Попурри

      — Наконец-то, — я устало рухнула на диванчик рядом с Соласом и с удовольствием вытянула ноги. Рядом никого не было, только ближе к началу коридора, примыкающего к малой бальной зале, где продолжалось празднество, сидели гости, и оттуда им все равно не удастся ничего разглядеть. Да и если будут любопытствовать, мне уже официально плевать. После того как Лелиана вывалила Гаспару и ее императрейшеству Селине в лицо компрометирующие бумаги разной степени ценности, им почти не осталось выбора. Финансовая поддержка и военная помощь нам обеспечена на двести процентов, а если кому-то взбредет в голову попробовать увильнуть и не выполнить условия… Впрочем, Селина не в таком положении, чтобы вилять, не после того, как на глазах знати Инквизиция спасла и ее, и их.       — Императрица спасена, мир сохранен… в какой-то степени. Все же было б лучше, если бы все обошлось без резни… Но тем не менее, договор подписан и можно выдохнуть. Представляешь, Гаспар сделал ей предложение, и, судя по всему, не в первый раз, — я фыркнула. — Что ей мешало согласиться раньше? Стольких бы хлопот избежали, нет, блин, уперлась рогом…       — Она согласилась? — спросил Солас.       — Ей пришлось, — я усмехнулась, довольная собой. — Она все пыталась аргументировать тем, что если императрица выйдет за кого-то, кто рангом ниже, польются громкие возмущения негодующих, и это может привести к новым гражданским волнениям.       — Вполне разумные доводы, — согласился Солас. — Не слишком подходящее время для заявления о помолвке, в особенности после таких красочных событий. Негодующие всегда найдутся, был бы повод.       — Не прямо сейчас, — отмахнулась я. — Сейчас Великий герцог просто займет почетное место в кабинете правительства и чуть погодя, когда все поуляжется, они поженятся. За это время наш Тайный канцлер совместно с Жозефиной и Быком планомерно подготовят почву, чтобы новость воспринималась исключительно в положительном свете. Такой вот уговор. С «Вестницей Андрасте» пропаганда вышла на ура, так что, думаю, есть все шансы на успех. А нам это поможет плотнее внедриться в Империю и завести здесь собственные ниточки. Впрочем, я готова спорить на сотню роялов, что Соловей уже приумножила количество своих агентов внутри стен резиденции…       — С тобой даже Варрик на эту тему спорить не станет, — негромко рассмеялся Солас.       — Это точно… Кстати, тебе Коул не попадался? — поинтересовалась я, вспомнив, как столкнулась с Варриком в коридоре. Гном был мрачен и обеспокоен тем, что парня давно нет, и очень сильно негодовал по поводу того, что Сэра о случившемся в часовне рассказала сильно погодя, и почему еще никто не пытался организовать хоть какие-то поиски?!       — Нет, — ответил Солас. — Варрик и меня успел спросить.       — Тревожится, как самый настоящий папаша, — вздохнула я, ощущая, как тягучее напряжение осело на плечах. — Мне тоже не по себе от того, что он так и не появился…       — Если Коул не захочет, чтобы его нашли, это никому не удастся, — заметил Солас. — Нужно подождать. Пройдет время, он успокоится и сам покажется. С кривого пересказа Сэры я могу предположить, что малефикар понял, что он не совсем человек и попытался этим воспользоваться, чтобы привязать.       — Как демонов в Адаманте привязывали? — уточнила я.       — Да, — Солас кивнул. — Полагаю, Коула это перепугало очень сильно.       — Кого угодно перепугало бы, — легкая дрожь мурашками пробежала по коже. — Магия крови сама по себе штука не очень приятная, у меня мышцы до сих пор как-то странно ноют, будто бы перетрудилась. Но, как бы то ни было, остается только ждать, пока Коул сам вылезет. И пока можно позволить себе выдохнуть… я даже немного ощущаю себя героиней, — поделилась, мельком глянув на Соласа.       — Немного? — поинтересовался мужчина с легкой улыбкой. — Без лишней скромности, Ди. Сегодня ты блистала и в танце, и в сражении. А о твоем внезапном появлении во спасение ее величества и не одну балладу сложат, я уверен.       — Я влезла через окно, — пожала плечами.       — Тот прыжок был очень эффектным, — Солас встал, подошел к фуршетному столику, взял пару бокалов и наполнил их вином. Затем вернулся и один из них протянул мне.       — Кажется, я случайно напросилась на комплименты, — с каплей смущения произнесла я, чувствуя, как кривая улыбка неловкости разъезжается в стороны.       — Допустим, — Солас в ответ улыбнулся, опустившись рядом и удобно откинувшись на спинку диванчика. — И я поддался. Не без удовольствия, — он легонько чокнулся о мой бокал своим, — за тебя, Ди.       — Ну раз за меня, то и за тебя тоже. Ты ведь спас нашего командира, — добавила я и сделала небольшой глоток. Вино приятно разгорячило и оставило мягкое послевкусие пряностей. М-м-м!       — Он бы с тобой не согласился, — вздохнул Солас.       — Согласился, — уверенно кивнула, — я сегодня крайне убедительна. И всегда убедительна, когда дело касается глупых смертей.       — Это не глупая смерть, — возразил Солас. — Это преступление против своих же обещаний и целей. Это слабость, которая пробила в нем трещину. Я не хотел насильственно поить Каллена лириумом, я уважаю его стремление освободиться от зависимости. Мне пришлось его спасти, потому что в противном случае Инквизиция лишилась бы советника и главнокомандующего войсками…       — Именно поэтому я считаю ее глупой, — сказала я. — Я тоже уважаю его борьбу и поддерживаю, но, если на тебя опирается столько людей, ты просто не можешь сдаться, — я потерла большим пальцем ладонь с меткой, чувствуя ее тепло. Сегодня она опять стала немного больше. Похоже, с каждым закрытым мною разрывом, она разрастается все шире, пуская корни в мою руку. Только вот, когда это началось, и почему я до какой-то поры не придавала этому значения — неизвестно. Хотя, я относительно недавно начала использовать ее как оружие, может быть поэтому? В любом случае, добром это явно не кончится. А уж об этом я думала с самого начала, только в последнее время эти мысли приходят все чаще, и я надумываю себе один плачевный исход за другим. — В итоге, мы все чем-то жертвуем.       Солас опустил взгляд на мою руку, и наверняка нахмурился под маской.       — Болит?       — Нет, — мотнула головой. — Но ее рост меня тревожит. Как-то внезапно это началось…       — Я… — Солас поджал губы и потер лоб, разглаживая надбровные дуги и чуть сдвигая свою маску, — проведу более тщательный осмотр, когда мы вернемся в Скайхолд. И попытаюсь что-нибудь придумать…       — Доктор, вы меня пугаете, — я наклонилась к нему. — Не нагнетай атмосферу. Просто как эта дрянь доберется до плеча — отрубим мне руку и дело с концом.       — Ди… как ты можешь говорить такое с легкостью? — ужаснулся Солас.       — Ну если ее не получится остановить как-нибудь, это будет единственный вариант, и я надеюсь, что он сработает. Без руки я еще как-нибудь проживу, а вот если эта дрянь доберется до сердца или мозга… — заметив, как Солас с каждым моим словом становится все мрачнее и подавленнее, я улыбнулась и перебралась к нему поближе, мягко чмокнув в щеку. — Прости, сама начала нагнетать. Не переживай и не накручивай себя заранее, она едва с ладони на запястье перебралась, еще полно времени состряпать целую кучу планов получше, чем этот.       — Надеюсь, все так, как ты говоришь, — выдохнул Солас, и напряжение на его плечах немного спало.       — А вообще, иногда спасение требует и горло вспороть, если человек задыхается от отека, — между прочим добавила я, задорно хихикнув, когда эльф простонал длинное: «Ди-и-и». — Или яду выпить немного. Как с Калленом сегодня. Мне, кстати, как-то раз приходилось проворачивать такой трюк, я не рассказывала?       — Боюсь представить, что это была за история, — слабо поморщился Солас.       — Если вкратце, у меня был выбор между смертью от кровотечения и возможной смертью от отравления, если бы алхимичка переборщила с плесенью. Она только начинала вникать в профессию и опыта работы с грибками у нее не было, только теоретические знания…       — И большая удача, раз ей удалось тебя спасти, — заметил Солас.       — Она немного переборщила, — сообщила я с загадочной улыбкой. — Этот грибок, помимо «смерти», в побочках имел еще и сильные галлюциногенные свойства. Так что я была очень даже весела, оптимистична и заигрывала со статным книжным шкафом, одаривая комплиментами его латунные ручки, — рассмеялась я, вспомнив, как же нелепо и стыдно ощущала себя, когда меня начало отпускать.       — Не самый плохой выбор, — Солас легко рассмеялся.       — Ага. У него внутри было полное собрание книг «Руководства по ботанике» Инес Арансии. Коллекционное издание с цветными иллюстрациями в твердом переплете, — согласилась я, сделала еще один глоток и неожиданно нашла у себя в голове замечательную идею. Хотя, скорее всего, ее привнесло туда вином. Я хитро заулыбалась и, с придыханием негромко позвала мужчину, — Со-олас, я могу попросить тебя?.. — и придвинулась еще ближе, как бы невзначай положила ладонь ему на бедро. В прорезях маски было видно, как его глаза сначала широко распахнулись, а затем сузились. Уголки губ чуть приподнялись в выжидательной улыбке.       — О чем? У меня нет полного собрания «Руководства по ботанике», если ты об этом, — негромко ответил он, опалив мое ухо теплым дыханием.       — Вай, непристойные шуточки про твердый переплет, от тебя такого не ожидаешь, — мурлыкнула я, прикусив нижнюю губу.       — Я ни слова не сказал о твердом переплете… — уклончиво заметил Солас. Его рука прокралась мне за спину и тяжестью ладони легла на талию. — Так о чем же ты хотела попросить?       — О маленьком преступлении, — расплывчато произнесла я. — Но для меня это будет расцениваться как самый настоящий геройский подвиг, на который я, увы, сама пойти не могу.       — И что же это за подвиг, с которым не совладает сама леди Инквизитор?       — Кража, — шепотом ответила я, а затем добавила скромно, рисуя пальцем завитушки на брюках мужчины, — видишь ли, сама себя украсть я не могу. Это уже будет расцениваться как побег. Да и бежать в одиночку мне как-то не хочется. Вот я и подумала, может быть, ты согласишься украсть меня с бала?       — Все зависит от вознаграждения, — с наигранным деловым тоном ответил Солас. — Плата должна быть солидной, раз ты подбиваешь меня украсть нечто настолько ценное. Тем более, из такого людного места, это будет непросто. Нужна доплата за риски.       — А чего бы тебе хотелось? — лукаво поинтересовалась я.       — Ну-у скажем, — Солас сделал вид, что обдумывает варианты, — один танец, несколько поцелуев и…       — И-и? — допытывающееся протянула я.       — А там дальше посмотрим, по обстоятельствам, — коварно обломал меня он, победно усмехнувшись.       — Ну я не знаю, — я хмыкнула, вздернув носик. — С такими непрозрачными условиями! А вдруг ты надумаешь меня обмануть и возьмешь сверх того, что полагается?       — Разве что самую малость, — пообещал Солас и, поставив бокал на фуршетный столик, спросил, — могу ли я получить один поцелуй авансом?       Улыбнувшись, я подалась вперед и коснулась его губ, прихватив нижнюю и легонько ее прикусив.       — Достаточно? — выразительно взглянула на него, слегка отстранившись. Пьянящее желание растянуть удовольствие на подольше едва ли удалось пресечь. Еще рано. Игра должна оставаться игрой, в конце концов, мы все еще в Орлее.       — Более чем, — выдохнул мужчина и, взяв бокал из моей руки тоже вернул его на столик. — А теперь я собираюсь сделать поистине героическую глупость! — Солас неожиданно наклонился, подхватил меня под коленки, сминая подол платья, и резко поднял в воздух. Я легонько пискнула от неожиданности, вцепившись в его плечи, и чуть было не потеряла маску, когда он бросился бежать.       Сердце в груди замерло, а в душе взвилось ликование и абсолютно детский восторг! Из коридора в коридор, через переходы между комнатами, мимо озадаченных лордов и леди, отдыхающих за беседой в креслах, лихо скрываясь за поворотом, под возгласы удивления и возмущённые замечания. Солас чуть не врезался в прислугу с сервировочным столиком, на котором стояли большие блюда, накрытые клошем, едва не запнулся о складку на ковровой дорожке и вскочил на перила, скатившись вместе со мной вниз по лестнице, мимо поднимающихся мадам Вивьен, Кассандры и Варрика. Брови Искательницы убежали на лоб, лицо чародейки перекосило, челюсть отвисла, и глаза чуть было не выпрыгнули вслед за нами, а Варрик громко расхохотался и помахал в след.       — Меня украли, я тут ни при чем! — задорно крикнула я им и весело рассмеялась.       — Скидываешь ответственность, Ди? Хочешь, чтобы все шишки мне достались? — усмехнулся Солас. Он немного сбавил темп, запыхавшись, а вскоре и вовсе перешел на шаг.       — Доплата за риски, — напомнила я, — это и есть те самые риски. И потом, я просила себя украсть, а кража — это дело тихое. То, что ты провернул — самый настоящий грабеж!       — Да? — делано удивился Солас. — Что ж, в следующий раз учту…       — И куда ты меня украл? — поинтересовалась я, оглядывая смутно знакомую галерею. — Это же закрытое крыло? В оранжерею, что ли?..       — Ну, ты не сказала куда хочешь отправиться, — заметил Солас, — поэтому я решил, что это место подойдет. Железный Бык был поражен увиденными здесь зарослями тропических растений, поэтому на них любопытно было бы взглянуть, как думаешь?       — Ты наврал, — фыркнула я. — Ты сказал, у тебя нет собрания томов «Руководства по ботанике», а сам взял и притащил меня в ботанический сад!       — В этом и был мой хитрый план, — усмехнулся Солас. Он остановился у дверей, аккуратно опустил меня на пол и приоткрыл дверь, пропуская меня вперед.       Первым делом в глаза сразу же бросились круглые, плетеные фонарики с лириумными кристаллами в центре, излучающие приглушенный, холодный свет. Они извилистой гирляндой тянулись друг за другом под потолком, порой свисая так низко, что можно было дотронуться вытянутой рукой. Под стук моих каблуков о мраморные плиты, мы прошли галерею и остановились, едва переступив порог оранжереи. Здесь было… тихо. И эта благоговейная тишина спящего зимнего сада показалась мне чем-то едва ли не сродни священному в сердце страны, полнившейся интригами, песнями и громкой музыкой.       — Даже не верится, что здесь может быть такое место… — прошептала я, завороженно разглядывая темные силуэты высоких, раскидистых пальм на фоне светлеющего неба за стеклянным куполом. Кажется, за листьями скрывается смотровая площадка? Точно, а вон там, сбоку видно начало лестницы.       — Хочешь подняться повыше? — спросил Солас, проследив мой взгляд.       — Давай, — оживленно закивала я, — небо как раз светлеет, оттуда, наверняка, замечательный рассвет можно увидеть! И на город посмотреть с высоты. Потом спустимся и побродим, а то пока как-то темновато, — я потянула Соласа к лестнице.       — Я бы мог наколдовать светлячков… ну да ладно, — эльф прощальным взглядом окинул приглянувшуюся клумбу с забавными крючковатыми растениями.       — Естественный свет всяко лучше магического. Успеешь насмотреться. К тому же, может быть, что-нибудь здесь расцветет, когда солнце покажется.       Плющ с маленькими бело-зелеными листочками вился, охватывая перила и цепляясь за фигурные столбики балюстрады, свисая вниз роскошным занавесом. И только подойдя поближе я увидела скрывающийся за ним уютный уголок под лестницей: пара садовых кресел и низкий столик. Каблуки звонко стучали по металлическим ступеням, но зелень зимнего сада быстро проглатывала эти звуки, не позволяя разлетаться далеко.       Площадка неожиданно оказалась широкой, здесь плечом к плечу запросто могут пройти четверо мужчин, а ведь стоя внизу и не скажешь! Я первым делом рванулась взглянуть на город, в спешке наступила на подол, запнулась и чуть было не вписалась в композицию из цветочных горшков с молодыми пальмами. Однако, на грани краха ловко увернулась и крепко-накрепко вцепилась в перила пальцами и дополнительно маной.       — Кажется, последний бокал был лишним, — с облегчением выдохнув, Солас подошел ко мне и невзначай опустил ладонь на талию, чуть прижимая к себе. Ага, чтобы еще подобных фокусов не выкидывала, понятно. Тем лучше для меня, вроде бы и выпила немного, но ноги слушаются так себе, и в голове плотный розовый туман. Тараканы поди надышались, вот и подбивают меня на всякие авантюры с кражами…       — Похоже, — я ласково прижалась к плечу мужчины, ленивым взглядом окинув свежие снежные шапки на черепичных крышах, башенках и парапетах стен. В нижних кварталах, должно быть, уже вовсю кипит утренняя суета: рабочие расчищают дороги, конюхи пополняют корма лошадям и чешут им бока толстой щеткой, в пекарне хозяева вытаскивают из печи уже вторую партию булочек, и возвращающиеся с ночного караула стражи внешних ворот жадно втягивают носом греющий душу запах свежевыпеченной сдобы. А в квартале знати кто-то до сих пор нежится в предрассветных сумерках, закутавшись в мягкое пуховое одеяло и сквозь дрему слышит, как прислуга катит по коридору столик с готовым завтраком.       — Они такие черные, — протянула я, разглядывая четко выделяющийся на светлеющем небе хребет Морозных гор.       — Совсем скоро рассветет. Фонарщики уже приступили к работе, — негромко заметил Солас, отследив как гаснут на примыкающей к площади перед резиденцией фонари один за другим. Мы немного постояли в тишине, наблюдая за маленькой фигуркой с лестницей, переходящей от одного фонаря к другому. Этим воспользовался первый, озорной солнечный лучик, метко ударивший Соласа в глаз. Эльф приподнял ладонь, недовольно щурясь и закрываясь от света, я негромко хихикнула, наблюдая эту картину.       Самый краешек солнца как раз показался между двумя горными пиками, стирая их силуэты ослепительным сиянием, сгоняя утреннюю дымку по склонам вниз и окрашивая редкие кружева облаков в мягкий розовый оттенок. Темные оконца домов отражали собой лучи, освещая пятнами улицы и фасады зданий напротив. Снег искрился, подтаивал и сползал с крыш, а красная черепица из-за влаги казалась намного ярче. Шпили на башнях блестели, сверкали и покачивались флюгера, а флаги, должно быть, громко хлопали на утреннем ветру. На улицах зачастили прохожие: кто шел на работу, кто расчищал порог от снега, а кто спешил обрадовать даму сердца, рассекая с пышным букетом цветов под мышкой.       Зимний сад сразу же преобразился, едва косые лучи проникли сквозь стеклянный купол, разгоняя сгустившиеся под пышными кронами пальм остатки сумрака ночи. Черноту листьев стремительно сгоняло солнце, перекрашивая все в сочную палитру зеленого с вкраплениями ярких пятен — оказывается, лианы здесь цвели. Так вот откуда этот приятный сладковатый запах в воздухе!       Я шагнула к перилам, перегнулась немного и из любопытства пощупала «перышко» пальмового листа. Солас приблизился, опасаясь, видимо, что я нырну с площадки вниз, и облокотился рядом со мной. Его теплое дыхание, случайно коснувшись моего уха, вызвало тучу мурашек, отчего я слегка вздрогнула. — Мерзнешь?       — Нет, — я оглянулась на него с улыбкой. — Ты щекотно дышишь.       — Я не специально, — Солас, извиняясь, мягко поцеловал меня в висок, но отстранятся не стал. Вместо этого он едва ощутимо подул мне на ухо, заставив вздрогнуть опять, а затем внезапно впился влажным поцелуем в шею. Я захихикала, пытаясь уклониться и втянуть голову в плечи одновременно, но мужчина был абсолютно непреклонным и удерживал крепко, не прерывая нежностей.       — Сола-с-с-с, не честно вот так нападать на леди со спины! — возмущенно протянула я, досадливо понимая, что мне не дадут возможности обернуться и дать сдачи, а лишь продолжат терзать, — и чего это ты сегодня такой…       — Какой? — низким шепотом спросил он.       — М-м-м, — я зажмурилась, борясь со сладким удовольствием от легких покусывай кончика уха. — Напо… ристый… Изголодался?       — Мягко сказано, венан, — с легким смешком, Солас ослабил хватку и, дождавшись, когда я повернусь к нему, невесомо обхватил мое лицо ладонями и чутко прижался к губам. Он замер на несколько долгих мгновений, не стремясь проникнуть языком. Я тоже застыла в ожидании, прикрыв веки и внутренне чувствуя, что стоит повременить с пылкостью. Этот поцелуй был какой-то особенный. Не горячий и не волнующий, не заставляющий трепетать сердце, а дарующий чувство успокоения и радости долгожданной близости.       Солас выдохнул с облегчением, когда отстранился, и светлая улыбка украсила его лицо:       — Наконец-то… мы только вдвоем. Видеть тебя все эти дни, на переговорах, за трапезой, на прогулках и все время придерживаться строгих рамок… было непросто, — его пальцы подобрались к атласному бантику у меня на затылке, намереваясь его развязать и снять маску.       — Непросто? Лично для меня это то еще испытание было. Думаю, если бы мне предложили выбирать между боем с пятеркой драконов и поездкой на бал, я бы, не задумываясь, выбрала драконов, — слабо улыбнулась я, поймав маску, как только она соскользнула с лица. Разгоряченную и влажную кожу сразу же обдало приятным ветерком, и я только сейчас поняла, что Белланарис переборщила, когда затягивала ее. На переносице остался небольшой, чуть саднящий рубец. Н-да, точно перестаралась! Я недовольно скосила глаза на него и потерла нос, вызвав у Соласа веселый смешок.       — Значит, бал в резиденции императрицы, ты можешь оценить по драконьей шкале на пять баллов? — Солас услужливо склонился ниже, когда я потянулась развязать ленточки на его маске. — Из скольких?       — Из пяти, — хмыкнула я, сражаясь со слишком туго затянутым узлом. — Это шкала «опасности». Короче, пять баллов за Игру, десять по шкале «богачества» за выпендрежи с закусками. Ты заметил, у них канапе, нанизаны на миниатюрные золотые шпаги с детально выполненной рукояткой!       — Видел, — простодушно вздохнул Солас, — Железный Бык с каким-то дворянином на них шуточную дуэль устроил.       — Напитки на шесть баллов потянут. Вино вкусное, по-настоящему королевское, наверное, каких-то ужасно бородатых годов. А вот пунш мне показался слишком уж мягким и кусочков фруктов в нем мало плавало, для пунша это ведь самое главное! Шесть баллов потому, что выбор уж больно невелик оказался. Ожидания не оправдались от слова совсем!       Мне наконец-то удалось расправиться с узелком, и маска соскользнула с лица Соласа. Он выпрямился, растер пальцами скулы, на которых остались красные отпечатки и, стараясь подавить рвущуюся улыбку, сдержанным тоном поинтересовался:       — На сколько же миледи оценит танцы?       — О-о-о, танцы провалились по всем фронтам! — я всплеснула руками, закатывая глаза. — Была, конечно, пара-другая приятных юношей и загадочный маркиз с обворожительной улыбкой, но они ситуацию спасли не на много. Поэтому единица! Да, единица из десяти по шкале «дворцовых танцев».       — Тебе настолько сильно не понравилось? — брови Соласа чуть приподнялись в удивлении. — Неужели все было так плохо?       — Кошмарно! — раздраженно фыркнула я. — Про «удобство» платья и туфель я даже не заикаюсь, эта меньшая из причин моего недовольства. Самое ужасное — это «сливки» высшего общества. Напомаженные и надушенные петухи, утягивающие свой жир на брюхе в корсеты, чтобы казаться стройней! А парфюм? Некоторые из них настолько редкостной дрянью надушились, что я думала — как бы не блевануть! Но самое поганое, что это ничуть не помогало, и на третьем круге эти господа начинали захлебываться потом… О разговорах я вообще молчу… Мало того, что каждый с заковыристыми вопросиками лезет, так еще и дышит прямо в лицо смесью алкоголя и рыбных закусок, — я скривилась, в очередной раз окунувшись в эти «очаровательные воспоминания», — а если еще учесть, что я немного не вышла ростом, то мне открывался шикарный вид на лесенку жирных подбородков, украшенных капельками пота! В общем, да, единица из десяти.       — В таком случае, — оставив наши маски лежать на перилах, Солас отвел меня чуть в сторону и, склонившись в изящном поклоне, произнес, — станцуй со мной, ma vhenan. Я сглажу скверные впечатления и постараюсь затмить их приятными воспоминаниями… — мужчина чуть приподнял голову, взглянув на меня с завлекающей хитрецой в глазах.       — Звучит многообещающе, — тепло улыбнулась я, вложив свою ладонь в протянутую мужскую. Солас тут же выпрямился, притянул меня ближе и невесомо коснулся губами тыльной стороны ладони. Его вторая рука огладила соблазнительный изгиб талии, но устроилась неожиданно высоко — чуть ниже лопаток. Я слегка изогнула бровь, на что Солас чуть виновато улыбнулся:       — Я немного старомоден, надеюсь, это простительно?       Хотела бы я возразить! Но стремительные и резкие движения вспыхнувшего танца, заставили меня широко распахнуть глаза и крепко вцепиться в плечо мужчины. Жесткий ритм, отстукиваемый каблуками его туфель, звучал громко, вклиниваясь меж ударами сердца и, к немалому моему удивлению, я поспевала за ним! Мои ноги двигались сами, шаг в шаг следом, тело мгновенно откликалось на внезапные повороты и только большие глаза, похоже, выдавали ту бурю эмоций напополам с замешательством, вызвав улыбку у Соласа:       — Венан ты слишком напряжена, не забывай дышать, — приблизившись, он прижался лбом к моему лбу и прикрыл глаза.       Дышать, точно! А вот с напряжением ничего поделать не могу, не каждый день со мной происходят такие сюрпризы. Ясно, что дело в фантомных воспоминаниях, но с чего бы они так внезапно включились в игру? Столь откровенные, резкие и горячие движения…       — Не знала, что ты поклонник антиванских народных танцев, — изумилась я.       — Это не танго, если ты об этом, — загадочно ответил он, усмешкой одарив мои подпрыгнувшие брови.       — Да быть не может… неужели эльфийский? — ахнула я.       — Gaddrega. Придумали его в закатную эпоху Арлатана, а люди переняли этот танец многим позже. Он распространился как пожар на северо-востоке, но танцевался в основном в кабаках, портах и борделях, поэтому история затерялась. Антива стала первой страной, где танго перебрался с улиц в богатые гостиные дворян, поэтому он и называют его «антиванским», — бойкая партия шагов Соласа оказалась настолько сложной, что я невольно прикусила губу, следя за поступью и стараясь не отставать. Подол платья шел волнами, громко шелестя и на краю моего сознания болталось опасение, что я или Солас вот-вот его отдавит, и тогда мы дружно грохнемся на пол. Но удивительным образом этого не происходило, может быть, он незаметно для меня задействовал магию?       — Ого, никогда бы не подумала, что корни уходят так глубоко. Как ты умудрился отследить историю целого танца среди отголосков? — я попыталась удивиться настолько искренне, насколько это было возможно. Нужно действовать аккуратно. Солас сегодня особенно разговорчив. Может, удастся вытянуть что-нибудь еще интересненькое?       — Не только среди отголосков, — мягко возразил Солас, — но они были отправной точкой. Как-то я просто наткнулся на отголосок с танцующими эльфами в Вольной Марке. Сами руины и окружающее убранство дома, отраженное в Тени, относилось к эпохе позднего Арлатана, и танго посреди этого сбил меня с толку…       — Погоди, но отголоски же могут наслаиваться друг на друга? — я немного запуталась, скосив брови.       — Да, но не в такой степени, — ответил Солас. — Наслаивается обычно что-то одно, образ, слова или чувства, редко, когда это все совпадает. Да и музыка была другой, а когда я увидел настоящее танго, понял, что движения незначительно, но отличаются…       — Кажется, у меня голова сейчас лопнет, — слабо улыбнулась я. — Совсем не могу представить, что древнейшие эльфы вытанцовывают нечто подобное во дворцах.       — Во дворцах? Нет! — рассмеялся Солас, — У элвен gaddrega не был признан и всячески осуждался в высшем свете. В те далекие времена современный вальс был бы воспринят как нечто вульгарное из-за его простоты и слишком близкой позиции партнеров в танце. Обычно танцевали очень сложные композиции из множества фигур, и длиться это могло часы напролет…       — Звучит, как мой ночной кошмар, — хихикнула я, кокетливо мазнув кончиком носа по щеке мужчины.       — Богопочитание имело сильное влияние в обществе, поэтому танцы, как правило, имели церемониальное значение и были неотъемлемой и очень важной частью празднеств в честь богов. Для каждого из пантеона был предназначен определенный танец и… на самом деле это было завораживающее зрелище, — Солас на долю секунды прикрыл глаза. — Представь огромную городскую площадь, вымощенную мозаичным рисунком, а на ней пять сотен танцоров двигаются все как один…       — Неужели аристократы в то время были настолько чопорными, и никто не танцевал для души? — фыркнула я с усмешкой. — Боюсь представить, какое уныние творилось у них в постели, если что-то настолько невинное, — я горячо выдохнула ему в губы, не разрывая взгляда, — считалось неприличным.       — Запретный плод всегда сладок. Танцевали, только за закрытыми дверями и занавешенными окнами, — усмехнулся Солас.       — Какие сложности, — вздохнула я, — им стоило вписать в пантеон какого-нибудь порочного божка разврата, чтоб жизнь была веселей.       — Этой чести удостоился Фен’Харель. Ведь кто как не он выдумал gaddrega чтобы развращать умы низменными желаниями вожделеющих тел… — Солас остановился. Жар от его разгоряченного тела чувствовался сквозь плотную ткань дублета, влажные дорожки пота блестели на висках и шумное дыхание вырывалось из груди. У меня сердце продолжало колотиться, кровь шумела в висках, затылок взмок, пот неприятно стекал по шее, и ноги подкашивались от усталости. Но это того стоило!       Рука Соласа, до этого поддерживающая меня за лопатки, выразительно сползла ниже. Мужчина наклонился, вынуждая меня прогнуться в спине, прочертил носом линию от манящего взгляд декольте, вдоль выступа ключицы, по шее вверх и наконец замер, не касаясь моих губ. Искуситель!       — Иногда я поражаюсь, как он успел везде и всюду, — протянула я, томно взмахнув ресницами. Эта игра на двоих, и я не собираюсь уступать, несмотря на все твое очарование. Медленно проведя коленом вверх по внутренней стороне ноги партнера, я выразительно потерлась о выпуклость. А следом, довольно усмехнувшись, ловко закинула ногу ему на бедро. Подол платья шурша задрался, открывая глазу симпатичную кружевную подвязку, опоясывающую верх чулка. Маленький сюрпризик на десерт.       — Очевидно, он очень старался, — Солас немного напрягся, желваки заиграли на его лице. Он выпустил мою ладонь из хватки и в нежном жесте потянулся освободить висюльки каффов, опять запутавшихся в моих волосах. — Но мне думается, не нужно быть богом, чтобы движениями танца нарисовать картину чувств, эмоций и страсти, полнящихся в сердце. Вальс в этих стенах — всего лишь инструмент. Строгий, формальный, безликий жест, вызывающий лишь раздражение. Поэтому я хотел подарить тебе один настоящий танец за всю эту ночь и немного жаль, что пришлось танцевать под стук каблуков, а не под музыку в бальной зале. — Солас вздохнул и поднял нас, — зависть гложет от отсутствия возможности… — с досадой в голосе добавил он, посмурнев.       Да, могу понять. Весь вечер ему только и оставалось что наблюдать за тем, как я танцую с очередным кавалером. Вновь и вновь. Чувствам не объяснишь, что так надо, и, готова поспорить, что одной лишь завистью дело не ограничивалось. Действительно жаль… получить приглашение на танец от Соласа было бы очень приятно. От этой мысли улыбка сама собой расползается и бабочки скребутся в животе.       — Зато тебе достался приватный танец с леди Инквизитором, — негромко произнесла я, выдернув Соласа из его мыслей. — Надеюсь вы, мой милый вор, остались довольны? Потому что едва ли я продержусь в этих неудобных туфлях дольше минуты…       — Более чем, — тепло улыбнувшись, Солас мягко прижал меня к перилам, опершись руками по обе стороны и легко чмокнул в уголок губ.       — Как я станцевала?       — Хорошо, для первого раза. Немного спешила, иногда пыталась перетянуть на себя канат и вести мужскую партию, — он рассмеялся.       — Ну уж, — я хмыкнула, вздернув носик. — Мне выбора не давали, чьи чужие воспоминания себе в голову закладывать! И вообще, повезло что они у меня оказались и вовремя щелкнули, иначе бы я оттоптала тебе все ноги!       — Я решил рискнуть. Не без оснований, естественно. Как-то у меня с леди Жозефиной зашел диалог про танго, и она обмолвилась о том, как ты ей рассказывала, что пыталась учиться, но в итоге забросила из-за постоянных ворчаний приятельницы, которая возмущалась, что ты даже элементарные шаги делаешь не так. Тогда мне в голову пришла идея, может, ты из-за своих фантомных воспоминаний просто танцевала не тот танец?       — А ведь точно, — протянула я, припомнив эти нудные уроки и задумчиво переступила с ноги на ногу, неловко и совершенно неожиданно подвернув стопу. Испуганно ойкнув, я вцепилась в руки Соласа и, болезненно сморщившись, прошипела, — ну вот, говорила же, что больше минуты не продержусь…       — Кажется, я вытряс из тебя последние силы, если на ровном месте ноги подкашиваются, — заметил Солас, опустившись на колени передо мной, — давай осмотрю.       — Лучше избавь меня от этих клятых туфель, — проворчала я, крепко скомкав в ладонях ткань платья, чтобы отвлечься от ноющей боли.       — Можешь приподнять подол? Неудобные застежки…       Едва эта простая просьба достигла моих ушей, как сразу же откуда-то из глубин души высунул наружу мордочку чертенок и хищно осклабился. Какой прекрасный предлог, чтобы застать его врасплох! Да я даже рассчитывать на подобное стечение обстоятельств не могла!       Взявшись за середину юбки, я медленно приподняла ее, в немом восторге следя за тем, как Солас провожает ее взглядом. Я остановилась, когда из-под ткани показались подвязки для чулок, опоясывающие бедра чуть выше колена и равнодушно поинтересовалась:       — Достаточно?       Солас, наверное, даже, не услышал моего вопроса. Он сидел не в силах отвести взгляда от затейливо вышитых эльфийских слов на узких ремешках, обрамленных темным кружевом и усыпанных маленькими зелеными бусинками, а его уши стремительно краснели. Шумно выдохнув носом, Солас взглянул на меня с улыбкой:       — Так ты нарочно подвернула ногу? — спросил он, изогнув бровь.       — Это счастливая случайность, — широко заулыбалась я, чувствуя, как собственные щеки начинают пылать румянцем. Сердце вновь пустилось вскачь из-за волнения и ликования от того, какой эффект произвела моя маленькая задумка!       — Счастливая случайность, ага… tel’glandival… ты весь вечер танцевала с этими надписями?.. — лицо Соласа медленно окрашивалось в тон ушам, а губы силилась исказить кривая улыбка смущения.       — Ну других подвязок у меня нет, — беззаботно ответила я, а затем, наклонившись, шепнула ему на ухо, — да и потом, прочитать и понять можем только ты и я.       — Точно, — опомнившись, Солас вздохнул с явным облегчением.       — Но на изнанке дублируется перевод на всеобщий! — весело заявила я и тут же рассмеялась над резко округлившимися глазами эльфа. — Да шучу! Ну, ты поможешь мне снять туфли или нет?       — Одни лишь туфли? — вкрадчиво полюбопытствовал Солас, подцепив левую ножку и огладив пальцами лодыжку, неторопливо проследовал вверх, собирая нежную ткань чулка складками. Пощекотал чувствительное местечко в подколенной впадине, заставив меня чуть вздрогнуть и захихикать, опробовал на ощупь мягкость кружева подвязки, покатал бусинку между пальцев и наконец-то коснулся оголенной кожи.       Затаив дыхание, я с замиранием сердца следила, как мужская ладонь медленно скрылась под складками скомканного платья, а в следующую секунду жадно впилась в мою ляжку. Я шумно выдохнула, когда его большой палец, поглаживая кожу, прошелся у самой кромки трусиков, дразня и распаляя. Вожделение сладко плавилось внизу живота, дурманящей патокой разливаясь по телу и заволакивая туманом рассудок.       — Со-о-олас, может быть ты… — «украдешь меня в кровать» — хотела предложить я, но в этот момент его пальцы с нажимом прошлись по кружевной ткани, заставляя сладко съежится от приятной дрожи, а затем оттянули трусики ниже и наконец ворвались внутрь.       Выпустив подол из хватки, я согнулась, упершись руками в плечи мужчины. Тихий стон смешался с влажными, хлюпающими звуками, и пусть их приглушала одежда, мои уши горели от того, насколько они казались мне громкими. Мы же… мы же, машу ж вать, в оранжерее! Да, она в закрытом на ремонт императорском крыле и да, вряд ли сюда кто-то заглянет, но… Хотя нет, садовники точно придут, и… Создатель, почему меня бросает в жар от того, что нас могут застать врасплох?! Не спорю, я, конечно, та еще хулиганка, сама затеявшая эту авантюру, но… Солас! Скажи мне, с какого перепугу ты на нее с такой радостью повелся?!..       — «Может быть ты…» — что? Ты прервалась на полуслове, — напомнил он, с явным наслаждением разглядывая мое раскрасневшееся лицо и довольно улыбаясь. Отыгрываешься за мой маленький сюрприз, волчара? — А, понял, — Солас неожиданно убрал руку, и, завозившись в поисках носового платка, вернулся к моим туфлям, — аra seranna-ma, ma vhenan, сейчас я их сниму.       Я выдохнула с облегчением и толикой разочарования.       — Да, ты маленько промахнулся и полез искать застежку не в том месте, — усмехнулась я, услужливо приподняв подол одной рукой и подставив ногу.       — Что сказать, я не сведущий в женском гардеробе настолько, чтобы с уверенностью заявить, где находятся застежки туфель, — наигранно серьезно заявил Солас, мельком глянув на меня с озорной улыбкой.       — Неужели этих сакральных знаний нет в Тени? — ехидно поинтересовалась я, вздернув бровь. Солас закончил разбираться со второй туфлей и наконец-то поднялся, сразу же стискивая меня в объятиях.       — Точно нет, я искал, — заверил он и поймал мои губы, увлекая в долгий поцелуй.       — М-м-м… — несильно запротестовала я, упершись ладонями в мужскую грудь, когда почувствовала, как ослабела шнуровка корсета на спине. — Может, все-таки пройдемся до моих покоев? В постели всяко удобней будет…       — Удобней, — согласился Солас и следом подхватил меня под ягодицы, приподнял и устроил на перилах. В голубых глазах сверкнул шальной огонек, — но не так захватывающе, — произнес он у моего уха, опалив его дыханием и, прихватив каффу зубами, ловко снял.       — Не у меня одной последний бокал был лишним, да? — лукаво спросила я, взявшись за застежки дублета у самого ворота.       Корсет с глухим стуком упал на пол, дублет Солас небрежно повесил рядом, и он почти сразу же соскользнул, накрыв собой мои туфли. Шумное дыхание, стоны и подстегивающие фразы, сказанные шепотом, сразу же сминались языком, не успевая сорваться с губ. Мы торопились, снедаемые нетерпением и голодом до близости, до касаний. В сумбурной погоне за наслаждением сталкиваясь зубами, растягивая горловину до треска ткани, путаясь пальцами в волосах и игриво прикусывая кожу чуть сильней, чем следовало бы. Но эта дикая страсть с толикой безумия и легкомыслия была как глоток свежего воздуха, как возможность вырваться из душных рамок с золочеными барельефами Великой Игры, как горячая кружка крепкого кофе на завтрак. Ну-с, даже лучше. Ничто так не бодрит, как секс на перилах второго этажа!       Пышный подъюбник сильно мешался и громко шуршал. Резные выступы впивались в ягодицы с каждым новым толчком. Я жалась ближе к Соласу, крепко обхватив его торс ногами и вцепившись мертвой хваткой в рубашку на спине. Опасение свалиться вниз щекотало нервы, держало мышцы в напряжении и не позволяло самозабвенно отдаться страсти. Никакого удобства, сплошные неприятности, но… черт возьми, это и вправду было захватывающе!       Солас то и дело терзал языком чувствительное местечко у уха, оглушая своим хриплым дыханием. Безвольно соскользнув с его бедер, мои ноги мелко подрагивали. Я уже еле держалась, неуклюжими поцелуями размазывая влагу по его впалой щеке, урывками хватая воздух и ощущая, что вот-вот…       Тяжело дыша, мужчина резко подался назад, заставляя замереть на самой границе, но его рука сразу же пробралась под юбки. Пара резких, умелых движений и, напряженно выдохнув сквозь плотно стиснутые зубы, я зажмурилась, запрокинув голову. Дрожь наслаждения сотрясла все тело, тихим звоном отдавшись в восхитительно опустевшем сознании. Губы сами собой расплылись в блаженной улыбке, но расслабиться и отдаться ощущениям мне не дали пальцы Соласа, которые до боли впились в мои ребра:       — Ди, не свались! — с беспокойством окликнул он меня.       — Ты же меня держишь, — лукаво протянула я, лениво глянув на мужчину из-под ресниц.       — Держу, но усугублять ситуацию не стоит. Руки устали.       — Ладно-ладно, — я послушно выпрямилась, соскользнула с перил и повисла на шее мужчины. Ноги все еще подрагивали и казались совсем ватными, поэтому я им не доверяла. Впрочем, Солас, по-видимому, тоже не особо доверял своим, поэтому, он потянул меня в сторону плетеной скамьи, стоящей неподалеку.       Обессиленные, мы рухнули на нее и долго молча сидели, обнимаясь и разглядывая устроенный нами беспорядок. На порванном шейном платке поблескивает брошь, камнем отражая солнце. Ее застежка мне так и не поддалась. Корсет лежит почти у самого края площадки, рядом с ним один мятый чулок и развязавшаяся подвязка. Второй сполз до середины голени, но остался при мне, а вот подвязка куда-то делась. И трусиков не видно, может быть, упали с площадки вниз? Скомканный носовой платок с темными, мокрыми пятнами валяется рядом с упавшим дублетом, из-под которого торчат носки туфель.       — Мог бы так не заморачиваться, — негромко сказала я с улыбкой, в очередной раз подмечая, какой Солас внимательный.       — Не хотел испачкать твое платье, — ответил он, ткнувшись щекой мне в макушку и утомленно выдохнул.       — Я все равно собиралась как следует надругаться над этим красивым куском ткани, — устало протянула я, сладко зевнув. — Четвертовать, сжечь, утопись, закопать… пока не придумала, но пара белых пятен были бы отличным началом!       — Жаль, оно тебе очень идет, — Солас разгладил складки ткани у меня на бедре.       Прижавшись ухом к груди мужчины, я слушала как бьется уже успокоившееся сердце, нагоняя дремоту мерным ритмом. От этого звука, от теплоты чужого дыхания в моих волосах и от тяжести его руки, давящей на плечо, становилось так спокойно на душе. Спокойно и счастливо.       — Кто бы нас сейчас украл в кровать, — с улыбкой в голосе вздохнул Солас и сел прямо, растирая слипающиеся глаза.       — Ты еще хотел на растения посмотреть, — вспомнила я, чем заставила эльфа обреченно повесить голову. — Так будем? С полчасика бодрствования еще вполне осилить могу. Хоть ты и всячески пытался вытрясти из меня душу, — рассмеялась я.       — Будем, — согласился Солас и, поправив воротник, неожиданно столкнулся с тем, что на рубашке остро не хватает пуговиц. Да и сам воротник был слегка надорван, торчали нитки и ткань пошла бороздой.       — Кажется, я переборщила, — хихикнула, прикрывая губы ладошкой. Солас лишь покачал головой.       Особо не заморачиваясь над тем, чтобы привести себя в порядок, мы подобрали разбросанные вещи и направились в сторону лестницы. Как это ни странно, но перегнувшись через перила, я не увидела трусиков ни внизу на садовой клумбе, ни на листьях пальмы, торчащей неподалеку. Впрочем, чего переживать из-за этого? Ну потерялись, так потерялись — привет садовникам, так сказать. Попе худо не будет, наоборот воздухом подышит, это полезно.       Солас неожиданно поперхнулся, и так я поняла, что опять ляпнула вслух. Покачав головой и вздохнув со слабой улыбкой, он отправился их поискать, вернулся через некоторое время с найденной подвязкой и сильно озадаченным лицом.       — Не нашел? — догадалась я.       — Нет. А она висела на лиане в шести метрах от площадки. Ума не приложу, каким образом… — пробормотал Солас, передав мне подвязку.       — Ветром сдуло, — я махнула рукой, — не суть важно. Нашлась и ладно, а трусы — демоны с ними. Лучше поди сюда и посмотри, какие забавные хищники здесь! Смотри, — я присела рядом с длинной клумбой, где в ряд росли самые разные плотоядные растения. Рядом с каждым кустиком была воткнута маленькая металлическая табличка с названием и краткой памяткой о том, что это такое, и с чем оно может тебя съесть. Ну не «тебя», а всяких мелких насекомых, на человека позариться размерчик не позволяет. — Если им «почесать пузико», они схлопываются, а потом недовольно ворчат! — с детским восторгом в голосе заявила я и демонстративно потыкала в закрытую клешню. Ловушка сжалась плотнее и изнутри раздалось тихое и недовольное «в-р-р-р».       — Я читал о таких, — оживился Солас, присев рядом со мной, — и это не ворчание, а попытка пародировать рык хищника, чтобы отогнать возможного врага, когда идет процесс переваривания, — пояснил он и прошелся мизинцем по растительным ворсинкам, вынуждая ловушку захлопнуться.       — И кому только нужны твои букашки, — усмехнулась я, подразнив еще одну клешню.       — Другим хищным насекомым. Паукам, например, — Солас пощелкал ловушку ногтем, заставляя ее зарычать. — По крайней мере, один вид пауков расставляют свои сети рядом, потому что знают, что запах влечет других в ловушку. Может есть больше, но в книге было написано про один, а название я не запомнил.       — Ушлый вид, — усмехнулась я.       В голове неожиданно вспыхнуло сознание, какая же это дивная картина! Леди Инквизитор и Ужасный волк сидят плечико к плечику, «чешут пузики» и тыкают в закрытые ловушки, заставляя растение ворчать на разные лады. Набаловавшись вдоволь, мы медленно пошли вдоль всей клумбы, задержались у кустика «Бледной Леди», усыпанного мучнисто-белыми цветочками с приятным сладковато-соленым запахом. Потом заглянули во внутрь грушевидных цветков «Ривейского кувшинчика». На стенках цветка застыли густые капли остро пахучего сока, на который повелось несколько мелких мошек. Я потыкала распластавшиеся листья «мокрохвостика», напоминающего выброшенного на берег осьминога. На ощупь он оказался таким же склизким, палец я вытерла о воланы юбки, лучезарно улыбнувшись на укоризненный взгляд Соласа.       Пропетляв немного среди толстых стволов пальм, садовая дорожка вывела нас к окнам оранжереи. Здесь располагались ступенчатые стойки с композицией горшков с цветами всех форм и размеров. Большинство из них мне были незнакомы, некоторые встречались иллюстрациями на страницах ботанического атласа Тедаса, который прислали в качестве подарка для библиотеки Скайхолда, и который я до сих пор не прочитала. Солас знал ненамного больше и в основном тоже удивлялся необычным формам, усикам, пупырышкам и яркости красок, но не так бурно и восхищенно, как я. И откуда, спрашивается, у меня силы на все это?       — Апчхи! — неожиданно чихнув, я поежилась от пробежавшегося по спине холода. Следом мои плечи накрыл тяжестью дублет. Все-таки обманчива эта бодрость, морозить уже от усталости начинает. — Спасибо.       — Может быть, обуешься? — Солас протянул мне туфли, — босиком ходить не самая хорошая идея.       — На мне чулки, так что не босиком, — шмыгнула я носом, — и я ни за что не надену их снова…       Эльф вздохнул, но не успел воззвать к моему благоразумию, потому что откуда-то из глубины оранжереи донеслись шорох, шаги и голоса. Это не садовники, они бы пришли со стороны входа. Получается, кто-то еще пробрался в зимний сад помимо нас? Я сразу же насторожилась, испуганно переглянувшись с Соласом. Он сузил свои глаза, нахмурился и потянул меня в сторону с дорожки, укрыться от чужих глаз за стойками. Будет очень и очень некстати, если мы вдвоем в таком откровенном и растрепанном виде попадемся кому-то из орлейской знати. Остается только надеется, что они не застали нас за развлечением и все время торчали в дальней башне…       — Погоди, — остановила я Соласа, смутно понимая, что голоса очень знакомые. — Это же…       Мужчина мазнул недоуменным взглядом по моему лицу, но следом сам моргнул с осознанием.       — Дориан и Железный Бык, я должен был догадаться, что они могут сюда прийти, — протянул Солас, и мы вместе направились навстречу напарникам.       — … А по-моему, вкус Белого среза не имеет ничего общего с лириумными зельями, — судя по голосу, Бык пожал плечами.       — Постой, ты пробовал лириумные зелья? — удивился Дориан.       — Ну да, что здесь такого? Любопытно было, чего это Долийка кривиться каждый раз, когда пьет.       — Долийка? Она же вроде бы «лучница»? — с подковыркой переспросил имперец.       — «Лучница», — Бык иронично усмехнулся в ответ, — да. Лириум ей для «стрельбы» нужен. Знаешь ведь, яды готовят с его использованием, она «специализируется» на этом.       — И как тебе на вкус? — поинтересовался Дориан, возвращая разговор в прежнее русло.       — Кислое послевкусие оставалось еще с полдня, я пытался забить его сыром и вяленой рыбой, но не помогало. А в остальном ничего впечатляющего. Язык немного вяжет, в горле ощущается так, словно комок соплей проглотил. Я бы на самом деле подмешивал какой-нибудь специи в эти зелья, почему до сих пор это никому в голову не пришло? Это ведь самая настоящая золотая жила, — с непониманием протянул Бык.       — Думаю, кому-то и могло прийти, но или эксперименты оказались неудачными, или обнаружилось что зелья меняют свойства каким-то образом… да, скорее всего что-то такое… — Дориан отогнул широкий лист монстеры и очутился на дорожке в паре шагах от нас. Вид у него был крайне помятый: на мантии мокрые, землистые следы, во взлохмаченных волосах застрял мелкий сор, вечно навощенные усики поникли, обрамляя припухшие губы. На шее темнели засосы, явно намекая, что эти двое тоже успели приятно провести время вместе.       Удивленно приподняв брови, имперец хитро заулыбался:       — О, какая встреча! Наши влюбленные шалунишки! Леди Монтилье, когда услышала про ваш лихой побег, едва ли в обморок не свалилась! А мадам Вивьен выморозила гостевую комнату делегации Инквизиции настолько, что там теперь холодней, чем на улице. Так что настоятельно советую вам не попадаться ей на глаза.       — Вот зачем принимать все так близко к сердцу? — устало вздохнул Солас, покачав головой, а я тихонько захихикала. Чую, ждет нас туча нравоучительных лекций… но это того всецело стоило!       — Босс? — вслед за Дорианом показалась широкоплечая фигура Быка с голым торсом. На плече у него болталось бессознательное тело в темном легком доспехе.       — У вас тройничок случился? — спросила я, приподняв бровь.       — Представь себе, — рассмеялся Дориан. — Та еще драка была!       — Прыткий попался, изрезал мне запасной дублет и рубашку, — Бык приподнял руку с зажатыми лохмотьями. — Дориана об дерево приложил и в клумбу головой ткнул, но в конце концов попался, — Бык довольно похлопал по бочине неприятеля. — Живехонький! Рыжик обрадуется!       — А ваш венатори где? — пытливо поинтересовался Дориан.       — В смысле?.. — Солас чуть приподнял бровь.       — Ну, я же вижу, воротник у тебя порван, синяки на шее, на Ди так вообще живого места нет! Явно ж ведь — тяжелые последствия ужасной драки. И, мне показалось, я слышал что-то о-о-отдаленно напоминающее крики. Или вы что это, между собой подрались?       — Кажется, ты утопил свое чувство юмора на дне бокала, и решил на время одолжить его у Варрика, — фыркнул Солас.       — Дрался в основном он, а я так, отбивалась, — захихикала я, а Солас фыркнул во второй раз, и слабая улыбка расползлась на его лице.       — Возвращаться пора, драчуны, — усмехнулся Бык, протискиваясь между нами вперед. — Садовники могут заявиться сюда в любую минуту, мы же не хотим, чтоб нас такой чудной компанией застали врасплох?       — Да просто скажем, что выслеживали этого гада, — я тыкнула указательным пальцем в тело, болтающее конечностями в такт шагам Быка.       — Вчетвером? — с улыбкой протянул Дориан.       — Ну вы же сами сказали, что он прыткий? Вот и все!

***

      Каждый рабочий день Патриции в теплых стенах зимнего императорского сада практически ничем не отличался от предыдущего. Впрочем, у Эмиля и Хасвальда — тоже, с той лишь разницей, что пожилые садовники не терпели никакой спешки и новшеств, осаждая девицу всякий раз, когда ей в голову взбредала очередная крупномасштабная идея по улучшению содержания растений. Они понимали, юность — такая пора, когда кровь кипит и требует свершений. Чем грандиозней, тем лучше. И между собой обсуждали, что некоторые инновационные идеи и вправду могут привнести немалый вклад в развитие тепличного хозяйства, но обкатывать их на императорской оранжерее точно не стоит.       Эмиль и Хасвальд вообще считали, что с таким изобретательным умом девице стоило остаться после выпуска в Университете Орлея, ведь там есть все необходимое для развития ее навыков, кроме того, профессора явно бы прислушались и быть может помогли советом… Но всякий раз, когда разговор заходил об обучении, Патриция возмущенно фыркала и в крайне уважительной форме, но весьма доходчиво и красноречиво отправляла студентов, весь преподавательский состав, и ректорат в особенности, прогуляться в далекие дали, остервенело пропалывая клумбы или подстригая кусты. Она в целом была своенравна, за словом в карман не лезла и периодически металась из крайности в крайность. Поначалу у Хасвальда это вызывало ужасное беспокойство, но Патриция работала до безобразия идеально в любом настроении, поэтому старый садовник примирился с этой ее чертой и перестал обращать внимания.       Вот и сегодня, за разведением удобрений и прикормки перед поливом растений, Эмиль решил затеять разговор о резне на балу. Пожалел он об этом почти сразу же, потому что Патриция взорвалась незамедлительно:       — Вам самим не надоело мусолить это изо дня в день? — резко спросила она, зыркнув в сторону мужчин хмурым взглядом. — На кухне одни разговоры про бал, в людской — тоже, прислуга за уборкой ничто другое не обсуждает. Даже ленивый паж мадам де Пьеро умудрился языком почесать на эту тему с псарем целых три раза!       — И чему тут дивиться, моя дорогая? — спокойно вдохнул Хасвальд, методично размешивая смесь для полива в большой таре.       — Пять дней минуло, сколько ж можно? Покоя совсем никакого нет, в голове от этих разговоров зудит не переставая, — раздраженно выдохнула девица, вздернув носик.       — Пять дней! — хохотнул Эмиль, — да ты что, это же такое событие! Грандиозный бал, чудовищная резня, предательство герцогини ее величества и, наконец…       — Да-да, остроухая выскочка из долийских кочевников, танцующая наравне со знатью, — Патриция закатила глаза.       — О таком еще долго трепаться будут! — закивал Эмиль.       — Не стоит столь категорично отзываться о Вестнице Андрасте, — с укоризной в голосе заметил Хасвальд.       — То, что она «ниспослана» самой Андрасте, не отменяет того, что она остроухая выскочка, — пожала плечами девица. — Я сама бы хотела верить так же крепко, как и вы, в эту красивую легенду, но мой кузен — старший чародей в кругу Дарсмуда. Он много лет провел в изучении редких магических явлений всякого рода и, пусть физический выход из Тени, звучит как невозможное, но она не первая, кто такое провернул…       — Ты сейчас имеешь в виду магистров Тевинтера, навлекших на Тедас Мор, серьезно? — Эмиль приподнял брови.       — Связывать ее появление с Андрасте — еще сомнительней. Сам подумай, зачем Пророчице выбирать долийку? У эльфов свои боги и, на сколько мне известно, они очень категоричны в вопросах веры. Выбирать посланника, который не исповедует андрастианство? Это юмор у Создателя такой? В этом нет абсолютно никакой логики…       — Нам не дано знать замысел Создателя, — Хасвальд принялся разливать смесь по лейкам. — Быть может, миру нужна именно такая Вестница. Остроухая и своенравная особа…       — Да у нее совесть под каблуком, а стыд под подошвой! — громко возмутилась Патриция. — Бестактная и неблагодарная сквернавка! Вы знали, она ведь даже не зашла справиться о самочувствии командира Стентона Резерфорда, хотя он сильно пострадал во время резни в бальной зале! Вместо этого, ей взбрело в голову порезвиться с этим лысым эльфом! Он пробежался с ней на руках через пол замка, и знаете, что самое странное? Почему-то никому до этого нет дела! — возмущенно всплеснула руками девушка. — Немыслимо! Станцевать с мужчиной три танца, а затем сразу же вскочить на другого…       — Едва ли леди Инквизитор догадывалась об этой тонкой традиции, — возразил Хасвальд. — Она же все-таки эльфийка…       — У них в кланах, скорее всего, вообще ничего похожего нет. Старейшина чего-нибудь на эльфийском скажет, потом они выпьют гальего молока из одной чаши — вот и вся брачная церемония! — хохотнул Эмиль.       — Очень сомневаюсь в том, что ее «свита» как следует ее не подготовила! — возразила Патриция. Схватив первую попавшуюся лейку, она круто развернулась и широким шагом направилась к клумбам, — три танца с одним и тем же кавалером подряд! Это же буквально публичное заявление об отношениях! Просто немыслимо! Не-мы-сли-мо!       — По мне так немыслимо то, что на званый бал императрицы Селины может заявиться столько черни, даже по приглашению Великого герцога. Не спорю, среди членов Инквизиции много достойных, пусть и не благородных кровей, а несущих высшую добродетель своим поступком, но… — Эмиль тяжело вздохнул и негромко добавил, — скверно на душе становится, когда приходит осознание, что прием в Зимнем дворце опускается до уровня пирушек в трактире…       — Уже несколько лет я отмечаю падение общественной нравственности, — с пониманием произнес Хасвальд. — Глядишь, в скором времени грань между низшим сословием и аристократией сотрется на столько, что на бал в императорский дворец сможет прийти всяк прилично одетый человек или нелюдь.       — Это время уже настало, — угрюмо буркнула Патриция.       Дальше работа продолжилась в тишине, пока не перешла от полива к уборке опавшей листвы, прополке и окучиванию растений. Эти обязательные мероприятия по уходу следовало проводить один-два раза за неделю, последний был еще до бала, поэтому Хасвальд подумал, что время подходящее. Садовники, вооружившись инструментами и перчатками, разошлись по оранжерее каждый в свой уголок, а спустя пару минут умиротворяющую тишину сада вспорол неожиданный крик Патриции. Эмиль и Хасвальд удивленно встрепенулись, побросали свои дела и поспешили разыскать девушку.       Она сидела на корточках, рядом с клумбой крупнолистных гортензий, прикрывая красное лицо ладонями и смотрела сквозь щелочки меж пальцев на скомканный кусочек ткани, лежащий в паре шагов.       — Что у тебя такого стряслось? — растерянно спросил Эмиль, наклонившись и подобрав лоскут.       — … Нет… не трогай… это!.. — взвизгнула Патриция. — Это…       — Не знал, что чье-то исподнее может тебя так перепугать! — Эмиль расхохотался.       — Исподнее?! Да этот срамной клочок ткани ни одна приличная леди не наденет! — громко возмутилась Патриция. — Я в шоке от того, что нашла ЭТО в клумбе! Что… кто… почему… сад же в закрытом крыле! И кому могло наглости хватить сюда пробраться и… Создатель милостивый, — тихонько прошептала девушка, спрятав глаза от невыносимого стыда.       — Закрытое или нет — мало кому мешает, — простодушно пожал плечами Хасвальд. — После празднеств мы в оранжерее всегда находим потерянные вещи. Чаще веера, бальные книжки, иногда кольца или сережки. Помню, как-то раз в секции суккулентов я наткнулся на женский корсет. Эмиль туфлю находил и записочки фривольного содержания. А тебе попались… — Хасвальд запнулся, только сейчас заметив, что темно-зеленые кружева нашиты на до того тонкую ткань, что через нее все проглядывалось… — М-да, лишний раз утверждаюсь в том, как безбожно извращаются моральные устои. Грязь, да и только!       — А на ощупь эта «грязь» невероятно мягкая. Материал, наверное, бешеных денег стоит, раз такой воздушный, — заинтересованно протянул Эмиль, беззастенчиво разглядывая трусы на солнце.       — Ради всего святого, перестань щупать… это! Ты же женат! — рассердилась Патриция, — выбрось и как следует вымой руки!