делать и что нельзя, девушка кивает и, прежде чем Дженни успевает отойти, сжимает её футболку.       — Скажи, что всё будет в порядке, — шепчет Манобан и смотрит прямо Дженни в глаза. Та мягко берет чужую ладонь и разжимает цепкие пальцы.       — Обещаю.       Лиса кивает, и в момент, когда нужно выйти на улицу, выглядит даже уверенной.       Чанёль хмуро оглядывает тёмное небо.       — Нужно спешить, может начаться гроза.       Дженни кивает, и они начинают идти. Она держит автомат наготове, чтобы в любой момент выстрелить. Ким надеялась, что сегодня это не потребуется.       Дженни концентрировала внимание на окружении, чтобы вовремя заметить опасность, но иногда поглядывала на Лису. Так, на всякий случай.       У девушки на лице горечь и какая-то тяжесть, пока она смотрит на реальный мир. Грязь, бедность и голод — то, что Дженни видеть уже давно привыкла, а Лиса нет. Лиса сейчас проходит стадию осознания, что мир не закончился границей её дома. Это похоже на прыжок в ледяную воду. Дженни знает, Дженни через это проходила. Ты словно попадаешь в другую реальность и в сознании что-то ломается, рушится, словно подорванная высотка. Лисе тяжело, но она справится. Должна.       Дженни отвлекается всего на миг, и этого хватает, чтобы Лиса оказалась возле какого-то мужчины. Он грязный и тощий, и, возможно, опасный. Для Лисы все опасные. Мужчина, дрожа, протягивает руку к Лисе и она бросается к нему на помощь.       — Вам плохо?       Дженни вскидывает оружие мгновенно, делает пару шагов вперёд.       — Лиса, отойди назад! — орёт она, и Бэкхён, с не свойственной ему резкостью, хватает Манобан за руку, силой таща назад. Дженни направляет дуло винтовки прямо в лицо незнакомца и чеканит:       — Уходите, или я выстрелю, — мужчина принимается что-то говорить, но Ким поднимает оружие, и он испуганно отшатывается назад. — Уходите!       Она не может рисковать. Может это невинный человек, но что, если нет?       Бездомный исчезает так же быстро, как и появляется, Дженни, осмотревшись, опускает автомат, поворачивается к Лисе и взбешённо хватает её за плечи.       — Какого чёрта ты творишь?!       Лицо у Лисы почти испуганное, но Дженни слишком злая, чтобы обращать на это внимание. Она говорила, она предупреждала.       — А что, если бы он тебя ранил? Может он грабитель? Да даже повстанец под прикрытием! Ты могла пострадать! Даже умереть! — всё кричит и кричит Дженни.       Она же повторяла несколько раз, что нельзя делать, так почему её не послушать?!       Могло показаться, что Дженни преувеличивает, но это не так. Лиса — желанный кусочек для каждого в этой стране. Она богатая, красивая. Она дочь президентши. У каждого прохожего есть мотив причинить ей вред. Дженни это прекрасно понимает, а вот Лиса нет.       Чанёль вдруг оттаскивает Дженни силой, и мрачно говорит:       — Всё, успокойся, я думаю, она поняла.       Дженни вдруг видит красные следы от своих пальцев на чужой коже и гнев мгновенно испаряется. Она даже чувствует прилив вины, но тряхнув головой мысленно напоминает самой себе, что не она подверглась опасности.       Дженни молча идёт вперёд, Бэкхён вздыхает, мягко подталкивает Лису в спину, и она спешит следом.       Остаток дороги проходит в неприятном молчании, Лиса шагала опустив голову, и не отходила больше ни на шаг.       Дом, в котором они проведут ночь, не особо отличался от других домов даже в столице. Дженни сильно стучит в большую дверь и через пару минут ей открывает мужчина.       — Привет, Чондэ, — хозяин дома расплывается в широкой улыбке.       — Дженни!       Следующие полчаса проходят в шуме и готовке ужина.       — Я даже не думал тебя ждать, — сообщает Ким, нарезая лук. Дженни, не прекращая чистить картошку, пожимает плечами.       — Прости, обстоятельства сложились так, что я не могла тебя предупредить.       Мужчина задумчиво кивает.       — Понимаю.       Ким Чондэ — мужчина без жены и детей, зато обладатель большого дома. Часто он использует его как отель и пускает путников ночевать в одной из многочисленных комнат за небольшую плату. Солдатов же, особенно, если среди них есть Дженни, он принимает бесплатно.       Чондэ действительно хороший, и у него с Дженни завязались хорошие отношения, чем-то даже похожие на дружеские.       Дженни уважает Чондэ за умение молчать. Он точно не сдаст их в случае чего.       Ужин проходит в весёлой болтовне Чондэ и Бэкхёна, тогда как Дженни мрачно поедает содержание тарелки. Она не смотрит на Лису, отчего то ей кажется, что ничего хорошего в её взгляде она не увидит. Возможно обиду иди злость, может укор. Но всё же поговорить нужно. Иначе, конфликт может помешать им в очень важный момент, а Дженни этого не хотела.       Дженни приходит в комнату Лисы уже перед самым сном под видом проверки. Она хотела поговорить, но не знала, как начать этот проклятый разговор.        Лиса обижена. Это видно в каждом её жесте, в том, как она упрямо не смотрит на Дженни, гордо держит спину и расчёсывает волосы.       Дженни полное игнорирование не особо волнует, она опирается спиной на стену и, склав руки на груди, молча наблюдает за Манобан. Наконец-то та устаёт от молчания.       — Если ты пришла читать мне нотации — не стоит. Я прекрасно поняла тебя с первого раза.       Дженни фыркает.       — Ты ведёшь себя так, как будто я наругала тебя без причины. Но причина была, и ты должна это понимать.       Разговор катится совсем не туда куда нужно, вместо сглаживания конфликта, они занимаются его разжиганием.       Лиса резко оборачивается и выпаливает:       — Он просто нуждался в помощи! — Дженни чужие слова злят. Настолько сильно злят, что она срывается с места и смотрит Пранприе в глаза, пытаясь донести истину. Та вскакивает следом.       — Здесь каждый нуждается в помощи, и ты не можешь спасти всех! Понимаешь? Невозможно! — рычит Дженни. — Твоя помощь больше навредит, чем поможет!       — И ты выбираешь вообще никому не помогать? — повышает голос Лиса. — Ну и как? Легко тебе игнорировать страдания других?       Дженни сжимает челюсти. Лиса наигранно приподнимает брови.       — Ах, как я могла забыть! Конечно тебе легко, ты же бессердечная! У тебя есть оружие, и ты не стремишься помогать, тогда чем ты отличаешься от них?       Дженни дёргается словно от пощечины и замирает. А потом молча разворачивается и уходит прочь.       Лиса ошибается.       А вдруг нет?       Может это только в её собственном сознании она лучше остальных? А на деле такое же животное.       Дженни залетает в свою комнату и закрывает дверь. Прижимается спиной к дереву, и пытается разобраться в эмоциях, что волнами её захлестывали. Обидно ли ей? Наверное, да.       Она не ожидала услышать подобные слова от девчушки в платье с ромашками. Слова колкие, полные яда. Почти обжигающие. Оказывается, Лиса не такая уж и мягкая. Оказывается, что-то в ней есть от матери.       Дженни задумывается — стоит ли ей ожидать подобных сюрпризов в будущем, и бредёт в ванную.       Девушка стягивает одежду и задумчиво замирает напротив зеркала. Медленно проводит руками по телу, покрытому шрамами. Она не собирается притворяться, что хорошая. Но то, как её представляет Лиса, даже немного оскорбительно. Возможно, в глубине души Дженни боится, что слова девушки станут действительностью.       Дженни набирает полную ванну воды и ныряет в неё с головой, желая раствориться.       — У тебя есть оружие?! — удивлённо восклицает Бэкхён, и маленькая Дженни широко улыбается, с гордостью показывая пистолет. У неё есть оружие, и это уже повод для гордости. Родители, конечно, против подобных увлечений дочери, но когда это её останавливало? Она желала этого, а если наследница семьи Ким чего-то хотела — она это получала.       Дженни осматривает большой сад внутри стен их двора. Снаружи такой сад был бы невозможен. Девочка находит мишень, старая яблоня, и, прицелившись, стреляет. Бэкхён охает. Дженни не промахивается.       — Не боишься пораниться? — интересуется он, бережно принимая пистолет в свои руки. Дженни мотает головой.       — Не боюсь. Я всё контролирую, Бэкхён. В этом моя власть, моя свобода.       Мальчик пожимает плечами.       — Будь осторожна, ты можешь ранить других.       Дженни улыбается целится в новую мишень.       — Пусть другие осторожничают, раз не хотят быть ранеными.       Выстрел, выстрел, выстрел.       Дженни резко выныривает и понимает, что это не выстрелы, а всего лишь настойчивый стук в дверь. Девушка глубоко и тяжело дышит, вытирает воду с глаз и убирает волосы назад.       — Дженни! Дженни, всё нормально?       Лиса. Зачем она пришла?       Дженни вылазит из ванной и, обмотавшись полотенцем, открывает дверь.       Лиса тут же прекращает грызть ногти и резко поднимает взгляд на Дженни. На пару секунд повисает неловкое молчание, но Пранприя наконец выдыхает:       — Прости, что так грубо стучала, просто ты долго была там и не отвечала… — Дженни холодно приподнимает бровь, и девушка кусает губу. — Я пришла извиниться, я не должна была говорить такие вещи о тебе… ты совсем не такая-       — А если такая? — Лиса осекается. Молчит тяжело всего несколько мгновений, а потом уверенно отвечает:       — Я уверена, что нет.       Как она может быть уверенной в чём-то подобном? Они едва знакомы. Лиса не знает Дженни, а если бы знала — ненавидела бы. Дженни в этом уверенна. Они с Лисой так далеки даже от подобия дружбы. Просто они разные. И разница — пропасть.       Лиса не может быть уверенной, что Дженни хорошая, а если и так, Ким ей просто не верит.       Дженни вздыхает, и желает Лисе спокойной ночи.       Сама же уснуть не может до самого рассвета.