Город мёртвых звёзд

      — Нервничаешь? — негромко спрашивает Дженни, не отрывая взгляд от разлетающихся полов платья Джису, которая шагала впереди. Стук её каблуков неприятно отдавался в голове, Дженни хмурится и пытается испепелить взглядом проклятые каблуки. Лиса, идущая рядом, неопределённо пожимает плечами.       — Я должна буду официально объявить войну своей матери, наверное, я должна нервничать.       Дженни кивает.       Она тоже должна.       Национальная героиня Дженни Ким перешла на сторону повстанцев. Неслыханное событие, оно разрушит всё. Многолетнюю работу самой Дженни, а также десяток других людей. Планы Лидии. Это одновременно пугало и вдохновляло. Невозможно предугадать реакцию людей, как невозможно предугадать чем это обернётся для неё. Но это проявление её силы. Доказательство того, что Дженни свободна и вправе распоряжаться своей жизнью самостоятельно.       Дженни не успокаивала Лису и не уверяла её, что они в безопасности хотя бы потому, что не любила врать. Сейчас нет совершенно безопасного места для их спасения, риск есть всегда. Мир не идеален, люди не идеальны. Никто не знает, что произойдёт в следующий миг. Вместо этого Дженни осторожно переплетает их пальцы.       — Я рядом.       Лиса поворачивает к ней лицо, и в её взгляде мелькает благодарность.       Дженни вдруг вспоминает, что Пранприя Манобан всё тот же ребенок, которого она забрала из её дома совсем недавно. Чистая и невинная, немного неловкая и трусливая. Влюблённая. Кажется, прошли года с их первой встречи, но осознание, что это не так, выбивало почву из-под ног.       Дженни уже с трудом могла себе представить свою жизнь без Лисы. Даже её прошлая жизнь вспоминалась размыто, словно её и не было вовсе.       Дженни не считала, что это хорошо или плохо, это просто есть. Жизнь — это движение, и если ты стоишь на месте, ты деградируешь.       Они заходят в большую залу, Дженни видит огромное количество техники, камер… и людей. Солдаты, люди в костюмах, где-то затесались даже медики. Это была сильная, слаженная команда.       В эту секунду в голову Дженни приходит одна простая, но поразительная мысль. Откуда солдатам Лидии знать о всей мощи повстанцев?       Да, безусловно, они слабее. Но те небольшие нападки на пустые склады с мирным народом, что они совершали раньше, никак не характеризовал силу мятежников. Они будут продолжать бороться потому, что они могут это делать. Они будут бороться потому, что у них есть цель и огонь в сердцах.       Судя по всему, это восстание готовилось не один год, и вряд ли эти люди сдались бы просто так. Их остановит полная победа или тотальное уничтожение, третьего не дано.       Из размышлений её вырывает голос Лисы.       — Что нам делать?       Что им делать… быть смелее, наверное. Дженни думает о том, что до сих пор не знает, кто она и на чьей стороне. Это… беспокоит.       Что им делать… надеяться. На то, что всё будет хорошо. На победу. На счастье.       Дженни очень хочет этого счастья, даже если никто не знает точно в чём оно заключается.       Что им делать… хоть что-нибудь.       Дженни вздыхает.       К ним подходит девушка, начинает объяснять, как и куда становится, что говорить и с какой интонацией. Другая девушка мажет кисточкой по лицу сначала Лисы, потом Дженни.       — Что это? — хмурится она. Девушка усмехается.       — Чудо средство для того, чтобы на камере ты выглядела идеально.       Дженни растерянно осматривает себя. Её обычная форма и ботинки, вроде бы и так неплохо. Пожав плечами она даёт девушке закончить колдовать над своим лицом.       Лиса снимается первая. Она выходит на небольшое подобие сцены и нервно сжимает край платья. Они встречаются взглядом, Дженни поднимает вверх кулаки и выдавливает улыбку, надеясь, что это выглядит как поддержка.       Она никогда не отличалась особо большим эмоциональным диапазоном, но, кажется, Лисе этого хватает.       Раздаётся громкое «начали!», и лицо Пранприи тут же теряет любые намёки на неуверенность.       — Уважаемые граждане нашей страны! Я, Лалиса Манобан, дочь госпожи президентши, официально заявляю, что перешла на сторону повстанцев, — она на секунду запинается, но вдохнув воздуха, продолжает: — Я буду бороться против своей матери и её союзников. Пора прекратить это издевательство над народом. Пора прекратить это подобие нормальности, что мы имеем сейчас. Наше существование — страдание, и так быть не должно. Я призываю вас прекратить прогибаться под систему и присоединиться к восстанию! Вы можете быть счастливыми, стоит только объединиться!       «Снято!»       Лиса тут же бледнеет и ей подносят стакан воды.       Джису задумчиво просматривает отснятый материал, перекидывается парой фраз с Розэ и довольно кивает. Пойдёт.       Наступает очередь Дженни.       Она выходит на сцену тяжёлым шагом и мрачно осматривает людей в комнате. Встречается взглядом с Бэкхёном и он широко улыбается ей в знак поддержки. На душе сразу становится легче, Дженни выпрямляет спину и поднимает подбородок. Она напоминает себе, кто она такая и что должна сделать. Она не слабая. Она — Дженни Ким.       «Начали!»       Они делают несколько неудачных дублей по тексту и Джису недовольно морщится.       — Я тебе не верю.       Дженни закатывает глаза.       Дженни не актриса и не оратор. Дженни — солдат. Неудивительно, что на камере она получилась неубедительной. Самый весомый её довод — автомат. Эти же исписанные бумажки, которые держат перед её глазами, полная чушь.       — Я не виновата, что ваши тексты одно сплошное клише.       Джису театрально приподнимает бровь и откидывается на спинку стула.       — Ну хорошо, давай без текста. Включите ей камеру!       Дженни сначала теряется от того, как быстро ей разрешили импровизировать, но потом ухмыляется и спускается со сцены. Она подходит к камере практически вплотную и, схватив её рукой, шипит:       — Я больше тебя не боюсь, Лидия. Прошло то время, когда меня можно было запугать. Я теперь не твоя кукла и тебе стоит опасаться моей власти над твоим народом. Они последуют за мной, потому что твоя политика сработала. Я — путеводительная звезда, но не по твоему пути. Я уничтожу тебя, слышишь? Мой будущий трон — из твоих костей.       Дженни резко бьёт по камере и та несколько раз вращается. В зале повисает гробовая тишина. Наконец Джису говорит:       — Хорошая работа.       Дженни не может сдержать улыбки.       Сехуну хватает часа, чтобы взломать государственные каналы и ещё минут двадцать, чтобы запустить их видео на всех экранах страны. Миллионы людей сейчас узнают о том, кто перешёл на сторону повстанцев. Лидия сейчас это видит. Должно быть, она очень злится. Собственная дочь и преданный солдат теперь враги. Хотя, наверное, всегда были. Теперь они просто не беспомощные. Теперь они действуют. Осознание этого вызывает бурю эмоций, от радости до страха.       Дженни почти с восхищением наблюдает их с Лисой лица на большой плазме. Все вокруг поздравляют друг друга и хлопают от радости. Это их маленькая победа. Они показали, на что способны. Они заявили о себе.       Пора показывать на что они способны в бою. Будучи откровенным, Дженни не чувствовала себя уверенно в среде, где стратегия брала верх над физической силой. Она умна, бесспорно. Но Дженни намного привычнее ощущать тяжесть оружия в руках, нежели мыслей в голове. Поэтому ей хотелось скорей уехать отсюда, даже если это включало расставание с Лисой. А это включало. Ей нечего делать на фронте, Пранприю Манобан нужно защищать любой ценой. Возможно, что они смогут использовать ценность девушки по назначению.       Дженни не нравились подобные мысли, но, оказавшись среди солдатов, в ней проснулся её военный дух. Иногда результат оправдывает жертвы и с этим нельзя спорить.       Девушка оглядывается и, найдя взглядом Бэкхёна, сидящего в дальнем углу комнаты, неспешно подсаживается к нему.       — Как твоя нога? — осторожно спрашивает Ким. — Что говорят врачи? Ты сможешь ехать с нами?       Бэкхён сначала удивлённо приподнимает брови, а потом смотрит на своё бедро.       — Нога? Она в полном порядке.       После скептического взгляда девушки он пытается её заверить.       — Врач сказал, что я везучий и пуля не затронула ничего, что могло бы усложнить ранение. Поэтому я еду.       — Чанёль остается здесь? — лицо Бёна омрачняется, как будто они уже успели поспорить на этот счёт.       — Да, и он крайне недоволен этим.       Дженни вздыхает.       — Лиса тоже.       И хотя Лалиса понимала, что в бою от неё никакого толку не будет, предстоящее расставание её тревожило.       Не то, чтобы Дженни была в восторге, но это их работа. Они должны сражаться, а не отсиживаться здесь.       Ещё через час они уже стоят в зале и прощаются с теми, кто остаётся на базе 01.       Джису каждому желает удачи, Розэ — на доли секунд дольше, засмотревшись ей в глаза. Дженни видит, как в глазах Ким мелькает что-то нечитаемое, полное тревоги и это наталкивает на определённые мысли.       Дальше Чанёль сжимает её в своих крепких объятиях, едва не задушив.       — Береги его, — шепчет он, и Дженни доверительно шепчет в ответ:       — Клянусь.       Она на миг замирает глядя на то, как Бэкхён прижимается губами к губам Чанёля и излом его бровей кричал о беспокойстве. Всем им страшно оставлять близких.       Дженни встречается взглядом с Лисой, делает несколько шагов к ней и застывает. Девушка нервно поджимает губы и сжимает ладонь Ким.       — Общай мне, что вернёшься целой и невредимой. Обещай, что вернёшься живой. Обещай, что вернёшься, Дженни.       И хотя она не могла обещать подобного, девушка кивает и мягко целует Лису.       — Не переживай обо мне, я же сильная, ты знаешь это.       Лиса улыбается, но вид у неё такой, будто она вот-вот заплачет, и Дженни спешит разъединить их ладони и отступить к остальным.       Последний взгляд.       Последнее «люблю» беззвучно, одними губами.       Последняя секунда рядом.       Не навсегда, но на неопределённое время.       Дженни разворачивается и решительно шагает за Розэ.

…///…

      Они приезжают на базу 06 с рассветом и усталыми лицами. Всё тело болит от ночи, проведённой в неудобной позе, неприятная тяжесть отягощает каждую частичку тела. Дженни желает только поспать, но осознание того, что это несбыточная мечта горчит вместе с дешёвым кофе на языке.       Розэ представляет их команду главнокомандующему, тот с изнемождённым видом осматривает их, сухо сказав «Добро пожаловать». Дженни вдруг вспоминает тихие, полные тревоги, слова Розэ, пока они ехали в полной темноте ночи. Это самая горячая точка войны. База 06 синоним к слову смерть, и это не скрыть. Находясь под стенами самой столицы, солдаты здесь погибают быстрее всего. У людей за стеной много оружия и медикаментов, у повстанцев — только огромная жажда свободы. Преданность страшная сила, она толкает людей на безумные поступки. На отважные подвиги. Разницы иногда нет, но так или иначе здесь смерть работает усердно.       Дженни не собиралась умирать, но отрицать, что подобная вероятность, было нельзя. Никто не застрахован. Никому не скрыться от старухи с косой.       Дженни смерти не боялась, но жить ей до безумия хотелось. У неё были друзья, девушка и, если повезёт, победа в войне за независимость. С таким только жить, долго и счастливо, как в сказках. Жаль, жизнь намного сложнее придуманных историй и возможностей потерять всё в миллионы раз больше.       Розэ разрушает кокон тревожных мыслей, сообщив, что она удаляется на обсуждение плана штурма. Всех остальных отпустили отдыхать и готовиться к предстоящей битве.       Почувствовав, что сонливое настроение ускользнуло от неё, Дженни, пройдя через внешний двор базы, садится на землю у края. Впереди — десятки метров открытой местности и стена. Дженни щурится. Бэкхён со вздохом садится рядом с ней. Дженни обводит взглядом большую серую стену и маленькие фигурки солдат. Где-то там Кай, Чунмён и десятки других ребят, которые раньше были её коллегами. Знакомыми. Готова ли она их убивать? А они её? Вечная проблема жизни и смерти, преданности и предательства…       Проблема в том, что Дженни не знала. Не знала, что делать, не знала, кому верить, не знала, как жить. Она не знала абсолютно ничего, и это до безумия пугало. Насколько раньше её жизнь была серой и надёжной, настолько сейчас всё полетело к чертям.       Признать сложно, но она чертовски сильно боится. Чего, правда, не знает.       Бэкхён вдруг накрывает её ладонь своей. Дженни дёргается, но следом вздыхает.       — Ты слишком напряжена, — говорит он, — тревожишься.       — Мы скоро пойдём в бой, — отвечает Ким тоном, в котором слышалось «чего ты ещё ожидал?»       — Раньше тебя это не беспокоило, — парирует парень.       Дженни молчит. Наконец она выдыхает мысль, что подсознательно мучила её много дней.       — Мне придётся биться против своих.       — А ты можешь сказать кто из всех людей в этом месте «свои»?       Она не могла. Бэкхён это знал.       Он вдруг совершенно меняет тему и это так по-бэкхёновски, что где-то в груди больно колет.       — Мне Чанёль сделал предложение, — негромко выдыхает парень и достаёт из нагрудного карманчика небольшое колечко. Красивое, серебряное, в тон его волосам. Просто, но со вкусом.       — Когда? — удивлённо спрашивает Дженни. Бэкхён переводит на неё взгляд.       — Во время того, как мы ехали на базу 01. Как-то не было случая тебе рассказать… — он переводит взгляд куда-то далеко, и на лице мелькает улыбка. Небольшая, краем губ. Достаточно для счастья и недостаточно для беспечности.       — Чанёль пообещал, что мы поженимся, когда всё это закончится. И станем жить вместе. Как настоящая семья.       Для Бэкхёна семья — важно. Для Бэкхёна семья — мечта. Дженни так и не смогла полностью ею стать. Хотя, возможно, так думала только она.       — Ты всё ещё злишься из-за… — «предательства» -…этого?       Дженни кидает на него быстрый взгляд. Вздыхает. Забирает руку.       — Это не совсем злость. Я понимаю, почему ты так поступил… Это горечь. Это что-то неприятное в груди, и как бы я не старалась, пока что оно не исчезает, — Дженни опускает веки. — Возможно, мне нужно немного времени.       Возможно, у них его нет.       Лицо Бэкхёна омрачняется, но он согласно кивает.       — Я понимаю.       Он всегда понимал. Он никогда не злился. Он никогда не начинал споры первым.       Дженни начинала задумываться: проблема ли это, и если да, то не в ней ли?       Наверное, она ужасный друг. Наверное, она не заслуживала его.       Вина разъедала её, словно кислота, но она ничего не могла поделать.       Бэкхён поднимается на ноги и разминает затёкшие мышцы. Дженни молча наблюдает за ним.       Розэ выходит к ним какой-то слишком мрачной и достаёт пачку сигарет. Дженни Розэ знает плохо, но, что значит этот знак, ей известно. Что-то не очень хорошо. Что-то связанное с их битвой. Дженни считает, что им нужно знать, Розэ — нет. Поэтому, она выдыхает облако дыма, прищуривается и сообщает:       — Скоро выступаем, готовьтесь, — она о чём-то несколько мгновений размышляет, а потом делает шаг вперёд. — Пойду пройдусь, заодно разведаю территории.       Бэкхён спохватывается.       — Я с тобой! — он бросает взгляд на Дженни, и так немного устало улыбается мол ступай, всё хорошо. Парень кивает и спешит за Розэ.       Всё произошло… внезапно. Неожиданно. Незапланированно. Они никак не могли быть готовыми.       Просто началась стрельба.       Выстрелы прорезают воздух с оглушительным свистом, кто-то пронзительно вопит «ложись!» одновременно с тем, как Дженни пластом опускается на землю. Голова разрывается из-за лихорадочных мыслей, сердце — из-за бешеного стучания. Рядом падает мёртвый солдат и кровь на его лице срабатывает как триггер. Бэкхён.       Дженни не думает, Дженни просто подрывается на ноги и несётся в противоположную логике сторону. Инстинкт самосохранения молчит, потому что сейчас важна не её жизнь. Она бежит к Бэкхёну.       Дженни выбегает на открытое пространство и замирает, кто-то сзади окликает её, но она игнорирует.       Бэкхён.       Солдаты бегут мимо неё в укрытие, вокруг шум, крики и возня. Кто-то окликает медиков, кто-то стонет от боли и всё это сопровождается ужасающей мелодией непрерывных выстрелов.       Пули пролетают в опасной близости, но ей всё равно как никогда, она словно безумная ищет глазами Бэкхёна.       Она легко могла умереть прямо здесь, врагам можно даже не целиться.       Дженни было бесконечно всё равно.       Где Бэкхён.       Они зашли далеко, слишком далеко. Дженни видит его, сгорбленного, пытающегося укрыться от огня. Ком застревает в горле. Дженни бросается к ним.       Вдруг чей то вопль, технически усиленный в разы, перекрикивает очереди автоматов.       «Не стрелять! Там моя сестра, не стрелять в Дженни Ким!»       Чунмён. Голос брата так поражает Дженни, что она замирает, и резко поднимает взгляд вверх, будто в поисках лица Чунмёна. Конечно же, его там нет.       Конечно же, он где-то там, в безопасности. Пока они здесь погибают. Пока их расстреливают без предупреждения, словно бездомных собак.       Чунмён приказал остановить огонь, чтобы спасти ей жизнь… и не успел.       В жизни так много несправедливости, и это всегда убивало Дженни. Пока невинные страдали, бездушные животные проживали свои лучшие жизни. Это больно. Обидно до слёз.       Дженни выучила за свои годы одно: никогда нельзя предугадать всё.       Дженни не предугадала.       Волна взрыва откидывает её на землю, и на секунду Дженни кажется, что она горит. Она не может дышать, земля забивается во все щели: в нос, рот, уши и глаза, вокруг — абсолютная, неестественная тишина, будто весь мир в одну секунду вымер, а потом звон, всё громче и громче. Перед глазами всё плывет, может от боли, может от слёз. Может она просто ушибла голову. Дженни с трудом поднимает веки и сквозь звенящую пустоту внутри неё словно птица пронзительно кричит смертельной тревогой.       Бэкхён.       И в ту же секунду ей становится плевать на боль и глухоту. Всё, что важно — где Бэкхён?       Где он?       Где он, где он, где он.       Дженни с огромными усилиями поднимается на ноги и начинает бежать. Она не знает куда бежать, она спотыкается и падает на землю, царапая лицо камнями. Дженни рычит от злости на свою слабость и снова поднимается. Она осматривается, видит сугробы взорванной земли и зачатки истерики начинают ломать ей кости.       БЭКХЁН!       Она падает на колени перед особо большим возвышением земли и начинает рыть её руками. Рыть быстро, истерично, с полным ужаса «Бэкхён!», застывшим на языке. Камни впиваются в колени, земля забивается под ногти, а она всё продолжает искать. Рука задевает что-то тёплое, Дженни начинает рыть усерднее и с ужасом видит кровь. Много крови. Она раскапывает голову Бэкхёна и бережно убирает землю с его лица. Следом освобождает его по грудь. Только сейчас замечает, как дрожат её руки.       — Бэкхён… — хрипло зовёт она. — Бэкхён, очнись!       Он не отвечает.       — Пожалуйста, приди в себя… — шепчет она моляще.       На Дженни накатывает волна паники, она прикладывает ухо к чужой груди.       Сердце не бьётся. В этот момент что-то внутри Дженни обрывается. Что-то хрупкое в ней ломается, разбивается вдребезги. Она не может потерять его. Это нереально. Такое может случиться с кем угодно, но только не с ней. Не с ним. Не с ним, пожалуйста, только не с ним.       Она бьёт друга в грудь, кричит и чувствует, как горячие слёзы стекают по грязным щекам. Дрожат уже не только руки. Дрожат губы, плечи. Она вся содрогается в судорожных рыданиях. В голове пусто и только «Бэкхён» непрерывной строкой перед глазами.       Дженни трясёт его словно тряпичную куклу, но это бесполезно. Бэкхён не шевелится, не дышит.       Бэкхён мёртв.       Она не спасла его. Не защитила.       Дженни прижимает его голову с окровавленным лбом к груди и уже даже не плачет. Она воет, словно раненый зверь. Отчаявшийся, безумный в своём горе.       Слух понемногу возвращается, она слышит выстрелы и крики, далекие взрывы. Нужно бежать, нужно спасаться, но сил подняться просто нет.       В этом нет смысла, нет смысла, нет смысла.       Дженни не раз видела смерть. Дженни ни разу не теряла голову в экстренных ситуациях.       Дженни не раз видела смерть, но сейчас на руках — тело её друга. Её брата. Частички её души.       Дженни ни разу не теряла голову в экстренных ситуациях, но это не экстренная ситуация. Это крушение её вселенной. Дженни сходит с ума.       Она не может ни о чём думать. Ни о плане, ни о солдатах. Даже о собственной жизни. Она лишь прижимает тело окровавленного парня к себе и раскачивается словно в трансе. Слёзы текут сами по себе, голова раскалывается, но Дженни плевать на себя так сильно, как никогда.       Бэкхён…       — Дженни! — девушка медленно поднимает взгляд. Видит Кая. Ким Чонина, её друга, её коллегу. Во вражеской форме и автоматом, нацеленным на неё.       — Дженни, давай решим всё мирно, — говорит он.       — Мирно, — эхом повторяет Дженни и опускает взгляд на свои ладони. Грязь перемешалась с кровью и слезами, это поразительно сильно похоже на её душу. Покалеченную и грязную. — Ты убил его.       — Не я, — быстро отвечает Кай, и внутри Дженни разжигается огонь ярости.       — Вы все его убили! — рычит она. Она была так зла, на себя, на Кая, на весь чёртов мир. Она готова разрушить здесь всё, убить каждого, выгрызть жизнь зубами. Она готова отомстить. Она знает, что это не поможет.       Она хочет сделать это больше всего на свете, с пустой надеждой, что станет лучше.       — Я убью тебя, — шепчет она, медленно поднимаясь.       — Дженни, не делай глупостей.       Глупостей.       Она сделала глупость, когда позволила Бэкхёну умереть. Сейчас она собирается только сделать что-то стоящее.       По щеке успевает пробежать ещё одна слеза перед тем, как Дженни тянется рукой на пояс. Кай оказывается быстрее.       Пуля входит куда-то в грудь, и Дженни не видит абсолютно никакой разницы с той болью, которую она чувствует в сердце. Это лишь очередная рана на её страдающем теле. Вот только пуля убивает быстрее.       Возможно, она благодарна за выстрел.       Возможно, так лучше.       Возможно, дальше она не сможет жить.       Дженни как-то отстранённо смотрит на кровоточащую рану, прикасается к ней и переводит взгляд на Чонина.       — Прости, — на его лице нет раскаяния.       Дженни падает сначала на колени, потом медленно опускается на землю рядом с Бэкхёном. Она невидящим взглядом смотрит в неестественно голубое небо. Как оно может быть таким чистым, когда в мире происходит подобный ужас? Как оно может быть таким невинным, пока на земле пробиваются реки крови?       Девушка чувствует, как тело немеет, а веки тяжелеют. Она умирает. Дженни с трудом передвигает рукой и пытается наощупь найти пальцы Бэкхёна. Находит. Она переплетает их со своими, и с болью понимает, что они холодные.       Мёртвые.       Дженни смотрит на солнце, и тонкие ручейки слёз стекают по её вискам.       Дженни не думает ни о чём, кроме того, что она надеется встретить Бэкхёна на той стороне.       Дженни опускает веки и чувствует облегчение. Это наконец-то закончится. Страдания наконец-то закончатся.       Она станет ещё одной мёртвой звездой на чьей-то форме.       Она станет ещё одной мёртвой звездой в списке жертв безжалостной войны.       Она станет ещё одной мёртвой звездой и, возможно, её смерть принесёт намного больше пользы, чем её жизнь.