Дракон, башня и прекрасная дева

      Гилтиас с интересом смотрел на представшую перед ним эльфийку. Из сказаний своего народа он слышал, что эльфы — самый прекрасный народ всех миров. После золотых драконов, конечно. Дева на руках Дэльвиэта была бледна. Кожа плотно обтягивала кости ее лица, запавшие глаза лихорадочно блестели, а темные волосы истончились и потускнели, словно их припорошило пылью. Сил Стеллы едва хватило на то, чтобы тихим и хриплым голосом сказать слова приветствия, прежде чем впасть в забытье. Ей сложно было восхищаться — она вызывала лишь острую жалость.       — Я все еще не думаю, что это — удачная идея, — неуверенно заметил Гилтиас и перевел взгляд на Дэльвиэта. — Я едва освоил заклинание, и оно может в любой момент дать сбой, даже с амулетом. К тому же, я тебе уже говорил, что не могу надолго оставить моих собратьев.       — Я понимаю. Главное — убедись, что с ней будет все в порядке, — сказал эльф, протягивая собеседнику возлюбленную.       — Подожди, ты что же, не идешь с нами? — отшатнулся от ноши дракон в обличье юноши.       — Боюсь, что если вернусь на родину, то остаток своих дней мне придется коротать в темнице, если вообще останусь в живых. Родные Стеллы считают, что я вероломно похитил ее, — понурив голову, признался Дэльвиэт. — Я буду ожидать вас здесь.       — Едва ли тогда она и со мной сможет вернуться назад.       — Мы воссоединимся. Я видел это в Зеркале судеб, — после долгой паузы признался эльф. — Способ найдется, я уверен.       — Похищать девушку из отчего дома я не стану. Это недостойный поступок, — твердо заявил дракон и сложил руки на груди.       — Я и не попрошу тебя об этом. Решу проблему сам. Но будет лучше, если проблемы не будет вовсе, и вы не попадетесь родным Стеллы на глаза.       — Скрываться подобно вору мне тоже не по душе, — покачал головой Гилтиас.       Дэльвиэт наконец оторвал взгляд от лица девушки и посмотрел на собеседника с отчаяньем:       — Сегодня утром она порывалась навсегда попрощаться со мной — уверена, что это ее последний день. Время уходит, а я ничего не могу сделать. Ты — моя последняя надежда. Я прошу тебя, Гилтиас, спаси ее! Сделай, что сможешь. Даже если Зеркало ошиблось, и мы со Стеллой больше никогда не увидимся, я смогу это принять. Лишь бы она жила.       Искренняя мольба гордого эльфа смущала Гилтиаса, заставляла отвести взгляд и переминаться с ноги на ногу.       — Хорошо, — с тяжелым вздохом сказал он, — я попытаюсь помочь.       Портал открылся только с третьей попытки. Гилтиас отпустил амулет и с сомнением осмотрел мерцающее марево окна в другой мир. Но время поджимало, поэтому Дэльвиэт взглянул в лицо Стеллы последний раз и передал ее на руки Гилтиасу, который слегка неуклюже подхватил бессознательное тело. Эльфийка оказалась легкой и странно холодной по сравнению с пышущей жаром кожей дракона. Решив, что на сегодня уже было сказано достаточно, мужчины лишь кивнули друг другу на прощание, прежде чем пелена портала разделила их.       Эния встретила их негостеприимным частоколом леса, ни единого признака жилья не просматривалось до самого горизонта. До ближайшего поселения добираться пришлось долго, хоть значительную часть пути они и преодолели по воздуху. К счастью, знахарь в небольшом эльфийском городке имелся — немолодой уже, опытный травник, который без лишних расспросов распахнул перед ними дверь.       Травник работал споро и умело, что-то тихо напевая над травами и зельями, и вертящийся вокруг него и бесчувственной девы любопытный юнец его раздражал. Мягко выставленный на время за дверь Гилтиас решил не терять времени даром и познакомиться с почти что родиной его предков. Облик, который он принял, припомнив внешность Дэльвиэта, никого из эльфов не смущал своей необычностью, поэтому за несколько часов прогулки молодой дракон успел осмотреть все то, что позволяли приличия. Город, несмотря на более чем скромные размеры, оказался построен практически целиком из камня и ничем не напоминал поселения варваров Ксентарона. Эльфийские мастера смогли придать светлому камню причудливые, воздушные формы со странно знакомыми орнаментами. Похожие арки и завитушки молодой дракон видел на окраине родного острова, у единственного в Твердыне огня здания, похожего на башню с будто срезанным, косым верхом.       За те два дня, что Стелла провела в забытье на грани жизни и смерти, Гилтиас свел знакомство с некоторыми местными жителями, по достоинству оценил блюда и напитки местной кухни, а также изучил окрестности. Лес Энии понравился ему гораздо больше буйных зарослей родной планеты. Несмотря на более скудную флору и фауну, эльфийские чащи оказались светлыми, и будто бы ухоженными, с редко стоящими деревьями, почти без подлеска и с обширными цветущими полянами. Взлетать и садиться в таком лесу было определенно удобнее, чем на Ксентароне. Возможно и в этом краю где-то имелись непроходимые кущи, что мешали развернуть крылья, и топкие болота, в которых лапы увязают до середины. Однако далеко от дома, где спала его спутница, Гилтиас для поисков таких мест отходить не решился.       На третий день Стелла пошла на поправку. Целитель объявил, что ее жизни теперь ничто не угрожает, после чего оставил пост у постели и занялся другими делами. Дальнейшую заботу о больной он предоставил ее спутнику, коротко проинструктировав его по поводу лечения и ухода. Хотя следы истощения все еще не исчезли, эльфийка была уже не так бледна и иногда приходила в себя на короткие мгновения.       Ближе к ночи Стелла наконец начала двигаться, пыталась что-то сказать сдавленным голосом и охотно пила воду и целебные отвары из поднесенной к ее губам чаши, а ее лицо порозовело. Заметно было ее желание встать или хотя бы приподняться на локтях, но на это пока не хватало сил. Однако же, когда в окно уже стали заглядывать редкие лучи лунного света, Стелла наконец смогла произнести какое-то слово. Гилтиас с интересом подался вперед, наклоняясь поближе к ней.       «Дэльвиэт…»       В недоумении Гилтиас рассматривал Стеллу, которая вновь и вновь повторяла шепотом имя возлюбленного. Смотрела она при этом точно на своего спутника с непонятным ему выражением лица. Глаза ее странно, маслянисто блестели в свете ламп, и молодой дракон заподозрил неладное. Как бы он ни опирался на внешность Дэльвиэта, когда принимал облик эльфа, все же не пытался ее скопировать, и перепутать их можно было разве что в полной темноте. Гилтиас собирался уже отправиться в соседние комнаты на поиски знахаря, когда Стелла неожиданно схватила его за руку. Ладонь ее была влажной и очень горячей — почти как его собственная. Гилтиас попытался мягко освободиться из ее пальцев, но девушка лишь сжала его руку сильнее и пробормотала несколько слов, из которых он сумел разобрать только одно — «звезда». Юный дракон забеспокоился еще больше и громко позвал знахаря, так и не решившись грубо вырвать свою руку из плена.       Слово «лихорадка» было смутно знакомо Гилтиасу, но подсознательно вызывало опасения. Хоть травник и заверял, что жар — это вполне ожидаемый этап исцеления от болезни Стеллы, от вида того, как она мечется на постели, не сердце оставляла тревога. Пока менял холодные компрессы на лбу эльфийки, он услышал множество незнакомых имен и непонятных фраз о пелене, затмившей солнце, и вечном холоде. В себя она больше не приходила.       Утро встретило их непривычно громким шумом и суетой. Мимо окна пронеслось несколько всадников в богато украшенных доспехах.       — К нам прибыл Капитан Королевской гвардии, — раздался голос знахаря с порога комнаты. — Говорят, пару дней назад неподалеку видели в небе золотого дракона. Хотя, лично я думаю, что Его Светлость больше заинтересовали слухи о темноволосой, зеленоглазой деве, удивительно похожей по описанию на его коварно похищенную дочь.       Гилтиас отвернулся от окна и с тревогой посмотрел на хозяина дома. В мыслях он взвешивал, что ему неприятней: быть принятым за похитителя или не сдержать данное обещание. Однако травник лишь тяжело вздохнул и, покачав головой, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Гилтиас немного поколебался и рыкнул от неудовольствия, но все же принялся укладывать лекарства, прописанные Стелле, по карманам кафтана. Мешочек с целебным сбором, из которого готовился настой, так и не уместился ни в один из карманов, и его пришлось засунуть за пазуху.       Портал домой не открылся ни с первой попытки, ни с пятой. Амулет на шее юного дракона лишь печально сверкал драгоценными камнями и никак не помогал с побегом. В момент, когда Гилтиас уже примерялся, как лучше будет взять девушку, чтобы удобнее было ее нести до чащи леса, в комнату вернулся хозяин с небольшим свитком в руках и кивком головы указал на вторую дверь, ведущую во двор лечебницы.       Бежать с звенящими склянками в карманах и вцепившейся в ворот одеяния девой оказалось совершенно неудобно. Ощущать себя своего рода похитителем и вором было неприятно вдвойне, поэтому Гилтиас рычал сквозь зубы на ходу. Рык выходил сдавленным и искаженным непривычным эльфийским горлом, так что молодой дракон даже порадовался про себя, что никто из родичей его сейчас не слышит — такие звуки в приличном драконьем обществе не приняты.       Гилтиас остановился на одной из лесных полян и стал оценивать, достаточно ли они удалились от поселения, когда его размышления прервали бормотание спутницы и необычные ощущения. Стелла, все еще пытаясь что-то сказать, осторожно касалась ладонью его лица. Морда любого дракона всегда отличалась чувствительностью, особенно область под глазами, и прикасаться к ней считалось допустимым только для самых близких. До сих пор Гилтиас испытывал подобное только, когда мать ласково терлась своей изящной мордой об его скулы, когда он был еще детенышем. Ощущать прикосновение к щеке в эльфийском обличье, когда плотную чешую сменила беззащитная кожа, оказалось тем более странно. Гилтиас чувствовал тепло ладони Стеллы и едва ощутимое поглаживание кончиков ее пальцев. Еще больше смущало то, что эта ласка и полный нежности взгляд явно предназначались не ему. Гилтиас резко отвернулся, сбросив таким образом ладонь девушки, когда она устало закрыла глаза. Ладонь Стеллы соскользнула с его щеки, слегка ощекотав. Вернуться домой на сей раз ничто не мешало — портал открылся с первой же попытки.       Солнце Ксентарона заходило за горизонт, оставляя на море золотистую дорожку. В его свете пар над лавой в трещинах вулкана казался красноватым, а чешуя неподвижных золотых драконов сверкала подобно тысячам монет. Ближайший к прибывшим на остров крылатый исполин сонно приоткрыл глаза, но уже мгновение спустя что-то тихо проворчал и вновь погрузился в дрему. То, чего Гилтиас опасался больше всего, свершилось — сородичи уснули, пока его не было.       Юного дракона охватила смесь тревоги и чувства вины. Он разом забыл о своей ноше и поспешил к еще некрепко уснувшему собрату. Стелла напомнила о себе сдавленным стоном, от чего Гилтиас резко остановился, не дойдя до цели. Эльфийка беспокойно завозилась в попытках спрятать лицо в складках одежды спутника, ее взметнувшаяся вверх рука сжала ворот его рубашки. Сильный ветер, что хозяйствовал над этой частью острова в любое время года, трепал пряди черных волос Стеллы, а ее кожа стала совсем красной от нестерпимого жара. Гилтиас запахнул полы своего плаща так, чтобы они укрывали полностью девушку, тихо прошептал слова заклинания прохлады и отвернулся от родичей, направившись к краю острова. Пытаться разбудить дракона, впавшего в спячку — все равно, что пробовать осушить огненным дыханием океан. Магический барьер, судя по едва различимому переливу на границе с небом, был невредим, а значит жизням обитателей Твердыни огня ныне ничто не угрожало. Стоило позаботиться о благополучии гостьи.       Мысли о том, как они со Стеллой оказались здесь, вместо условленного с Дэльвиэтом места встречи, Гилтиас решил оставить на потом. Вместо этого он направился к единственному подходящему для эльфийки месту на острове — руинам очень древнего здания, которое среди его племени называли просто «Косая башня». О происхождении постройки никто не знал — Старшие на подобные вопросы фыркали и говорили, что она стояла здесь всегда. По периметру квадратной башни можно было еще заметить остатки стен, что некогда образовали какое-то более массивное строение, но камни их уже давно осыпались и обратились в песок, развеянный по ветру. Сам донжон тысячи лет хранила магия, легкий гул которой можно было ощутить, если коснуться кладки. Внутри сооружение было почти пусто — высеченные на камне руны берегли от неумолимого течения времени только стены, всему прочему же они равнодушно позволили рассыпаться в труху еще до появления Гилтиаса на свет.       Уложить спящую прямо на пыльном полу дракон не решился. Придерживая Стеллу одной рукой, он расстелил на полу плащ и уложил на него девушку. Конечно, Косая башня — не эльфийский дом с его изящной обстановкой, но здесь хотя бы не властны были жар и ветер. Гилтиас оставил около все еще мечущейся в бреду Стеллы все принесенные с собой целебные средства и на время покинул спутницу.       Золотые драконы крепко спали. Все еще снедаемый чувством вины Гилтиас проверил многих: их дыхание замедлилось, биение сердца едва различалось, а разум и чувства не взволновали ни зов молодого собрата, ни его осторожные толчки мордой. Время долгого сна пришло, и все что оставалось Хранителю — смириться с годами ожидания в одиночестве. Хотя сейчас у него и была компания, если так можно назвать охваченную лихорадкой Стеллу, это ненадолго — следовало как можно скорее вернуть Дэльвиэту его возлюбленную. Для этого необходимо найти способ передать ему послание, не покидая вотчины. В рогатую голову Гилтиаса такой не приходил. Обычно люди, гномы или эльфы сами находили их в случае нужды, а некоторые из старших и вовсе считали, что вместо способов общаться, нужно искать способ скрываться от иных рас. Между собой же золотые, когда возникала необходимость, связывались с помощью амулетов. Но амулеты были парные, а оставить один из них Дэльвиэту молодой дракон не догадался.       Гилтиас так и не вспомнил ничего подходящего для решения проблемы и вернулся в башню. Стелла за время его отсутствия в своих метаниях скомкала золотистый плащ так, что ее волосы и ноги оказались в пыли, а некоторые пузырьки опрокинулись, чудом уцелев. Лоб эльфийки покрывала испарина, губы были сомкнуты настолько плотно, что напоить ее лекарствами удалось с трудом. В свитке знахаря обнаружились предписания по лечению и уходу за Стеллой. Первым пунктом руководства значилось чистое проветриваемое помещение и удобная постель. Гилтиас с тоской обвел взглядом покрытые паутиной стены с единственным маленьким окном, грязный пол с кучей неопознаваемого уже хлама в углу и тяжело вздохнул. Даже если ему удастся уже сегодня подать весточку Дэльвиэту, путь от его дома до Твердыни огня неблизкий — полтора дня полета. Лишенный крыльев эльф упоминал, что даже используя магию, он добирался до острова больше недели. Придется на время ожидания позаботится о комфорте гостьи.       В драконьих землях никакой мебели, тем более кровати, по понятным причинам, не найти. В Твердыне и вовсе отсутствовало что-либо деревянное — даже немногочисленные книги хранились в особых пещерах на вырубленных в камне полках под защитой чар. Драконам больше по душе предметы, изготовленные из даров недр планеты, чем ее поверхности, то есть из металлов и камней. Но владения золотых обширны, со множеством островов самого разного вида, а фантазия единственного бодрствующего их представителя — почти безгранична. Возле скалистого острова Гилтиас рассмотрел пару разбившихся кораблей варваров. Искомого предмета интерьера он на них не обнаружил, но на одном из судов была цела мачта с полосатым парусом, а на другом — палатка из плотной темной ткани, несколько бочек и кухонная утварь. На песчаном берегу самого крайнего из островов Гилтиас нашел небольшую лодку с почти плоским, пробитым в двух местах, дном, а задержавшись в лесу на обратном пути, наполнил с горкой свою деревянную находку лапником. Пара кусков подсушенной дыханием материи — и подобие кровати со спящей в ней девушкой уже занимает надлежащее место рядом со служащей столиком бочкой в заметно поуютневшей башне.       К полудню следующего дня жар наконец спал, и Стелла забылась обычным крепким сном. Ее лицо вновь стало очень бледным, под глазами обозначились темные круги, а лоб заблестел испариной. Согласно предписаниям эльфа-целителя, после того, как лихорадка уйдет, больную следует обтереть влажной материей и переодеть в чистую, сухую одежду. Как это возможно сделать, молодой дракон не представлял. Еще с той поры, когда он наконец уверенно встал на крыло и начал покидать пределы острова, Гилтиас уяснил, что попытка рассмотреть без одеяния людей, гномов или эльфов столь же бестактна и неприлична, как заглянуть дракону под хвост. После долгих сомнений, юноша все же смочил небольшой лоскут паруса в бочке с пресной водой и провел им по тем участкам кожи Стеллы, что не были скрыты его плащом. Еще немного помедлив, он все же откинул полы плаща и аккуратно взял руку Стеллы в свою. Лоскут заскользил от кисти девушки к ее плечу, когда она вдруг тихо застонала и дернулась. Одернув руку с влажной материей, Гилтиас обнаружил на том месте, где мгновение назад была его ладонь, глубокий порез. Кровь все еще сочилась тонкой струйкой из раны с воспалёнными красными краями, и успела пропитать часть рукава платья Стеллы. Когда Гилтиас ухаживал за больной в Энии, ничего подобного на ее руке не было — это он помнил точно. Но в памяти тут же ожили картины того, в какой спешке они покидали родину Стеллы, и какой маленькой и хрупкой она выглядела в его драконьих когтях, когда он нес ее над островом к Башне. Она вновь издала тихий всхлип и беспокойно заворочалась, и сердце Гилтиаса кольнуло чувство вины. Без лишних раздумий, движимый желанием помочь, он опустил голову к руке пострадавшей и провел вдоль раны языком пару раз. Во рту стало странно солено. Кровь эльфийки по вкусу разительно отличалась от драконьей, или даже животной. Резко захотелось пить. Но порез кровоточить перестал, а его края приобрели естественный цвет. Конечно, будь Гилтиас в свое истинном обличье, «лечение» помогло бы еще больше, и уже через пару дней от повреждения не осталось бы и следа, но уже того, что Стелла успокоилась и задышала ровно, достаточно. Он посмотрел в ее умиротворенное лицо и позволил себе довольный вздох, когда осознание произошедшего волной накрыло его разум. Опустив руку девушки на постель и спрятав ее под плащом, он резко вскочил и попятился назад. Как бы сильно не отличались нравы золотых драконов и эльфов, есть вещи, в которых они были солидарны. И пока Гилтиас спешно, большими глотками, пил воду из бочки в надежде стереть навсегда вкус эльфийской крови с языка и из памяти, он утешался лишь тем, что сама Стелла об этом эпизоде не вспомнит.       Гилтиас наконец отлучился от постели больной и занялся собственными нуждами, например поисками способа связаться с Дэльвиэтом. Личная сокровищница Хранителя острова была пока до обидного скромна и ничего полезного для общения на расстоянии в ней не имелось, поэтому он сразу направился к гигантской пещере у подножия спящего вулкана, где таилась общинная. Артефактов в этой сокровищнице хранилось немало — под одни только жезлы и посохи выделен был отдельный коридор. Однако Гилтиасу повезло, и уже через несколько часов поиска ему в руки попал Кристалл шепота, о котором он когда-то мельком слышал от мудрецов племени.       Гилтиас устроился поудобней на полу пещеры и стал мысленно взывать через кристалл к Дэльвиэту. Артефакт отреагировал почти мгновенно — засветился ярким молочно-белым светом, после чего стал прозрачным, как стекло. Словно через маленькое окно Гилтиас увидел знакомую фигуру лежащего ничком на земле эльфа и принялся нашептывать слова послания. Дэльвиэт не реагировал ни на шепот, ни на более громкий голос, ни на окрик, хотя точно был жив — мертвых Кристалл не показывает. Хоть место и поза были очень странными, Гилтиас все же решил для себя, что эльф спит и стоит связаться с ним позже.