Попурри

      В ставке командования было необычно тихо. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что Каллена нет рядом, он всегда принимал участие в разборе полетов и планировании задач разведки, не смотря на то, что главной по шпионам была Лелиана. Лекари спрогнозировали ему еще минимум пол недели постельного режима, чтобы тело сумело восстановиться после эдакого стресс-теста. Надеюсь, он вытерпит и, когда вернется к повседневным обязанностям, придет в норму, а то в последнее время все начали отмечать повышенную раздражительность и резкость у нашего командира. Беда в том, что трудоголики именно так и работают — они не могут спокойно лежать и выздоравливать, вечно какое-нибудь шило в жопу залезет…       — … В итоге, только двое из моих людей смогли вернуться, — угрюмо вздохнула Лелиана.       Я выплыла из своих раздумий и обнаружила, что перебираю пожелтевшие мятые листы с заметками. Строчки смазались, местами расплылись от воды, а на некоторых темнели крупные пятна крови. Так, Ди, нужно сосредоточиться. Это совсем не просто, учитывая приближающиеся часы обеда, когда к зудящей метке добавляется настойчивое урчание желудка, но все же надо покончить с делами и спокойно идти есть.       — Узнать им удалось не так много, как хотелось бы нам… Древний храмовый комплекс бога Тишины Думата, — Лелиана обвела пальцем холмистую местность на карте на севере Орлея. — Охраняется новыми и старыми ловушками, небольшой армией венатори численностью чуть более, чем восемьсот человек и личным драконом Корифея…       — Значит, ящерица все-таки живая, — разочарованно фыркнула я.       — Да, теперь это подтвердилось, — согласно кивнула Лелиана. — Живая, но более незрячая. Ты задала ей неплохую трепку в Адаманте — вся морда белая. С нюхом у нее видимо тоже проблемы, в противном случае наши разведчики бы не выбрались…       — Насколько близко им удалось подобраться?       — Достаточно, — пораскинув мыслями, ответила Лелиана. — Чтобы можно было сочинить пару-тройку теорий на счет того, зачем Корифею нужно столько людей на охрану одного пленника. В одном из залов Эрнест увидел сгорбленную фигуру мужчины. Он сидел в пустой зале, опустив плечи и свесив голову, словно его прижало сверху чем-то очень тяжелым.       — Магия? — я приподняла одну бровь. Действительно, зачем это Корифею заключенный, дак еще и под магическим прессом? И затраты по мане на такую ловушку, наверное, немаленькие.       — Более того, человек этот, скорее всего, один из тевинтерских магистров, — Лелиана вытащила из-под стопки бумаг кривоватую зарисовку символов кровавыми мазками, похоже, какой-то эмблемы или герба. — Илльен зарисовывал со слов Эрнеста… и с кровью Эрнеста… — женщина опять помрачнела. — Не хватает деталей, но приходится работать с тем, что есть. Копию я передала Дориану, надеюсь, у него получится установить, что это за эмблема. У меня есть подозрение, если учесть тот факт, что Корифей отказал Кальпернии в возможности практиковаться в храме…       — Этот мужчина как-то с ней связан, — логично предположила я и пустилась в рассуждения, — А в Тевинтере Кальпернию связывало только рабство. Получается он потенциально может быть ее хозяином. Или учителем, она же не с потолка магией владеть начала. Или другом. Или любовником, если уж все варианты допускать… Кто-то из ее прошлого, которого Старший поймал в магическую ловушку и держит подальше от нее… Чтобы что? — я выжидающе уставилась на Лелиану.       — Узнать о ней что-то? Подобраться к ней поближе? Надавить на нее, если он как-то ей дорог? — Лелиана принялась накидывать варианты, вступив в мою маленькую игру.       — Допустим, но какого удобного момента он ждет?.. Помнишь, в кристалле памяти они обсуждали, что она станет неким «сосудом», может быть, этот тип как-то в этом деле должен помочь? — я машинально принялась сжимать и разжимать пальцы на левой руке. Зуд метки начинал выходить за рамки терпимого. Как-то ей очень сильно не нравится перчатка во всю руку, которую Дагна с чаровниками под руководством Соласа сочинили для меня. Поверь, родимая, я тоже не в восторге таскаться с этой ношей, пальцы немеют и плечо от креплений на ремнях ноет, но нам она нужна, чтобы ты, моя хорошая, меня не скушала раньше положенного…       -… А ты прям порываешься, — прошипела я сквозь зубы, остервенело зачесав ладонь под слегка испуганным взглядом Лелианы.       — Настолько сильно?..       — Не болит, а чешется, — фыркнула я. — Или жжется. Ладонь в этой перчатке ужасно потеет, так что, думаю, она в моем дискомфорте больше виновата. Так, на чем мы остановились?       — Сосуд…       — Точно. Сосуд. Как думаешь, может ли быть такое, что становление сосудом требует, скажем, убийства близкого человека? Хотя, если он держит взаперти хозяина, то он вряд ли подходит на эту роль. А на роль сюрприза или «подарка», очень даже, — предположила я и улыбнулась собственной мысли.       — Корифей вряд ли бы додумался до такого, — резонно возразила Лелиана.       — Соглашусь. Но такая теория его даже немного человечней делает. В каком-то плане… Корифей преподносит своему любимому полководцу его бывшего хозяина на день становления сосудом. В красной ленте с бантиком или на блюде с яблоком во рту?       — С яблоком, — усмехнулась Лелиана. — Думаю, Кальперния бы не упустила возможности зажарить бывшего хозяина до хруста костей.       — Но если эта чудесная и милая теория уходит в стопку «невозможных», тогда остается только жертвоприношение?       — Возможно, — Лелиана кивнула. — Точней мы сможем сказать, когда Дориан что-нибудь разузнает.       — Хорошо, — я встала из-за стола, не переставая почесывать ладонь. — Пойду немного проветрюсь перед обедом. На морозе эта дрянь успокаивается.       Покинув ставку командования, я широким шагом направилась по коридору, внутренне борясь с желанием замахнуться левой рукой и как следует грохнуть ей о стену или об один из декоративных комплектов доспехов, которые ни с того ни с сего герцог Гаспар решил задарить Инквизиции в знак признательности. Понатыкали этого блестящего металлолома куда ни попадя, а у меня аж в глазах рябит от цветастых перьевых метелок на их шлемах. Сраная безвкусица, не вписывающаяся в интерьер Скайхолда! А Жозефине нет бы поиграть в дипломатичную суку и заявить, что в дар можно и что-то более полезное преподнести, пришло в голову сразу согласиться. Впрочем, с какой бы стати Жозефине выеживаться, все-таки подарок от самого Великого герцога! Может, стоит дать волю своему раздражению и спалить пару плюмажей? Или, может быть, даже совершенно случайно столкнуть несколько пустоголовых рыцарей в окно в сторону пропасти? Саботирую пару-тройку раз эти косметические консервные банки и их — чем черт не шутит? — с глаз долой уберут подальше в подвал?       — Н-да, «совершенно случайно» не получится, — хмуро констатировала я, оценив взглядом тяжелую стойку. Только если частями выкидывать, но тогда будет не так эффектно. Однако, надругаться над плюмажем все еще можно.       Я злодейски ухмыльнулась, запалив на кончике пальца огонек и щелбаном отправила искру вверх. Лиловые перья тут же вспыхнули и загорелись веселым пламенем. Едкий запах гари я втянула носом с удовольствием и блаженно выдохнула. Что ж, капельку и вправду полегчало, а в этом коридоре аж шесть штук таких рыцарей стоят. Ну-с, как говорится, кувшин и каплями можно наполнить!       Когда я с веселенькой улыбкой добралась до четвертого рыцаря, со стороны лестницы неожиданно послышались шаги и до моих ушей донеслись обрывки разговора:       — Леди Инквизитор уже должна была освободиться, — Жозефина? А чего это вдруг тебе от меня понадобилось, и самое главное: с кем ты?       — Замечательно, если это действительно так! Думаю, получится прекрасная беседа за трапезой, в конце концов, обеденное время близится, а докучать леди Вестнице, встревая в ее расписание, я хочу меньше всего… — этот голос… Быть не может! Это тот самый псевдо-летописец из Зимнего дворца! Он пристал ко мне хвалебно вахая и охая, после заварушки на балу. Я с трудом отделалась от его общества тогда, к своему глубокому ужасу узнав, что Дориан с какого-то перепугу пригласил его в Скайхолд. Абсолютно предательский поступок! За что он мне так изощренно мстить собрался, я пока еще не поняла, вроде бы мы в хороших отношениях пребываем, или я чего-то не знаю?       Я стремглав бросилась к окну и, лихорадочно отперев все шпингалеты, распахнула его и выбралась за стену замка, прилипнув на мане. Аккуратненько прикрыла за собой створки и, стараясь не смотреть в пропасть, на цыпочках направилась в сторону крыши, чтобы не дай боже ничего не заподозрили. Почти сразу из незакрытого окна донеслись громкие возмущения Жозефины и трагичные вахи и охи летописца — похоже, они наткнулись на последствия моей проделки. Прости, Жози, но раз ты отвергла мое предложение переплавить этих красивых блестящих рыцарей во что-то более-менее стоящее, придется выжигать заразу по-другому. Выбравшись на крышу, я быстро перелезла во внутренний двор замка и, стараясь не светиться, сбежала вниз, приземлившись на узкую улочку между крепостной стеной и теснящимися вдоль нее домами. К счастью, любопытствующих в округе не оказалось. Только подслеповатая пожилая женщина, развешивающая стирку на узком балкончике второго этажа, удивленно оглянулась:       — Леди… Вестница? Доброго вам дня! Не ожидала вас увидеть сегодня в нашем узком переулке… — замямлила она, спешно принявшись поправлять выбившиеся из-под чепца сальные пряди волос.       — И вам доброго, — я приветливо улыбнулась, — извиняюсь за неожиданность, решила вот… навестить нашего командира в лазарете, задумалась по дороге — и ноги повели меня этим путем. Ну, знаете, как это бывает… — на прощание помахав ладошкой, я поспешила скрыться с места преступления. Нужно валить, пока неожиданно бабульке в голову не стрельнула идея попросить благословения, пожать ручку или внезапно пригласить на чай, а то знаю я этих божьих одуванчиков — цепляются не хуже репья.       А на счет проверить командира — это очень даже к месту. Я уже подумывала зайти к нему вчера, но письменная работа затянулась дольше, чем планировалось, поэтому, увы, не получилось. Эх, последний раз я его навещала на стоянке, когда мы возвращались из Халамширала, но тогда Каллен был еще слишком слаб и большую часть времени спал. Я только перекинулась парой слов с лекарем посмотрела торчащую из-под одеяла мятую макушку волос и все. И из-за этого сейчас совесть потихоньку начинает грызть во мне дырки.       Лазарет стоял обособленно от остальных домов и встречал гладко выметенными дорожками палисадника. Кривая сосна, сгорбившаяся над крышей, усыпала пожелтевшей хвоей сугробы под окном. Внутри было немноголюдно — двое человек утешали парня, который, судя по разговору, сломал руку на конюшне. А в остальном было тихо. В лазарет теперь поступали только солдаты, которым требовался долгий путь к восстановлению и особый уход. Собственно, такие как Каллен. Последнее время ожесточенных боев на передовой не наблюдалось и травмы успешно купировались в условиях полевого госпиталя. Это стало возможно благодаря бесперебойным поставкам лекарственных трав и редких ингредиентов для зелий, спасибо Жозефине за очередной выгодно заключенный союз с владельцем двух самых крупных аптек в Орлее. Скайхолд, правда, тоже уже обзавелся неплохой теплицей с достаточно редкими экземплярами грибов и плесени разной полезности, но тягаться с дядькой, который всю жизнь продвигает свое дело, мы пока не можем.       Свернув направо, я прошлась по коридору до лестницы, с гордостью отмечая, что наконец-то начали проявляться последствия моих реформ. В лазарете стало чище раза эдак в три, посеребренные рукомойники с мылом появились в каждой палате и назидательные таблички о том, как важно часто мыть руки. С табличками они постарались — развесили много, использовали приведенные мною термины и шрифтом помельче дописывали пояснения. Так в лазарете появилось подразделение на отделения, а то лепили всех больных в перемешку без системы и испытывали из-за этого дохрена проблем. Теперь все как положено: битые в травматологии, мамочки в родильном, получившие магией по затылку — в магическом, а больные с инфекциями в изолированном крыле — от греха подальше. Первый раз, когда я сюда зашла, по наитию матери Жизель, навестить раненых солдат и придать им сил и надежды добрым словом Вестницы, у меня волосы на голове зашевелились от ужаса. В одной палате повитуха принимала роды, тут же какой-то мужик в испачканном кровью фартуке штопал голыми руками рваную рану на ноге паренька и за деревянной ширмой на кушетке выла девица с магическими ожогами. Мрак, да и только! Сейчас все куда более цивильно — чистая, единая форма для всех, строгие правила санитарной обработки ВСЕГО, что может контактировать с открытыми ранами, ежедневная уборка и запрет на эль для всех гномов, желающих развеселить чуток унылые дни выздоровления. Само собой, запрет для всех, просто к гномам особое внимание, поскольку один товарищ усиленно «поправлялся» медовухой. И запрет матери Жизель и прочим служителям Создателя на свободное посещение, а то таскаются туда-сюда, один поплакал в церковную жилетку, другой утерся его соплями и «бац!» эпидемия в микромасштабе. Обиделись на меня, конечно, но сильно возникать не стали, понимая, что вещи я говорю вроде бы дельные…       Н-да, после этих «дельных вещей» Солас, Лелиана, Кассандра, Бык, да и, собственно, все, кому не лень, было принялись допытываться, откуда это я такие знания имею. Ну, я отбрехалась тем, что когда-то давно спала с индивидом с очень светлой головой и большим стремлением вытянуть медицину Тедаса на новый уровень. Но, печаль-беда, он поскользнулся, упал и умер, поэтому и не реализовался. Приврала немного, как обычно, этот был маленько не в Тедасе, да и не умирал он, наверное… Не суть важно — сработало главное, и от меня отстали.       Палата командира находилась на втором этаже в южной части здания. Солнце как раз вышло из-за облаков и затопило своими яркими лучами, рассеченными решеткой на окнах, коридор. После моего стука, из-за двери послышалось сдавленное ругательство, следом шорох бумаг, а затем раздраженный голос проворчал:       — Я же просил не приносить обед в палату!..       — Съесть Инквизитора та еще задачка, — повеселела я, обрадовавшись тому, что напряжение, надуманное перед разговором, улетучилось молниеносно. — Излишняя жилистость и костлявость, да и мясцо жестковато.       — Инкв… леди Ди… — судя по звукам Каллен подавился воздухом и едва ли не свалился с кровати. — Создатель… Извини меня… Можешь немножко подождать? Мне нужно… чуть-чуть привести себя в порядок.       — Без проблем, — я облокотилась плечом о стену, — но сильно с чисткой перьев не заморачивайся, я в зеркале каждое утро вижу такое чудовище, что твои измятые кудряшки с этим вряд ли сравняться…       — И все же, — дверная ручка наклонилась вниз, Каллен открыл дверь и жестом пригласил меня в комнату. Я улыбнулась его немного небритой физиономии, отметив для себя, что он обзавелся новыми морщинами, осунулся и немного постарел. Впрочем, картина куда лучше, чем когда я заходила его проведать на стоянке.       — Как ты? Смотрю, успел неплохо угнездиться, — спросила я, беглым взглядом окинув комнату. Узкий, высокий шкаф у стенки стоял с приоткрытой дверцей и оттуда выглядывала небрежно сложенная на полках одежда. Рукомойник рядом с ним блестел отпечатками пальцев на зеркале, а полотенце соскользнуло с крючка и лежало рядом с тумбой на полу. Тут же, на невысоком табурете стоял нагрудный доспех командира. Заботу о нем он доверял только саму себе и никому более. У противоположной стены, рядом с кроватью на тумбочке стопкой лежало несколько книг, а на столе, прямо под окном, красовалась стопочка писем, чернильница и поднос с пустыми тарелками, видимо, с завтрака.       — Вынужденно, — вздохнул Каллен, проследовав к столу и воткнув перо в чернильницу. — Раз выпускать меня из-под присмотра не хотят, пришлось перенести кое-какие пожитки… Но со следующей недели с этим «заключением» будет покончено, и я вернусь к своим обязанностям.       — Заключением? — хихикнула я, подойдя к окну и выглянув во двор. Ребятня из соседних домов затеяла игру в догонялки. — Не любишь, когда тебе обед приносят прямо в кровать?       — Не переношу, — мягко улыбнулся Каллен, — в конце концов, я сам в состоянии спуститься по лестнице и завернуть за угол в столовую. А это место буквально создано, чтобы сделать тебя беспомощным, запрещая то и это…       — И я к этому немало усилий приложила, — ехидно ухмыльнулась я, на что мужчина лишь осуждающе покачал головой.       — Это хорошо, но не для такого человека, как я, — он слабо рассмеялся, — первые несколько дней я не знал, чем себя занять, ведь, обычно, большую часть времени у меня отнимало чтение отчетов, донесений и разработка стратегии. А поскольку Марианна настрого запретила даже думать о работе, я уже успел перечитать Песнь Света, мать Жизель принесла. Потом попросил Дориана найти что-нибудь интересное в библиотеке, и вот, — Каллен тыкнул в темно-красный корешок. — Читаю «Приключения Черного Лиса». Написано интересно, никогда не думал, что меня может увлечь что-то подобное. Варрик тоже вон притащил свою лучшую пятерку книг, по его словам. Но до них я еще не добрался…       — Любопытно, как добротной ферелденской тете Марианне удалось образумить тебя и заставить отдыхать, когда у кучи людей не получилось, — протянула я, удобно опершись о спинку стула.       — Своей добротностью, — вымученно вздохнул Каллен. — У этой женщины нечеловеческая сила. Видел, как она спокойно удерживала помешавшегося храмовника. Парень не маленький, а она его на голову выше и в плечах шире. Случайно хлебнул неразбавленного лириума, вот и отравился.       — Понятно. А ты как после… — при упоминании лириума в голове сам собою родился вопрос, но я отчего-то споткнулась и сжала губы.       — Хуже не стало, по крайней мере, не на много, — задумчиво ответил Каллен, почесав щетину на подбородке. Проследив этот жест, я только сейчас отметила спрятавшиеся в волосах следы порезов от бритвы. И на письме почерк командира стал совсем неаккуратным, по сравнению с его обычным. — Помнишь, я говорил, что, если станет совсем плохо, оставлю пост? Я задумывался об этом и уже успел поделиться соображениями с Кассандрой по поводу того, кого можно рассмотреть на замену, но…       — Кассандра оказалась крайне против, — сказала я, улыбнувшись, — помню этот денек. Такой озверевшей не видела ее с тех пор, когда она чуть не прибила Варрика столом.       — Да. Я ей благодарен за такие горячие возражения, — губы Каллена разъехались в теплой улыбке. — Похоже, это дало мне неплохой пинок, помогло избавиться от отчаянных мыслей. В какой-то мере я даже благодарен Соласу за спасение, но все же, где-то в глубине души злость осталась. Я понимаю, что выбора тогда не было. И это заставило задуматься… о многом.       Каллен сцепил пальцы, то и дело оглаживая большим указательный. Его взгляд чуть потяжелел и устремился в окно, к синему небу.       — Ты решил опять принимать? — спросила я, наблюдая за беготней детишек. Один из них упал, перекувырнулся через голову и неловко влетел в снеговика. Сразу же начал плакать, остальные перестали бегать, оглянулись на крики и пошли проверить в чем там дело. Поставили на ноги, отряхнули и завернувшуюся шапочку поправили.       — Еще не решил, но мое состояния неизбежно усугубится, и это скажется на Инквизиции. А я не могу… не хочу подвести стольких людей и… Я не могу уйти сейчас, когда мы стольких успехов достигли. Может быть, это прозвучит эгоистично, но я не могу быть уверен до конца что тот, кто займет мое место, будет работать так же ответственно и отдаваться без остатка, — Каллен тяжело вздохнул, крепко сжав переносицу. — Да, и эгоистичным, видимо, было пытаться вырвать звенья цепи, на которой меня держали столько лет…       — Почему эгоистично? — поинтересовалась я, переступив с ноги на ногу. — Ты же человек, а не голем какой-нибудь. А люди, как правило, склонны хотеть, желать и мечтать. Так уж мы работаем, бегаем по кругу всю жизнь, самолюбиво удовлетворяя свои хотелки, а потом в нас рождается новые и все начинается заново. И это вовсе даже не плохо. Это просто жизнь. Послушай, Каллен, Инквизиция — Инквизицией, когда-нибудь она или завершит свою миссию, или все наши старания канут в лету, и мир погрузится в хаос. Мне кажется, самое главное — чтобы в конце не давиться собственными сожалениями и не гнобить себя мыслями вроде: «а вот если бы я поступил иначе, то тогда бы…». Это относится одновременно и к плохому концу, и хорошей развязке. Поэтому, — я потянулась к застежкам на куртке, затем переключилась на пуговицы рубашки и вдруг заметила чуть ошалевшие и немного испуганные глаза Каллена. Он подобрался на месте, пристально следя за моими действиями и, судя по стремительно краснеющему лицу, мысли светлого командира завели не в те дебри.       — Ди… леди Инквизитор… что вы… вы же с Соласом… так же не… — сбивчиво запротестовал он, спрятав пылающее лицо в ладонях.       — Извини, я вовсе не хотела тебя смущать, — развеселилась я, хохотнув, — нет, я конечно не исключала, что в вашей светлой голове не может водиться непристойных фантазий…       — Ди-и-и!.. Просто, пожалуйста, скажи мне что я все неправильно понял!       — Если ты о том, что я завязала пафосную речь чтобы соблазнить тебя на секс, то да — ты меня неправильно понял.       — Дыхание Создателя, — выдохнул мужчина, прикрыв глаза ладонью. — Мне ужасно стыдно…       — Да расслабься, — беззаботно пожала плечами, — что еще ты мог подумать, когда девушка начала бесцеремонно раздеваться рядом. Особенно после таких двусмысленных слов, — я хихикнула, расстегивая ремни крепления перчатки. Высвободившись, она тут же с глухим стуком свалилась на пол, а я почувствовала небывалую легкость и только сейчас поняла, что меня начало косить влево под ее весом. — Я вот к чему вела, — присев на стул я засучила рукав, раскрыла ладонь и протянула ему. Метка расползлась уже достаточно широко, залезая хвостиками на тыльную сторону ладони. От нее, разрастаясь словно корни, тянулись новые, темно-зеленые, светлые и совсем белые прожилки, переплетаясь с сетью тонких венок на запястье и зарываясь вглубь.       — Она тлеет свечением, — негромко произнес командир после долгого молчания. Кажется, показ метки шокировал его не меньше надуманных постельных поворотов в сюжете. — Раньше, вроде бы, не была такой яркой…       — Угу, — кивнула я, — и разрослась, как видишь. На самом деле, она давно уже больше дальше, почти до локтя долезла, — я выгнула руку и с усилием надавила пальцами правой. Сквозь кожу проступил неясный рисунок прожилок.       — И ты не замечала? — удивился он.       — Нет, я уже как-то совсем свыклась со жгучим ощущением, когда закрывала разрывы. Руку всегда прошибает до плеча, так что мне даже в голову не приходило как-то волноваться по этому поводу. Беспокоиться начала, когда на ладони изменения появились, а когда Солас осматривал метку после того, как мы с Халамширала вернулись, обнаружил вот эту неприятность. Поэтому он в спешке сочинил вместе с Дагной и чаровниками это орудие пытки, — я кивнула на перчатку на полу. — Вроде как, им удалось разобраться, как работает тот эльфийский артефакт, укрепляющий Завесу, перчатка по его подобию сделана. Она стягивает завесу вокруг себя, уплотняет ее и таким образом замедляет манаток в моей руке… Если я ничего не перепутала и правильно помню разъяснения. Короче, вроде бы это должно замедлить рост метки, по мнению Соласа.       — Вот как, — Каллен вздохнул и, взглядом спросив разрешения, взял мою ладонь, бережно пальцами прошелся по краю метки, будто бы опасаясь, что прикосновения могут вызвать боль. — Пульсирует…       — Ага.       — И когда она заберется выше, Солас не делал предположений что может произойти с тобой?       — Одно плачевней другого, — ответила я, высвободив ладонь из его рук и принявшись раскатывать рукав обратно. — У меня два пути: смерть или превращение в истекающего слюной бессознательного овоща на кушетке до конца дней.       — Но ты все равно продолжаешь тренироваться с ней под присмотром Соласа, — Каллен тяжело вздохнул, нахмурившись. — Мне Варрик рассказал. И добавил, что Солас категорически против…       — Еще бы. Но отговаривать он меня устал. Я слишком упертое создание, и у меня железные аргументы. Да и Солас понимает насколько это, — ткнула пальцем в метку, — ценный инструмент для всех нас, для Инквизиции…       — Не думал, что ты таким образом будешь пытаться повлиять на мое решение принимать лириум или нет, — глаза Каллена чуть сузились, а в голосе засквозил холод.       — Я и не пытаюсь, — фыркнула я, подавив внутреннее возмущение. Бесит меня, когда начинают судить по неоконченному разговору.       — Зачем же тогда провела столь явную аналогию? — мужчина нахмурился.       — Ты дослушаешь меня или дальше будешь строить догадки? — возмутилась я. — Если да, то лучше давай вернемся к твоим предыдущим. Мне вариант распутной изменницы-Ди нравится куда больше, чем Ди склоняющей к употреблению дряни во имя всеобщего блага. Хотя оба варианта паршивые, и блевать от них тянет, — я громко хмыкнула, подняв перчатку с пола. — Да, я продолжаю использовать метку, да я говорю, что нам всем она нужна, и без нее никак, и это чистейшая правда. Я собираюсь выжать из этой дряни, перевернувшей мою жизнь вверх тормашками, все до последней капли. И под конец избежать плачевной участи, если получится. Распинаюсь я здесь перед тобой, Каллен, чтобы сказать — хера с два я опущу руки! Об стену расшибусь, прорываясь сквозь это дерьмо, но, сука, вылезу! Я буду бороться до самого конца. И за себя, и за Инквизицию. Вот что я имею в виду, когда говорю о конце без сожалений. А ты сам для себя думай, что для тебя сожаление — начать принимать или же продолжить рваться с цепи, как бешеный мабари, даже если эта цепь может задушить. Мне таки удалось просунуть ремешки перчатки в рукав, не снимая куртки с рубашкой. Натянув перчатку до упора, я повозилась немного с ремнями, затем застегнула пуговицы и наконец встала со стула. Каллен за все это время не двинулся с места. Молча, задумчивым взглядом из-под нахмуренных бровей, буравил пол.       — Спасибо… я подумаю над твоими словами, — глухо произнес он, затем прокашлялся и поднял на меня посветлевшие глаза. Н-да, кажется, ты уже успел подумать, переварить все двадцать тысяч раз, и тебе всего-то требовался толчок. Либо же, если командир всерьез задумался вернуться к лириуму, а у меня получилось переуверить… кажется, меня начинает пугать мой навык убеждения.       — Подумай. И давай быстрее поправляйся. Мне твоего раздражающе клацающего доспеха не достает в ставке командования, бывает, совсем над работой сосредоточится не могу, — усмехнулась я и направилась было к двери, как вдруг…       Легкий перестук каблуков и мужские шаги эхом донеслись с лестницы:       — Уверена, командир Каллен будет рад с вами пообщаться. Он жаловался, что в лазарете его не подпускают к работе, всей душой и сердцем только ей живет. Не перестаю восхищаться его уровню ответственности, — от голоса Жозефины меня прошибло холодным потом, и я сразу же замотала головой в поисках укрытия.       — Что ж, я очень рад, если помогу ему настроится на рабочую колею. Мой дед после болезней, болел он очень часто, особенно в преклонном возрасте, тоже возвращался к своим обязанностям постепенно, небольшими шажками, — летописец с ней, а как же! Кого же еще Жозефина могла сюда притащить, если у нас только один единственный «важный» гость на сегодня.       — Эм… Ди? — Каллен приподнял бровь, — что-то не так?       — Все не так! Они сейчас придут! — зашикала я на него.       — Кто они? — Каллен вопросительно уставился на дверь. Конечно ты не слышал, у меня слух острее, к великому счастью!       Куда ж спрятаться? Тумба — нет, места мало. Шкаф узкий и полки приколочены. Какой придурок придумал кровати с бортом по самый пол поставить здесь?! А да, точно, это ж я, чтобы гномы тары из-под эля не прятали…       — Окно! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — затараторила я, вскочив на стул и принявшись бороться с щеколдой. — Вот ведь вашу ж мать! — выругалась я, дернув несколько раз решетку, — на совесть сделано.       — Ты можешь объяснить, что происходит? — чуть обеспокоенно поинтересовался Каллен.       — Некогда, секунды на счету! — я спрыгнула на пол и бросилась к кровати. Спасительная гениальная идея проклюнулась тютелька-в-тютельку.       — Погоди!.. — запротестовал было Каллен, когда я вцепилась в одеяло и откинула его.       В воздух взметнулись десятки бумажек и скрученных пергаментов, с донесениями, разведданными и письмами разной важности. А под всем этим схроном трудоголизма лежала карта с пометками, стрелочками и записями.       Я в ужасе уставилась на побелевшего и застывшего Каллена, пойманного с поличным. Матерь божья! А святой командир нихренашеньки не святой! А мне-то как красиво в глаза врал, что он отдыхает и скучает от работы!       — Это так… мелочь, ничего серьезного… одна маленькая контрабанда красного лириума, я просто, чтобы навык не потерять… — принялся оправдываться он, но я тут же прервала его, сгребая упавшие листочки с пола и возвращая на место:       — На кровать, живо!       — Что?.. — опешил Каллен.       — Быстрей! И ноги домиком поставь, вот так, чтобы палатка была, — едва ли не насильно придав необходимую мне позу, я ловко юркнула командиру между ног и накрылась одеялом, под конец успела прошипеть, — меня нет! — и раздался стук в дверь.       — Командир Каллен? Можно побеспокоить вас? Со мной Валентен Дюссо, независимый историк, он бы хотел побеседовать с вами, — голос Жозефины замер в ожидании ответа.       — Д-да, входите, — тяжелым голосом, отозвался Каллен. Че уж говорить, его мышцы на ногах почти в камень превратились, да он весь буквально стал камнем от такой напряженной обстановки!       — Доброго вам дня! — певчий голос летописца зазвенел в моих ушах. Машу ж, зачем ты такой-раздражительный-то?! — Оу, командир Каллен, вам все еще нездоровиться, раз вы в кровати?       — Нет, я чувствую себя гораздо лучше, просто читать удобней лежа, — я могу аплодировать твоему стойкому умению притворяться, что все прекрасно, и у тебя между ног сейчас не лежит свернувшийся клубочком Инквизитор, но ты мог бы и ответить, что нездоровиться! Шея затекает в таком положении, держись, Ди!       — Точно все в порядке? — встревоженно спросила Жозефина, подойдя поближе и присев на краешек кровати. — У вас какой-то нездоровый румянец, может быть жар?       — Да? — удивился Каллен и заерзал, высвободив руку, должно быть потянулся ко лбу. — Может быть реакция на острый перчик в еде, я все прошу его не добавлять, но видимо память у повара дырявая… кхм! — командир подавился следующим словам, когда я настойчиво щипнула его за зад, намекая о том, что он не туда воюет. Хотя он, наверное, вообще не воюет, а на автомате отвечает, а в мыслях у него сейчас вакханалия творится. — А может быть и жар… Но если и есть, то неслабый… то есть, несильный. Немного времени уделить разговору я могу, а потом мне бы не помешало посрать… в смысле, поспать. Чтобы унять жар, да…       Ну вот, настройки сбила! Так, Ди, главное — не вздумай заржать, иначе твое присутствие будет раскрыто и в о-о-очень невыгодном для тебя свете. Чего только Солас подумает, услышав, что его венан обнаружили на кровати между ног командира Инквизиции! Подробности о том, что я пряталась и была полностью одета, да и Каллен тоже — явно ж ведь урежут для красочности истории!       — Как хорошо, я и не планировал надоедать вам беседой до изнеможения, — Валентен удобно устроился на стуле и закопошился в своей сумке. — О, у вас здесь чернильница, не против я воспользуюсь?       — Конечно.       — У моей походной вечно крышечка заедает, пару раз я так неловко посадил себе жирную кляксу на одежду, все не найду времени купить новую… Мне уже представилась возможность до вас побеседовать с леди Пентагаст и леди Лелианой, так что пыл и предвкушения я немножко поумерил, во избежание… тяжелой руки.       Я прямо представила картину, как в глазах Кассандры в один миг вспыхивает пламя, а в другой, она уже хватается за рукоятку. Знаю стратегию этих противных летописцев, «независимых» историков и прочих выходцев, все они журналюги в зачаточной стадии развития профессии в этом мире.       — Боюсь, леди Пентагаст меня просто неправильно поняла, — Валентен рассмеялся, стараясь развеять неловкость. — Как вы помните, с нашего знакомства в Зимнем дворце, я — независимый историк. Я хочу запечатлеть историю максимально достоверно, а такая большая организация, как Инквизиция, обросла тучей самых разных слухов, и, собственно, моя работа нацелена на то, чтобы эти слухи развеять!       — Звучит… благородно, — с ноткой задумчивости протянул Каллен. Эх, командир, ты всей жути не осознаешь еще…       — Не только благородно, но и очень полезно, — улыбнулась Жозефина. — Это, может быть, и не поможет избавиться от ненужных слухов сразу, но в долгосрочной перспективе зафиксированная правда сыграет нам на руку.       — Именно! Я, можно сказать, ваш коллега, командир Каллен. Но мой меч — это писчее перо! Итак, я задам вам несколько подготовленных вопросов, а вы, пожалуйста, отвечайте. Некоторые из них могут прозвучать слишком… резко, но вы поймите, ваши честные ответы помогут установить истину, а истина — превыше всего. — Важно сообщил Валентен и, зашелестев страничками, зачитал с бумаги первый вопрос, — говорят, вы серьезно нацелены бросить принимать лириум, но из всех храмовников, с которыми мне доводилось побеседовать, многие убеждены что это гиблое дело. Говорят, симптомы отмены проявляется очень быстро, даже если затянуть время между приемами, могут настичь страшные головные боли и ломка в мышцах…       — Определенная доля преувеличения в этих слухах есть, но в основном — да, это совсем не легкий путь, — Каллен как будто бы даже немного расслабился и позабыл о моем существовании между своих ног. Помнится, как-то он говорил, что хотел бы как-то повлиять на устоявшееся представление на эту тему. Похоже, он даже рад, что его об этом спросили. — Головные боли, ноющие мышцы, чувство изнеможения, ночные кошмары и сопутствующая бессонница — я испытал все это на себе. Но все мучения блекнут, когда начинаешь осознавать, что подвижки на самом деле есть, маленькие, ну и что? Города тоже начинают строительства с одного кирпича, а потом разрастаются на сотни домов. Хочу быть тем, кто заложит фундамент с первого кирпича и даст надежду остальным, что это возможно. Быть может, мне это дается легче, чем кому-то еще, но только потому что меня крепко поддерживают все вокруг, а моя вера в Создателя помогает отвлечься и успокоить разум за молитвой.       — Какая хорошая метафора с городом! Я записал слово-в-слово, думаю, эта фраза великолепно будет смотреться в качестве цитаты. Что ж, переходим к следующему: интересен тот факт, что вы, командир Каллен, умудрились застать за свою жизнь и пятый Мор, и события в Киркволле, а сейчас вот занимаете одну из главных ролей в борьбе Инквизиции. Собственно, вы, скорее всего, один из немногих людей который знаком с ключевыми фигурами нашей истории за последние десять с лишним лет. Удивительно совпадение! Не находите?       — Я бы назвал это скверным стечение обстоятельств…       — Вопрос в другом, командир. Ходил слух, что вы были влюблены в юную Героиню Ферелдена, когда она еще не была известна миру как таковая. Это правда?       — Эм-м, не понимаю, как это относится к Инквизиции, — недоуменно протянул Каллен. — Леди Амелл была особенной, и я почти не удивился, узнав, что она примкнула к серым стражам в борьбе против Мора. На сегодняшний день мне больше не встречались женщины, подобные ей…       — Женщины, подобные ей, хорошо сказано! — задумчиво протянул Валентен, поскрипывая пером. — А что на счет леди Вестницы? Это, кстати говоря, следующий вопрос. Раньше ходили слухи, что у вас обжигающий страсти роман с интригами, трагедиями и любовным треугольником! Ну а теперь, после такого громкого заявления аж на балу императрицы Орлея весь Тедас замер в ожидании свадьбы!..       Громкое заявление на императорском балу? Свадьба? С командиром?! Чего?! Когда я пропустила такой кусок собственной личной жизни? По всему Тедасу ждут, а меня никто не удосужился уведомить?!       — Сва… — Каллен поперхнулся на полуслове, прокашлялся, — дыхание Создателя, какая свадьба?..       — Как какая? — удивился Валентен, — ваша! Ваша и леди Вестницы!       Повисло недолгое молчание.       — Леди Монтилье, я, кажется, совсем не улавливаю суть происходящего, — неуверенным голосом произнес Каллен и, поманив посла к себе, зашептал ей на ухо, — какая еще свадьба?!..       — Ваша свадьба. Вам с ней подсобил один наш общий знакомый… Дориан Павус и… — Жозефина вздохнула, — я уже устала разбираться с этой историей.       — Дориан? — Каллен в недоумении поднял бровь. — Как Дориан умудрился устроить нечто подобное?       — Танцами, — женщина развела руками, — это древняя традиция в Орлее. Если кавалер танцует с одной и той же леди более трех танцев на балу, то он обязан жениться на ней. Это равноценно объявлению помолвки… а вы танцевали гораздо больше…       — Андрасте, дай мне сил… — вымученно вздохнул командир, — откуда мне было знать о таких дворцовых тонкостях?! Я всего-лишь храмовник! Бывший храмовник… А Дориан? Он куда ближе ко всей этой кутерьме…       — Я разговаривала с ним, но он либо и вправду не знал, либо хорошо делает вид, что не знал. Сказал, что в Тевинтере никаких похожих традиций не было.       — Эм... командир Каллен? Леди Монтилье? — протянул Валентен, желая привлечь внимание. — Я так понимаю, вопрос не совсем удобный?..       — Да, видите ли, в этом случае виновато простое невежество. Я большую часть своей жизни провел в Круге, в услужении церкви, а там, как не трудно догадаться, не преподают уроки этикета и дворцовой орлейской культуры. То же самое можно сказать о леди Ди. Она — наемница. Умная и начитанная, но все еще наемница. Ее бальная зала — это открытое поле, рассеченное пыльными дорогами, платье — легкая броня, а украшения — магия и меч.       — Что ж, понятно, — разочаровано выдохнул Валентен, — я предполагал, что услышу нечто подобное… но а что на счет романа?       — Дыхание Создателя… — кажется Каллен закатил глаза и тяжко вздохнул. Жозефина тихонечко хихикнула. Бедный командир. Не понимаю я, каким боком эта история продолжает цвести и пахнуть, и кому в голову пришло рассказывать эти небылицы? Но тем не менее, Каллен оказался зажат между мной и Соласом в плотном бутерброде, хотя, казалось бы, предпосылок-то и не было.       — По вашему тяжелому вздоху, могу предположить, что все не так, как люди говорят. Однако, я не могу ошибаться, ведь я своими собственными глазами видел эту особую связь между вами и леди Вестницей на балу! Осмелюсь сказать, вы не давали ей надолго отлучаться, а когда она танцевала с другими кавалерами, пожирали ее взглядом, стоя в стороне…       Дориан-Дориан-Дориан… Да, Каллен ему, понятное дело, разгуляться не давал, а то мало ли чего может натворить с имперцем пара-другая глотков вина.       — Я выполнял свои обязанности — охранял леди Инквизитора, — как можно отстраненней ответил Каллен.       — Только ли? Не слишком ли много внимания к одной лишь охране леди, которая вполне справится с защитой самостоятельно? Знаете, лично мне, кажется, что у вас с этим лысым эльфом… как его, все время забываю имя…       — Солас, — напомнила Жозефина, — наш эксперт в области исследования Тени.       — Да-да, Солас, конечно, у меня имена с большим количеством шипящих всегда почему-то вылетают из головы. Так вот, командир Каллен, мне кажется, у вас с Соласом борьба за внимание милой леди Вестницы? Я слыхал, будто он в замке императрицы пробежался с ней на руках, унося ее прочь от бальной залы! Андрасте, даже на словах это звучит до в высшей степени дерзко и нагло, но и ужасно романтично! Даже немного жаль, что я отбыл слишком рано, не успев застать это зрелище, — Валентен вздохнул, а затем, опомнившись, заискивающе спросил, — ну так правду люди говорят? Вы сражаетесь не только за Инквизицию, но и пытаетесь вернуть сердце возлюбленной?       — Нет, это не так, и я уже, сбился со счета, опровергая эти дурацкие выдумки, — вздохнул Каллен. — Кто бы мог подумать, что шушуканье стражи в казармах способно натворить бедлам колоссальных размеров! Нет у меня романа с Ди, нет и выдуманного тайного ребенка, и трагедии с расставанием тоже не было…       — Тайного ребенка? — сильно удивился Валентен.       На некоторое время в комнате повисло молчание. Могу предположить, что командир применил на летописце свой фирменный взгляд для безмолвной угрозы прошляпившему дежурный обход новичку.       — Понял-понял, спрашивать об этом не буду, так и запишу «выдуманный ребенок»…       — Лучше вообще не записывайте.       — Да, пожалуй… Но я не могу не спросить еще. Позволите, это безобидный вопрос. Как вам все-таки леди Инквизитор? Какой она из себя человек?       — Она наделена мужеством и стойкостью и это делает ее прекрасным лидером. Не без огрехов, в конце концов, ее тоже мучают сомнения и у нее есть свои страхи, как и у всех нас. Но она не боится бросать им камни в лицо, — легкая улыбка проскочила в голосе Каллена. — Порой, читая отчеты, я ловлю себя на мысли, что сравниваю ее с хулиганом, который дразнит злющего мабари за забором. И каким-то чудом уходит от неизбежной кары. Удивительная, одним словом.       — Удивительная, значит, записал! — возвестил Валентен. — Слухи действительно слухи, по вашим словам, вы скорей любите ее как младшую сестру, все-таки есть здесь эта особая связь, которую я увидел во дворце. Родственные души.       — Наверное, так можно сказать…       — Что ж, спасибо вам командир Каллен, не буду больше докучать, — стул заскрипел, Валентен со стуком поставил чернильницу на стол и закопошился, упаковывая сумку, — Леди Монтилье, пожалуй, думаю, стоит отобедать без участия леди Инквизитора, раз найти нам ее не удалось, она, похоже, ужасно занята. Может быть, получится выхватить кого-нибудь из ее близкого окружения, скажем того же… как еще раз имя этого эльфа?       — Солас, — ответила Жозефина, поднявшись с кровати. Стук ее каблуков направился к двери. — Может быть, получится, но обычно в это время он отправляется на дневной сон.       Дверь за ними закрылась, и я с тяжелым выдохом, расслабилась, потянув конец одеяла.       — Теперь понимаешь, почему я скрываюсь от этого упыря? — поинтересовалась я, переведя взгляд на командира. Хехехе, лицом он кажется породнился с помидорами, такой ровный цвет!       — Дыхания Создателя, тебе хоть в голову пришло, что могло бы произойти, если бы тебя обнаружили?.. — прошипел Каллен, устало откинув голову. — Проще было подставить и себя, и меня, лишь бы не отвечать на его вопросы?       — Я терпеть не могу таких хмырей, которые как будто бы в тебе пальцами ковыряются, — фыркнула я, пожав плечами. — Да и потом, не обнаружили же нас. Зачем паниковать после? Ты великолепно сыграл роль «палатки» и героически спас леди Инквизитора от злодея с пером-мечем!       — Это полное ребячество… — он тихонько взвыл, прикрывая лицо ладонями.       — Ну-ну, ты же сам сказал, что я люблю кидать камни в лицо и дразнить злых мабари, — я довольно усмехнулась. — Между прочим, я такими вещами в детстве ни разу не занималась. Но как-то раз защекотала нос спящего снуфлера, так что он меня здорово лягнул, чихнув и соплями заляпал.       — Ты не могла бы слезть?       — Прогоняете? — вздохнула я, растирая забитые мышцы в плечах. — Ладно-ладно, пойду. Тебе, само собой, не нужно говорить, чтобы ты не разболтал никому эту веселую историю?       — Я под страхом смерти не расскажу, — проворчал Каллен, подобравшись на месте, сев на кровати. Откинув одеяло, он принялся разбирать примятые письма. — И, раз такое дело, ты сохранишь мой маленький секрет.       — Люблю бартеры, хоть и крайне не одобряю то, что ты вместо отдыха и «Черного Лиса», читаешь разведданные…       — «Черного Лиса» я читаю, — хмуро ответил Каллен. — Перед сном. А это, — он развел руками с письмами, — помогает мне не выпасть из колеи и сбить пыль с мозгов.       — Что ж, дело твое, но не переутомляйся, — я направилась на выход. — Пожалуй, найду место с едой, где можно отсидеться, пока эта гнида болотная не укатит в свой Орлей обратно. А то ты запретил носить еду в палату, жалко. Практичней было бы здесь переждать, вряд ли им в голову придет еще раз сюда вернуться…       — Прости Ди, но нет. Я за последние месяцы такую палитру чувств не испытал, как с тобой на этой кровати… язык Андрасте, — поняв, что выдал, Каллен шлепнул себя по лбу зажатыми в руке письмами, а я без смущения громко расхохоталась.       — Спасибо за комплимент, командир, мне такого признания пока ни одни мужчина не делал, — утирая слезы, я взялась за ручку двери и кинула на прощание. — Захочешь повторить — обращайся.       Из-за закрывшейся за моей спиной двери раздался приглушенный вой. Добила-таки!