Он сумасшедший, да и я такая же

      Дайна проснулась от того, что ей предательски жгло горло. Чувство было такое, словно в него насыпали песка горячего, а потом еще хорошенько утрамбовали. И голова такая тяжелая, как будто после похмелья… Последствия ее паршивого состояния из-за опрометчивого ужина у Тристана? На тумбочке блеснул стакан, Дайна потянулась к нему, думая, что там вода… и вскрикнула, потому что там была кровь. Настоящая, черт возьми, кровь, а не какой-нибудь сок! По виду понятно… какого черта? Это что за сомнительная шутка?       — Доброе утро, рыжуля, — нараспев протянул Люсьен, садясь на ее кровать. — Как себя ощущаешь в новой сущности? — И голосом специально выделил последние слова, совсем не скрывая иронии. До тяжелой головы все доходило раза в три медленнее, чем обычно. — Выглядишь точно неплохо. Очень даже. Всегда подозревал, что бессмертие будет тебе к лицу, рыжуля.       Люсьен?.. Новая сущность…       Бессмертие?!       Дайна подорвалась за секунду, позабыв о том, как ей было плохо до этого. Кровь… кровь пахла слишком хорошо для Дайны, которая терпеть не могла ее пить. Стакан немедленно полетел с тумбочки, разбиваясь на сотню мелких осколков и оставляя на полу уродливый багровый след. Люсьен встретил ее вспышку гнева с каким-то поразительным для него спокойствием и равнодушием, а злость Дайны была настолько сильной, что она не заметила, что разбила стакан, даже не коснувшись его пальцами.       — Прямо из вены предпочитаешь, значит? Ну, так даже лучше. Заодно решим две проблемы сразу, — непринужденно заявил Касл. — Так что, мне привести кого-нибудь или сразу поучимся внушению? Уверен, у тебя получится.       — Я потеряла свою магию… из-за тебя!       Дайна раньше не думала об этом толком, но… сейчас понимание того, что она потеряла магию, лишало ее возможности дышать. Дайна не представляла себя не ведьмой. Дайна не понимала, как это — жить совсем без магии. Даже ее дар предвидения, который обычно приносил девушке проблемы… нет, она не могла потерять то, что делало ее Дайной Бэйкер. Она не сможет жить не ведьмой! И плевать пока на то, как она умерла, плевать, что, скорее всего, она обратилась из-за крови помощницы Тристана, Айи…       Дайна потеряла магию. И в этом был виноват Люсьен, который сейчас, Дьявол его разорви, абсолютно невозмутимо улыбался!       — Какого черта ты улыбаешься, придурок?! — прошипела Дайна, стремительно начинающая звереть. В клыках начало чувствоваться предательское жжение, и единственный плюс обращения, который Дайна сейчас видела — она спокойно может свернуть Люсьену шею своими руками, а потом и оторвать его пустую голову. О, как часто она об этом мечтала!..       — Жду, когда ты достаточно разозлишься, рыжуля, — мурлыкнул Люсьен.       И тогда Дайна закричала.       Мощная энергетическая волна снесла Люсьена с места. Спина вампира пробила стену, и Дайна на секунду перестала дышать — она готова была поклясться, что именно так хрустят сломанные кости. К удивлению Дайны, Люсьен слишком бодро для вампира, почти сделавшего дырку в стене, встал, улыбнулся и как ни в чем не бывало спросил:       — Так кто там придурок?       А Дайна смотрела на свои руки и понимала, что ничего не понимает. Невозможно быть вампиром и ведьмой одновременно — это правило, которое каждый, кто обладает магией, впитывает с молоком матери. Невозможно, противоестественно, неправильно… Это такие же противоположности, как огонь и лед, небо и земля и прочее. Может, очередная дурная шутка Люсьена? Но кровь так сладко пахнет… Быстрый взгляд на окно — шторы закрыты, чтобы не пропускать солнце. Вампирам солнце… очень даже вредит. Но у вампиров и магии быть не может, а она только что швырялась Люсьеном, и пальцем его не коснувшись! Черт, да раньше так сильно даже не получалось…       — Какого черта, Люсьен? — еле слышно прошептала Дайна, и ее голос точно звучал совершенно жалко. Она не понимала, что произошло, но уже гораздо сильнее чувствовала в себе оставшуюся магию и начинала паниковать. Так не бывает. Так просто не может быть! — Что со мной произошло?!       — Для начала неплохо бы завершить обращение. Признаться, я сам не до конца понимаю, как это работает, но, думаю, механизм тот же, что и у обычных вампиров, — отозвался Люсьен. Обычных вампиров… Дьявол, Касл ведь не выглядит хотя бы немного удивленным. Получается, он знал сразу, что так и произойдет. Но… так — это как?       Ей вдруг вспомнилось, как холодные руки трясли ее за плечи в бессмысленной попытке растормошить, привести в чувство. Как потом она лежала на коленях Люсьена, сознание стремительно ускользало навсегда, но… ни больно, ни страшно не было. Наверное, Дайна тогда даже и не понимала, что умирает, потому что было только невероятно жарко… в холодных руках Люсьена становилось немного легче. И он что-то шептал ей, надрывно, отчаянно… просил не умирать? Просил не умирать, хотя, как сейчас Дайна понимала, знал, что именно произойдет, что она обратится, став… чертовски необычным вампиром? Опять же, она и не вампир, потому что магия есть… Тогда кто?       — Ты паршивый актер, Касл, — заявила Дайна. Кровь пахла все так же сладко, и девушка вдруг поняла — это не та, которая была разлита на полу… черт, он притащил сюда человека. Человека, которого ей сейчас придется укусить. Убить?..       — Это с какой стороны посмотреть, дорогая, — усмехнулся Люсьен в ответ. Через секунду он покинул комнату, а вернулся в сопровождении миленькой девушки… с порезанными запястьями. Болезненно обострившиеся чувства любезно подсказали Дайне, что это ее кровь была в стакане. Прежняя Дайна взвыла. Новая, все еще не до конца понимающая, что с ней случилось, уже готова была показать клыки. — Так что, ты хочешь услышать полную историю или и дальше будем рассуждать, кто придурок, а кто нет? — поинтересовался Касл, отбросив волосы с шеи несчастной.       А про придурка его, кажется, задело. Впервые за всю тысячу прожитых им лет, это успех!       — Я ее не убью, — хрипло бросила Дайна, неожиданно легко вставая. В присутствии источника свежей крови ей становилось легче.       — Специально посчитаю, через сколько глотков крови твои моральные принципы пойдут к черту, — с усмешкой ответил Люсьен.       Почему-то раньше Дайне казалось, что кусать человека — это… технически сложно. Она не понимала, как сделать это так, чтобы не залить кровью все вокруг, и себя в том числе. У Люсьена вот, если он не хотел специально ее выбесить, получалось идеально. Так вот, как оказалось, аккуратно кусать действительно сложно.       Дайна едва ли думала головой, когда делала это. Она просто в пару шагов преодолела расстояние между ней и своей жертвой, притянула ее к себе и укусила. Горячая кровь хлынула в рот, но этого казалось безнадежно мало, и Дайна вгрызалась только сильнее. Бедная девушка, находившаяся под внушением Люсьена, не издала ни звука. Ее лицо оставалось пугающе безэмоциональным… Только сердце начинало биться медленнее.       В конце концов девушка упала на пол. Люсьен с сомнением покосился на нее и заметил:       — Правда, не убила. Но-о… спешу тебя расстроить, она скоро умрет сама. И теперь мне интересно, зачтется это как твое первое убийство или нет…       Дайна не думала. Кровь этой бедняжки была подобна самому дорогому вину — она пьянила, кружила голову… а в случае с Дайной, которая не умела пить совсем, еще и побуждала к сумасшедшим поступкам. Чувства обострились до предела, в голове приятная пустота, а тут Люсьен еще, стоит такой… Дайна не думала ни о чем, когда подошла к нему, абсолютно хладнокровно переступив через почти умершую девушку. Дайна не думала ни о чем, когда поцеловала его… только какая-то часть ее сознания как-то отчаянно хотела большего, чем просто Касла целовать.       Этот поцелуй не шел ни в какое сравнение с их первым. Тогда на ее губах не было крови, тогда она не льнула так к Люсьену, желая чувствовать его всем телом. Пальцы путались в его волосах, и Дайна целовала, целовала, целовала, а за ее спиной умирала ни в чем не повинная девушка, но Дайна была почти безумной — ей было плевать… на все, кроме рук Люсьена, сжимающих ее талию, и его губ. Поэтому, когда он сам отстранился, Дайна протестующе взвыла, намереваясь начать поцелуй снова, но была остановлена.       — Ты же знаешь, чем это закончится, рыжуля. — Шепот Люсьена был слишком вкрадчивым, до мурашек. — А с тобой я так не хочу, потому что я не могу с тобой так, как с другими.       Порадовало в этой ситуации только то, что Дайна буквально чувствовала, с каким трудом Люсьен заставил себя ее отпустить.       — Тем более, — он снова привычно усмехнулся, — у тебя сейчас настроение будет меняться со скоростью света. Переспим, потом начнешь ныть, что я тебя совратил, будешь швыряться заклинаниями, а мне так нравится этот пентхаус…       И именно в эту секунду Дайна легким движением руки снова отшвырнула его к стене, но уже гораздо мягче, чем в первый раз.       — Не могла удержаться, — с ангельской улыбкой сообщила она. — Мне надо умыться, а потом ты мне все расскажешь, понял? — Потому что сомнений в том, что Люсьен сможет ответить если не на все, то на большую часть ее вопросов, у девушки не было.

***

      Первое, что сделал Люсьен, когда Дайна нашла его в гостиной — надел на ее палец кольцо. Секундный ступор сменился пониманием. Конечно. Дайна… находила заклинание, способное защитить вампира от губительного воздействия солнца.       — После первого полноценного убийства, именно полноценного, а не укусить и бросить девушку истекать кровью, оно вряд ли тебе понадобится, — сообщил Люсьен. Забавно, кстати, что это кольцо было очень похоже на его собственное. Как будто… как будто Люсьен готовился к ее странному обращению как минимум с того момента, когда они вообще впервые познакомились.       — К чему такая зацикленность на первом убийстве? — поинтересовалась Дайна. — Я понимаю, что рано или поздно это случится, — потому что она опять хотела пить, но совсем не в том смысле, как раньше, и хорошо, что они не стали возвращаться в комнату, где осталось тело несчастной девушки, которую Дайне все еще не было по-настоящему жаль, — но ты как-то болезненно на этом зациклен, не замечаешь сам?       — Просто хочу раскрыть все грани твоей новой сущности, — туманно отозвался Касл. Он сел на диван, и Дайна устроилась рядом, близко-близко… почему-то ей сейчас хотелось быть к нему как можно ближе. — Кстати, уже оценила обострившийся слух?       — Да, я…       Она хотела сказать, что услышала, как начало замедляться сердцебиение той девушки, но осеклась. Под ними еще жили люди, на улице тоже были люди, везде были люди. Они все что-то говорили, их сердца бились в безумном неровном ритме. А еще были машины. Телефоны. Шумели машины. Что-то постоянно падало. Мяукали, рычали, пищали, скулили животные.       — Я тебя ненавижу, Касл!       Дайна не сразу поняла, что он снова ее обнимал, но когда осознала, попыталась вырваться. Хотелось, как безумцы, которые слышат голоса в голове, воткнуть себе в уши ножницы, чтобы… чтобы они все хотя бы ненадолго замолчали! Голова грозила взорваться, и в этой какофонии звуков Дайна вдруг неожиданно четко услышала:       — Не слушай никого, кроме меня, поняла? — И засмеялся коротко. — Рыжуля, ты же сильная. И ты очень хочешь знать, что я, придурок такой, — взялся ее передразнивать, — знаю о твоем… весьма необычном обращении.       — И оторвать тебе голову, — несчастно проскулила Дайна, уткнувшись носом между его плечом и шеей.       — И оторвать мне голову, — весьма любезно согласился Люсьен. По правде говоря, как бы Дайна периодически не ворчала на его болтовню, она любила слушать его голос, и сейчас это и правда помогало прийти в себя. Шум от других людей стал только фоном. — Потому что, вынужден признаться, я знал про твое будущее обращение и ждал его с того самого момента, как мы познакомились. В сущности, это была первостепенная причина того, почему я вообще решил тебя украсть.       Дайна слушала его, как загипнотизированная. Обидно из-за того, что он столько лет молчал, скрывал от нее правду, не было. Скорее в Дайне проснулось любопытство исследователя, и теперь она хотела докопаться до правды.       — Особенные дети рождаются очень и очень редко. В твоем случае ты могла бы прожить максимум пару лет, прежде чем тебя убили бы. — Люсьен гладил ее по волосам. У Дайны не было сил ни возмутиться, ни спросить что-нибудь, поэтому она позволила себе хотя бы немного расслабиться. Наверное, заслужила. — Но твоя родная мать очень тебя любила, рыжуля. В какой-то мере я ее понимаю — к тебе невозможно остаться равнодушным, — усмехнулся Люсьен. — И тогда она наложила на тебя столько защитных заклинаний, что ни одной ведьме не снилось… а еще оставила в приемной семье. В приемной человеческой семье, конечно же. И это, кажется, сбило сверхъестественный радар одной твоей весьма сволочной родственницы по отцовской линии — она посчитала первенцем не тебя, а другого ребенка.       — Тристан что-то говорил о моем отце, — вспомнила Дайна. Люсьен вдруг замолчал, и она почувствовала, как его руки сжали ее чуть сильнее, чем до этого. Еще один плюс обращения — от этого ей совсем не было больно, а раньше от таких объятий обязательно остались бы темные синяки, которые сошли бы очень не скоро. — Ты чего?..       — Теряюсь в догадках, откуда об этом узнал он, ничего необычного, — ядовито отозвался Касл. Люсьен нервничал, это Дайна тоже чувствовала. И злился. Возможно, беспокоился за нее? Тогда зачем вообще он ей плел о том, что они с Тристаном бизнес-партнеры, раз тот так опасен?       — Узнал о…? — лениво поинтересовалась Дайна. Ее состояние было похоже на какую-то сладкую дремоту, из которой совсем не хотелось просыпаться… а Люсьен хохотнул и бросил:       — О том, что прекрасная малышка Хоуп Майклсон не первый трибрид в мире. Ты же сама спрашивала, откуда у меня такая зацикленность на твоем первом убийстве — можно было совместить приятное с полезным, сделав тебя и вампиром, и оборотнем сразу. Я думал, что догадаешься.       Воцарившаяся между ними тишина была настолько напряженной, что спичку поднеси — будет как минимум атомный взрыв. Щелчок пальцев Дайны, а затем хруст сломанных костей в шее Люсьена прозвучали оглушительно громко. Касл обмяк, Дайна легко освободилась из его объятий и встала. Абсолютно механически дошла до своей комнаты, вернулась обратно уже с гримуаром, чтобы найти заклинание для кольца, оно, кажется, должно быть где-то записано… Шальная догадка заставила Дайну поежиться. То заклинание было наспех записано карандашом где-то на последних страницах. Почерк был незнаком. Если о ее будущем обращении знал даже Люсьен… возможно, это заклинание было посланием Дайне от родной матери? Матери, которую она никогда не видела…       Невозможно быть вампиром и ведьмой одновременно. Но вот Дайна здесь, она только что укусила человека и одновременно кидала Люсьена в стены, а теперь вот и вовсе свернула ему шею щелчком пальцев. Невозможно быть вампиром и ведьмой одновременно, как невозможно быть и вампиром, ведьмой и оборотнем. Но… раз Дайна сидит сейчас здесь, то можно совмещать в себе и все три сущности одновременно?       Хоуп Майклсон… Люсьен назвал ее малышкой. Получается, у кого-то из первородных есть ребенок. Исключительный ребенок. Но вампиры не могут иметь детей в силу того, что они мертвы.       А гибриды оборотня и вампира, наверное, могут. Да, Клаус в силу своей необычной природы выглядел как наиболее подходящая кандидатура на роль не совсем молодого отца. Дайна, конечно, все еще не понимала в полной мере природы гибридов, хотя сама теперь такой стала, но…       Черт возьми. Тристан ехидничал и спрашивал, откуда у Дайны такая сила. Предположил, что от отца, и подозревал, что у Дайны есть бабушка — очень сильная ведьма. Люсьен сказал, что его «старый друг» знал о том, кем является Дайна. Теперь сам Люсьен сказал, что вся суть ее сущности кроется в ее отце, что-то о таинственной родственнице по его линии, что мама зачем-то скрывала Дайну защитными заклинаниями… черт.       Мать первородных была очень сильной ведьмой, раз смогла создать новый вид существ. Дайну Люсьен часто называл одной из сильнейших ведьм. Магия очень любит передаваться через поколение, а у Дайны еще и родная мать ведьмой была.       Люсьен вспомнил о Хоуп Майклсон не только из-за того, что она тоже была трибридом. Дайне дурно стало от безумной догадки о том, что Люсьен вспомнил о Хоуп Майклсон еще и потому…       Что они с Дайной являются единокровными сестрами?