I see in your eyes a reflection of hurt

      Тишина пустынных улиц звоном стояла в ушах. Сегодня над головой не светило привычное для Конохи жаркое солнце, уступая место свинцовым, будто бы давящим на воздух громоздким тучам, затянувшими собой небосвод. Некогда жизнерадостная и цветущая деревня сейчас выглядела мрачной и серой, окутанной в невидимое облако траура. Обломки домов, завалы и застывшие лужи потемневшей крови на земле — таким сейчас был пейзаж Деревни Скрытого Листа, не успевшей оправиться от только что пережитых, трагичных событий.       Асами, обнимая себя за притянутые к груди ноги, совсем не чувствовала касаний промозглого ветра, проникающего под кожу и путающегося в её волосах. Как и не чувствовала мелкого, точечно бьющего морозного дождя, пропитавшего собой чёрную, совсем тонкую для такой погоды одежду девушки. Ей было всё равно на вымерший вид деревни, оставшейся в нескольких метрах внизу, у подножия высокой крыши, на которой она сейчас сидела в собственной, одинокой и глубоко задумчивой компании. Глядя на скалу с лицами Хокаге, вид на которую отсюда открывался во всей красе и в полном масштабе, Асами в тысячный раз за прошедшую бессонную ночь и такое же раннее утро возвращалась к воспоминаниям о минувшем дне.       Как и ожидалось, поединок Наруто не мог пройти гладко. Беспокойство неприятно скребло грудную клетку, а сердце Асами замирало всякий раз, когда Узумаки получал удар от Хьюги. Первое время Наруто достойно держался, демонстрируя своё рвение и силу, поднимался каждый раз, после очередной, удачно выполненной атаки Неджи. Но тот, с каждым новым разом наносил ещё больше внутренних повреждений блондину, блокируя и разрушая его каналы чакры. Изрядно затянувшийся бой заметно поубавил силы у каждого из этих двоих, но так же и сократил количество здоровых нервных клеток Асами. Она едва ли не начала грызть ногти от волнения думая, что поединок действительно может быть выигран заносчивым парнем, а не её товарищем по команде.       Всматриваясь в отныне навсегда безжизненные глаза Третьего Хокаге, увековеченного в камне прямо над скорбящей деревней, Асами вздохнула и, чувствуя как в горле вновь застрял тугой ком, прикрыла болезненно покрасневшие глаза, лишившиеся каких-либо остатков слез. На лице вдруг отразилась горькая, надломленная болью усмешка от мысли о том, что переживания за исход поединков её товарищей казались такими важными в тот момент. В момент, когда на горизонте быстро развивающихся событий в рамках экзамена никто не мог различить и намёка на приближающуюся, куда более масштабную трагедию.       Но нельзя было отрицать, что поединок Наруто против Неджи, закончившийся победой Узумаки, заставил на многое открыть глаза. И пусть сейчас, после всего пережитого, это «многое» казалось уже не таким значительным, Асами не могла перестать думать о двух, совершенно полярных друг от друга осознаниях, представших перед ней в момент противостояния двух совершенно противоположных жизненных взглядов пылкого Узумаки и холодного Хьюга.       «Несправедливо» — единственная мысль, посетившая Асами после рассказа Неджи о клане, проклятой метке побочной семьи и его отце. Сейчас, все ранее услышанные и сказанные слова Неджи приняли совершенно другую окраску, и многое нашло своё объяснение. Асами сглотнула давящий в горле ком, осознав как сильно была неправа по отношению к нему. Ему, как и ей когда-то, хватило всего мгновения, чтобы поддаться влиянию боли и ощущения несправедливости этого жёсткого мира, в котором они были вынуждены выживать.       Асами тоже, как и Неджи, пришлось рано повзрослеть, ведь отец быстро снял с детских глаз розовые очки, которыми тогда, в её возрасте, смотрели на мир другие дети. Уже тогда, разбиваясь каждый день о льды родного человека, Асами испытывала тяжесть этих, непомерно отравляющих реалий непринимающего её мира, что с каждым годом лишь сильнее втаптывал в землю любые попытки противостоять неудачным поворотам судьбы. Трудное детство с отцом и потеря клана, навсегда оставившие отпечаток в её жизни, мучили Учиху по сей день, беспокоя сознание путающиеся между собой мыслями и мрачной, всепоглощающей пустотой. Пустотой, с которой она была вынуждена каждый день бороться, лишь бы не поддаться отчаянию и ненависти. Это чувство ужасной несправедливости, постоянные, отравляющие мозг раздумья о том, что могло быть по-другому, но никогда не будет. Всё это порой заставляет задыхаться, и именно отражение подобных эмоций, девушка наконец смогла разглядеть в некогда казавшихся пустыми глазах Неджи. — Асами! Асами, эй! Ты меня слышишь?       Вернувшись в реальность из обрывистых эпизодов вчерашнего дня и следующих из них размышлений, девушка, словно сквозь вакуум, услышала зов своей подруги. Опустив взгляд, Асами встретилась с грустными, но полными беспокойства глазами Сакуры. Сейчас, то как выделялись её розовые локоны на фоне чёрной одежды и тусклой, лишенной красок картине вокруг, даже заставило слегка поморщиться. — Как давно ты там сидишь? Нам уже пора!       Асами, не имея какого-либо желания что-либо говорить в ответ, молча поднялась на ноги, и в несколько прыжков, спустилась с крыши на землю, прямо рядом с Харуно. Уже после приземления, она заметила стоявших чуть поодаль Наруто и Саске. Переглянувшись друг с другом, все вновь окунулись в собственные мысли, не смея или просто не зная, что следует друг другу сказать. Так, объединившись, Седьмая команда молча поплелась в Резиденцию Хокаге, где и должна была пройти сегодняшняя церемония прощания. Идти туда желания совсем не было и, возможно, если бы не ребята, Асами бы на похоронах так и не явилась бы.       Кроме того, глядя на непривычно тихого Наруто, можно было понять, что и он утрату переживал совсем нелегко. Для него, как и для Асами, Сарутоби-сама долгое время был единственным, кто не «брезгал» общаться с сиротами, игнорируемыми всей деревней. Однако смотреть на товарища как прежде, Учиха уже не была уверена, что сможет. Пусть, она всегда осознавала некоторую скрытую в Узумаки силу, увидеть её такой, какой она представала вчера было слишком неожиданно.       Атмосфера на арене резко переменилась. Асами вздрогнула, когда тело вдруг накрыло волной знакомых, но слишком неприятных ощущений: кожи коснулся палящий жар, а тело пробрало мурашками от той темной ауры, что переполнила воздух. Шатенка потупила взгляд вниз, стараясь обуздать мелкую дрожь по телу. Она могла поклясться, что почувствовала ту же самую чакру, которую впервые ощутила ещё на мосту в Стране Волн, а затем лишь слабую её часть в Лесу Смерти, но только сейчас она осознала, кому она принадлежит. Вернув внимание на поле боя, Учиха увидела, как Наруто, всего мгновение назад изнеможённый и ослабленный чужими атаками, начал высвобождать огромное количество именно этой чакры — сильной и зловещей, кроваво-огненной по цвету. «Наруто, всё это время, это был...ты?» Шикамару, стоявший рядом с Асами и также наблюдавший за неожиданным развитием поединка, никак недоумевал: — Откуда у него столько чакры?       Ответ на это вопрос, который был лишь каплей в море других, терзающих голову Асами, никто не знал, да и вряд ли вообще задумывался. Никому, кажется, кроме Учихи не показалось это странным, а потому и дальше размышлять уже не было смысла. И без того хватало мыслей, выводивших из равновесия. И увиденное вчера во время поединка Наруто, было меньшим из того, что Асами действительно сейчас беспокоило. Она все никак не могла понять, почему так поздно осознала приближающуюся беду, на которую, как стало ясно теперь, с самого начала указывало множество факторов. — И как это понимать, чёрт возьми?!       Асами, и без того раздосованная на эмоции прошедшим поединком Наруто, и не думала сдерживать своё негодование. Девушка глядела в глаза совершенно безмятежного к её угрожающему виду Канкуро, которого та, в порыве ярости, схватила за грудки. И пусть, разница в их росте была сейчас такой же явной, как и всегда, да и чтобы действительно заглянуть в глаза нагло отказавшемуся драться противнику из Песка, Учихе пришлось оторвать пятки от земли — она совершенно не выказывала каких-либо сомнений в своих действиях, не заботясь о подобных мелочах. Асами так упорно тренировалась, готовясь к сегодняшним поединкам, что внезапная и преждевременная капитуляция Канкуро была воспринята ей как серьезнейшее оскорбление, которым он просто втоптал её усилия в грязь. — Ты слышала, что я сказал, — он, нахмурившись, резко отдёрнул от себя тонкие руки и оттолкнул разбушевавшуюся девчонку, всем своим видом показывая пренебрежение, вызванное её касаниями, — Я сдаюсь. Так что просто порадуйся за легко доставшуюся победу, соплячка. — Тц, да я тебя..! — Хватит, Асами!       Шикамару, вовремя схвативший девушку под плечи, сумел предотвратить выброс гнева адресованного к этому шиноби из Песка, к которому у Учихи с самого начала сложилось глубоко враждебное отношение. Та, не обращая внимания на пристальный взгляд судьи, была готова наброситься на Сабакуно прямо сейчас, игнорируя какие-либо правила священного спарринга шиноби и вообще этих состязаний. В таком случае, всё, что ожидало бы Асами — дисквалификация за неоправданно проявленную грубость вне рамках существующих правил.       С самого начала проявляя внимательность к троице из Песка, вокруг которой витала эта раздражающая аура загадки, Асами слишком поздно смогла распознать в них настоящих врагов Листа, которыми они позже предстали. Слишком много те перешептывались между собой, хотя на тот момент, все казалось лишь несерьёзными, привычными для них усмешками. Теперь, Асами оставалось лишь жалеть, что она не поняла этого всего раньше. Возможно, прояви она больше расторопности и внимательности к своим ощущениям, некоторых жертв можно было бы избежать. Но, когда арена погрузилась в хаос, действовать было уже поздно.       Первый взрыв, прогремевший прямо в ложе, где сидели Каге, послужил слишком уж хорошим отвлекающим маневром. Асами, за некоторое время до этого, оставшаяся один на один с Канкуро и Темари на нижних ярусах для участников, не успела заметить, когда те двое кинулись на поле, где в ту секунду пребывали Саске и раненный им Гаара. — Стойте!       Учиха ринулась вслед за ними, однако не успела она спуститься за порог портика, как тут же была втянута обратно струнами, обуздавшими её талию. Ударившись спиной об стену, куда её с силой швырнули, Асами вскрикнула. Но Саске, пребывавший посреди поля, не услышал этого. Очертания помещения, в глубину которого её затянули, и явившиеся из ниоткуда неизвестные темные силуэты расплывались перед глазами, однако девушка прилагала все силы к тому, чтобы удержать покидавшее её после удара головой сознание.       Сильно же её припечатали. Кое-как вытащив из футляра кунай, разрезавший тонкие струны, Учиха сразу же поднялась на ноги, что мгновенно потеряли свою привычную стойкость равновесия. Активировавшийся шаринган помог устранить размытое виденье и распознать наличие четырёх противников в масках, закрывающих половину лица. Судя по знаку на протекторах, это были ниндзя Звука.       Как же ей с ними не везло.       Асами коснулась плеча, которое вчера сильно повредила в ходе неравной схватки с теми шиноби. И пусть, большая часть её ранений зажила, мышцы всё ещё изнывали от глухой, забившейся в них боли. Полностью погрузившись в себя, шатенка и вовсе не заметила, как они вчетвером уже сумели добраться до Резиденции Хокаге, куда скапливалось большое количество людей — как шиноби, сумевших встать на ноги после нападения, так и обычных жителей Конохи, спасённых стараниями Сарутоби-самы.       Которого больше нет.       Учиха сжала кулаки, чувствуя как обида пересиливает скорбь.       Взрыв, ставший следствием использованной Учихой техники огненного урагана, заставил её и оставшихся шиноби Звука вырваться из темного помещения в открытое поле поединков, где от Саске и Генинов Песка уже не было и следа. Асами, спустя столько времени, удалось нейтрализовать лишь двоих, и то, получив ряд повреждений и травм. И пусть, никто их них не обладал, кажется, особыми техниками, разница в физической силе и численности была серьёзным преимуществом нападавших, преодолеть которое, ребёнку вроде неё, было трудно. Асами, чувствуя во рту металлический привкус крови, стекавшей по лицу из виска, приземлившись на землю, упала на колени, не в силах устоять после затянувшегося боя в четырёх стенах. Однако, она не спешила сдаваться. Очутившись под открытым небом, девушка уже была готова продолжить нападение, когда языки остаточного пламени расселялись бы, но острое предчувствие чужой, зловещей чакры заставило Асами замереть в оцепенении, поддаваясь ощущениям болезненного скручивания органов. Ужас, охвативший её тело, заставивший мышцы окоченеть, был слишком хорошо знаком изнеможённому воспоминаниями сознанию. — Орачимару…— прошептали дрожащие губы.        Асами подняла взгляд на крышу одной из башен арены, разглядев на нём огромный, фиолетовый барьер. Отвлекшись, она не заметила того, как воспользовавшись моментом, противники уже оказались вблизи, готовые к совершению расправы над Учихой, предотвратить которую смог вовремя подоспевший на помощь сенсей, в мгновение расправившийся с враждебными шиноби.       Какаши-сенсей, отличавшийся пунктуальностью лишь в моменты жизненной опасности своих товарищей, и на церемонию прощания опаздывал, однако это мало кого сейчас волновало. Тем временем, затянутое грузными тучами небо разразилось сильнейшим плачем — дождь плотной стеной обвалился на грустно опущенные головы, окутывал в хлёсткие объятия горькой утраты. Где-то неподалеку слышалось хмыкание Конохомару — потеря Хокаге для деревни вряд ли могла сравниться с болью от потери родного дедушки. Асами, тело которой бесконтрольно тянуло вниз тяжестью упавшей на неё досады, возвращалась к мрачным воспоминаниям плотно отпечатавшимися у неё в душе — к воспоминаниям о похоронах своего отца и прощания с целым кланом.       Чувства, испытываемые в такие моменты хотелось навсегда запереть в глубинах своего сердца и никогда оттуда не доставать вновь. Может, лишь изредка вспоминать, но не проживать снова и снова, давая им волю, позволяя разрастаться внутри, словно яд, отравляющий любые признаки света и надежды. Боль от утери, чувство отрезвляющей голову неизбежности конца — иногда неожиданного, слишком раннего и нечестного, — всё это служило началом той тьмы, которая изо дня в день, проникая в каждый уголок израненной души, пускала там свои корни. Асами сжимала от злости кулаки, чувствуя как необъятный гнев накатывает штормовыми волнами, а затем стихает, уступая мертвенной тишине. Болезненной и приземляющей.       Той, что навсегда её изменила.       Когда всё закончилось, деревню охватила тишина — звенящая и напряжённая. Позволив виновникам нападения сбежать, все джонины, включая Какаши-сенсея были обеспокоены лишь одним единственным вопросом, ответ на который жаждала поскорее узнать и Асами, которой, после прибытия на поле Кабуто — вражеского шпиона и предателя — в компании врагов, было приказано оказывать посильную ей, лишь минимальную поддержку и стараться лишний раз не высовываться. — Идём? Нужно проверить, — обратился Гай-сенсей к Какаши. Оба они глядели вверх — на ту самую крышу, где происходила схватка Сарутоби-самы с Орочимару, после побега которого, никто не подавал каких-либо признаков нахождения на ней. — Да, — спустя короткую паузу, кивнул джонин. Асами тоже собиралась последовать за ними, но вдруг была остановлена строгим взглядом сенсея. — Нет, ты останешься здесь. — Что?! Какаши-сенсей я имею прав- — Это приказ, — перебил Хатаке, — Я знаю, что тебя волнует, и обещаю сообщить всё сразу же, как проведую обстановку. Но подниматься тебе туда я запрещаю.       Асами плотно сомкнула губы, не найдя в себе достаточно сил и желания препираться с приказом своего наставника. Какаши, получив от ученицы подтверждение соглашения с его словами, направился с остальными в разведку. Сердце его заходилось бешеным ритмом от одной лишь навязчивой мысли, которая приобретала все более реальные очертания по мере его приближения к цели. И так было, пока выбивающая из под ног землю действительность не предстала перед глазами — тело Хокаге, истерзанное боем, лежало у ног людей, некогда обучившихся у него, поклявшихся служить ему и деревне до самого конца.       Какаши, обездвиженный горем, почувствовал неприятное напряжение, четко осознав, что его приказ был нарушен. Он обернулся себе за спину — туда где с широко раскрытых, пылающих шаринганом глаз, лились безмолвные слёзы. Взгляд Асами уставился ему под ноги, впитывал в себя каждую частицу разрушительной правды, по пазлу собирая её заново в чертогах искалеченного детского разума, в самых глубинах памяти. — Асами! — Какаши ринулся к ученице, осознавая, что уже поздно.       Асами вздрогнула. Зрачки, с горящим в них шаринганом — теперь уже с тремя томоэ, — словно погасли, налились чернилами, приобретя непривычно глубокий, темно-синий цвет. От вида крови и безжизненного тела у Учихи вдруг закружилась голова. Из лёгких будто в одно мгновение выбили весь кислород. Асами съежилась, приложив руки к груди, откуда взяли своё начало болезненные спазмы, разнесшиеся по мгновенно отяжелевшему телу. Она пошатнулась, а затем и вовсе рухнула на колени, не в силах удерживаться на ватных ногах. Стараясь сделать вдох, не потревожив ломящую резью грудную клетку — оказалось невозможным. Вытянутое лицо подоспевшего сенсея размывалось в глазах, серое небо будто наседало, вытесняя кислород.       Дрожащие пальцы вцепились в жилет Какаши, слегка соскальзывая от влаги, проступившей на коже. Асами катастрофически не хватало воздуха, казалось, что внутри всё утопает в пламени, разъедающим все ткани грудной клетки. Особо острые ощущения в глазах, казалось, разрезали глазницы. Сфокусировать взгляд на подоспевших лицах джонинов едва ли было реальным — обжигающая боль пресекала любую попытку. Тело ломило от скопившейся усталости, все не зажившие ушибы и раны с новой силой болезненно запульсировали. Стремительно наливающиеся свинцом мышцы бесконтрольно тянуло вниз. Приступ боли охватил внезапно, накрыл сковывающей тело волной, но окончился также быстро, как начался. После чего, утомившееся сознание Учихи кануло в тьму, а тело её обмякло в вовремя подхвативших руках учителя.       Проснулась после этого Асами в больнице, спустя всего пару часов. От того приступа, к моменту пробуждения, не осталось и следа. Асами совсем не чувствовала никакой боли, так же ощутив, что большинство её мелких ранений на коже зажило. И уже сейчас, спустя несколько часов после этого, Асами стояла на крыше резиденции Хокаге — пост которого вскоре займёт кто-то другой — отдавая последнюю дань в честь Сарутоби-самы, в подношения виде белой хризантемы к мемориалу.       В это мгновение, вместе со смирением потери Третьего Хокаге, пришло неоспоримое и четкое осознание, что с этого момента — ничего больше не будет как прежде.