Балтимор, 1996 год.
Языки пламени, взмывающие к звездному небу. Жар огня. Истошные крики. Темные, почти черные глаза и торжествующая улыбка. Сара вскакивает на кровати, судорожно сжимая в ладонях одеяло. Сердце все еще бешено стучит в груди, соленые дорожки слез неприятно стягивают кожу на щеках, а перед глазами до сих пор стоит картинка горящего дома и демонического взгляда, отражающего в своей глубине языки адского пламени. Девушка делает несколько глубоких вдохов и выдохов, как ее учила психотерапевт, и слегка вздрагивает, когда тишину квартиры разрезает громкая трель телефона. - Да? – голос слишком хриплый, и Сара откашливается, все еще чувствуя першение в горле и вкус крови на языке. - Очередной кошмар? – беспокойство собеседника настолько ощутимо, что в груди Сары неприятно колит от осознания того, что она снова заставляет переживать за себя. - Все в порядке. Уже все прошло. Не волнуйся, - тихо отвечает Сара, прикрывая глаза, наслаждаясь родным голосом, ментально ощущая поддержку и заботу, которые, словно махровое покрывало, укутывают, заставляя забыть обо всем. – Когда ты будешь дома? - Появились проблемы на работе, поэтому придется ненадолго задержаться, но я постараюсь побыстрее приехать. - Не надо, - спешит успокоить мужчину Сара. – Не нужно из-за меня откладывать важные дела. Закончи все. Я подожду тебя. - Детка, я чувствую твой страх и волнение. Ты уверена, что все в порядке? Что тебе снилось? Я могу приехать прямо сейчас. - Не надо, правда, я справляюсь, - Сара старается выдавить хоть что-то отдаленно напоминающее улыбку, чтобы убедить саму себя в собственных словах. – Я люблю тебя, ты же знаешь? - Разумеется, маленькая. Меня невозможно не любить. Сара забавно фыркает, живо представляя себе самодовольную ухмылку мужчины на этих словах. - Не беспокойся. Все в порядке. Кое-как убедив в том, что она держит все под контролем, девушка завершает телефонный разговор и направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок. О’Нил с недовольством смотрит на свое отражение в зеркале, замечая слишком бледный цвет лица, темные круги, лопнувшие от переутомления и бессонницы капилляры глаз, дрожащие руки и пересохшие губы. Да, даже не нужно заморачиваться с макияжем на Хэллоуин. Девушка умывается, причесывает растрепанные ото сна волосы и скрывает мешки под глазами с помощью тоника и пудры. Сара открывает окна во всей квартире, впуская прохладный осенний воздух, чувствуя, как кожа сразу покрывается мурашками. Девушка несколько минут наблюдает за людьми, гуляющими в сквере. Можно много чего сказать об их не слишком удобной квартире, но тот факт, что ее окна выходят на маленький уютный скверик, является слишком огромным плюсом, затмевающим почти все минусы. Девушка ставит чайник на плиту, доставая новую банку с кофе. В последнее время она стала слишком много употреблять кофеина, что абсолютно не способствует концентрации, но кофе необходим, потому что так она меньше спит, а, значит, почти не видит сны, в которых в очередной раз ужас смешивается с болью, парализующим ядом уничтожая ментальные барьеры, которые девушка так долго выстраивала с помощью терапии и лекарств. Она не знает, сколько еще выдержит в таком ритме. Да и ей не особо хочется думать о том, что будет дальше. Слишком устала. Слишком вымотана. Она просто живет сегодняшним днем, пока есть силы и возможность. Сара размешивает сахар, попутно проверяя почту, когда раздается стук в дверь. Девушка чуть хмурится, когда видит в коридоре человека в форме курьера. Молодой парень молча передает ей небольшой конверт, молча указывает на место для росписи, а потом, также, не проронив ни слова, уходит. Да, наверное, не только у нее вечер не задался. О’Нил проходит в гостиную, садясь на диван. Она прощупывает конверт, даже пытается просмотреть его при свете настольной ламы. Если бы хоть кто-то знал, что ей пришлось пережить, то такие строгие меры предосторожности не казались бы слишком странными. Немного подумав, девушка осторожно открывает конверт, доставая небольшой лист бумаги, сложенный вдвое. «Саре О’Нил». Девушка узнает этот размашистый почерк, и к горлу сразу подступает тугой комок. Сара внимательно прочитывает письмо миссис Хилл, милой старушки, которой она помогала, когда жила еще в Сентфоре. Боль от новости о смерти женщины плавно перетекает в удивление, когда чуть ниже Сара узнает о том, что приглашена на прощальную церемонию. Сара стучит костяшками пальцев по гладкой поверхности стола, думая о том, что только что узнала из письма. Ей не хочется возвращаться туда, откуда она так отчаянно бежала. У нее нет никакого желания встречаться с матерью, с которой она не общалась с того самого дня, как уехала из города, снова ходить по улицам, которые в ее снах постоянно залиты кровью, но мысль о миссис Хилл вызывает в памяти теплые и радостные воспоминания. В конце концов, она не собирается туда ехать надолго. Она просто простится с миссис Хилл, а потом сразу же уедет. Ей даже не придется оставаться в их старом доме с матерью, встречаться с бывшими одноклассниками. Тем более, миссис Хилл слишком много сделала для нее в прошлом, поэтому почтить ее память коротким визитом – самое меньшее, что девушка может для нее сделать в качестве благодарности. Сара глубоко вдыхает, чувствуя, как страх противным клубком зарождается где-то в груди, потому что что-то внутри тихо шепчет ей, что предполагаемо недолгая поездка в Сентфор может знатно затянуться, ибо этот город всегда ассоциируется у нее с огромным болотом, засасывающим тех, кто только переступит его черту. Но делать нечего. Решение уже принято, а Сара не из тех, кто идет на поводу у страха и дурного предчувствия. О’Нил только заканчивает собирать чемодан, когда слышит звонок телефона. - Я даже боюсь спрашивать о том, куда ты собираешься с таким количеством вещей, - Сара быстро рассказывает о полученном письме, гибели миссис Хилл и будущей поездке в Сентфор. – Детка, дождись меня. Мы поедем вместе. Одна ты туда не вернешься. - Ближайший поезд в Сентфор уходит через два часа. Я как раз успеваю доехать до вокзала. Если я выеду прямо сейчас, то утром буду на месте и успею к началу церемонии. - Сара, мне очень жаль миссис Хилл, правда, но нам потребовалось почти три года, чтобы ты пришла в норму после всего, что произошло в этом гребанном городе. Я не хочу снова смотреть, как ты умираешь от панических атак и приступов. Останься. Последнее слово произнесено тихим шепотом, в котором отчетливо слышится волнение и страх. Сара понимает их причину. Черт возьми, она тоже боится, но это их прошлое, а бегать от него и прятаться всю жизнь никогда не получится, как бы ни хотелось. - Я не задержусь там ни на минуту дольше нужного. Я посещу церковь, а потом сразу поеду на вокзал. Ты можешь встретить меня вечером. Прости меня, но я должна это сделать. - Детка. - Все будет хорошо, доверься мне.***
Сара чувствует подступающую головную боль, как только поезд пересекает границу Сентфора и подъезжает к вокзалу. Девушка вытаскивает пузырек с обезболивающими и сразу же выпивает три таблетки. О’Нил не ждет, что ее хоть кто-то будет встречать на перроне. Наоборот, она надеется, что не увидит никого из своих знакомых или членов семьи, потому что хочет избежать неловких приветствий и никому не нужных объяснений. Но девушка все равно с некой завистью наблюдает за тем, как люди выходят из вагонов поезда и сразу же попадают в объятия к своим друзьям, возлюбленным, родным. Сара на секунду представляет, как бы встретила ее мать, если бы та сказала о своем приезде, но что-то ей подсказывает, что особой радости ни миссис О’Нил, ни Сара не испытывали бы. Слишком много всего произошло. Девушка сомневается, что вообще может сейчас назвать свою мать членом семьи. Ужасно, но это так. Сара вызывает такси и проговаривает адрес городской церкви водителю. Тот понимающе кивает и не задает лишних вопросов, не пытается развлекать пустыми разговорами. Надо будет дать ему больше чаевых. Машина останавливается у небольшой церквушки, и водитель благодарно улыбается, когда Сара протягивает ему несколько купюр. Он желает ей удачи, и Сара понимает, что она, действительно, сейчас очень даже не помешает. Девушка входит внутрь, с удивлением замечая, как много людей пришло на прощальную церемонию. Сара всегда знала, что миссис Хилл была известна своей любовью к антиквариату не только в Сентфоре, но и за его пределами, но даже в своих самых смелых предположениях она не могла бы представить такого количества людей. - Сара? – тихий женский голос зовет девушку по имени. Сара прикрывает глаза, считая до пяти. Все десять лет она представляла эту встречу, продумывала до мельчайших деталей их разговор, репетировала объяснения, аргументы, но сейчас, когда она видит перед собой свою мать, смотрит в ее карие глаза, ощущает аромат ее духов и шампуня, все заранее отрепетированные фразы исчезают из памяти, словно их там никогда и не было. Вместо этого лишь пустота. И холод. - Привет, мам, - и это все? Серьезно, Сара? - Жаль, что для того, чтобы ты вернулась домой, бедной миссис Хилл пришлось отойти в мир иной, - слова матери полны обиды и ярости. Сара понимает, что если она сейчас сделает хоть один неверный шаг в этой словесной битве, то сразу же снесет платину боли, разочарования и злости, копившиеся в душе матери все десять лет. Сара не глупая. Она знает, что мать не сможет ни понять ее, ни простить. Они стали отдаляться друг от друга уже тогда, когда в голову миссис О’Нил пришла гениальная идея переехать. Все, что произошло дальше, повлекло за собой множество трещин, соединившихся в огромный разлом, через который уже невозможно перекинуть мост взаимопонимания. Сара только собирается ответить матери, но тут звонит колокол, знаменующий о начале церемонии. Девушка лишь кивает и садится на скамейку, сохраняя между собой и матерью дистанцию, которая была бы уместна, если бы рядом сидели абсолютно незнакомые друг другу люди, но никак ни члены семьи. Речь священника как всегда лицемерно-трогательная, полная наигранной скорби, кучи отсылок к библии и священым писания. Сара перестает слушать его уже спустя три минуты. Она чувствует, как головная боль достигает своего пика, заглушая все окружающие звуки, а руки начинает бить едва заметная дрожь. Ей нужны лекарства, но она не сможет незаметно дотянуться до своей сумки и принять таблетки, поэтому придется терпеть. О’Нил решает понаблюдать за людьми, которые сидят чуть впереди нее. Внезапно ее взгляд останавливается на блондинке, что сидит напротив Сары через проход. В горле внезапно пересыхает, а сердце от волнения готово хоть сейчас выпрыгнуть из груди и убежать как можно дальше. Кэнди. Ее бывшая лучшая подруга, с которой они столько пережили. Сара с болью и тоской смотрит на теперь прямые светлые волосы, ясные голубые глаза. На смену обычно розовому свитеру и юбке пришли зауженные джинсы и водолазка. Просто, но со вкусом. Видимо, Кэнди ощущает пристальный взгляд, направленный на нее, потому что девушка медленно оборачивается, и Сара даже готова рассмеяться от того, как комично округляется от удивления ее рот. Открытая книга. Даже спустя столько лет. Сара кивает в знак приветствия, не ожидая, что получит что-то в ответ, но, как бы ни было удивительно, Кэнди слегка улыбается и чуть склоняет голову в ответ. Сара понимает, что церемония уже окончилась, только когда все начинают вставать со своих мест. Девушка сразу же хватает свою сумку и достает свое обезболивающее, кидая несколько таблеток в рот и проглатывая. Она замечает, что мать внимательно наблюдает за ней, но во взгляде нет даже намека на обеспокоенность или хотя бы желания узнать, что это за лекарства и почему ее дочь их глотает горстями. Лишь равнодушие. Саре не больно. Она слишком привыкла видеть свою мать такой. - Поедем вместе домой? – спрашивает женщина с натянутой силой улыбкой на губах. - Я возьму такси, - Сара забрасывает сумку на плечо, последний раз бросая взгляд в сторону Кэнди, а потом оборачиваясь к матери. - Потому что не хочешь ехать со мной? Браво, миссис О’Нил, пять за наблюдательность и логику. - Нет, что ты, - произносит вслух Сара. Она врет. И ее мать это понимает. Странно, как раньше девушка не замечала того, сколько же между ними было фальши и лицемерия. Миссис О’Нил раздраженно фыркает и быстрым шагом выходит из церкви. Сара смотрит на часы и понимает, что до обратного поезда в Балтимор есть еще три часа. Девушка решает пройтись пешком по улицам города, стараясь не вспоминать свои кошмары, в который Сентфор пылал, погружаясь в пучину ужаса и безумия. Солнце давно зашло, и ему на смену небо затягивают тяжелые дождевые тучи. Вдалеке слышится раскатистый звук грома, а также отблеск молнии. Здравствуй, погода Сентфора, по тебе не скучали. Сара не думает о том, куда она идет, зачем. Она передвигает ногами на автомате, потому что бездействие убивает. Когда ты ничем не занят, мысли ядовитым ворохом врываются в сознание, подкидывая одну за другой картинки из ночных кошмаров, заменяя ими реальность. Девушка продолжает думать о встрече с матерью. Она не ожидала ничего другого. Она не ждала, что они сразу бросятся друг к другу в объятия, проливая слезы счастья, но Сара все равно не может избавиться от едкого чувства разочарования, прочно поселившегося в сердце. Не так все должно было быть. Не так. Полностью погрузившись в свои мысли, Сара не замечает, как забредает на лесную опушку возле озера. Сара видит старую избушку, некогда принадлежавшую леснику, давно жившему в этом городе. Девушка до сих пор помнит, как они с друзьями проводили здесь долгие вечера либо за уроками, либо за игрой в UNO, либо просто рассказывая друг другу истории из детства, делясь планами на будущее. Сара отгоняет от себя слишком сентиментальные мысли, разворачиваясь, чтобы вернуться на дорогу, но внезапно останавливается, слыша громкий хруст. Девушка в ужасе оборачивается в сторону густого леса, глазами начиная искать что-то, чем она могла бы обороняться в случае опасности. Взгляд сразу натыкается на массивное бревно. Сара уже готовится замахнуться и ударить, как тут же замечает знакомое лицо. - Бобби? – вырывается из груди полуудивленным, полуоблегченным выдохом имя бывшего одноклассника. - Сара? Ты чего? Убить меня этим решила? Тернер-младший слишком сильно изменился. Нет и следа того замкнутого ботаника, которого все привыкли видеть в стенах библиотеки или за барикадами из книг и журналов. Теперь Сара видит перед собой молодого мужчину в элегантном, сшитом точно по фигуре костюме с аккуратным галстуком на шее и дорогими часами на запястье. - Не знала, что ты тоже приехал, - выдавливает из себя девушка, бросая свое средство защиты на землю. - Да, я тоже не знал о твоем приезде. Сюрприз, - слегка улыбается Бобби, пожимая плечами. - Ладно, пока. Была рада встретиться, - скомкано прощается Сара, но Бобби осторожно прикасается к ее запястью, останавливая. - Да брось, ты ведь тоже не просто так именно сюда пришла. Раз уж мы здесь, то, может, зайдем? Тем более, скоро должен начаться дождь. Промокнуть не очень хочется. Этот костюм слишком дорогой, - на этих словах Бобби смахивает несуществующие пылинки с плеча, и Сара слегка усмехается. - Когда ты успел стать таким мелочным? – весело спрашивает девушка, но предложение мужчины поддерживает, и они оба направляются к сторожке. Внутри почти ничего не изменилось, лишь толстый слой пыли на диване, столе и стульях говорят о долгом отсутствии хозяев и уборки. - Откуда здесь горящие свечи? – с подозрением в голосе спрашивает Бобби, опасливо озираясь по сторонам, словно ища невидимого противника. - Знаете, я даже не удивлена, что увидела здесь именно вас, - раздается женский голос, и, приглядевшись, Сара замечает на диване Кэнди, которая до этого момента пряталась в тени. - На том же месте в тот же час, - неловко шутит Бобби в надежде хоть как-то разрядить обстановку. Он садится на кресло рядом с диваном, оставляя Саре место возле Кэнди. Блондинка молча протягивает друзьям теплые одеяла, на что Сара ей улыбается, а Бобби благодарно кивает в ответ. Кажется, будто они молчат целую вечность. Кэнди заворожено наблюдает за пламенем свечи, полностью погрузившись в собственные мысли. Бобби нервно ерзает в кресле, то поправляя манжеты пиджака, то настраивая исключительно работающие часы. Сара же просто молча наблюдает за ними, отмечая изменения, которые произошли с друзьями за десять лет. Если бы она была художником, то точно нарисовала бы их. Она бы использовала пастельные тона, чтобы изобразить нежную улыбку Кэнди и блеск ее голубых глаз. Но с Бобби все было бы иначе. Плавными движениями она бы очертила овал его лица, большие глаза, которые в очках казались еще больше. Бобби весь словно состоял из изогнутых линий. Было бы очень интересно писать его портрет. - Я так не могу. Давайте поговорим о чем-нибудь? – нарушает тишину Бобби, – Только не о прошлом. - Кроме прошлого у нас больше ничего нет общего, - отвечает Сара, слегка улыбаясь. - Кстати, Сара, ты ведь не родилась в Сентфоре? Ты же переехала? – внезапно спрашивает Кэнди, всем корпусом разворачиваясь к Саре. - Да, из Балтимора. До сих пор помню тот день, когда мы только заехали в дом. Родители распаковывали вещи, а я даже помогать им не хотела. У меня тогда вообще не было желания что-либо делать, - грустно усмехаясь, произносит Сара, поправляя сползшее сплеча одеяло. - Расскажи. У нас ведь есть время? – неуверенно спрашивает Кэнди. Сара смотрит на свои часы. - Да, у нас есть время. Последний поезд в Балтимор отбыл пятнадцать минут назад.