За мечтой

Диана сидела неподвижно вот уж полчаса. После звонка ее матери Иньяцио всерьез засомневался в способности девушки трезво оценивать ситуацию. Ее словно подменили. От властной и непоколебимой Дианы не осталось и следа, эта Диана была близка к самой настоящей истерике. Из издательства они уехали немедленно. Не желая надолго оставлять ее одну, Иньяцио сам поднялся в квартиру, сложил кое-что из вещей на пару дней и вернулся в машину. И за все это время Диана не проронила и слова. Иньяцио не злился на нее. По правде говоря, он не верил, что она вот так просто могла бы сорваться в Вену, возможно, льстил себе, но полагал, что одной из главных причин отказа от такого предложения была его персона. Глупостей ей наговорил под эмоциями. Но сейчас он успокоился, и здравый смысл вновь взял руководство. Та недосягаемая боль, к которой Диана его не подпускала, видимо, опять дала о себе знать. Как тогда на ужине, когда ей позвонил Лука. И теперь снова. Дело явно связано с домом, но по каким-то причинам Диана не желала делиться этим с Иньяцио. — Я не собиралась уходить от тебя, — вдруг произнесла она. — Я не хочу, чтобы ты так думал. — Что? — встрепенулся Инья, отрываясь от совершенно других мыслей. — Я так и не думал. — Но я сразу ничего не сказала тебе, медлила почему-то. Не знала, как к этому относиться, наверное, не солгу, если назову это предложением мечты. — А я не солгу, если назову себя самым счастливым человеком на земле, раз ты отказалась от мечты из-за меня. — Может, я мечтала не о том? — она со слабой улыбкой обернулась к нему. — И там, наверху, определили все за меня. — В любом случае, — Иньяцио улыбнулся решительнее. — Я рад, что все обернулось именно так. И не переживай, я зря вспылил, потому что мне кажется, ты еще не все рассказала. Диана вдруг отвернулась и уставилась в окно. До Болоньи им ехать еще минимум час, а замкнутое пространство давало шанс для Иньяцио попытаться что-то выяснить. Хватит уже глупым недоговоренностям встревать между ними. Ему хотелось знать все и дать понять Диане, что ей не стоит тащить какие-то глубинные переживания только на себе. И она заговорила. Но до такого, что ему пришлось услышать, Иньяцио не додумался бы. Да, в его детстве тоже было не все гладко, история с переездами и нехваткой денег знатно портила жизнь, но их семья не сломалась, а наоборот держалась друг за друга. Разве не в единстве сила? — Я это говорю не для того, чтобы ты меня пожалел, — Диана не скрывала усталость. — Я хочу, чтобы ты видел картину целиком и не впал в ступор при разговоре с моей матерью. С каждым произнесенным словом ей становилось легче, Иньяцио чувствовал это физически. Ему передалась и ее боль, и обида, и страх. Он с трудом представлял обстановку, в которой она жила. А Диана не знала, что такое семья. Не было ни понимания, ни поддержки, ни доброго слова. Иньяцио вслушивался в ее исповедь, и ему становилось тошно оттого, что раньше не встретил девушку, что она слишком долго жила со своими демонами в одиночестве. Он это исправит. — Ты молчишь, — полувопросительно произнесла Диана. — По крайней мере, мне до конца понятен твой соблазн уехать, — наконец ответил Инья. — Раньше я так бы и сделала, даже не думала. — Верю. Эй, — он на миг оторвался от дороги и посмотрел ей в глаза. — Мы справимся. И… посмею дать тебе совет: поговори с мамой. Не слушай ее возражения. Уверен, она тоже чувствует себя несладко. — Ты имеешь в виду, что пора забыть обиды? Я, наверное, уже просто выдохлась и не жду чуда. — Имею в виду, что каждый из нас по-разному выражает любовь. — Я понимаю, но… — Ты сильнее, чем думаешь, — упрямо произнес Иньяцио. — И я в тебя верю.

***

Иньяцио, наверное, и сам не подозревал, насколько ее успокаивал. Не передать, как Диане стало легко, что эта история с Веной разрешилась и закончилась благополучно. Но не успела и дух перевести — свалилась новая проблема. Восстановление Луки проходило тяжело. И в физическом, и в моральном плане. По рекомендации врача, сложный перелом колена исключил мальчика из всех видов активности на целый год, который еще не закончился. А мама разрешила футбол?! Немыслимо! И сейчас они с Иньяцио подъезжали к Болонье, и Диана даже близко не могла себе представить встречу своего любимого и родителей. В идеале, просто поставить их в известность о факте существования Иньяцио в ее жизни и вновь вернуться в Милан. Но как быть Луке? Диана понимала, что мальчик все видел и чувствовал обстановку дома, и она сомневалась, что ему это приходилось по душе, но изменение ситуации зависело не только от нее. Она увидела родителей в холле больницы вместе с Лукой. Он сидел на стуле с грустным видом и с досадой косился на свое перебинтованное колено. Диана подлетела к нему и бухнулась рядом прямо на пол. — Что случилось?! — громче, чем хотела, воскликнула она. — Я упал, — мрачно ответил Лука. Диана уставилась на мать. — Как ты допустила? Мама, ты же все прекрасно понимаешь, зачем… — Подожди, дочь, — прервал ее отец. — Лука сказал нам, что остается в школе на кружок физики, а сам ушел на футбол. Мы тоже не знали, куда он направился. Диана поднялась на ноги. Как она устала от всех этих неприятностей и склочных ситуаций, хотелось упасть и разрыдаться, громко и некрасиво, несмотря ни на что. Но тут почувствовала, как Иньяцио сжал ее ладонь, и Диана немного пришла в себя. И, кажется, поняла, чего Лука действительно хотел добиться. — Лука, — тихо обратилась она к мальчику. — Ты не виноват, что мы иногда ссоримся. Такое бывает, не всегда все идет гладко. — Не иногда, — вдруг хмуро ответил он. — Я хотел собрать вас вместе, чтобы вы нормально поговорили, ведь ты почти не приезжаешь. Диана, я не маленький! Это же из-за моей мамы, так? Диана не знала, что сказать. Глупо было предполагать, что Лука не слишком глубоко вникал в ее отношения с родителями, и занять его учебой и каким-то хобби достаточно. Только вот дети всегда видят больше, чем думают взрослые. Почему они, вырастая, об этом забывают? И делают вид, что все в порядке, а дети подмечают эту видимость и страдают. Диане стало тошно от себя самой. — Может, твой спутник не откажется с нами поужинать? — вдруг произнесла мама, и Диана только сейчас поняла, что даже не представила их друг другу. Не считая того момента, когда Лука проболтался Инье о том, как ее родители ходили на концерты группы. Время познакомиться лично. — Моя мама Эмма и папа Умберто. Это Иньяцио. Тот улыбнулся и слегка склонил голову в знак приветствия. Диана немного переживала, что он стал свидетелем этой сцены, но Иньяцио невозмутимо ответил: — Конечно, синьора Велоче. И Диана, и я остаемся. Домой они ехали молча. Диана не понимала, о чем думал Инья, и это ее беспокоило. Но несмотря на это она чувствовала, что приехала не зря. Впервые за долгое время тянущее, высасывающее последние соки чувство страха и обиды отступило, открыв перед ней новую дверь. — Я, наверное, заеду к себе, — неуверенно протянул Иньяцио, когда они остановились у ее дома. — Оставайся здесь, — твердо ответила Диана. — Мне будет гораздо легче в твоем присутствии. Она не шевелилась и чувствовала, как по щекам непроизвольно стекали горячие слезы. Иньяцио вдруг наклонился к ней и поцеловал. Сильно, до умопомрачения, заставляя сосредоточиться только на нем и думать о них, об их отношениях, о том, что его поддержка — непустой звук. Диана разметила Инью в своей бывшей комнате, а сама постучалась в спальню родителей и застала там маму. Они должны наконец-то все прояснить. — Папа принялся за ужин, — натянуто улыбнулась та. — Лука отправился читать энциклопедию. Весь путь из больницы он извинялся за свое поведение и… — Мам, — мягко прервала ее Диана. — Я не злюсь. Не злюсь на тебя. Я не ненавижу вас. — Но я, бывало, говорила тебе такое, что… — ее губы задрожали. — Я просто… я… — Мам, — Диана опустилась рядом с ней на колени. — Я — не Кларисса. Я ею никогда не была и не буду. Я знаю, как ты переживаешь, я вижу это, но зачем ты отгораживаешься от нас? От меня? Посмотри, до чего мы довели Луку, мне так стыдно перед ним. — А мне — перед тобой, — мама посмотрела ей в глаза. — Мы даже хотели переехать, сменить обстановку, но даже не мы, а я. Я тебе не говорила, но я могла часами просто сидеть здесь и смотреть на стены. Тяжело такое слышать от собственной матери, но это не стало для Дианы неожиданностью. В голове звучал голос Иньяцио, и она терпеливо ждала. — И когда ты приезжала в прошлый раз… Я не хотела тебе грубить, но меня захлестнула такая тоска, я не справилась. — Так позволь нам помочь тебе, — Диана накрыла ее ладони своими. — Думаешь, Кларисса обрадовалась бы, увидев нас таких? Они еще долго говорили. Беседа, нужная, слишком долго откладываемая на «когда-нибудь потом», произошла, потому что глупые убеждения и камень преткновения были устранены с пути. Диана закрылась в себе, отказавшись выслушать мать и попытаться увидеть мир ее глазами. Но нельзя вечно лелеять свои обиды, нужно найти их корень и сломать его. Лучше делать шаги к счастью, как бы малы они ни были. — Иньяцио Боскетто? — протянула мама, лукаво поглядывая на нее. Они уже сидели плечом к плечу, как подружки. — Да, — кивнула Диана и тоже невольно улыбнулась. — Отличный выбор, достойный молодой человек. — Только ему об этом не говори, — Диана закатила глаза. — А то лопнет от гордости. Они захихикали. Ей снова стоило поблагодарить Иньяцио за то, что дал силы преодолеть саму себя и подтолкнул в верном направлении. Диана усмехнулась. По ее истории можно было бы написать неплохую психологическую драму. Она с мамой спустилась на кухню. А там папа уж объединился с Иньяцио, и они принялись рассуждать о тонкостях приготовления какого-то соуса. Семейный ужин, похоже, полностью оправдает свое название.