Без шансов

      Мы с друзьями сидели в гостиной и обсуждали дальнейший план действий. Точнее не так, парни горячо спорили и обсуждали дальнейший план действий, а я лишь молча хлопала глазами и переводила взгляд с одного парня на другого. Если посмотреть на нас со стороны, то наверное покажется, что это просто дружеские посиделки старых друзей. Кто-то сидит на полу на мягких подушках, кто-то на диване, а кто-то на кресле. Я с Чимином сидела на диване и пока парень мягко поглаживал меня пальцами по пояснице, Тэхён получал свою дозу ласки, пока я аккуратно перебирала его волосы на затылке, так как парень лежал головой у меня на коленях, растянувшись на диване рядом со мной и Чимином, чем несказанно бесил последнего, но Чимин молчал, всё-таки Тэхён только недавно восстановился от полученного ножевого ранения.       — Почему мы не можем полететь куда нибудь в Испанию? Зачем нам мрачная Германия? — ныл по детски обиженный Хосок, который хоть и был в бегах как и все мы, но всё-таки хотел эти бега проводить на берегу средиземного моря.       — Я точно знаю, что у моего отца есть там связи и свои люди, лучше так сильно не рисковать, — спокойно пояснял ему Чонгук.       — Мы можем полететь в Германию и осесть в городе Бахарах, — предлагаю я.       — Что за город? Впервые слышу, — спрашивает у меня Чимин.       — Когда я училась на втором курсе, мы ездили туда с группой. Маленький и красивый городок, — поясняю я.       — Если городок маленький, то там все друг друга знают и мы будем сильно выделяться, — справедливо замечает Джин.       — Ты прав, хён. Но в большом городе оставаться опасно, именно в больших городах нас будут искать особенно усиленно. А про этот, — Юнги вопросительно смотрит на меня и я повторяю название города, — А про этот Бахарах, мы все слышим впервые, так что если отец Чонгука и начнёт искать нас в Германии, то точно не начнёт с этого городка.       — А что мы будем делать, когда он начнёт искать в Германии и в конечном итоге найдёт нас? В маленьком городке нам будет трудно затеряться, — неуверенно вставляет Тэхён.       — Я не уверенна, но мы можем оставить парочку твоих людей, — я обращаюсь к Джину, — В Берлине и просить их отслеживать обстановку? Если прилетят какие-то подозрительные личности, нам сообщат и мы опять сбежим.       Парни замолкают на какое-то время и все как один смотрят на Джина. Он же в свою очередь берёт в руки телефон и по всей видимости начинает вести с кем-то переписку. Я тяжело вздыхаю и Чимин обнимает меня крепче, а я утыкаюсь носом ему в шею. Мне страшно, так страшно, что поджилки трясутся. Уже завтра мы покинем Корею и я официально буду считаться в бегах вместе с ребятами. И меня до ужаса пугает неизвестность. Я не знаю сколько ещё мы будем бегать и как долго у нас получится скрываться. Ребята бегали почти пять лет, но стоило им вернуться в Корею и Тэхёна ранили, а Намджуна убили. Они как будто потрясли перед отцом Чонгука красной тряпкой и он отреагировал как бык.       — Да, я смогу оставить парочку людей в Берлине и они будут докладывать мне обо всём, что сочтут подозрительным, — наконец-то разрывает тишину Джин, а я лишь сильнее прижимаюсь к Чимину и сама не замечаю, как начинаю тихо всхлипывать.       В тишине комнаты это слышит не только Чимин, но и все парни. Я не замечаю как Чонгук и Юнги одновременно делают выпад в мою сторону, как будто хотят подняться на ноги и подойти ко мне, но это замечает Джин и Тэхён, которые оба недовольно вздыхают.       — Детка, ты чего? — обеспокоенно спрашивает у меня Чимин.       — Мне страшно, — тихо поясняю я.       — Мила, нам всем страшно, но не переживай, мы есть друг у друга и это главное, — успокаивающим тоном говорит Юнги.       — Это не спасло Намджуна, — отрезаю я и замираю всем телом, когда до меня доходит, что я сказала это вслух.       Я со страхом отрываюсь от шеи Чимина и окидываю взглядом комнату. Парни выглядят поникшими, но никто не смотрит на меня осуждающе, а Чимин чуть наклоняется ко мне и оставляет мягкий поцелуй у меня на лбу.       — Мы справимся, по крайней мере попытаемся, — ласково говорит Чимин.       — Но какой в этом смысл? — парни направляют на меня вопросительные взгляды и я поясняю, — Исправьте меня, если я буду не права. Вы все в бегах последние пять лет из-за того, что не угодили отцу Чонгука, верно?       — Верно, — спокойно отвечает за всех Джин.       — Вы никогда не думали о том, чтобы просто разойтись? Начать новую жизнь? Да, по отдельности первое время, но так вы все хотя бы будите живы, — Чимин аккуратно сжимает мою талию, таким образом намекая остановится, но я лишь отмахиваюсь от него, — Я серьёзно. Почему вы просто бежите? Это же никак не решает возникшую проблему. И какой у вас дальнейший план действий? Бегать всю жизнь, до самой старости? У этого ведь не будет конца. Я так не хочу, я не хочу бегать всю жизнь. Я хочу работать, я хочу выйти замуж и родить детей. Я не хочу каждый день бояться за ваши и свою жизнь.       К концу моей речи я почти что кричу и никак не могу совладать со своими эмоциями. Мною движет страх за жизнь друзей и за собственную. Пока мы ещё в Корее, это всё не воспринималось мною как настоящий побег, но стоит нам только покинуть пределы страны и я просто сломаюсь. Сейчас я четко понимаю это.       — У неё паническая атака, я принесу воды, — спокойно изрекает Джин и встаёт с кресла на котором сидел, но я подрываюсь с дивана и встаю прямо напротив него.       — Мне не нужна вода, Джин! Мне нужна моя свобода, моя жизнь! — я кричу ему это в лицо и захожусь в рыданиях.       Джин мягко обнимает меня и шепчет что-то ласковое, но я не могу разобрать слов. Мне страшно и очень стыдно. Я не хотела вот так вот срываться на ребятах, они этого не заслуживают, просто я не хочу бегать. Я хочу, чтобы мы решили эту проблему и могли спокойно вздохнуть.       — Простите меня, я не хотела на вас срываться, — говорю я, выпутываясь из объятий Джина.       — Всё в порядке, у нас у всех в разные годы были такие срывы, — Джин криво усмехается и усаживает меня обратно в объятия Чимина.       — Милая, если мы все разъедимся и начнём новую жизнь, то что будет с Чонгуком? — аккуратно спрашивает у меня Чимин.       — Я не знаю? — неуверенно бормочу я в ответ и бросаю взгляд на Чонгука, который усиленно избегает зрительного контакта со мной, но всё-таки именно он решает прояснить для меня ситуацию.       — Я уже неоднократно предлагал хёнам этот вариант, — бросает мне Чонгук и видя моё удивлённое выражение лица, усмехается, — Ты удивленна? Ты думаешь, что я не хотел бы чтобы мои друзья могли жить спокойной жизнью? Думаешь я хотел, чтобы Тэхёна ранили, а Намджун хёна убили?       Я вздрагиваю, а Чимин отвечает за меня.       — Конечно она так не думает, — отвечает Чимин и бросает укорительный взгляд на Чонгука, — Просто мы так и не посвятили Милу во все события и конечно она ещё многого не понимает.       — Ни у кого из нас нет выбора, Мила, — обращается ко мне Чонгук, — Если мы все разойдемся по разным сторонам, то мне придётся вернутся домой. Только так мой отец успокоится. А знаешь, что это будет означать? Я стану членом мафии, мне придётся убивать и жить той жизнью, которой живёт мой отец. А мои друзья пожизненно будут оставаться на мушке пистолета и стоит мне только один раз ошибиться, как отец тут же убьёт кого-то из вас. Вы навсегда останетесь рычагами давления на меня и мой отец никогда не оставит вас в покое.       Я тяжело вздыхаю и опускаю голову вниз. Я и правда не подумала об этом, я всё ещё продолжаю верить в то, что всё не так уж и плохо и что можно найти выход из этой ситуации. Ну да, ты просто гений Мила. Ребята в бегах пять лет и до сих пор не нашли выхода из этой ситуации, а тут появляешься ты и магическим образом всех спасаешь. Ну не прелесть?       — Но ведь мы не можем просто бегать всю жизнь? С этим нужно что-то делать, — аккуратно говорю я.       — Да ладно? Никто из нас и не знал об этом. Спасибо, что просветила, Мила! — с сарказмом бросает Чонгук.       — Тормози мелкий, Мила не виновата и она права, — Чимин осаждает Чонгука и опять в воздухе начинает витать напряжение, — Что если мы полетим в Японию?       — Какой в этом смысл, Чимин? Отец Чонгука найдет нас в считанные дни, — замечает Тэхён.       — Да. Но в городе Киото мы сможем спрятаться и там есть человек который сможет нам помочь, — говорит Чимин и выразительно смотрит на Чонгука.       — Ты с ума сошёл? — было видно, что Чонгук уже на грани и того и гляди рванёт.       — О чём вы говорите? — спрашивает Хосок, который вообще ничего не понимает, как собственно и все, кроме Чимина и Чонгука.       — В Киото живёт мама Чонгука, — выдаёт Чимин и по комнате проносятся удивлённые возгласы.       — Но Чонгук не виделся с мамой уже больше пяти лет и насколько мне известно, он даже ничего не знает о её точном местоположении, — замечает Юнги и бросает испытывающий взгляд в Чонгука.       — Она вышла со мной на связь месяцев восемь назад, — признаётся Чонгук.       — Подожди, миссис Чон не живёт в Корее с твоим отцом? — я вообще ничего не понимаю и от этого начинает болеть голова.       — Отец отослал маму в Японию за несколько месяцев до того, как мы все сбежали, потому что она видимо хотела мне помочь, но успела лишь предупредить об опасности. С тех пор я ничего о ней не слышал и тем более никак с ней не общался.       — Мне очень жаль… — я говорю это искренне и хоть лично я не была знакома с миссис Чон, всё-таки она мама Чонгука и ему наверное было тяжело без неё.       — Почему ты вообще заговорил о ней? — спрашивает Чонгук у Чимина.       — А почему ты не говорил нам о том, что твоя мама вышла с тобой на связь? Почему об этом знает только Чимин? — следом задёт вопрос Юнги, но уже обращаясь к Чонгуку.       — Это сейчас неважно, важно только то, что она может нам помочь, — отрезает Чимин и быстро перекидывается с Чонгуком взглядами.       Никто кроме них двоих не знает о том, что восемь месяцев назад Чимин застал Чонгука плачущим в ванной и что тогда тонсен и рассказал ему о том, что с незнакомого номера ему позвонила мама.       — Это правда Чонгук? Она может нам помочь? — как всегда серьёзно спрашивает Джин. Меня до сих пор воротит от этой его серьёзности, больше всего я скучаю по весёлому и беззаботному Джину.       — Я не знаю, она позвонила лишь раз и сказала о своём местоположении. Сказала, что зареклась поддержкой сильных людей и что хочет помочь нам всем. Но хён, — Чонгук бросает в Джина почти что умоляющий взгляд, — Это моя мама, какие бы у нас с ней не были отношения, я не хочу подвергать её опасности.       Все замолчали и обдумывали новую информацию. Она может помочь, никто из нас не знает как именно, но ведь она сказала это не просто так. Да и вообще, после стольких лет совместной жизни с мафиози, вряд ли она не запачкала свои собственные руки в крови и грязи. Наверняка мама Чонгука была сильной и волевой женщиной. Сейчас я представляла себе некую железную леди. Но никто не был готов к тому, чтобы заставлять Чонгука терять ещё одного близкого человека да и никто не был уверен в том, что она правда сможет помочь. Поэтому мы все решили, что подумаем ещё до вечера и на этой ноте разошлись кто куда. Мы с Чимином пошли в мою спальню, так как в его обосновался Тэхён, который чуть ли тапки в нас не бросал и кричал о том, чтобы мы не смели лизаться на той постели, где он спит.       Чимин лежал на кровати, пил кофе и просматривал что-то в ноутбуке, пока я сидела перед туалетным столиком и пыталась расчесать свои непослушные локоны. В итоге плюнув на это дело, забралась к Чимину под бок и положила голову ему на грудь. Чимин же в свою очередь запустил свои пальцы в мои волосы и стал нежно массировать кожу головы.       — Прекрати это делать, я из-за твоей нездоровой любви к моим волосам, не могу их потом расчесать, — недовольно заметила я. Но на самом деле это недовольство было напускным, ведь мне очень нравился такой массаж головы.       — Ничего не могу с собой поделать, у тебя потрясающе мягкие волосы, а ещё ты до одури вкусно пахнешь, — говорит Чимин и в подтверждение своим словам наклоняется к моей шее, несильно потянув меня за волосы и открывая себе прекрасный доступ к моей шее.       — Прекрати Чимин, нас может кто нибудь услышать, — слабо отбиваюсь я от своего парня, но он немного меняет наше положение и вот он уже нависает надо мной и держит обе мои руки над моей головой, попутно выцеловывая мою шею.       — Нас никто не услышит, если ты будешь вести себя тихо, — шепчет Чимин и тем самым посылая по моему телу табун мурашек.       — Ты же знаешь, что я не могу, — смущённо выдаю я.       Это правда, когда мне хорошо, то я не могу контролировать свою громкость и просто растворяюсь в удовольствие без остатка. А Чимин — это сосредоточие этого самого удовольствия. Он умеет затрагивать такие струны моего тела, о которых я даже не подозревала.       — Знаю, — ухмыляется Чимин и оторвавшись от моей шеи, нависает своим губами над моими, — И даже не знаю чего я хочу больше, чтобы каждый в этом доме услышал твой прекрасный голос в тот момент, когда ты кончаешь, или выкинуть их всех нахрен и затрахать тебя до потери сознания.       Мой стон от слов Чимина утопает в его же губах, которыми он начинает буквально терзать мои губы. Вот только я достаточно быстро отстраняю своё лицо и утыкаюсь ему ладошками в грудь.       — Милая, я пошутил. Я буду нежен и если что, прикрою тебе рот ладонью, — торопливо отвечает Чимин, так как я прекрасно чувствую его стоячий член, который упирается мне в живот и видимо ему уже невтерпеж, а потом опять пытается поцеловать меня, но я снова отталкиваю его, — Да что не так?       — От тебя пахнет алкоголем, — не без удивления замечаю я.       — И что?       — Ты что, добавил в своё кофе виски? — спрашиваю я и оттолкнув уже не особо сопротивляющегося Чимина от себя, наклоняюсь на другую сторону кровати и взяв с тумбочки кружку с его кофе, делаю маленький глоток, от которого тут же начинаю кашлять, — Ты издеваешься? Это даже не кофе с капелькой виски, это виски с капелькой кофе!       — Подумаешь, решил немного расслабится, ты же знаешь, что сейчас атмосфера в доме напряжённая, — невинно пожимает плечами Чимин и мягко хлопает меня по спине, чтобы мне было легче откашляться.       — Чимин, сейчас даже десяти утра ещё нет. Кто пьёт виски в такую рань? Здесь сейчас всем тяжело, но никто кроме тебя не пьёт, — укоризненно замечаю я.       — Юнги хён не просыхал почти неделю, а Чонгук пил буквально вчера и до сих пор страдает от похмелья.       — Чимин, ты же понимаешь, что твои слова звучат как оправдание?       — То есть им пить можно, а мне нет? — фыркает Чимин.       — Да причём тут они! Я говорю о тебе. Мне правда интересно, почему мой парень пьёт с раннего утра, хотя с настроением у тебя очевидно всё нормально судя по твоему стояку.       — Ну выпил и выпил, с кем не бывает. Давай мы не будем ссорится и просто продолжим то, что начали? — говорит Чимин миролюбиво и тянет руки в мою сторону, желая повалить меня обратно на спину, но я резко вскакиваю с кровати и в этот момент дверь в мою комнату открывается и на пороге появляется Джин.       — Не помешал? — спрашивает он.       — Нет, — говорю я.       — Да, уйди хён, — одновременно со мной отвечает Чимин.       Джин переводит взгляд с меня на Чимина и обратно, очевидно пытаясь понять что происходит и насколько это серьёзно.       — Я наверное зайду попозже, — говорит Джин и разворачивается чтобы выйти из комнаты, но я хватаю его за руку и не даю уйти.       — Если ты сейчас уйдешь, то здесь может произойти убийство. Так что говори, что хотел. Может отвлечешь меня, — говорю я серьёзно, хотя со стороны наверняка выгляжу комично. Ага, метр с кепкой, вцепилась в руку высоченного Джина и пытаюсь тут выглядеть серьёзно.       — Я хотел попросить Чимина пойти и поговорить с Чонгуком насчёт его матери и её возможности нам помочь, но я вообщем-то не против остаться и понаблюдать за тем, как Чимин будет получать от тебя, — говорит Джин и в его глазах я вижу искорки сдерживаемого смеха.       — Почему не Юнги хён? Он же у нас отвечает за то, чтобы направлять Чонгука на путь истинный, — закатывает глаза Чимин.       — Потому что ты единственный кто знал о звонке его матери, а значит есть вероятность того, что у тебя получится его уговорить, — резонно замечает Джин.       — Давай я с ним поговорю, — предлагаю я.       — Что? Нет! Ты не пойдешь разговаривать с Чонгуком, — категорично заявляет Чимин.       — Это почему же? — я складываю руки на груди и уже реально начинаю закипать.       — И правда, почему ей нельзя поговорить с ним? Мы тут все в одной лодке, Чимин. Ты не можешь запрещать им общаться, — говорит Джин и повторяя мой жест, складывает руки на груди, бросая мне мимолётную улыбку.       — Да вы издеваетесь надо мной, — возводит Чимин очи горе.       — Где он? — спрашиваю я у Джина.       — В своей комнате, — отвечает мне Джин и я просто выхожу из своей спальни.       Кажется, что Чимин собирался броситься за мной, но Джин его остановил и захлопнул дверь, оставаясь с тонсеном наедине. Я на это лишь пожала плечами, может хотя бы хён сможет ему мозги на место вставить.       Когда я подходила к двери Чонгука, то была настолько взвинченной, что даже не подумала о том, чтобы постучаться. Поэтому просто открыла дверь и вошла в чужую спальню. Без стука. Ага. Гений. Молодец Мила. Браво.       — Ты что-то хотела? — спросил у меня Чонгук невинно, стоя передо мной в одних расстёгнутых джинсах и собственно все. В одних расстегнутых джинсах. Я моментально отворачиваюсь к двери и зачем-то закрываю глаза ладошкой, хотя уже отвернулась.       — Оденься пожалуйста, я пришла поговорить с тобой.       — Ну так я одет, ты что, торс мой никогда не видела? — спрашивает Чонгук и хоть я его и не вижу, но почти уверенна в том, что он ухмыляется.       — Видела, но тогда он был другим. Оденься пожалуйста, — как же стыдно то, Господи.       — Другим? Это каким же? — спрашивает Чонгук со смешком, но судя по звукам за моей спиной, всё-таки одевается, — Всё, можешь поворачиваться.       Я осторожно поворачиваюсь и быстро окидываю его взглядом. И правда оделся. Накинул на себя свободную футболку и прыгнул на кровать, облокачиваясь на спинку кровати и выжидающе смотря на меня.       — О чём ты хотела поговорить со мной? — Чонгук согнул одну ногу в колени, а вторую выпрямил, при этом смотря прямо на меня и мне стало как-то неловко.       Чонгук всегда был красивым и я всегда им восхищалась, но сейчас он сильно изменился. Тело подростка превратилось в тело мужчины и что-то мне подсказывает, что ещё не скоро из моей головы уйдёт его образ в одних джинсах.       — О твоей маме, — говорю я и Чонгук тут же садится прямо, выпрямляя обе ноги.       — Зачем?       — Я не хочу на тебя давить, но возможно она и правда может нам всем помочь и тогда ни тебе, ни твоим друзьям больше не придётся сбегать, — мягко говорю я.       — Ну или, что вероятнее всего, я подставлю свою маму под удар и тогда пострадает ещё и она, — говорит Чонгук зло и я немного вздрагиваю.       Сейчас он очень похож на маленького щенка, которого выбросили на улицу и он впервые оказался без тепла, еды, так ещё и дождь пошёл, а он не знает куда пойти и где спрятаться. Ведомая каким-то внутренним порывом я подхожу к кровати и забираюсь на неё, садясь на колени рядом с Гуком, а потом медленно беру его ладонь в свою и аккуратно поглаживаю кончиками пальцев. Я просто хочу чтобы он почувствовал тепло и хоть оно и не материнское, но всё-таки женское. Мужчины в этом редко признаются, но им порой как воздух необходимо женское тепло и забота.       — Расскажи мне о ней, — прошу его я и нежно улыбаюсь.       Чонгук какое-то время смотрит на наши переплетенные ладони, а потом выпускает из своего рта рваный выдох и заметно расслабляется.       — Я не знаю, что рассказать. Она моя мама, но никогда не принимала особого участия в моём воспитании. В детские и юношеские годы я на это дико злился и искренне верил в то, что она меня совсем не любит и только в тот день, когда она плачущая затащила меня в комнату для персонала для того, чтобы предупредить об отце, а на следующий день отец поставил меня перед фактом о том, что она теперь будет жить в Японии, я наконец-то понял, — в концу речи у Чонгука ломается голос и я чуть сильнее сдавливаю его ладонь, чтобы дать понять, что я всё ещё тут. Он не один.       — Что ты понял?       — Что она просто хотела меня защитить и что она была очень напугана. Я потом долго лежал в постели и не мог заснуть, вспоминая все те редкие разы, когда моя мама утешала меня, вытирала детские слёзы и говорила о том, что я её галактика. Она любила меня, но отец настолько запугал её, что она просто боялась дарить мне свою любовь и предпочла запечатать её глубоко внутри. А когда она всё-таки не сдержалась и решила вновь позаботится обо мне, её тут же настигла кара в виде моего отца, — голос Чонгука дрожит всё сильнее и я начинаю не на шутку переживать и жалеть о том, что вообще завела этот разговор, — Я думал, что он убил её или отдал в какой-то бордель. Я так боялся за неё и так ненавидел себя за то, что не мог защитить собственную мать.       Чонгук не сдерживается и начинает плакать, из-за всех сил кусая свои губы и стараясь остановить слёзы, но я не даю ему отвернутся от меня. Обхватываю его лицо ладонями и заставляю смотреть мне в глаза.       — Если тебе больно, если ты хочешь плакать, то прошу тебя, не сдерживайся. Ты не обязан быть сильным всё время, ты не обязан держать эту боль и страх внутри себя. Я здесь, я рядом с тобой и буду рядом каждый раз, когда понадоблюсь. Я никогда не упрекну тебя в твоей слабости и никогда не посмеюсь над твоими слезами, потому что ты всего лишь человек. Такой же как я, такой же, как все мы. И знаешь что, Чонгук? — он смотрит на меня своими огромными глазами, в которых плещутся слёзы и так сильно напоминает мне ребёнка о котором нужно позаботится, что я и сама с трудом сдерживаю слёзы, — Твоя мама права, Чонгуки. Ты самая настоящая галактика и твоя душа настолько прекрасна, что мы все должны оберегать тебя как зеницу ока.       Чонгук наконец-то перестаёт сдерживаться и начинает рыдать, прижимаясь ко мне и крепко обхватывая мою талию, а я в ответ крепко обнимаю его плечи и позволяю плакать у меня на плече, нежно перебирая его волосы.       Пять лет назад он защищал меня, хотя я этого и не знала. Теперь пришла моя очередь защитить его.