Vorspiel

Уилл просыпается с криком, подскакивает и осматривается дикими глазами. Он тяжело выдыхает и привыкает к тусклому свету вокруг себя. Во-первых, он жив, и за ним явно ухаживают, судя по свежим повязкам на лице и плече. Во-вторых, он лежит в довольно просторной постели, укрытый толстым и невыносимо мягким одеялом. В-третьих, судя по ощущению качания и тихому плеску воды, доносящемуся снаружи, он в лодке. Хотел бы он чувствовать себя более спокойно с этим знанием, но ледяное чувство страха начинает пронизывать его насквозь. Если он жив, то и Ганнибал тоже, и он предпочел бы получить свое наказание как можно раньше. По сигналу, словно вызванный самой мыслью Уилла о нем, входит Ганнибал. Он одет в удобные пижамные штаны и тонкий свитер, и Уилл может видеть очертания толстой повязки, обхватывающей его живот. Вид повязки наполняет его беспокойством, — оно должно быть чуждо ему, но приходит тревожно легко. Он проглатывает его и смотрит Ганнибалу в лицо, но смущение тут же сбивает его с толку. Ганнибал улыбается ему. — Здравствуй, Уилл, — говорит он, его губы обволакивают имя Уилла таким странным образом, что он чувствует себя как дома. — Я не мертв, — говорит Уилл, и чувствует, как гнев наполняет его слова. — Нет. — Ты не мертв. — Я бы счел это неудобным, — отвечает Ганнибал, и Уилл невесело фыркает. — Смерть и сострадание. Самое большое неудобство. — Я научился терпеть последнее, — отвечает Ганнибал и садится на кровать рядом с Уиллом. Уилл настороженно смотрит на него, пытаясь прочесть что-то под его выражением лица и находя лишь нежность. Он пытается проникнуть глубже, проскользнуть внутрь, но находит только больше. Это ощущение невыносимо сладко, и он понимает, что начинает тонуть в нем, обожание Ганнибала проникает в него и обволакивает, словно теплый мед. Ганнибал берет его за подбородок большим и указательным пальцами, и Уилл резко вздрагивает. Ганнибал мягко сжимает его, крепко, но не требовательно, и поворачивает голову Уилла в сторону. — Твоя рана, — говорит он и снимает повязку, проводя пальцами по швам призрачным прикосновением. Он издает горлом одобрительный звук. — Ты идешь на поправку. — Если бы ты только мог зашить все остальные дыры, которые оставил во мне, — с горечью говорит Уилл, и они оба знают, что он имеет в виду не физическое состояние. — Если бы у меня была достаточно прочная нить, — говорит Ганнибал, убирая руку от лица Уилла, — я бы попробовал. Он придвигается ближе, чтобы осмотреть рану на плече Уилла, кивает с клиническим удовлетворением и затем встает, чтобы принести Уиллу кружку воды, держа на ладони две круглые белые таблетки. — От боли, — говорит он. — Оставлю их на твое усмотрение. Он протягивает Уиллу кружку и оставляет таблетки на прикроватном столике. Уилл пристально смотрит на него, в его взгляде смешиваются смущение и негодование. — Почему ты такой добрый? — он выплевывает последнее слово, как будто оно жжёт ему язык. Ганнибал смотрит на него спокойными, терпеливыми глазами. — Любовь — это болезнь. Доброта — это симптом. Уилл смотрит на этого ужасного, удивительного человека, и его внезапно охватывает невыносимая радость оттого, что он жив. Ему хочется обхватить его руками, выдавить воздух из его легких и впитать своими собственными. Он хочет, чтобы его объятия оставили следы на его костях. В этот момент Уилл как никогда уверен в том, как сильно он любит Ганнибала, и это знание наполняет его яростью. Ганнибал неглубоко дышит в тишине, не ожидая ответа, и Уилл чувствует жгучую потребность убежать. Он знает, что ему некуда идти, поэтому резко поворачивается, ложится на бок, как капризный ребенок, натягивает одеяло до подбородка и смотрит в темноту. Он чувствует, что Ганнибал наблюдает за ним в течение нескольких минут, стоически и неумолимо, прежде чем покинуть спальню, и Уилл слышит шаги, удаляющиеся на палубу. Уилл пытается закрыть глаза и заснуть, но он слишком болезненно воспринимает каждую движущуюся молекулу вокруг себя. Несколько часов спустя он чувствует, как Ганнибал откидывает одеяло и скользит в постель рядом с ним. Он не дотрагивается до него, просто тихо вдыхает и выдыхает, словно убаюкивающий метроном. Уилл чувствует болезненную тягу и сжимает руки и пальцы ног до побелевших костяшек, пытаясь отвлечься. Это не срабатывает. Он устало выдыхает и поворачивается лицом к Ганнибалу, чувствуя, как тот раскрывает свои руки для объятий, прежде чем действительно чувствует прикосновение. Уилл осторожно кладет голову на грудь Ганнибала и чувствует, как тот обвивается вокруг него, теплый и пугающе настоящий. Через несколько минут он засыпает.

***

Уилл отказывается говорить с Ганнибалом после первой ночи. Он знает, что ведет себя в лучшем случае, как подросток, но он чувствует отчаянную потребность наказать Ганнибала за то, что тот не наказал его. Поначалу Ганнибал пытается продолжать разговор в одностороннем порядке, но как только он понимает, что получит в ответ молчание, следует его примеру. Они проводят свои дни в удручающей тишине, Ганнибал общается только через случайные любезности и нежные улыбки, а Уилл кипит от внутренней злости. Его тело уже не в состоянии сдерживать свой гнев, и он каждую ночь ищет объятий Ганнибала. В его объятиях есть то глубокое утешение, с которым он не может расстаться, но он отказывается от любого контакта в часы бодрствования. Ганнибал принимает это с невыносимым терпением и не пытается прикоснуться к нему, делая исключения лишь во время перевязки бинтов. После еще одной недели на воде они бросают якорь, и Уилл чувствует тошноту, возвращаясь на твердую неподвижную землю. Ганнибал отвозит их в маленький домик у озера, вероятно, где-то в Канаде, судя по жестокому холоду, но Уилл отказывается спрашивать. Дом окружен высокими, пышными хвойными деревьями, воздух свежий и чистый, а за ними вдалеке возвышаются заснеженные горы. Это потрясающе красиво. Уилл ненавидит это. Он не удивляется, обнаружив, что дом полон удобств, и рассеянно интересуется, сколько таких убежищ Ганнибал спрятал за эти годы. Ганнибал провожает его в спальню, где обнаруживается неприлично большая кровать с кремовыми подушками и пуховым одеялом. Она выглядит ужасно заманчиво, и Уиллу хочется упасть на нее лицом вниз. Он сдерживается. — Моя комната в конце коридора, — говорит Ганнибал, взмахнув рукой. Уилл поворачивается к нему, и озадаченный вопрос вертится у него на языке, но он молчит. Ганнибал улыбается. — Теперь, когда мы покинули тесноту лодки, нам больше не нужно делить спальню. Я уверен, что ты предпочтешь уединение. Он коротко кивает, и Уилл печально смотрит, как он идет по коридору. Он привык спать рядом с Ганнибалом. Внезапно гигантская кровать становится похожа на пустую пещеру. Он сидит на чрезвычайно мягком и гостеприимном пуховом одеяле, но оно кажется ему каменным. В этот вечер он упрямо смотрит в потолок, рисуя невидимые узоры, пока реальность перед глазами не начинает расплываться. Наконец в три часа ночи он встает с постели и бесшумно идет по коридору. Он не стучит, да это и не нужно, дверь распахнута настежь. Он застенчиво ложится и откидывает одеяло, и, конечно же, руки Ганнибала уже распахнуты для него. Уилл сворачивается калачиком в его объятиях и кладет голову ему на плечо. Он чувствует, как Ганнибал улыбается ему в волосы, и пытается разжечь свою ярость, но он слишком устал, и это кажется ему слишком прекрасным, поэтому он погружается в сон, рассеянно водя большим пальцем по чужому плечу.

***

В первый раз, когда он ходит во сне, он действительно замечает, как меняется настроение Ганнибала. Уилл просыпается по щиколотки в снегу и не видит дома, видит лишь не дальше пяти футов перед собой сквозь деревья. Он смотрит на небо, усыпанное звездами, но никак не может сориентироваться. На улице ужасно холодно, а на нем нет ничего, кроме трусов. На мгновение он позволяет себе посмеяться над тем фактом, что из всех способов и мест он умрет именно так: замерзнув насмерть посреди великого Белого Севера, и никто этого не увидит. Ни сражений, ни ножей, ни липкой крови между пальцами, только мягкое падение в снег. Когда он слышит голос Ганнибала, выкрикивающего его имя, он теряет весь свой хладнокровный юмор. — Уилл! — паника Ганнибала звучит отчетливо, и она дергает за веревочку, тянущуюся между ребер Уилла. Он открывает рот, чтобы ответить, а потом щелкает челюстью. Даже перед лицом безумно скучного конца он не сломается. Снова раздается голос Ганнибала, на этот раз ближе, и Уилл слышит мягкий хруст его сапог по снегу. То ли по запаху, то ли по счастливой случайности Ганнибал находит его в считанные минуты. Губы Уилла начинают синеть, и он уверен, что Ганнибал придет в ярость. Конечно же, он несется к нему большими тяжелыми шагами, его сверкающие глаза широко раскрыты. Он хватает Уилла за плечи, оценивая его внешний вид, и Уилл готовится к удару. Вместо этого он наблюдает, как ярость тает в глазах Ганнибала и сменяется беспокойством и страхом. Ганнибал сбрасывает свое толстое пальто и накидывает его на плечи Уилла. — Мы должны немедленно отвести тебя внутрь. Он смотрит на его босые ноги и озабоченно качает головой: — Мне придется нести тебя на руках. Уилл хочет возразить, но он и так упирался слишком долго, поэтому он лишь издает тихое униженное ворчание, когда Ганнибал подхватывает его на руки, нежно баюкая, словно любовника. Уилл чувствует, как его щеки пылают, несмотря на холод. — Было бы лучше, если бы ты держался за меня, — пыхтит Ганнибал, выдыхая белые облачка пара. Уилл не реагирует, сохраняя расслабленность и целенаправленно затрудняя движение. Он чувствует, как глаза Ганнибала обжигают его, и вздыхает, перемещаясь так, чтобы его вес стал более управляемым. Спустя несколько неуверенных шагов он окончательно сдается, обвивает руками шею Ганнибала и зарывается лицом ему в плечо. Никогда еще он не чувствовал себя таким униженным. Или более окруженным заботой. Ганнибал нежно утыкается в него носом и несет домой под тихими наблюдающими звёздами.

***

Ганнибал настаивает на запирании дверей на ночь после инцидента с лунатизмом, что приводит Уилла в бешенство. Хотя у него нет никакого желания уходить, он чувствует себя пленником. Он знает, что это для его безопасности, и более того, что Ганнибал отпер бы двери, если бы он только попросил, но он молча переносит унижение. Через неделю Уилл пытается сбежать. Он лежит в объятиях Ганнибала, дыхание Ганнибала мягкое и ровное, его лицо расслабленное и умиротворенное во сне. Он сопротивляется тяге и вырывается, вылезает из кровати и быстрым шагом направляется к двери спальни, но прежде чем его пальцы успевают коснуться ручки, Ганнибал уже стоит рядом с ним, держа его за руку. — Что тебе нужно, Уилл? Он испытующе смотрит на него: — Уже поздно. Возвращайся в постель. Уилл качает головой и садится на место. — Если тебе что-то понадобится, только попроси, — говорит Ганнибал, и на какую-то долю секунды в его глазах появляется тот знакомый Уиллу надменный блеск превосходства. Он мгновенно исчезает, но Уиллу достаточно лишь мельком увидеть холодного, самодовольного Ганнибала, и он наносит удар, прежде чем успевает подумать дважды. Рука Ганнибала легко сжимает его кулак, он пристально смотрит ему в глаза, с каждой секундой становясь все менее ласковым. Он медленно отпускает руку Уилла и вопросительно поднимает бровь, призывая его продолжать. Уилл немедленно наносит еще один удар, и Ганнибал уклоняется, на этот раз поднимая руку, чтобы схватить Уилла и предостерегающе впиться пальцами в его плоть. — Прекрати, — говорит он, и Уилл видит, как разочарование в нем начинает перерастать в гнев. Он сжимает пальцы Ганнибала и пытается вырваться, но Ганнибал не отпускает. — Если ты хочешь, чтобы я тебя отпустил, — говорит Ганнибал, и в его ровном голосе слышится угроза, — попроси. Ярость Уилла достигает предела, и он использует отвлечение, пытаясь освободить правую руку, чтобы ударить Ганнибала по лицу левой. Раздается резкий звук, и Ганнибал рычит на него в нескрываемом шоке и ярости. Он заламывает правую руку Уилла за спину и толкает его к кровати, бросая лицом вниз. — Хватит ребячества, — требует он, садясь Уиллу на бедра и прижимая его к матрасу. Уилл борется под ним, цепляясь за любой открытый участок кожи, его челюсти щелкают в попытке укусить любую часть, которая осмелится приблизиться к нему. Ганнибал кладет твердую руку ему на затылок. — Стой, — снова приказывает он, и Уилл чувствует, как разряды отдаются у него под кожей. Он яростно, бесполезно извивается под тяжестью Ганнибала. Ганнибал давит сильнее, наклоняясь к нему, и Уилл громко рычит. — Значит, ты не совсем немой, — говорит Ганнибал, и Уилл слышит, как в его голосе звучит удовлетворение. Он стискивает зубы и продолжает бороться. — Скажи, и я отпущу тебя, — Уилл непреклонно качает головой, прижимаясь к одеялу, и резко откидывает бедра назад. Он тут же замирает, почувствовав, как к нему прижимается эрекция Ганнибала. Комната наполняется тишиной, борьба забывается. Ганнибал не двигается, но и не прерывает контакт. Его рука все еще крепко прижата к шее, и Уилл делает пробный рывок головой, чувствуя, как пальцы вцепляются в него сильнее. Они лежат молча, тяжело и с трудом дыша. Уилл делает последний рывок и чувствует, как Ганнибал прижимается к нему, его член дергается. Уилл с трудом сглатывает и поднимает подбородок, чтобы освободить рот. — Сделай это, — выплевывает он. Это первые слова, которые он произносит за последние недели, и они звучат хрипло и резко. — Сделай это, — говорит он снова, на этот раз яснее, и выгибается против Ганнибала, в равной степени испытывая гнев и слепую похоть. Уилл чувствует, как его тело мягко подпрыгивает, когда его внезапно отпускают. Ганнибал слезает с него, с кровати и молча выходит из комнаты. Уилл растерянно смотрит ему вслед, воздух вокруг него внезапно холодеет. Он натягивает на себя одеяло и продолжает смотреть на темный силуэт двери, ожидая возвращения Ганнибала. В эту ночь он спит один.

***

На следующее утро он застает Ганнибала за кухонной стойкой с кружкой кофе в руках, под его глазами залегли тени. Ясно, что он плохо спал — если вообще спал, — и Уилл чувствует укол раскаяния в груди. Он уже не в первый раз задается вопросом, не изжило ли это наказание само себя, но непоколебимое упрямство внутри него снова отказывается уступить. На стойке между ними лежит толстый коричневый упаковочный конверт, и Ганнибал протягивает его Уиллу. — Для тебя, — говорит он и возвращается к своему кофе. Уилл открывает его и хмурится. Внутри лежат два паспорта, несколько стопок стодолларовых банкнот и три письма, написанные рукой Ганнибала. На дне конверта лежит небольшое кольцо с ключами. Он поднимает их и вопросительно смотрит на Ганнибала, который отставляет свой кофе, но по-прежнему не смотрит ему в глаза. — Ты найдешь там все, что тебе нужно, чтобы создать любую жизнь, какую пожелаешь. В письмах говорится, что я убил Дракона, а потом взял тебя в заложники и пытал до тех пор, пока ты мне не надоел. Этого должно быть достаточно, чтобы очистить твое имя, если ты решишь вернуться к своей старой жизни. Второй паспорт даст тебе новую личность, если ты решишь иначе. Денег более чем достаточно, чтобы обеспечить твой комфорт, пока ты не найдешь безопасную гавань. Ключи безвольно болтаются в пальцах Уилла, и он понимает, что они предназначены для лодки. Он обхватывает их пальцами и сжимает до тех пор, пока не чувствует, как холодный металл впивается в его ладонь. Ганнибал некоторое время молчит, затем встает и подходит к эркеру, глядя в невидимую даль. — Когда ты сбросил нас с утеса, я понял, что ты хочешь не умереть, а скорее не жить. Я надеялся, что наше выживание поможет тебе обрести ясность, но ты упрямо настаиваешь на раздельном существовании, и я больше не могу наблюдать. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Уилла, и его глаза наполняются слезами. — У меня нет никакого желания ломать тебя. Уилл смотрит в темные, печальные глаза, с болью глядящие на него, и хотя они принадлежат Ганнибалу, причинившему столько боли его телу, уму и сердцу, он не чувствует ничего, кроме сожаления. Он делает шаг к нему, но Ганнибал снова отворачивается. — Ты слишком прекрасен, Уилл. Я отказываюсь смотреть, как ты увядаешь в зарослях моей заботы. Уилл снова смотрит на ключи и думает, куда ему пойти. Он думает о Молли и с чувством вины осознает, что это первый раз за несколько недель, когда он вспоминает о ней. Он знает, что не сможет вернуться, и у него нет постоянной привязанности к своей старой жизни, но перспектива создания нового «Я» интригует его. Интересно, сможет ли он выжить без Ганнибала? Было бы так легко бросить ключи и произнести имя Ганнибала, сказать что угодно на самом деле, и положить конец этому горькому тупику, который он создал сам. Он мог бы обхватить его руками и поклясться в верности. Он мог бы пасть ниц и отдать ему свою жизнь. Он мог бы даже поцеловать его, и он совершенно уверен, что ему это понравится. Большая часть его сердца, в которой Ганнибал жил в течение многих лет, умоляет его сделать это, бросить всю тяжесть своей любви к его ногам. Уилл ничего этого не делает. Вместо этого он берет ключи и конверт и выходит за дверь.

***

Он продержался четыре часа на открытой воде, прежде чем его гордость дала широкую трещину и он почувствовал, как горячие слезы скатываются по его лицу. Он плачет о Ганнибале, о себе, о Молли, о той жизни, которой у него никогда не будет, и о той жизни, которую он так отчаянно желает. Он позволяет своему горю вырываться из него уродливыми прерывистыми воплями, которые поглощает море. После, опустошенный, он стоит спокойно, вдыхая запах океана. Затем он разворачивает лодку и направляется домой. Последние лучи дневного света отбрасывают нимб на дом у озера, и Уилл не может решить, уместно ли это или больше похоже на злую иронию. Он чувствует, как в горле у него встает ком, а под кожей пробегает беспокойный ток. Он понимает, что еще не придумал, что сказать, и что бы он ни собирался сказать, это будут его первые настоящие слова Ганнибалу за несколько месяцев, и очевидно, что они должны быть важными. В доме темно, и когда Уилл подходит к двери, она оказывается запертой. Он стучит один раз, внезапно чувствуя себя неловко, как на выпускном вечере, но никто не выходит. Он стучит снова, еще три раза, пока не понимает, что Ганнибала здесь нет или, что еще хуже, он ушел навсегда. Он поворачивается, тяжело садится на пороге, упирается локтями в колени и ждет. Ночь наступает раньше, чем Ганнибал возвращается, и Уилл едва различает его силуэт в лунном свете, когда он пробивается сквозь деревья. Увидев Уилла, Ганнибал в тревоге останавливается. Он не улыбается, но и не выглядит сердитым. Он идет к нему, уверенный и сильный, и Уилл встает, чтобы поприветствовать его. У него был целый вечер, чтобы тщательно продумать свои слова, в равной степени признания, извинения и обещания. Он хочет подарить Ганнибалу незабываемый момент, который послужит ориентиром для поворотной точки в их постоянно развивающихся отношениях, и открывает рот, чтобы позволить лести выплеснуться наружу. Но вместо этого он произносит лишь: — Что у нас на ужин? Уилл качает головой и тихо ругает себя, но Ганнибал только улыбается, искренняя улыбка рассекает его лицо, и он притягивает Уилла в свои объятия. Уилл податливо прижимается к нему и трется неповрежденной стороной лица о его плечо. Он впивается пальцами в мягкую ткань свитера, сминая ее толстыми пригоршнями, и притягивает Ганнибала ближе, цепляясь и отчаянно желая заползти внутрь него и никогда не покидать. — Прости, — говорит он и чувствует, как Ганнибал легко целует его в волосы. — Как скажешь, — отвечает Ганнибал и ведет его внутрь.

***

В конце концов Уилл выплескивает свою тщательно спланированную речь за ужином перед терпеливым и улыбающимся Ганнибалом. На самом деле, он не перестает улыбаться, и тепло его улыбки окутывает, словно одеяло. Уилл продолжает болтать во время ужина, чередуя бормотание и бессмысленные наблюдения, которые он записывал за последние месяцы и хранил в своей голове. Только когда он вытирает последние тарелки и говорит об особенно крупной рыбе, которую поймал две недели назад, Ганнибал целует его, и он наконец замолкает. Уилл почти роняет тарелку от шока, его рот остается неподвижен, глаза все еще открыты, и он быстро моргает, пытаясь определить, должен ли он ответить взаимностью или, что более важно, нравится ли ему это. Его мысли начинают лихорадочно крутиться вокруг ответа, который, как он думает, склоняется к положительному, но затем Ганнибал отстраняется и протягивает руку, чтобы провести большим пальцем по его щеке. — Ты представить себе не можешь, как я рад, что ты вернулся ко мне, — говорит он, его глаза светятся любовью, и он наклоняет голову, чтобы еще раз поцеловать Уилла в висок. Он поворачивается, чтобы выйти из кухни, но Уилл хватает его за запястье. — Подожди, — говорит он, переплетая их пальцы, в глазах неуверенность, но в то же время любопытство. — Опять? Ганнибал проводит свободной рукой по руке Уилла, обвившей его запястье, и осторожно высвобождается. — Нет, — говорит он с нежностью и надеждой, — но скоро. Он улыбается с бесконечным обожанием, и Уилл чувствует, как его качает вперед и по спирали опускает вниз, в обратное небо, которое являет собой любовь Ганнибала. — Ты скоро ляжешь спать? — спрашивает Ганнибал, и Уилл тут же идет за ним по коридору.

***

В эту ночь он прижимается к Ганнибалу крепче, чем когда-либо, пока необходимость правильного кровообращения не заставляет его передвинуться и повернуться на бок. Уилл снова прижимается к нему и тянет его руку к своему животу, не заботясь о смысле этого жеста и обеспокоенный лишь чувством безопасности и комфорта. Ганнибал наклоняет голову, чтобы поцеловать Уилла в плечо, и прижимается губами к его коже, просто дыша, мягко и ровно. Он рисует пальцами легкие ленивые круги на животе Уилла, и Уилл наслаждается всеохватывающим комфортом прикосновений Ганнибала. Он чувствует шевеление внизу живота, и это его не особенно удивляет. Рука Ганнибала танцует рядом с его членом, и он скучал по этому виду контакта. Он знает, что Ганнибал, вероятно, будет настаивать на большем, если он попросит, но Уилл чувствует себя виноватым за то, что так измотал его сердце сегодня. Если уж на то пошло, именно он должен ласкать Ганнибала, молить о прощении и черпать его милость в полной покорности этого человека. От этой мысли у него по спине пробегает дрожь, и он непроизвольно прижимается к Ганнибалу. Побочным эффектом этого действия является то, что Ганнибал принимает это как приглашение и начинает опускать руку ниже. Уилл чувствует, как он улыбается ему в шею, чувствует, как его член поднимается навстречу руке Ганнибала, и пытается мужественно проглотить свою потребность. — Нет, — говорит он мягко, но твердо, и рука Ганнибала тут же замирает, а губы отрываются от плеча. Он чувствует, как по мужчине пробегает волна напряжения, и поясняет. — Я имею в виду, что тебе не нужно. На самом деле это я должен… Он поворачивается лицом к Ганнибалу и обнаруживает, что их губы соприкасаются. Это не настоящий поцелуй, по крайней мере, он так не начинается. Какое-то мгновение они ошеломленно смотрят друг на друга, не понимая, как вдруг оказались в таком положении. Уилл слегка смеётся, и вибрация от неловкого положения их ртов бросает их через край. Глаза Ганнибала закрываются, и он наклоняет голову, чтобы правильно совместить их губы. Уилл в свою очередь опускает веки, прижимается к губам Ганнибала, и они целуются медленно и томно. Ганнибал отстраняется первым, легонько поцеловав Уилла в веки, прежде чем снова перевернуть его на бок. — Мы продолжим, — говорит он и тянет Уилла обратно к себе, возобновляя дразнящие поглаживающие движения на его животе. — Теперь я понимаю, что не обязан этого делать, — бормочет он. — Но ты бы хотел, чтобы я это сделал? Затуманенный похотью, Уилл кивает и проводит рукой по руке Ганнибала. — Не стоит, — говорит он, когда Ганнибал кладет подбородок ему на шею. Уилл прижимается щекой к его щеке. — Я не заслуживаю… ох. Он замолкает, когда рука Ганнибала нежно обхватывает его член и начинает поглаживать. — Понятие «заслужить» ущербно, — говорит Ганнибал ровным и пьянящим голосом. — Ни один человек не заслуживает того, чего хочет. Он гладит вверх и вниз, его слова обжигают кожу Уилла. — Я хочу тебя, Уилл. Уилл чувствует, как из него вырывается стон, и сильнее прижимается к Ганнибалу. — Мне все равно, заслуживаю ли я тебя. У меня есть ты, — говорит Ганнибал и поворачивается, чтобы запечатлеть влажный поцелуй в уголке рта Уилла. — У тебя есть я, — шепчет он, прижимаясь к нему, и сдвигается так, что Уилл может почувствовать прикосновение твердой плоти к своему бедру. Это ощущение посылает искры удовольствия через него, и он отклоняется назад в поисках большего контакта, но Ганнибал отстраняется. — Я не ищу своего освобождения через тебя, Уилл. Только не сегодня. Он продолжает свои размеренные движения, когда прозрачная жидкость начинает капать с головки члена. Ганнибал размазывает ее большим пальцем, обводит вокруг головки и мягко трет чувствительную нижнюю плоть. Бедра Уилла слегка вздрагивают, и Ганнибал начинает ускорять движения. Его рука скользкая и горячая. — Твое освобождение — мое удовольствие, — говорит он, и Уилл знает, что это абсолютная правда. — Я так хотел прикоснуться к тебе, — тихо говорит он Уиллу. — Я хочу, чтобы ты кончил для меня. Ганнибал гладит сильнее, покрывая глубокими поцелуями его шею. Его зубы нежно царапают горло Уилла, и тот вскрикивает, резко и сладко. — Единственный дар, о котором я прошу, — бормочет Ганнибал, — это чтобы ты произнес мое имя, когда кончишь. Уилл стонет низко и глубоко. Голос Ганнибала уничтожает его так же быстро, как и его рука, и Уилл чувствует, как его охватывает жар. Он крепко вцепляется в руку Ганнибала, изгибая шею, чтобы попросить еще раз прикоснуться к нему, но Ганнибал отказывает. — Пожалуйста, — выдыхает Уилл, толкаясь в его безжалостную руку. Ганнибал крепче сжимает его член и смыкает зубы вокруг уха Уилла, кусая достаточно сильно, чтобы заставить Уилла яростно дернуться в его руках. — Ганнибал, — выдыхает он и кончает, оставляя горячие полосы на животе и пальцах Ганнибала. Он яростно поворачивает голову в поисках поцелуя, и Ганнибал прижимается к его губам, лаская языком и упиваясь его наслаждением. Уилл неохотно отрывает рот, чтобы глотнуть воздуха, и Ганнибал роняет нежные поцелуи на его блестящую от пота кожу. Пальцы скользят вниз по боку, чувствуя, как дергаются мышцы. — Позволь мне очистить тебя, — говорит он и встает с кровати. Уилл вытягивает свое насытившееся тело на простынях, все его тело гудит от лихорадочной радости. Ганнибал возвращается с влажной тряпкой и благоговейно вытирает пот с кожи Уилла. Уилл наслаждается чужой заботой, и благодарно целует голову Ганнибала, когда она оказывается в пределах досягаемости. Он запускает пальцы в его волосы и тянет вверх, чтобы поцеловать его как следует, посасывая его губы и язык. — Когда ты сказал «Скоро», — говорит Уилл, не размыкая губ, — я не думал, что настолько скоро. — Я тоже, — улыбается Ганнибал, несколько смущенный, — но мое сердце было слишком полно, чтобы не прикоснуться к тебе. — Прости, — снова говорит Уилл, отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза Ганнибалу. — Мне нужно было уехать, чтобы знать, что я не смогу уйти. Странно, — он слегка смеется. — Я уверен, что ты уже знал об этом. Ганнибал проводит большим пальцем по губам Уилла и с обожанием смотрит на него. — Тот, кто радостью живет, —       Жизни крылья оборвет. Уилл щурится и хмурится, пытаясь подобрать нужные слова. — Тот, кто счастья ловит миг, —       В вечный свет Творца проник.* Ганнибал наклоняется для поцелуя в тот же самый момент, как Уилл осознает источник цитаты, и ему приходится ударить Ганнибала в грудь за его наглость. — Серьезно? — недоверчиво переспрашивает Уилл. — Из всех людей ты цитируешь Блейка? — Афоризм уместен, — фыркает Ганнибал, поглаживая несуществующую отметину, оставленную Уиллом на его коже. — Ненавижу Блейка, — возмущенно бормочет Уилл. — Да, — говорит Ганнибал, притягивая к себе Уилла и прижимая его голову к своей шее. — Но ты любишь меня. Уилл закрывает глаза, прижимаясь к успокаивающему прикосновению пальцев Ганнибала, пробегающих по его волосам. Ему так невероятно легко, что это почти пугает, но толстая сеть любви Ганнибала так туго опутывает его, что он может только держаться за нее. Это самое прекрасное чувство в мире. — Люблю, — тихо говорит он ему в грудь и чувствует улыбку Ганнибала в своих костях.