The Hunger Games

Этой ночью я не столько спал, сколько наслаждался теплом его тела, таким родным запахом, просто возможностью жить. Но в какой-то момент усталость все же взяла верх и я уснул. Странно было, когда вместо кошмаров, которые я ожидал увидеть этой ночью, мою фантазию заполонили приятные картины этой ночи. Нашей ночи. Где-то ночью, когда наступила идеальная тишина, которую не нарушали даже наши дыхания, меня разбудил шум. Показалось, что кто-то говорил. Но, убедившись, что это всего лишь неудачная шутка моего подсознания, я вновь уснул. Но Луи почему-то не было рядом - он отодвинулся. Приняв это, как просто движение во сне, я и дальше погрузился в свои грезы. Но теперь подсознание вырисовывало картины, где Луи уходит от меня, убивает меня, превращается в монстра. Мне так нужно его тепло, но я не могу проснуться. Я застрял в непрерывном кошмаре с тем, кого боюсь, вместо того, кого так отчаянно люблю. Пытаясь вырваться, пытаясь проснуться, я все больше терялся, все больше погружался в реальность этого кошмара. Только бы он был рядом. Только бы он был собой. Хотя бы это утро. Хотя бы сейчас. Еще никогда я так не хотел, чтобы сны закончились, но и не останавливались в то же время, ведь сразу после окончания сна - реальность. А она сейчас хуже любого кошмара. Даже такого. Даже Луи с холодными серыми глазами, наполненными злостью и ненавистью. Только бы проснуться. Только бы увидеть в них те искры, только бы они были цвета неба, а не стали. Странно, как может меняться не только его взгляд, но и переливаться оттенок от серого до голубого. Обычно цвет - смесь этих обоих, но как только его эмоции меняются, то я замечаю и перемену в его глазах. И с пониманием этого ко мне приходит и понимание того, какой он на самом деле особенный. Представляя его таким, каким видит его мое сердце, я смог избавиться от того, каким его видит весь мир. Хотя бы во сне. И в один момент я проснулся. Проснулся с болью в груди, как будто все внутри сдавило огромным камнем разочарования и чувства потери. Это не была боль, нет. Было хуже, намного хуже, чем когда-либо раньше. Я проснулся с комком в горле и слезами на глазах, пусть это только первые секунды. Это день смерти. И на нее сегодня иду я. Добровольно, наверное. Я никогда не задумывался, готов ли я на самом деле. Но мне никогда и не приходилось. Все решили за меня еще на Жатве. Мне предназначено было умереть. А судьба не ошибается. Но я никогда не думал, что мне придется умереть от рук того, кому впервые в жизни отдал свое сердце, отдал себя. Мое дыхание стало рваным, а тело задрожало. Луи, как оказалось, уже не спал. Я уверен, что он почувствовал мое состояние, ведь сильнее обнял меня и поцеловал в лоб, не говоря ни слова. Я и не заметил, что в это время лежал на его плече, в его объятиях, окружен его любовью. Это было переполнено нежности. И от того становилось еще больнее. Эта тяжесть в груди начинала расти. Я не хочу умирать. Эта мысль впервые за все это время посетила меня. Я столько думал о самом процессе, о том, что будет потом и как все произойдет, о неизбежности судьбы, что совсем забыл о том, хочу ли я этого. Хочу ли я лишить себя жизни сейчас? Ответ был очевидным. Если бы я только мог, то остался бы с Луи на арене. Да, пусть условия не лучшие. Да, пусть придется выживать. Да, пусть это, наверное, худший вариант после смерти, но я бы все отдал, только бы остаться с ним. Навечно. Но каждый в Панеме знал, что если трибуты сами не сделают, что нужно, то это сделают за них. И лучше отдать себя в руки Луи, чем Капитолия. Но если бы мы только могли избежать этой участи, если бы мы только могли выжить вдвоем! Я бы отдал все на свете за это. А боль внутри меня становилась только сильнее. - Как ты? - прошептал Луи. Это было заботливо, это было нежно, это было чувствительно. Мурашки пробежали по коже от его голоса. Я так и не смогу узнать до конца, сколько же скрыто в этом человеке, что он являет из себя внутри. Нам дали слишком мало времени. Но одна секунда с ним стоила месяцев без него. Или даже всей жизни. - Я не хочу этого, - еле слышно прошептал я, но Луи все же уловил не только слова, но и то, как это было сказано. - И я, - так же незаметно прошептал он. Эти слова были предназначены только для нас двоих, никто больше их и не услышал, наверное. И если бы услышали, то никогда бы не поняли до конца. Ведь будучи марионеткой всеобщего мнения и правил, никогда не сможешь почувствовать настоящую боль, сопереживать и сочувствовать, никогда не сможешь быть частью реального мира, переполненного чувствами и эмоциями, потому что ты видишь лишь то, что показывают тебе остальные через экран, не видя того, что происходит за ним. И эти марионетки никогда не смогут понять, как это - найти и потерять в один момент. Мы нашли. Мы уже потеряли. Мы поняли. Мы подошли к обрыву, осталось лишь сделать последний шаг. Вместе? - Гарри, - голос Луи перебил поток моих мыслей. - Да, - в надежде развернулся к нему я, пытаясь еще удобнее уместиться в его объятиях, почувствовать тепло его тела в последний раз. Луи поднял руку, в которой держал талисман из его дистрикта - Сойку-Пересмешницу. Но это была не просто вещь из его дистрикта, это была вещь из глубины его сердца. Этот медальон значил для него больше, чем весь мир. И смотря на эту маленькую, но такую ценную в своей чувственности вещь, я не мог понять, что будет дальше. Луи просто так не снял бы его. Парень взял мою руку в свою и вложил туда медальон, не сказав ни слова. Я почувствовал тепло в этом жесте, который значит намного больше, чем все, что происходило раньше. Он отдал мне самое ценное, что у него есть в этот момент. - Я хочу, чтобы это было у тебя, - прошептал Луи мне на ухо, еще сильнее притягивая к себе. - Эта вещь значит для меня очень много. Ты знаешь ее историю, но не сможешь понять, как это - хранить что-то так близко к сердцу, что почти чувствуешь, как оно оставляет отпечаток в твоей душе. По крайней мере сейчас. Маленький символ, который дает веру. Веру в справедливость, а для меня еще и в месть, в то, что цель должна быть достигнута, а виноватые должны заплатить. Мой якорь, чтобы держаться. Теперь у меня есть новый якорь - ты, - Луи выпалил свою речь на одном дыхании, иногда покусывая губы и прикасаясь своим лбом к моему, шепча слова мне в губы. Но последнее предложение он сказал так, как будто оно последнее. - И я хочу, чтобы тебе было, за что держаться. Тебе это сейчас нужнее, я знаю. И я верю тебе. Я верю, - он оборвал себя на полуслове, не в силах сообразить, что говорить дальше. У него не было сил сказать это. Но я знал слова наперед. Он не может просто сказать, что убьет меня. Я бы и сам никогда не смог сказать ему подобное. Но я лишь сильнее сжал в руке медальон, прикоснувшись губами к его лбу, целуя нежно и успокаивающе, как маленького ребенка. Мы сейчас были такими маленькими в этом огромном жестоком мире, а стены становились только выше. - Я знаю, я все знаю. Не надо, - так же ответил я, как будто пел колыбельную. Лежа в его объятиях, впервые за все время не он защищал меня от всего мира, а наоборот. Впервые он открылся мне, показал слабину. Впервые он стал настоящим человеком, тем, который чувствует точно так же, переживает боль точно так же, а не является машиной для убийств. Но в этот момент Луи отстранился, оставив меня лежать одного. Он отошел в дальний угол, а я не осмелился идти за ним. У него сдавали нервы и я уже знал последствия. - Почему ты так ведешь себя со мной? Чего ты добиваешься? Я не меняюсь, Гарри! Я не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть! Я монстр, слышишь, монстр! - Луи срывался на крик. - Ты не должен быть со мной нежным, ты не должен говорить со мной так. Ты должен ненавидеть меня, убегать, бояться. Как ты не понимаешь, я убил их всех! Я - убийца! - он кричал так, что звенело в ушах, но парень продолжал, давал выход эмоциям, а мне становилось страшно, пусть я и не был согласен с ним. - Я тот, кем являюсь, я тот, кем себя считаю. Я делаю ужасные поступки, которые сделал и с тобой. Почему ты можешь быть таким добрым, когда я лишь все разрушаю?! Я стоял там, не в силах что-либо сказать, не в силах пошевелиться. Луи был в бешенстве, он нервничал, он сорвался. Это не была слабина, а скорее раскаяние. И у меня открылись глаза. Он морально сильнее любого из жителей Панема. Он пережил то, что половине и не снилось. Он выжил. Он стал сильным, неприступным, он смог построить стены. И он смог их разрушить, что не под силу многим другим. Пусть его глаза снова стали стальными, но я видел лишь блеск силы и выдержки. Я был в восхищении. Он тот, кто смог сохранить в себе человека. Настоящий монстр бы никогда не признал того, кто он на самом деле. Настоящий убийца не способен на раскаяние. Он такой же, как я, только с внутренней силой, которая способна свершить все, что угодно. Он показал мне парня - напуганного, разбитого, но сильного. Он стал победителем, которым не был бы иначе. Даже выиграв игры так, как он хотел, Луи был бы лишь куклой Капитолия, еще одной использованной марионеткой без шанса совершить переворот. Но когда внутри есть огонь, пламя разойдется повсюду, обжигая виноватых. Достаточно искры, чтобы случился пожар. Но когда пожар внутри - он и обожжет, и согреет. Я подбежал к нему с глазами, полными восхищения, любви и веры. Веры в него. Заключив Луи в свои объятия, я попытался не оставлять ему шансов вырваться, хотя это было бесполезно. Но он остался. - Потому, что я люблю тебя. И не отступлюсь, что бы ни было, - я говорил с полной уверенностью и верой в то, что так и должно быть. Все шло к этому моменту. Все шло к тому, чтобы разжечь это пламя. Иногда две искры способны на большее, чем люди могут представить. - Но, - пытался возразить Луи, хотя его голос выдавал ураган чувств, которые были скрыты так удачно для всех, кроме меня. - Любовь - это самопожертвование, когда ты готов на все. И знаешь, ради тебя, я готов разбиться в прах. Но я бы сделал все возможное, только бы быть с тобой, только бы это не кончалось. Я принадлежу тебе, Луи Томлинсон, - я сказал это, пытаясь передать все чувства. Комок в горле не давал говорить, а слезы уже проступали на глазах. Ради него и для него я сделаю все, даже самое безрассудное. Я отдам себя, только бы дать ему жизнь. Я - его. И это никто не сможет изменить. - Почему я не встретил тебя раньше? - с болью в голосе, которую ему так и не удалось скрыть, прошептал Луи. Еще никогда раньше слова не были такими болезненными, а молчание таким громким. Тишина давила на душу, уничтожая остатки веры. Когда закончились все слова, вопросы и мысли, осталась только болезненная тишина и ожидание. Но хуже всего то, что с каждой секундой, которую мы проводили вместе, наши чувства становились только сильнее. Я был бы рад его ненавидеть, был бы рад его отпустить. Но сейчас мы одно целое, как будто одну душу поделили на два тела. И как можно отпустить часть души? Я кричу, но никто не слышит ни звука. Я давлюсь слезами, только бы не показаться слабым перед ним. Я чувствую его силу, его уверенность, его тепло. Я в ожидании приговора, но, тем не менее, нарушаю все правила перед его свершением. В моей голове проносились картины того, что могли бы мы сделать вместе, картины нашего будущего, которое никогда не наступит. Должен быть всего один победитель. Настоящий, достойный, который выдержал все испытания арены, который прошел через ад. И я знаю, что он стоит передо мной. Но будущего нет ни у кого из нас. И это разбивает сердце. Никто из победителей раньше не переживал подобного, поэтому им никогда не понять происходящее. А жадные к эмоциональной боли зрители только подольют масла в огонь. И я был бы рад спасти Луи от будущего капитолийской марионетки, но единственный выход оттуда - в гроб. И пусть лучше так, чем отобрать жизнь у того, ради которого живешь. Если бы мне сейчас сказали, что с каждым вдохом я отбираю у Луи кислород - я бы научился не дышать. Если бы мне сказали, что своей жизнью я забираю его - я бы отдал ее не задумываясь. Если бы только был выбор! Но его сделали за нас. И пусть я принимаю его, но я слышу дыхание Луи, его тяжелые вздохи. А это значит лишь одно - он не принимает этот выбор. Стоять тут в его объятиях, слушать биение его сердца, ощущать его дыхание на своей коже было невыносимо. Я кусал губы, только бы сдержать все те эмоции, которые разрывали меня изнутри. Наслаждаться последними моментами было слишком сложно. Как только ты понимаешь, что почти потерял человека - крепче хватаешь его руку, не в силах отпустить. Когда кто-то должен упасть, ты готов отдать ему свои крылья для полета, чтобы тот поймал тебя, чтобы тот остался. И если бы Луи мог летать, мы бы улетели отсюда как можно дальше, мы стали бы свободными. Мы просто были бы. А большего и не надо для счастья. Луи отстранился от меня, тем самым оставив стоять посреди холодной пещеры в одиночестве. И никогда раньше так остро не ощущалась разница между “почти с ним” и “совершенно без него”. Я увидел, как он точно так же кусает губы. Впервые я видел его таким. Парень отвернулся от меня, а за секунду ударил кулаком в стену и закричал. Он практически сходил с ума, а я лишь стоял рядом, онемевший, не в силах пошевелиться. Слезы сами начали катиться по щеках, а я даже не мог поднять руку, чтобы вытереть их. Мой взгляд был прикован к Луи - такому настоящему, такому открытому, такому слабому и сильному одновременно. И его вид разрывал меня изнутри. Не было сил терпеть дальше. Лучше спрыгнуть с обрыва сейчас, чем ждать, пока он решится подтолкнуть меня. Лучше сделать все самому, чем заставлять его пройти через это. - Я монстр, Гарри. Я убийца. Я не достоин жить, - Луи шептал эти слова, как свою прощальную записку. В стальном тоне, который был отточен до идеальности годами. Я слышал нотки боли, разочарования, разбитого сердца. Но он бы никогда не сдался так просто. Поэтому он держался даже сейчас. - Ты должен меня ненавидеть, ты должен, - он не уставал повторять это про себя. Я стоял и молчал, не зная, что ответить. Все слова стояли комком в горле, не в силах выйти наружу. Меня трясло, и теперь я точно так же срывался на истерику. Я сломался - меня больше нет. Последний вдох, последний выдох - ради него. И так до момента, когда уже не понадобится дышать. Я разбился на тысячи осколков в момент, когда понял, что никогда и ни за что не смогу его ненавидеть. Кем бы он ни был, каким бы он ни был, что бы он ни сделал - я буду его любить. Я никогда не смогу его ненавидеть. Собрав все остатки сил в кулак, я подошел к нему. Ноги были ватными, а за несколько шагов я уже сотню раз чуть не упал. Луи смотрел в стену, не выдавая никаких эмоций, скрывая от меня свое лицо. Я опустился сзади него на колени, потянув свои руки к его. Сомкнув наши пальцы в замок, я притянул обе свои руки вместе с его к сердцу Луи. Я чувствовал, как быстро оно сейчас билось в его груди. И я знал, что он так же чувствует мое. - Никогда. Слышишь? Никогда, - я шептал ему это на ухо в надежде, что он поймет. И он понял, я знаю. Я чувствую его, как будто он - часть меня. Как будто мы одно целое. Луи опустил голову, а я через его плече посмотрел на сплетение наших пальцев, как и он. - Навсегда? - почти беззвучно спросил он, так по-детски наивно. - Навсегда, - с осознанием значения этого слова, этого жеста, со всей болью и разочарованиями, со всеми срывами и потерями, со всеми чувствами в моем сердце, которые я вложил в одно слово, прошептал я. Руки навсегда сплетены. Рука Луи, которая всегда будет держать мою. Слова, которые никогда не сорвутся с языка, вплетены в этом жесте. То, как я чувствую биение его сердца своими руками, то, как сильно я прижимаюсь к нему - навсегда. У нас был этот момент. Клятва, которая не будет разрушена даже смертью. Мы просидели так, казалось, вечность, в ожидании, когда все должно закончиться. И не было ни одного варианта, как это сделать. Не было ни одной идеи, как правильно разорвать это. И не было желания. Но в один момент наша вечность была прервана. Казалось, что земля начала уходить из-под ног, а стены рушиться. Продюсерам надоела эта скучная идиллия. Они хотят смерти. И они не придумали способа лучше, чем вытащить нас из единственного места, где я и Луи могли побыть вместе. Парень схватил мою руку и вытащил оттуда в один момент, защищая от всего на свете. Я чувствовал себя в безопасности в этот момент, хотя и не должен был. Я не отпустил его руку. И, наверное, никогда не смогу. Как только мы оказались снаружи, все вокруг было в огне. Осталась единственная тропа, которая не была охвачена ужасным пламенем. Не было сомнений - Капитолий решил ускорить события. Мы побежали в единственном возможном направлении, избегая огня. А Луи так и не отпустил мою руку. Пламя становилось все горячее и распространяясь повсюду, даже обжигая нас. После нескольких минут ужаса, мы оказались около Рога Изобилия. Все вокруг нас было в огне, поэтому не оставалось только бежать туда. Но как только мы переступили черту между лесом и этой поляной, я поскользнулся и упал. Огонь обжигал кожу, а Луи моментально оттянул меня. Но мы сразу заметили, что пламя остановилось как раз на этой черте. Они заставили нас вернуться туда, где все началось. Именно с Рога Изобилия начинается игра. И именно тут они хотят, чтобы мы закончили ее. А у них явно есть чувство юмора и поэтичность, хотя от этого становилось только больнее. Наша любовь к символам, к значениям каждого места и жеста не осталась незамеченной. И этот жест станет последним. Луи схватил крепче мою руку и, сцепив зубы, повел прямо в центр этого всего. Когда мы дошли до Рога, там был всего лишь один меч. Луи сразу его узнал - это его оружие. И он раньше с ним не разлучался. Глаза парня наполнились ненавистью, и он до боли сильно сжал мою руку. Я был готов разбиться на тысячи осколков в этот момент, если бы это помогло ему пережить всю эту ситуацию. - Я вас ненавижу, слышите, ненавижу! - Луи кричал, срываясь и проклиная всех, кто был хоть как-то причастен к играм. Он был в ярости. Он был на грани эмоций. Не только злость и ярость, но и разочарование, боль и страдания переполняли его - я видел все это в серо-голубых глазах, в которых тонул и забывался, чувствуя себя в безопасности, но в то же время переживая за него. Я стоял рядом и молчал, давая ему шанс выпустить наружу все эмоции. Парень кричал еще столько, что у меня начало звенеть в ушах, но я всего лишь неподвижно стоял, как опора, которая всегда рядом. Пусть я и не делал ничего, но мысленно убеждал себя, что помогаю ему. Это последнее, что я могу для него сделать. Сжав сильнее его руку, я заставил его обратить на меня внимание. Когда Луи повернулся, я увидел сломанного человека, который просто хотел закончить все. Но это был лишь взгляд, который предназначался для меня. Если бы я этого не видел, то передо мной был бы разъяренный победитель, ничего больше. Заключив его в свои объятия, я еще раз вдохнул такой родной запах. Поцеловав его, я в последний раз прикоснулся к любимым губам. Я провел рукой по его лицу, шее, ключицам, запоминая, какая на ощупь его нежная кожа. Я смотрел на него, пытаясь запечатлеть в памяти его идеальный вид - немного растрепанные волосы , яркие глаза с влюбленным взглядом, идеальные губы, прекрасное тело. Я был не в силах отвести от него этот последний взгляд, но еще больше мучить парня у меня не было права. Кто-то должен был пожертвовать собой, кто-то должен был первый спрыгнуть с обрыва, кто-то должен был отпустить руку. И, сцепив зубы, я все же сделал это. Внутри меня оборвались все связи с реальностью, когда я расцепил союз наших рук. Мое сердце разбилось, а душа разлетелась на части. Это был конец всей истории, которую я никогда не забуду. Истории, которая до последнего вздоха держала во мне жизнь. Истории, которая заставила меня пройти сквозь ад арены, которая сделала из меня того, кем я никогда себя не представлял. Я стал сильным, я понял, что такое любить. Я понял, как это - когда каждый вдох наполненный ядом и болью потерь, но в то же время сладостный, смешанный с любовь. Я открыл для себя мир в этих голубых глазах, от которых так и не смог оторвать взгляд. Все в одной истории, все в одном моменте. Все в нашем “навсегда”. Я осмелился сделать этот последний шаг. Прикоснувшись губами к его, я нашел в себе силы, чтобы подойти к мечу. Вложив его в руку Луи, я посмотрел на него со всей любовью, которая только была в моем сердце. Я предоставил ему свою судьбу, я отдал ему себя, только бы он жил. Я сделал все, чтобы спасти то, за что боролся, что любил. В глазах Луи я нашел ответную любовь, отраду и ту же боль, которая раздирала меня изнутри. Я увидел, как слеза скатилась по его щеке. Это был первый и единственный момент, когда я видел его настолько настоящим. А я уже давно не сдерживал своих эмоций, не останавливал потоки слез. Не было необходимости, ведь я в безопасности. Я с Луи. Навсегда. - Я люблю тебя, - прошептал я ему лишь губами и слабо улыбнулся. Я ему верил, а он верил мне. Он был моей опорой, моим светом, моей душой. И он останется таким для меня. - Я люблю тебя, - Луи точно так же беззвучно ответил мне. - Навсегда, - он постарался улыбнуться, чтобы оставить светлый след в этом темном и ужасном месте. И у него получилось. Я был как-будто в раю. У меня был любимый человек, который выживет, не смотря ни на что. Ради этого стоило жить. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Я не хотел это видеть, я не хотел видеть его глаза, когда ему придется сделать это. Лучше было бы самому убить себя, но у меня не было шанса избавить Луи от этого. Я просто надеялся, что он справится. Он сильный. Я знаю, у него получится. Звенящею тишину не нарушало ничего, кроме нашего дыхания, хотя мое сердце уже давно остановилось. Еще в тот момент, когда я впервые увидел эти глаза. И сейчас, пусть мои и были закрыты, я видел только их - невероятно прекрасные, голубые с переливами серого, то счастливые, то яростные, такие живые. В каждом своем взгляде Луи открывал для меня часть себя. И сейчас я смотрел на лучшею его часть. Я был готов умереть за эти глаза. Я услышал тихий всхлип, а потом как-будто что-то ударилось о землю. Со страхом и невероятным испугом я открыл глаза. И в тот же момент пожалел, что мне дана способность видеть. Луи упал на землю с мечем в груди. Он решил вонзить его в себя. Нет! Нет! НЕТ! Этого не может быть! Этого не могло случится! Нет! Я упал рядом с ним на колени, взяв его руку в свою. - Нет! Нет! Не умирай, пожалуйста! - крича, я умолял Луи, но он уже не слышал. Его глаза закрылись. - Не смей умирать, слышишь?! Не смей! Пожалуйста, не надо! Луи, пожалуйста, - я умолял его так, как будто слова способны что-то изменить. Положив его голову на свои колени, я пытался заставить его открыть глаза. Только бы он жил! Этого не могло произойти, просто не могло! Я не верю, нет! Луи должен жить! - Пожалуйста, не надо. Открой глаза, Луи, открой глаза, - я уже даже не кричал. Я не мог. Лишь тихо умолял моего Луи жить. Он должен жить! Он должен очнуться. Пока я верю, пока я люблю, он должен жить. Он должен! Прозвучал пушечный выстрел. Еще ничего в жизни не было страшнее этого звука. Как будто все закончилось. Как будто это конец, но следующей части не будет. Как будто Луи больше не откроет глаза, как будто он больше не улыбнется. Этого не может быть! Я не верю, этого не может быть! Я начал кричать. Так громко, как только мог, срывая себе голос. Я кричал, а слезы обжигали щеки, руки дрожали, а меня всего трусило. Если раньше я думал, что терять кого-то больно, то я ошибался. Сейчас не больно. Нет ничего, кроме этого крика, кроме желания верить. Ты уже не контролируешь себя в попытках вернуть себя к жизни. Умирает не только любимый человек - с ним умираешь ты. У тебя уже нет души - она улетела вместе с его. У тебя уже нет сердца. Оно столько раз разбивалось, что на этот раз осколки уже не собрать. Там только пустота, которую ничем не заполнить. Теперь ты уже не человек - ты всего лишь пустота, ты ничто, ведь уже нет опоры, которая держит тебя на этой земле. А в голове лишь одно слово - нет. Ты отрицаешь все, как будто это поможет вернуть время вспять. Но ничего не происходит, нет. Он так и не открывает глаза. Я не могу смотреть - все перед глазами расплывается из-за потока слез. Я уже не контролирую ни свое тело, ни свою душу. Я умер, как и должен был. Но при этом я не сохранил жизнь Луи, я не смог. И я никогда себе этого не прощу. Я должен был, я должен был его спасти! Он должен был убить меня, он должен был победить! Все не так, все должно быть совершенно не так! Почему нельзя промотать время вспять? Почему нельзя его вернуть? Почему нельзя не услышать этот пушечный выстрел? Ведь я сам дал ему оружие, сам его убил. - Нет! - сколько еще осталось сил, я прокричал. В одном слове была вся боль, все чувства, которые еще остались. Все эмоции от потери, все, что еще не забрал с собой Луи, я отдал. Оно разрывало меня изнутри, не давая дышать, не давая даже пошевелиться. Я онемел, как будто сам стал трупом. Его уже не вернуть. Внутренний голос добивал меня, доставляя все новые и новые удары, терзая и мучая меня. Я уже не был ни собой, ни кем-то другим. Я - пустота. Без сердца и души, без прошлого и будущего. Все ушло в один момент. Все ушло с пушечным выстрелом. Я не слышал ничего, ничего не замечал. Я уже не жил и не дышал. Но в один момент меня начали забирать от него. У меня начали забирать моего Луи. Сколько еще осталось сил, я отбивался от них, я рвался к нему. Они не имеют права у меня его забрать! Он мой, он мой навсегда! Они не имеют права лишить меня прощания с ним. Только не это, нет! Я кричал, бил миротворцев, вырывался, но с каждым движением Луи все дальше отдалялся. Я терял его. И теперь я терял его навечно. Меня лишили самого дорогого, что могло быть. Меня лишили всего, а теперь забирают последние воспоминания. Я сорвался, а истерика накрывала с головой. Уже не существовало мира, ведь эти глаза закрылись навсегда. Уже не было ничего, но я продолжал бороться. Я достал сойку - медальон Луи, и как можно сильнее сжал ее в руке. Это единственное, что у меня осталось, и они это не отберут. - Я люблю тебя, Луи, - прошептал я, когда сил кричать и отбиваться уже не было. Луи пропал из моего поля зрения. Он пропал навсегда. И ничто не способно это изменить. Время назад уже не вернуть. Мне что-то вкололи, и я тут же начал терять сознание. Глаза закрывались, а все, что я видел - серо-голубые глаза, которые смотрели на меня со всей нежностью и любовью. Улыбка, его идеальный вид. Он такой живой, такой настоящий. Он пожертвовал собой ради меня, а я даже не смог с ним попрощаться. Сжав медальон сильнее в руке, я поклялся себе, что никогда не забуду. Боль отступала, а на замену ей приходила бесчувственная пустота. Все становилось лишь черной картинкой, но я так и не смог опустить руку Луи. Я никогда ее не опущу. Я никогда не перестану его любить. До последнего вдоха. И мир стал пустотой, без смысла и чувств...