Когда подымутся ветра

За всю свою жизнь Астрея сменила сотни имён, фамилий и городов, работ и личностей, с которыми так или иначе контактировала. Она хорошо научилась приспосабливаться и следовать правилам, тяжёлым камнем тянущимся позади и обременяющим жизнь с самого момента её рождения, который произошёл давным-давно, в годы, когда кроме ледяных вод океана, что был единым, на земле не существовало ещё ничего. Астрея плохо помнила те времена, — в конце концов она была ребёнком, юной русалкой, которой от силы было пару сотен лет и которую привлекали лишь рифы и звёзды, так красиво сверкающие по ночам в вечном сумраке, — но какую-то тонкую особую связь, которая с тех пор следовала за ней даже в самые дальние уголки земли, она забыть была не в силах. Да и не хотела. Она была той, кем была, и ни за что бы не променяла своего наследия даже за мнимые обещания вечного счастья и мира своего народа — русалки никогда не были мирными существами, и если, чтобы оставаться действительно счастливыми, им было необходимо потопить парочку кораблей, это была цена, которую Астрея с готовностью платила на протяжении многих тысячелетий. С течением времени делать это стало тяжелее — корабли стали больше, моряки настороженнее, а технологии продолжали развиваться в неумолимой гонке столетий, когда с каждым новым кораблём её сёстры возвращались домой всё более измученными. Астрея до сих пор помнит день, когда они потеряли Илифию — это была их первая потеря, которая впервые открыла глаза на смертность каждого. В последствии начали происходить целые войны, в которых гибли сотни и тысячи её сестёр, которые длились столетиями и которые происходили одна за одной. Едва полыхающие средь чёрных вод корабли падут на дно, а павших русалок погребут — слышались гудения новых суден с летящими в них стрелами и миллионы сетей, выброшенных в их океан. Конечно, теперь уж никто этого и не вспомнит, — кроме них, выживших и запрятавшихся на самое дно, долгие годы отсиживаясь, прежде чем впервые отбросить хвосты и выйти на сушу. История переписывалась — менялась на протяжении всего своего существования, под самыми разными факторами, — и даже они в какой-то момент были с неё стёрты. Благодаря жертвенности Астреи и её старших сестёр, благодаря матери Калипсо, которая ради этого отказалась от своего наследия и вышла замуж за одного из Римских императоров, благодаря целому поколению, рождённых от людей русалками, благодаря всему этому в какой-то момент остались лишь редкие упоминания о нимфах, которые жили под водой и охраняли всё живое. Чуть позже даже они стали легендой, будоражущей умы, но никак не вписывающейся в современные реалии — кто поверит в прекрасных, что сам свет, девушек, бороздящих по бескрайним водам океанов и топящих моряков? Тогда они впервые вышли на сушу. Империей правил Траян, Рим был в самом своём рассвете и потрясающий вид буквально всего не мог их не поразить — а их было трое. Астрея, как самая старшая из выживших, Рея, как их будущая королева, и Гекса, как младшая из перворождённых. Они вышли, полные надежды и веры в возможное будущее — это был единственный раз, когда Астрея усомнилась в правильности всего, что делала до, — но надежда быстро скончалась, вскоре после смерти Реи от чумы. Империя разрасталась, а они смотрели на её рассвет и падение с самых разных точек планеты, никогда не вмешиваясь. В одиннадцатом веке они отправились в Рим. Италия того времени мира не знала — то были страшные годы. Страшные и по истине жестокие — Гексу предали огню, успев надругаться, когда на город напали викинги, уже более века пытающиеся закрепиться на полуострове. Тогда и сам город был сожжён: три дня армия бесчинствовала в Риме, пока горожане не подняли бунт и не выбили викингов из своих стен. Астрея чудом спаслась, так до конца и не уцелев — вдоль её шеи до самой скулы тянулся ожог, так сильно контрастирующий на прекрасном бледном лице уродливым обуглившимся рубцом. Со временем она перестала его стесняться, однако прятать под длинными волосами не перестала — ей, странствующей по свету на протяжении многих столетий, не нужно было запоминаться, а шрам её выделял. Как и запоминающая внешность. Потому и большие города она больше никогда не выбирала. Шли годы, рождались новые династии и сменялись целые поколения — в какой-то момент, рождённые в браке Калипсо и Римского императора дети, носившие в своих жилах особую кровь, насчитывали после себя сто шестьдесят семь поколений, всё больше теряя связь с предками, плавающими в пучине небытия. А их — русалок, появившихся на этой планете в годы вечной ночи, — оставалось всё меньше — может пару сотен. И чем меньше их оставалось — тем теснее они прижимались друг к другу тёмными ночами, тем больше они возвращались туда, куда их души никогда не переставали стремиться — домой. Они — проводницы этого мира с момента его создания, но они никогда не будут ему принадлежать. Астрея понимала это и принимала, пока в 1901 году не родился кто-то, кто вновь заставил её выйти на поверхность.