***
Красные, жёлтые, багровые листья кружились в воздухе, неспешно опускались вниз, устилая асфальт разноцветным ковром. Он хрустел, шелестел под ногами спешащих прохожих, не находящих и мгновения, чтобы насладиться окружающей их красотой. Один только Диппер неторопливо шел по парку, с интересом вглядываясь в природу. В детстве они с Мэйбл любили осень больше всего: за ее красоту и очарование, тёплую погоду. Им нравилось помогать родителям сгребать кленовые листья у дома в кучу, а потом со смехом в нее прыгать, собирать пышные букеты, засушивать особо красивые листья, чтобы наслаждаться ими спустя годы. Поздний ноябрь выдался тёплым и солнечным, с редкими дождями и завораживающими листопадами. Особенно атмосферным в эту пору был парк, через который Диппер проходил, возвращаясь из университета. Кажется, за всё это время он успел сделать около сотни фотографий и послать их Мэйбл с подписью «я влюбился в эту красоту». Сегодняшний день оказался на редкость лёгким. Третью пару отменили, а рабочую смену (стажировку он окончил полтора месяца назад) перенесли на послезавтра, и потому уже в час Диппер направлялся домой. Нью-Йоркский университет определенно приходился ему по душе: прекрасные, заинтересованные в своем деле преподаватели, отличные одногруппники, дружелюбная атмосфера, отсутствие дискриминации омег и возвышения альф, огромные оборудованные современными технологиями лаборатории, куда можно было прийти после пар и вместе с преподавателями обсудить и воплотить идеи проектов… Диппер учился здесь уже три месяца, и за все это время он ни разу не пожалел, что поступил сюда. Университет казался ему мечтой, в которую он попал спустя долгие годы упорства и кропотливой учебы. В наушниках тихо пела Лана Дель Рэй, и пока вокруг царила такая красота, Диппер ощущал себя персонажем какого-нибудь старого кино. Пожалуй, для полной картины не хватало лишь стаканчика кофе. Так почему бы и не сходить за ним? Все равно Старбакс находился по дороге. Кивнув своим мыслям, Диппер ускорился. До кофейни он дошёл за пару минут, толкнул дверь и занял небольшую очередь. Он настолько часто заглядывал сюда после учебы, чтобы согреться стаканчиком маккиато, что кассиры и бариста запомнили его вкус. Когда очередь дошла до него, Диппер уже держал пятидолларовую купюру. — Здравствуйте, — миловидная кассирша с именем Кейт на бейдже улыбнулась. — Вам как обычно, маккиато с корицей? — Здравствуйте. Да, пожалуйста. Он протянул купюру и, получив сдачу, присел за пустующую барную стойку. Посетителей пока было не особо — конечно, середина пятницы, в это время многие находились на учебе или работе. Тихо зажурчала кофейная машина, завозился бариста. Со слабым интересом Диппер следил за его ловкими отточенными движениями, и уже спустя несколько минут напиток оказался рядом с ним. — Благодарю, — он улыбнулся и, взяв тёплый стаканчик, поднялся и направился к выходу. Судя по времени, Билла дома ещё не было — как он говорил, до полвторого он будет на встрече с деловыми партнёрами, поэтому спешить не было нужды. Диппер достал из кармана телефон и, задумчиво повертев его в руках, зашёл в контакты и набрал Кэнди. Не прошло и двух гудков, как ему ответили: — Диппер, приветики! Рада, что ты позвонил. Как дела? Диппер улыбнулся и отпил кофе, на мгновение прикрыв глаза от приятного вкуса. — Привет. У меня всё прекрасно. Вот, возвращаюсь с учебы, решил по дороге заскочить в Старбакс и купил маккиато. А ты как? Как самочувствие? — У нас всё отлично, — даже по телефону он уловил мягкую улыбку Кэнди. — У меня наконец прошёл токсикоз. Я уж думала, это никогда не случится. Не представляешь, как я устала мучиться от него… Грэнда пока отлучилась в магазин. Понимаешь, я правда очень её люблю, но в последнее время я устаю от этой гиперопеки. В конце-концов, я не беспомощный инвалид, я всего лишь на третьем месяце беременности! Но она всегда со мной. Если я выхожу на прогулку, она обязательно со мной, в магазин — тоже. Нет, я понимаю, что во время беременности своих омег альфы становится слишком заботливыми, но я никогда бы не подумала, что настолько… Она вздохнула, а Диппер тихо рассмеялся. — Мне папа рассказывал, когда он был беременнен нами с Мэй, отец носился с ним, как с маленьким ребенком. Не позволял никак напрягаться, всегда выходил с ним, еду в постель носил и вообще рядом был всегда. Папу это тоже немного раздражало, но после того, как отец признался, что пере… Диппер не договорил — внезапно он врезался и, пошатнувшись, упал. Телефон и стаканчик выпали из рук. Расплескался кофе. — Блин… — послышалось сверху, и Диппер испуганно поднял голову. Перед ним стоял мужчина, ошарашенно уставившийся на расползающееся коричневое пятно на своей белоснежной рубашке. Диппер побледнел. На ощупь поднял телефон и, бросив «Кэн, я перезвоню», поднялся. — Простите меня, пожалуйста, — затараторил он, нервно сжимая края толстовки. — Я не заметил вас, простите, я не хотел… Мужчина оторвал взгляд от пятна и на удивление спокойно ответил: — Ничего страшного, бывает. Но Диппер и не думал слушать его, в панике кусая губы. Чёрт, чёрт, чёрт, как он мог?! — Простите, мне правда, правда очень жаль. Вы куда-то торопитесь? Я живу тут совсем недалеко, давайте я быстро постираю вашу рубашку. Мужчина замотал головой и выставил руки вперед: — Нет, не стоит, это всего лишь случайность, всё нормально… Голос Диппера стал почти умоляющим: — Пожалуйста, я правда очень перед вами виноват. Мужчина тяжело вздохнул. — Хорошо…***
По дороге Дипперу удалось разглядеть мужчину получше — лет сорока, низкий, с хрупким телосложением он напоминал омегу. А слегка отросшие пшеничные волосы и ярко-голубые глаза придавали ему особой красоты. Чуть заострённые черты лица напоминали ему Билла, но этой мысли Диппер не придал особого значения. Он не казался раздражённым или злым — даже наоборот, он выглядел смущённо, будто бы это он облил Диппера. Они немного разговорились, и к тому моменту, как они подошли к дому, Диппер узнал, что его зовут Эрик и что он действительно омега, просто вышедший на прогулку. Его слова успокоили Диппера — думать о том, что было бы, если бы он торопился по делам, не хотелось. — Вот и мой дом… Диппер отпер дверь, впустил Эрика и зашёл следом — Можете не разуваться, всё равно я сегодня уборку планировал. Но Эрик замотал головой и снял кроссовки. — Нет, я так не могу. Ходить в обуви в чужом доме — верх неприличия. Диппер разулся сам и пропустил Эрика вперёд. — Пойдёмте в ванную, — и он неспешным шагом повёл его наверх. — Я быстро отстираю пятно и повешу рубашку в сушилку. Мне правда очень неловко, простите, пожалуйста. — Да все в порядке, не переживайте так… Я сам живу не так далеко, мог бы вернуться домой и сам постирать. Диппер включил в ванной свет, порылся в полке, достал мыло. Закатал рукава толстовки до локтей и обратился к смущённому Эрику: — Снимайте рубашку, я сейчас все быстро сделаю. Тот стушевался под его взглядом и отвернулся, слегка нервными движениями стал расстегивать пуговицы. Когда рубашка соскользнула с его плеч, Диппер вздрогнул. Практически всю его спину усеивали шрамы — три больших, словно бы оставленные раскаленным утюгом, и множество тонких продолговатых, как от плети. Кто мог сотворить с ним такое? Не оборачиваясь, Эрик протянул ему рубашку. Кое-как оторвав взгляд от его спины, Диппер включил тёплую воду, намылил пятно и принялся усиленно его отстирывать. Образы шрамов никак не покидали мыслей — Диппер невольно хмурился, представляя, какую боль однажды пришлось пережить Эрику. Какой монстр мог так с ним поступить? И как после всего случившегося он смог оставаться таким милым и добрым человеком? Пятно отстиралось легко. Диппер взглянул на рубашку в последний раз, убеждаясь в её чистоте, отжал и повесил на включённую сушилку. Вытер мокрые ладони о брюки и вздохнул, прежде чем посмотреть на Эрика. Тот сидел в углу ванной, на табурете, сгорбившись и обхватив худые плечи руками. Свисавшая челка закрывала его лицо, придавая ему ещё более бедный вид. Диппер прикусил щеку и тихо зашипел. Черт, ему наверняка холодно! А если и нет, то ужасно неловко точно. — Простите, пожалуйста, я совсем забыл дать вам что-нибудь надеть, — пробормотал он, подходя к стиральной машинке, на которой стопками лежала чистая одежда. Эрик, на удивление, возражать не стал — видимо, ему действительно хотелось поскорее прикрыться. Диппер вытянул из стопки свою футболку и развернул её, придирчиво осматривая. Кажется, по размеру она подходила Эрику, поэтому он отдал её и отвёл взгляд, чтобы не смущать ещё сильнее. — Спасибо, — Эрик поднялся и осторожно разгладил футболку. Диппер оказался прав: она идеально на нём села. — Не стоит благодарности. Я думаю, ваша рубашка будет сушиться минут пятнадцать, ну двадцать максимум. Давайте пока спустимся, я сделаю чай? Или кофе? Может, какао, горячий шоколад? Эрик неловко улыбнулся. — Очень мило с вашей стороны. Я бы не отказался от чая. Зеленого, если есть. Уже спустя пару минут кухню заполнил приятный чайный аромат. Диппер с Эриком уселись друг напротив друга, ложечками размешивая сахар. Тихо тикали настенные часы. С улицы доносились голоса и шум машин. Повисшее молчание с каждым мгновением становилось всё более неловким. Взгляд Диппера бегал по кухне, ища, за что зацепиться, чтобы начать разговор. Однако Эрик его опередил: — Так… Это вы изобрели вечный двигатель? Мне кажется, я видел вас по новостям. Но я не уверен, просто вы представились другим именем… Диппер тут же расслабился. Откинулся на спинку стула и слабо улыбнулся. — Да, это я. У меня просто как бы… Два имени. Одно неофициальное, а второе уже официальное. Так я Мэйсон, но это имя мне не особо нравится, поэтому я прошу звать меня Диппером. — А, вот оно как, понятно, — Эрик кивнул. — Вы большой молодец. Мне как-то попалось одно интервью с вами, то, где вы рассказывали, как достигли всего. Не каждый смог бы так упорно идти к своей цели. Это и правда похвально. Благодаря вам высшее образование для омег стало куда доступнее. А вот в мое время даже в школы ходили единицы… — он тяжело вздохнул. — Уверен, многие омеги безумно вам благодарны. Как и я. Он говорил это искренне, с улыбкой, и от его слов в груди Диппера щемило. Сколько бы раз ему не говорили подобные вещи, он реагировал на них как впервые. Каждая похвала, каждая благодарность с теплом отзывались в сердце, оставаясь там навсегда. — На самом деле, когда я создавал вечный двигатель, я и подумать не мог, что все выльется в это. Можно сказать, я исполнил сразу две свои мечты: и добился славы, и сделал общество лучше. Хотя порой мне казалось, что это просто невозможно, — он вздохнул. — Иногда мне казалось, что все, что я делаю — бессмысленно. Но в такие моменты рядом со мной были близкие люди, семья, друзья. Если бы не их поддержка, я бы вряд ли добился всего. Например, я бы не учился сейчас в Нью-Йоркском университете, если бы не мой парень, — он кивнул за спину Эрика, туда, где висела большая фотография, которую они с Биллом сделали ещё на яхте. — Я был разбит и боялся переезжать один. Мы с Биллом тогда были только друзьями. Я почти решил остаться в Лос-Анджелесе, но он сказал, что полетит со мной и будет рядом. Тогда же мы и стали парой. От тёплых воспоминаний он улыбнулся, совсем не заметив, как пристально Эрик рассматривал фотографию. — Вы сказали, его зовут Билл? — растерянно переспросил он. — Да, Билл. А что? Эрик поджал губы и с лёгким волнением уставился в стол. — Он напоминает мне кое-кого… Скажите, вы не знаете его родителей? Диппер удивлённо приподнял брови, грея руки чашкой. Эрик мог знать Билла и его родителей? Наверное, он всё же что-то путал. — Вообще нет, но я знаю, что его отец был тираном, а папа сбежал от них, когда Биллу было лет двенадцать. Он ожидал, что Эрик отмахнётся, скажет что-то вроде «значит, я ошибся», но вместо этого он заметно напрягся. — А… У него есть продолговатый шрам на левом предплечье и… Три родинки под левой лопаткой? Диппер поражённо раскрыл рот. — Откуда вы знаете?.. Эрик поднял на него взгляд и побледнел. Его дрожащие пальцы вцепились в столешницу. Выглядел он так, словно вот-вот потеряет сознание. — Что такое? Вам плохо? Эрик замотал головой, и затем его слова, произнесённые шёпотом, оглушили Диппера: — Билл мой сын… Он ошарашенно отпрянул. — Что?! Пшеничные волосы, схожие черты лица… Они с Биллом действительно были похожи, но… — Я не бросал его, — голос Эрика дрогнул, а сам он уткнулся лицом в ладони. — Не бросал. Не хотел… Так вышло. Я хотел забрать его с собой. Это всё его отец… Раздался звук открывающейся входной двери; они с Эриком синхронно обернулись. — Я дома! Диппер нервно дёрнулся и поспешил в коридор. — Привет, малыш, — Билл притянул его к себе и мягко поцеловал в щеку. — У нас гости? Диппер сглотнул, понятия не имея, что отвечать. В голове творилась полная каша. — Эм… Я случайно облил на улице мужчину, поэтому привёл его, чтобы отстирать рубашку… Он смотрел куда угодно, но не на Билла. Его голос слегка дрожал. И Билл прекрасно это заметил. — Что такое? Не дожидаясь ответа, он нахмурился и двинулся на кухню. Диппер — за ним. Происходящее не укладывалось в голове — у них на кухне сидел папа Билла. Папа Билла, чёрт возьми, и прямо сейчас Билл направлялся к нему. Узнает ли он его? Если да, то как он отреагирует? Что будет делать Эрик? Стоило Биллу оказаться на кухне, он замер. Единственный глаз распахнулся от шока. Узнал. Несколько мгновений они с Эриком просто сверлили друг друга неверящими взглядами, не в силах выдавить и слова. Тишина вокруг стала тяжелой, звенящей, не предвещающей ничего хорошего. — Билл… Это я, твой папа… Билл отшатнулся назад, сжимая кулаки и поджимая губы. — Что ты здесь делаешь? На подрагивающих ногах Эрик поднялся с места, но подойти не решился. — Я… Прости меня… Давай поговорим? — Мне не о чем с тобой говорить, — процедил сквозь зубы Билл и указал в сторону двери. — Убирайся. Но Эрик замотал головой и сделал шаг навстречу. — Билл, я не хотел оставлять тебя, это всё твой отец… — Я сказал убирайся! Вон! — Билл, умоляю… — ВОН! От его крика Диппер испуганно вздрогнул. Атмосфера накалялась. Казалось, ещё немного, и Билл самолично вышвырнет Эрика из дома. Послышался тихий всхлип. Эрик опустил голову и утёр глаза, спешно направляясь к выходу. Он остановился всего на мгновение, напротив Билла, чтобы в последний раз взглянуть в его глаза и дрожаще прошептать: — Я не хотел тебя бросать… Но выражение лица Билла ни на миг не смягчилось. Эрик уже почти дошёл до выхода, как Диппер отмер и окликнул его: — Подождите! Вы забыли рубашку! Он резво метнулся в ванную, схватил ещё не успевшую высохнуть рубашку и подбежал к Эрику. — Держите. Футболку оставьте себе, не страшно. Эрик кивнул и шмыгнул носом. — Спасибо. Они дошли до входной двери. Эрик быстро обулся и уже хотел выйти, как Диппер нерешительно сжал его плечо. — Давайте… Давайте встретимся завтра в Старбаксе в четыре? Нужно поговорить. Во взгляде голубых глаз просияла надежда. — Хорошо… Хорошо, спасибо. До свидания. — До свидания. Эрик покинул дом, а Диппер ещё несколько секунд сверлил взглядом дверь, прежде чем вернуться к Биллу. Тот стоял спиной к нему, руками уперевшись в стол и опустив голову. Сердце Диппера сжалось. Он тихо подошёл к нему и провёл ладонями по напряжённой спине вверх, чтобы обнять за шею и щекой прижаться к лопатке. — Как ты? — Никак, — резко ответил Билл и тут же поник, оборачиваясь. — Прости, я не хотел грубить. Я просто… Не знаю. Он тяжело вздохнул и присел на стул. Диппер встал между его разведённых ног, прижал его голову к своей груди, стал мягко перебирать светлые прядки. — Расскажешь мне? Билл мотнул головой. — Не сейчас. Я устал. И мне как-то нехорошо, — он вдруг поднялся. — Я пойду прилягу. Диппер поджал губы и кивнул. Не посмотрев на него, Билл спешно покинул кухню. От встречи с папой он словно не находил себе места, мечась то туда, то сюда. Когда его шаги стихли, Диппер обессиленно упал на стул и спрятал лицо в ладонях. Что это вообще было? Ещё никогда он не слышал, чтобы Билл кричал. Тем более, с такой злостью. Если бы он не знал его так хорошо, решил бы, что Билл не побоялся бы воспользоваться кулаками, лишь бы выдворить папу. Охваченный злостью, он не то что не хотел слушать Эрика — он просто не слышал его. А ведь тот наверняка собирался сказать что-то важное. Безумно важное. И он был обязан выяснить, что именно. Внезапно его телефон, лежащий на столе, завибрировал и залился громкой мелодией. Диппер вздрогнул и поспешил ответить. Звонила Кэнди. — Диппер, у тебя всё в порядке? Ты так внезапно пропал. Что случилось? — Да я врезался в мужчину и облил его кофе. Потом привёл к себе, чтобы отстирать его рубашку. А потом началось такое… Ты не поверишь. Он предусмотрительно вышел на балкон и заперся, чтобы до Билла не донеслись его слова, и принялся во всех подробностях описывать произошедшее: и вопросы Эрика, и его слова, и приход Билла, его реакцию… — И я решил назначить Эрику встречу на завтра. Ну, чтобы во всем разобраться. Билл мне о нем вообще ничего не рассказывал. Только то, что он сбежал, когда ему было лет двенадцать. Я понятия не имею, что произошло, но Эрик говорил, что он не хотел бросать Билла и что во всем виноват его отец. — Да, кошмарная ситуация… Ты попробуй поговорить с Биллом, когда он отойдет. Но не дави. Ему сейчас нелегко. Я думаю, тебе нужно узнать о ситуации с обеих сторон. Диппер рассеянно закивал. — Да, ты права… Я просто до сих пор в таком шоке. Я даже не знаю, как на всё это реагировать, и что чувствовать. — Так, Диппер, знаешь что? — голос Кэнди звучал почти строго. — Иди пока сам приляг, отдохни. Хотя бы немного. Уверена, так тебе полегчает. От огромного количества мыслей и непониманий пухла голова, и Диппер не мог не согласиться. — Хорошо… Хорошо. Так и сделаю. Спасибо, Кэн. Пока. — Пока, Диппер. Отдохни хорошенько.***
Из комнаты Билл вышел ближе к пяти. Помятый, с сонным лицом и растрёпанными волосами, он медленно спускался в гостиную, но по его затуманенному взгляду было заметно, что мыслями он находился где-то очень далеко. До этого спавший на диване Диппер присел и похлопал рядом с собой. Билл опустился к нему. Расставил ноги и, уместив на них локти, ткнулся лицом в ладони. — Как ты себя чувствуешь? — Диппер несильно сжал его плечо. — Кажется, получше. Но я не уверен. Сколько сейчас? — Уже пять. Ты проспал три часа. — Понятно… Наверное, сейчас было не самое подходящее время для этого вопроса, но Диппер не смог сдержать себя: — Расскажешь мне про папу? Билл поднял голову и несколько мгновений просто смотрел на него рассеянным взглядом, прежде чем тяжело вздохнуть и протереть лицо руками. — Что тут рассказывать? Он бросил меня, — и Билл замолк, собираясь с мыслями. — Наши отношения всегда были тяжёлыми. Он… Не бил меня, мог иногда прикрикнуть, но большую часть времени он просто игнорировал моё существование. А я всегда тянулся к нему. Однажды, когда мне было лет… Одиннадцать, произошёл один случай, и после него он стал относиться ко мне лучше. Как будто наконец признал, что я его сын. Мы проводили время вместе, играли… И… Всё было хорошо, — его голос дрогнул, а взгляд потускнел. — Но в один день в дом ворвался до ужаса злой отец и стал орать, что он сбежал. Тогда я почувствовал себя таким преданным… Я днями ждал, что он вернётся за мной, заберёт с собой, но этого не случилось. А теперь он просто заявляется и говорит «прости, мне жаль»? Он затих. Потух его взгляд. — Мне не нужны его раскаяния и извинения. От него мне не нужно ничего. Ничего, понимаешь? Но… Я только одного не понимаю… Зачем?.. Зачем он привязал меня к себе, а потом бросил? Дал надежду, а потом просто растоптал её? Ещё никогда Диппер не слышал такой горечи в его голосе, не видел такой подавленности. Ему показалось, что перед ним сидел тот маленький мальчик, только узнавший, что его папа, единственный родной человек, луч света в его жизни, сбежал, оставив его одного. Диппер пересел на его колени и порывисто обнял. Хотелось укрыть Билла от всего мира, забрать всю его боль. Сделать что угодно, лишь бы прогнать его тоску. Почему Эрик так поступил с Биллом? Диппер ещё мог понять, почему он игнорировал его — нежеланный ребёнок, которого его вынудили родить. Мало кто сможет полюбить такого ребёнка. Но… Давать надежду, а потом бросать? Обида и злость за Билла всколыхнулись в груди, но Диппер поспешил задавить их. Он не знал всей картины, как и не знал её Билл. Он ткнулся носом в его шею, глубоко вдохнул ставший горьким цитрусовый запах. — Ты хочешь узнать, почему он так поступил? — спросил он на грани слышимости. — Я не знаю, — голос Билла опустился до сорванного шёпота. — А если я прав? Если он просто бросил меня, а теперь в нём просто заиграла совесть? — Я уверен, этому есть какое-нибудь объяснение… Он говорил, в этом виноват твой отец. Билл ничего не ответил. Сколько они так просидели, Диппер не знал. Может, всего пару минут, а может — десять. Но в какой-то момент Билл отпрянул от него и попросил как-то совсем жалобно: — Почитай мне. Сердце Диппера сжалось. — Конечно. Что ты хочешь? — Без разницы. Просто хочу послушать твой голос. Диппер мягко отстранился от него, встал с дивана и направился к шкафу, на полках которого покоились книги. Пробежавшись взглядом по корешкам в поисках чего-нибудь легкого, он вытянул «Вино из одуванчиков». Он вернулся на диван, и Билл головой улёгся на его колени. Диппер раскрыл книгу и вплёлся пальцами в мягкие волосы. — Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое… Он знал, что Билла успокаивало его чтение, поэтому, стараясь отогнать лишние мысли, Диппер погружался в историю. И постепенно напряжение действительно отпускало Билла. Он заметно расслабился, прикрыл глаза и глубоко задышал. Диппер вздохнул. Что бы Билл ни говорил, а знать правду он хотел. Хотел все эти годы, все двадцать лет, с того самого момента, как узнал о побеге папы. И он был обязан помочь ему. Помочь им обоим.***
Эрика Диппер приметил, уже подходя к кофейне. Он стоял у входа, в той самой рубашке, ссутулившись и опустив голову. Казалось, он не замечал ничего вокруг, погрузившись в себя, и когда Диппер поздоровался, он вздрогнул и воровато озирнулся. Со вчерашнего дня он словно постарел лет на пять. Его глаза будто запали вглубь, под ними залегли темные круги, выглядящие просто ужасно на фоне сильно побледневшей кожи. Исчез блеск во взгляде. Поджались искусанные губы. — Здравствуйте, — севшим голосом проговорил он. — Спасибо, что позвали. Диппер слабо кивнул. Вместе они вошли в кофейню и устроились за дальним столиком друг напротив друга. Людей вокруг сидело немного, и тем было лучше. Не хватало им, чтобы кто-нибудь особо любопытный подслушал их разговор. Наверное, всё-таки стоило выбрать безлюдное место, но теперь было не время думать об этом. Диппер набрал в лёгкие побольше воздуха, одной рукой сжимая столешницу до побелевших костяшек. Он все ещё не мог разобраться, что чувствовал к Эрику: это была какая-то непонятная смесь из жалости и в то же время обиды за Билла. — Почему вы оставили Билла? Он спросил это без малейшего намёка на упрёк, но Эрик всё равно съёжился и опустил глаза. — Я не хотел его оставлять. Просто… Так вышло. Можно я начну издалека? — Диппер кивнул, и Эрик поджал губы. Он молчал несколько долгих моментов, собираясь с мыслями. — Меня выдали за его отца, когда мне было всего пятнадцать. А Билла я родил в шестнадцать. После родов у меня началась депрессия. Я просто не мог ничего. У меня не было ни желания жить, ни чего-либо ещё. Я не мог смотреть на Билла. Да, он больше похож на меня, но глаза у него отцовские, — и тут Дипперу вспомнились старые слова Билла о том, что он считал свои глаза уродством. Могло ли это быть из-за их схожести с отцовскими? — Я просто игнорировал его существование. Но он рос, и несмотря ни на что, продолжал ко мне ластиться, звал папой. Каждый раз меня передёргивало, и я просто уходил от него как можно дальше. Он был один, рос, считай, без родителей. Разве что прислуга за ним смотрела. У него просто не было детства… — Эрик всхлипнул и протёр глаза рукавом. — Но однажды… Однажды после того, как его отец снова изнасиловал меня, я не выдержал. Я побежал к себе в комнату и решил покончить со всем раз и навсегда. Я резался, совсем не чувствуя боли, и тут… В комнату вбежал Билл. Я-я… Помню, как он испуганно закричал «папа!», подбежал ко мне, стал тормошить, и… Я посмотрел на него, а он плакал и выглядел таким испуганным, что я пришел в себя. Он просил, чтобы я не умирал, не оставлял его. И… Что-то внутри меня щёлкнуло, и только тогда я понял, что у нас не было никого, кроме друг друга. Мы должны были держаться вместе. Биллу, тогда, кажется, было около одиннадцати… Да, точно, одиннадцать… И тут Диппера осенило — вот о каком событии говорил Билл. Неудивительно, что он не вдавался в подробности. — Все эти годы я не задумывался, что чувствует Билл, хотя я знал, каково это — расти нелюбимым ребенком и желать получить хоть немного любви. Билл не заслужил ничего из этого. Он был… Таким солнечным мальчиком… Мы играли с ним, вместе делали уроки, разговаривали о самых разных вещах, читали книги… Биллу очень нравилось читать, — сквозь слезы Эрик мягко улыбнулся — И… Однажды он испуганно прибежал ко мне в комнату, а за ним влетел просто разъяренный отец. Я попытался как-то защитить Билла, но его отец избил меня, а потом и его. Он выбил Биллу зуб и сильно разбил губу… — всё внутри Диппера похолодело от внезапного страха. —Тогда я понял, что нужно было как можно скорее убираться. Мы до самого вечера сидели в обнимку и плакали. Я обещал, я клялся Биллу, что мы сбежим, а он так за меня цеплялся… Эрик поднял голову, быстро заморгал, глуша судорожные всхлипы ладонью, а Диппер наконец понял, откуда у него были те ужасающие шрамы. — Я раздобыл поддельные документы и билеты на самолет. Я хотел улететь с ним в Британию — там отношение к омегам было гораздо лучше. И буквально за пару дней до побега я подслушал, как его отец обсуждал с кем-то мою продажу. Ты не представляешь, какой ужас я тогда испытал… Я решил бежать уже на следующий день. И… Тогда я отлучился из дома, а когда возвращался, чтобы забрать Билла, увидел во дворе его отца и какого-то старого альфу. Они были пьяные и обсуждали меня. Я не мог попасть домой, а Билл был там. Я… Я никак не мог забрать его с собой. Никак. Я хотел, но… Они заметили меня, мне пришлось бежать. До вылета оставалось два часа. И мне пришлось лететь одному… Он всхлипнул, дрожащими руками потянулся за бумажником в кармане и раскрыл его. — У меня сохранился билет, который я брал Биллу, — Эрик вынул его и положил на стол. Билет действительно был в Лондон и датировался пятнадцатым июня двухтысячного года. — Я… Я жалею, что тогда поступил так. Мне нужно было как-то обмануть его отца, выманить Билла из дома, забрать с собой, но… Но я не смог. Каждую ночь я засыпал с мыслями о том, как там мой мальчик… Я вернулся в Финикс через пять лет, но его там уже не было. Я пытался найти его, но… Всё было без толку… Каждое его слово было наполнено такими сильными, неизлечимыми страданиями, что Диппер чувствовал их сам. После услышанного в нем словно выжглась дыра, и она кровила, исходила болью за Билла и Эрика. — Билл говорил, что месяц ждал, когда вы вернётесь и заберете его… — его тихий голос дрожал. — Он считает, что вы предали его… Эрик сорвался на обессиленный шепот: — Я не мог иначе… И Диппер не выдержал — он пересел к нему, обнял за плечи и прижал к себе. — Я понимаю. Я все понимаю… Вы не виноваты. Слышите? Это не ваша вина, — Диппер поглаживал его по дрожащей от рыданий спине и кусал губы. — Давайте я сейчас позвоню Биллу, попрошу прийти? Или нет, постойте, лучше мы сейчас пойдем домой, и вы всё ему объясните. Эрик замотал головой. — Он не захочет меня видеть. Он ненавидит меня. Его голос, пропитанный болью, дрожал. Он словно боялся пойти к Биллу и наткнуться на его полное ненависти выражение лица, но при этом он безумно, безумно сильно хотел увидеться и наконец объясниться. Диппер сжал плечи Эрика, заглянул в его глаза и твёрдо пообещал: — Он выслушает. Поверьте мне, он вас выслушает. Он хотел знать правду все эти годы, поэтому он выслушает. Давайте, вставайте, мы пойдем. Давайте, давайте…***
Всю дорогу он буквально чувствовал разъедающий Эрика страх. Страх, что Билл не захочет его слушать, прогонит, скажет, что ненавидит всей душой. Не успокаивали его слова Диппера, утешающе сжимающего его плечи. — Билл дома? — спросил Эрик севшим голосом, когда они оказались у двери. — Да, дома. Не переживайте, — Диппер развернул его к себе и заглянул в глаза. — Давайте, успокойтесь. Повторяйте за мной: вдох, выдох, вдох… Да, вот, хорошо. Билл выслушает вас и поймет. Всё будет хорошо, правда? Эрик поджал губы и закивал. — Да, всё будет хорошо… Диппер улыбнулся краешками губ и открыл дверь, пропуская Эрика вперед. — Билл, я дома! — Отлично! — послышалось откуда-то из гостиной. — Я как раз приготовил индейку с рисом. Ты голодный? Судя по шагам, Билл направлялся к ним. Диппер сделал глубокий вдох и нашарил запястье Эрика, чтобы успокаивающе сжать. «Всё будет хорошо», — говорил его взгляд, и Эрик едва заметно кивнул. Билл вошёл в коридор, и, стоило ему увидеть папу, он замер, стиснув зубы. Янтарный глаз налился раздражением. — Что он здесь делает? — прошипел он, заставляя Эрика сжаться. — Билл, выслушай его, — почти взмолил Диппер. — Прошу. Он и правда ни в чём не виноват. Это всё твой отец. Билл шумно фыркнул и развернулся, уходя обратно в гостиную. Расценив это как согласие, Диппер кивнул Эрику и направился следом. Билл сел на диван, закинул ногу за ногу и скрестил руки на груди. Эрик встал у двери, не решаясь подойти. — Ну. Я тебя слушаю. От того, каким безразличным тоном Билл произнёс его, Эрик вздрогнул и словно окаменел. Но Диппер мягко подтолкнул его к дивану, и он сел на самый его край. — Это правда всё твой отец, — заговорил он под пристальным взглядом Билла, нервно сцепив пальцы в замок и опустив голову. — Я хотел забрать тебя с собой, правда хотел. Но… Убедившись, что Билл слушал, Диппер медленно попятился и покинул комнату. Им было необходимо остаться наедине и наконец выпустить всё то, что терзало их долгие годы. Он вышел на балкон и упал в мягкое кресло, устало поднимая голову и растирая лицо ладонями. Подумать только… Двадцать лет. Почти целую его жизнь назад Эрик сбежал, вынужденно оставив Билла. Всё это время внутри него копились сожаления, пока вместе с Биллом росла обида. Как бы он ни пытался отвязаться от прошлого, боль от предательства была столь велика, что продолжала преследовать его. Что бы он ни говорил о своем папе, Диппер как никто другой понимал — он хотел знать, почему его оставили, но вместе с этим он и боялся. Боялся, что его догадки о том, что его просто бросили, оправдаются, всковырнут едва зажившую рану на сердце и причинят ещё больше боли. Но сегодня он наконец узнает всю правду, сбросит тяжесть мучивших его мыслей и поймет. Точно поймет. В чудеса Диппер не верил, но как еще можно было назвать их с Эриком столкновение? Рука потянулась в карману сама собой. Достала телефон, набрала номер Кэнди. Диппер прикрыл глаза в ожидании ответа. — Привет, Кэн. Билл с папой наконец смогли поговорить…***
Около получаса длился их с Кэнди разговор. Они обсуждали ситуацию с Биллом и его родителями, казалось, до самых мелочей, плавно перешли на жизнь омег в прошлом, с ужасом осознавая, что эти кошмары происходили совсем недавно — не прошло и двадцати лет с тех пор, как ввели законы в защиту омег. Когда Кэнди вынужденно попрощалась и завершила вызов, Диппер вышел с балкона и тихим шагом направился в гостиную. Замер у самой двери, не решаясь показаться. По ту сторону стояла тишина. Диппер напрягся. Там вообще кто-то был? Они ведь не могли уйти. Не могли же, да? Он уже хотел выглянуть, как послышался сорвавшийся до дрожащего шёпота голос Билла: — Я месяц ждал, что ты вернёшься и заберёшь меня. Ты ведь обещал… — его слова были наполнены такой болью, что сердце Диппера сжалось. — Но потом отец куда-то меня повёз, случилась эта авария, я лишился глаза, и… Только лёжа в больнице я понял, что никто не вернётся. Я остался один. Я не хотел жить. Я возненавидел тебя… Все эти годы я считал, что ты просто бросил меня. Что я никогда не был тебе нужен… Диппер осторожно выглянул из-за угла. Теперь Эрик и Билл сидели куда ближе друг к другу, а между ними — тот самый авиабилет. Билл забрался на диван с ногами, поджал их к груди, направив полный горечи взгляд в пустоту. Эрик сжимал его плечо, и слёзы катились по его щекам. — Я бы ни за что не оставил тебя. Слышишь? Ни за что. У меня был только ты. Ты дал мне силы жить. Благодаря тебе я всё ещё жив. Прости, мне очень жаль, что всё так обернулось. Я должен был забрать тебя, любой ценой должен был, а я сбежал, как трус… Эрик всхлипнул, а Билл вдруг подался вперед и обнял его. Порывисто, но очень крепко, он прижал папу к своей груди и сдавленно зашептал: — Это не твоя вина, пап. Это всё отец. Это он во всем виноват. Я понимаю. Прости, что выгонял тебя… Эрик обнял его в ответ и замотал головой. — Не извиняйся, не нужно… Ты не знал. Здесь нет твоей вины, — и, затихнув на мгновение, он несмело добавил: — Я люблю тебя, сынок… Билл вздрогнул. Зажмурился сильнее, ткнулся лицом в его шею и тихо ответил: — Я тебя тоже, пап… Диппер ощутил, как заслезились его собственные глаза. Они наконец поговорили. Билл наконец узнал правду и понял папу. Спустя долгие двадцать лет они наконец воссоединились и теперь сидели в обнимку, говоря, что любят друг друга. Он подошёл к ним и присел на край дивана. — Я так за вас рад… Эрик отпрянул от Билла и обернулся к нему, протягивая руку. — Иди к нам. Диппер присоединился к объятиям, не в силах сдержать улыбки. В груди было легко и тепло, и он ощущал невероятную радость. За Билла, за Эрика, за их воссоединение. — Ты просто замечательный человек, Диппер. Спасибо тебе за все, — шептал Эрик в его макушку. — Я так рад, что вы с Биллом вместе. Вы просто чудесная пара… — А ещё мы истинные, — добавил Билл, и Эрик поражённо выдохнул: — Правда? Мальчики, вы должны мне все рассказать! Как вы познакомились? Как давно? Я хочу знать всё! Переглянувшись, Диппер с Биллом рассмеялись, и их смех был полон облегчения и спокойного счастья. — Пойдем на кухню, обсудим все за едой? Надеюсь, ты не против острой индейки, пап. Разговоры в их доме не стихали до самой ночи, и даже тогда они просто сидели вместе, наслаждаясь компанией друг друга. Диппер смотрел на Эрика, лежащего на плече Билла, и понимал: впереди у них была ещё целая жизнь, чтобы наверстать упущенное.