Ты сошёл с ума, Спикер...

Дверь дома Анголима закрылась за его спиной неслышно — Люсьен, не проронив ни слова, вышел на улицу, торопливо втягивая стылый предрассветный воздух. Да, всё к этому шло, и он давно это знал, теперь ему стоит отправиться в Фаррагут, написать письмо исполнителю и ждать его, чтобы озвучить приговор собственной Семье… …НЕТ! Гнев и боль всколыхнулись в его душе, сплетаясь, смешиваясь воедино, в какую-то колючую взрывоопасную смесь, словно огненным шаром в одночасье стало быстро бьющееся сердце. Он вышел за ворота города, поймал Тенегрива за узду, с силой дёрнув: конь заржал, зарычал, но вырываться не стал, даже не взбрыкнул, чтобы сбросить смертного наглеца, который посмел так с ним обращаться. — Не бывать этому, — прошептал Лашанс, вдавив каблуки сапог в бока Тенегрива, направляя его по бездорожью — вниз, к береговой линии, где звенел воздух от растущих корней Нирна, где крабы закапывались в песок в ожидании жертвы, но в итоге дождались лишь тяжёлого удара копытом, раскроившего панцирь. Впервые он не подчинится приказу, нарушив Догматы, и пусть Ситис их рассудит. Впервые, вместо покорного «Да, Слышащий», он пойдёт наперекор его воле. И пусть объявят предателем его! Пусть ищут, пусть клеймят, пусть ненавидят. Это лучше, чем напрасно убить всех, кто так ему дорог. Тенегрив мчался вперёд: этому порождению Пустоты было безразлично, какой путь стелется под его копыта, будь то ледяные пустоши, раскалённые пустыни, бурелом или водная гладь. Он врубился грудью в холодные воды Нибенейского залива, и в лицо Люсьена полетели брызги, впрочем, не отрезвившие его. Горечь снедала его изнутри, ядовитая, жгучая. Отчаянье гнало вперёд, боль не давала мыслить здраво, впервые затмив всегда холодный рассудок. Когда Тенегрив взобрался на скользкие от воды камни какого-то острова, он вынырнул из собственных тягостных мыслей лишь потому, что острова-то он тут и не припоминал. Не раз приходилось сокращать путь, пользуясь выносливостью своего коня, но никогда посреди Нибенейского залива не было островов. Беспокойство и недоумение сменились заинтересованностью: флора этого каменного островка поражала воображение невиданными ранее цветами, грибами, пёстрыми лианами — и Люсьен, не спешиваясь, направил коня по узкой каменной тропе наверх, зачарованно оглядываясь по сторонам. Это было так странно и необъяснимо, но здесь ему становилось легче. Будто безумие горечи утихало, припорошенное светящейся пыльцой, мерцающей в воздухе. Поднявшись на самый верх, он узрел колоссальных размеров статую-портал, чьё нутро светилось всеми оттенками лилового. Даже не сразу заметил три трупа у входа во врата, лишь кинул на них безразличный взгляд, когда Тенегрив брезгливо лягнул кирасу мёртвого стражника. Переливаясь и вспыхивая, меняя оттенки с гвоздичного на мадженту и обратно, в сердце своём переходя в лазурное свечение, портал надёжно приковывал к себе взгляд, заставляя забыть обо всём остальном. Портал звал его. То, что за этими вратами, поможет ему. Исцелит боль. Отчаяние. Страх. — Ну же, — поторопил Тенегрива Люсьен, уверенно направив коня в светящееся многоцветье. Тенегрив рычаще всхрапнул, но нырнул в разверстое чрево портала, через мгновение оказываясь вместе со своим всадником в совершенно невероятном месте, от взгляда на которое у Лашанса перехватило дыхание. — Нравится, да? — откуда-то поинтересовался ехидный мужской голос, и Люсьен кивнул, заворожённый открывшимся ему видом. — Нра-а-авится. Располагайся, проходи — не стесняйся, дружочек. Острова так прекрасны в это время года… ну? Чего ты ждёшь? Особого приглашения? А его не будет. Либо иди вперёд, либо вернись в свой жалкий серый мирок и сдохни там, как вывернутый наизнанку баливог! Лашанс моргнул, нахмурился. Что-то внутри него желало бежать отсюда, выскочить в проклятый портал и на всей скорости нестись в Фаррагут, потому что предатель может нанести очередной удар, может пострадать кто-то из его близких… но ведь сам он принесёт намного больший ущерб Семье, отдав приказ об Очищении, так зачем же спешить? И он направил коня вниз, отбросив все мысли и впервые в жизни положившись на волю судьбы. Невероятная наивность.